История — это просто список сюрпризов. Она может научить нас только одному: готовиться к очередному сюрпризу. Курт Воннегут, «Балаган, или Конец одиночеству!»
Мыло, верёвка, заброшенная стройка и стремянка с табуреткой. Почти классика, да? А вот и нет. Скорее не та классика что напрашивается в самую первую очередь. Накаченная снотворным тушка сослуживца валяется у ног подельника. В наушниках играет безмолвный блюз под успокаивающие звуки весенней грозы. Questa è la mia vendetta personale, i miei amici.* Я вяжу узлы для страховки и самой удавки стоя на стремянке, подельник ухмыляется, глядя на то, как я готовлю месть своему смертельному врагу еще с первой встречи в садике. Подельник считает нас обоих чокнутыми идиотами, которым давно пора прекратить парить другим мозг и создать крепкую ячейку общества, чтобы выносить друг другу мозг уже на законных основаниях. Но в слух свой бред он не ляпнет, ибо ему очень хочется жить, а то в прошлый раз я его чуть не задушила. Что ж он знал, что я вместо марша Мендельсона предпочитаю Имперский и являюсь ярой фанаткой Вейдера. Его проблемы что он сразу не смог сделать верные выводы из этих фактов и полез ко мне со своими джедайскими проповедями… Внезапно у меня подворачивается нога. Стремянка грозится рухнуть. Моя голова с хирургической точностью попадает в петлю. Падает стремянка я повисаю в петле. Вспышка боли. Хруст шейных позвонков. Звук лопнувшей подпиленной верёвки. Падаю лицом в бетон. Серый пыльный бетон со следами крови кажется смешным. Он медленно тает в темноте, заливающей моё сознание. В наушниках играет безмолвный блюз под успокаивающие звуки весенней грозы, да. _______________________________________________________ * Это моя личная месть, друзья. итал. яз. Спонсор перевода гугл) *** Пространство между небом с ярким солнцем в вышине и океаном удерживаемом в каменных ладонях земли, которое было всегда, которого никогда не было. Место где начинаются и заканчиваются приключения бесчисленного сонма душ неповторимое и единственное для каждой из них. Перекрёсток миров. Грань. Удивительно прекрасное место. В одном из многих его воплощений появляется Тень от тени. Призрак, смутный образ которого не уловить в серой мутной дымке. Не четкое воспоминание, ожившее волей Сферы Желаний и сумевшее попасть в это место ради выполнения своего предназначения. Оно жаждет, насколько вообще способно чего-то желать, исполнить свою миссию. Выжидает, пока яркая звёздочка души не появляется в пространстве, ловит, ту которая должна занять уготованное ей судьбой место. Искусственный разум, созданный отчаяньем и жаждой свободы, согревают, делают более живым переливы души, вернувшейся из очень долгого путешествия домой. Разум придирчиво ищет малейшие изменения в душе, но не находит их. Те же оттенки, тот же узор, те же мечты — она всё та же… даже другие законы Бытия не сумели её изменить. Провал. Предназначение, для которого разум был создан, не выполнимо. Сбой программы. Призрак презрительно скривится. Любовь. Этой душе снова будет суждено полюбить ту самую душу и быть отвергнутой. Вспомнить всё и сойти с ума под грузом вины и отчаянья. Порочный круг не прервать. Искусственный разум взвешивает, меряет и просчитывает — будущее переливающейся в ладонях души не удовлетворяет даже минимальным требованиям, поставленным перед ним создавшей его волшебницей. Магия, повинуясь программе, запущенной в Сферу Желаний, послушно сплетается в сложное заклинание, придающее душе более материальную форму — радужную бабочку. Любопытную, легкокрылую, нежную, опасную…Хрупкую.
Призрачные пальцы резко сжимаются, сминая бабочку, словно в обмен на её жизнь приобретая материальную и абсолютно живую плоть. Призрак оживает вместе с когда-то погребенным безумием. Заходится в неукротимом, чудовищном смехе. Рыжеволосая ёма плачет от смеха, уродуя лицо чудовищными гримасами. Изломанные крылья бабочки, сверкающая радугой пыльца на в крепко прижатых к груди кулаках постепенно утрачивают свой свет, пока слёзы ёмы не попадают на них растворяя словно серная кислота. Пока в руках призрака ничего не остаётся и смех не обрывается на высокой, визгливой ноте. А руки не повисают плетьми вдоль тела. — Больше никто не заставит тебя страдать, — говорит рыжеволосая ёма на смутно различимом лице которой появляется безмятежная улыбка. — Никто во всей вселенной, моя королева. Ёма покидает грань так и не заметив призрачной, покалеченной бабочки, украденной ветром с её ладоней. *** Зябко ёжусь разглядывая свои руки. Тонкие длинные пальцы, узкие ладони, линии судьбы словно скопированные с рук прежней Берилл. Фиолетовое атласное платье без рукавов, и держащиеся на мне только из-за того, что обтягивает тело подобно перчатке ровно до середины бедра. Тяжелые складки создающей вокруг меня «фиолетовое солнце» юбки с многочисленными разрезами навевают тоску. Вокруг толпа вечно куда-то спешащих людей. Они проходят сквозь меня, ничего не замечая и спешат себе дальше. Спешат жить. Прямо как я, только они вполне живые, а вот я… Удрученно вздыхаю. Никогда не думала, что могу оказаться в подобной глупой ситуации. Ну вот как так? Жила я себе спокойно никого не трогала, а потом раз! И хентайный зомби апокалипсис, а я девственница! Пришлось вешаться, да… Ладно, расслабим булки и глубоко выдохнем — это шутка юмора такая была, да. Не очень удачная… Конечно, всё было без хентая и зомби, но цензурной ситуацию я бы не назвала. И да, честность —лучшая политика, а потому стоит убрать эти сомнительные шутки в сторону. Причин почему я ушла в мир иной в разнообразнейших смыслах этой фразы банально не помню. Даже то, сама ли рванула за грань или кто моей пятой точке ускорение придал — не имею ни малейшего понятия. Нет, кое-что из той жизни воспоминаниями о которой я так лихо распорядилась со мной осталось, но вот от личных воспоминаний только пшик остался. Например, то, что вечно заменяла в оливье зелёный горошек на кукурузу или любила из кексов изюм выковыривать, чтобы, когда съем сам кекс приступить к наковырянному изюму. И это еще не самое странное, да. Замена воспоминаний что стала ценой моего билета в новую полную магии и приключений жизнь, вот это настоящий страх. Голова словно решето. Судя по тому, что пунктов договора по взаимовыгодному обмену там отпечаталось крайне мало особо над последствиями своего поступка я не раздумывала. Было обговорено только то, что я забираю воспоминания и чувства волшебницы о её печально завершившейся жизни, занимаю её место в круге перерождений того мира, а за это получаю её магию, умения и таланты. Она получает мои чувства и воспоминания, занимает моё место в круге перерождений, копирует (?!) себе мои таланты и умения. И всё. На том месте где должны быть воспоминания о причинах подобного договора зияет пустота. Что, если признаться честно, довольно сильно нервирует, как будто я в тонких капроновых колготках, а к моим ногам поигрывая когтями примеривается наглый рыжий котяра. Безмятежно улыбаюсь, снова вздыхаю, изящным отработанным не раз перед зеркалом движением поправляю свои рыжие кудри. Имей возможность солнечные лучи прикоснуться к этому великолепию, меня бы наверняка облили водой пытаясь спастись от вспыхнувшего внезапно пожара. Уголки губ дёргаются, делая мою улыбку слегка ироничной. Нарочито вызывающей одеждой, вежливыми улыбками, дежурными фразами, усталыми мыслями, искренним смехом — люди спешат сквозь меня, как сквозь капли дождя. Глупость же всей сложившейся ситуации в том, что несмотря на замену воспоминаний и прочую хрень — я не она. А самый настоящий рукожоп и попаданка. Нет, не в том смысле что убьюсь своим же заклинанием (хотя к этой черте я подобралась довольно близко) или в одном бронеливчике собираюсь кидаться с сомнительными намерениями на беззащитных рыцарей и драконов. Нет. Я, как истинно русская (?) девушка люблю заниматься тем, что нахожу выход из таких ситуаций, в которые другие и входа бы не нашли! Отойдя немного после обмена с королевой Берилл (до чего странно кого-то кто раньше был мной (?) называть этим титулом и именем!) я должна была как честная женщина отдать свою жизнь на откуп судьбе и переродиться. Воспоминания и прочая начинка бы спокойно прижились, и я бы в новой жизни даже не вспомнила о том, что хоть какая-то замена существовала. Но мы и как нормальные люди через дверь? Это не наш метод! Терять и без того куцые воспоминания о себе до ужаса не хотелось, так что посидев немного на наколдованном для этого дела пенёчке и почесав маковку я подошла к проблеме с фантазией и она, что естественно, не выдержав подобной психологической атаки испарилась и я смело шагнула в будущее… Наступая на грабли, да. При попытке отступления на ранее покинутые позиции мой затылок состыковался с деревянным предметом печально знакомой конфигурации. Можно сказать, что в текстурах застряла. Не умеешь читерить не берись, да. Не буду вдаваться в технические подробности, но у меня вырисовалась перспектива выбрать самой в какой именно семье переродиться (соломки где надо постелить, указатели накарябать) и я ей воспользовалась. После нескольких неудачных попыток снова почесав маковку «перечитала» инструкции ознакомилась с ранее откинутым в сторону мелким шрифтом и… взвыла! Условий для моего вида перерождения оказалось много, целый товарный состав плюс маленькая тележка и от разных нюансов, то, что заменяет мне сейчас мозги, готово взорваться. К тому же доступная мне энергия ограничена и когда её запасы покажут дно меня впихнёт в любое (!) живое тело… Вероятно, что свою новую жизнь я встречу баобабом, ну или дятлом. Хотя варианты с черепахой, утконосом или червяком тоже откидывать в сторону не стоит, да. Дороги назад нет, местное мироздание меня уже посчитало и учло и помощи с той стороны ждать не стоит. Вздыхаю. Делаю первый медленный шаг. Платье словно живое ползёт, шурша складками, но упорно сохраняя «фиолетовое солнце» вокруг меня. Крупные серьги с голубыми «слезами» камней оттягивают мочки ушей, золотое массивное колье с крупной «слезой» синего камня словно ошейник давит, напоминая о чем-то, что я не могу никак вспомнить. Подобные колье браслеты холодят плечи, плетёный браслет из черной кожи с одним свинцовым шипом на левом запястье режет взгляд своей чуждостью. Кривоватый самодельный браслет, дающий ощущения уюта и вызывающий искреннюю улыбку на лице, о котором нет ни одного воспоминания в дырявой словно решето голове. Ситуация: «не бей лежачего», меня зовут Берилл и… Мой возраст можно сказать пока в минусе. Я не только еще не родилась — я в глубоком поиске кандидатов на роль счастливых родителей. И я… В отчаянии!!! Нет, у меня конечно была возможность использовать функцию «на кого бог пошлёт», но… Мне явно нужны таблетки от жадности… И побольше. Побольше! Нет, ей-богу было проще не заморачиваться, ибо выбор вырисовывается не очень впечатляющий… Японские острова! На них сошелся клином белый свет! Я серьёзно! Если точнее, то сошлись магические потоки и другие не менее важные факторы. Причём, самое лучшее место для зачатия и появления на свет оказалось в определённом районе Токио, однако, не внушающем мне особо оптимизма. Там всё прямо искрилось и радостно сверкало от перенасыщения нужными мне для воплощения энергиями. В другом месте мне грозило из-за малейшей оплошности угробить мать и самой вслед за ней угробиться, а тут же было сплошное раздолье. Слава богу, что во время своих тыканий в слепую я гробилась сама и без особых последствий для выбранных родителей. Однако, сама ситуация меня изрядно отрезвила. Это когда я была обычной чудаковатой девчонкой эксперименты с магией могли вызвать только смех, а в особо запущенных случая полицаев и скорую помощь с пожарниками, а теперь я канатоходец под куполом цирка и одно неверное движение может стать для меня и не только для меня фатальным. А еще я бесплотный недопризрак, который может стать бабочкой и сквозь которого каждый дурак так и норовит пройти! Как не прискорбно для них я пустое место… Брожу по району не в силах привыкнуть к его шуму и постоянному движению главных улиц и унылой, скорбной тишине его закоулков. Сибуя. Убиться веником. Из глубин души поднималось стойкое и всесокрушающее желание рвануть в Сибирь к медведям, водке и року на балалайках. Ну, или в Питер или Одессу, если без моря рядом и толп людей не обойтись, но… Сибуя?! За что?! Почему не что-то более спокойное и менее людное? Чтобы вызвать панику и желание смыться куда подальше здесь стоит только на один местный знаменитый перекрёсток глянуть. Или в меню… Я медленно шествую в толпе, плыву в бурном потоке людей. Вокруг всё другое, непривычное, чуждое. Век, культура, люди, даже жалкие обрывки неба над головой и те кажутся далёкими и чужими настолько, что становиться как-то неуютно и стыдно поднимать на них глаза. Да, до того, как я внимательно разобралась с тем, что успела наворотить, интуиция настойчиво подсказывала мне, что рождения именно в этой стране не избежать, как и встречи с кошмарами прошлого той Берилл, чьё место я заняла, но… Пойти что ли Хатико на жизнь пожаловаться? Нет, жалости от памятника я точно не дождусь, но хоть повыть рядом с верным товарищем я право имею?! Впрочем, имею или не имею, но повоют от души! Настроение надо менять, а то с таким как у меня только белые тапочки на распродаже покупать — из-под носа последнюю пару умыкнут! Хатико прилежно встретил меня на станции как родную. Хотя было бы весело, если бы по случаю моего явление на этой станции бронзовый памятник сбежал с постамента. Да, это определённо было бы весело! Но памятник стоял на месте и прилежно чего-то ждал уже который десяток лет. Насколько помню его даже один раз умудрялись переплавить на военные нужды, а потом совесть загрызла и пёсика вернули на его законное место. Я достигаю одной из целей путешествия. Увидев бронзовую мордаху поближе, улыбаюсь и кое-как забравшись на постамент в своём пафосном призрачном облике не понятой никем королевы обнимаю его за шею. Чудно, что я настолько странный призрак, что могу сделать нечто подобное, но… настроение жаловаться кому-либо бесповоротно испорчено. Хатико даже в бронзе остаётся самым настоящим и верным другом, который ждёт потерявшегося на дороге жизни кого-то… В груди в пику построенным мной планам разгорается пламя авантюризма. Если магия толкнула меня на порог бездны, она меня оттуда и выведет! *** Он наблюдает за течением времени уже многие-многие годы. Меняются времена года, одним людям приходят на смену другие, и только он и ему подобные наблюдают за этим с тоской и неугасимой завистью. Многие люди мечтают о вечной жизни обладая ей, но не помня об этом. Многие люди завидуют долголетию и молодости таких как он, даже зная, что стоит прервать их земное существование и они навсегда исчезнут, канут в небытие, растворятся, как утренний туман под лучами солнца. Увы, звёздам, исчезающим с небосклона до наступления новой ночи, не понять тоски костра, остающегося гореть, до тех пор, пока кто-то будет подкидывать дрова его вечно голодной сути. Надменные звёзды… Как же он завидует им! Ямато-но-Орочи… Ёма. Восьмиглавое, восьмихвостое морское чудовище, приносящее только беды и несчастья, мечтающее хоть чуть-чуть стать ближе к таким хрупким и таким вечным созданиям как люди. Удивительное тепло, что он испытывает рядом с ними нельзя сравнить ни с чем, но люди имеют дурную привычку старится и засыпать, чтобы проснуться в новом теле уже не помня ничего из того, что с ними происходило. Не помня его. И он множество раз в своей жизни срывался. Срывался убивая этих надменных лицемеров!… Тосковал по теплу.
Ничто не может заменить живого тепла надменных звёзд. Убийства приносят лишь временное облегчение. Он много раз попытался стать одним из них, принимал их внешний облик, плодил полукровок, игрался во власть… Его однажды даже умудрился споить один шустрый воин, отрубить головы, обкорнать один из хвостов и использовать обрубок для создания меча! Тогда, едва не развоплотившись, змей осознал, что путь, которым он шел ранее не верен. Ни страхом, ни болью, ни обманом то, чего он желает не получить. Поэтому он нашел самую яркую из надменных звёзд и предложил защиту в обмен на то, что она всегда будет возвращаться к нему, но… — Ты странный… Апчхи! — отвечает на предложение ёмы юный, но совершенно седой монах, стоящий посреди руин разорённого морским чудовищем монастыря. — Я вижу, что ты искренен и сдержишь своё слово, но в том мраке из которого ты соткан, я не вижу души, а потому, даже если бы захотел, я бы не смог найти тебя родившись заново. Пчхи! — Тысс смеёшссся надосс мнойссс?! Ус ёмассс нетсс душиссс! Этоссс изсссвесстносс всссемссс! — ярится ёма и едва сдерживается от того, чтобы разорвать на клочки наглеца. — У всего во вселенной есть душа, у ветра, воды, камней и деверев, небес и земли. Апчхи! И у тебя она есть, просто, даже я не способен увидеть её, — грустно качает головой седой юнец. — Но знаешь, если у меня будут потомки, а у них еще потомки, то кто-то из них сможет разглядеть твою душу. Как жаль, что ты убьешь меня и лишишься возможности однажды встретить столь зоркого монаха… — Тоххда ты будешшь жшшиить! И потххомки твоихшш потомкххов. Я позсабочсусь об этом! Они будут людми безсс кхапли ничессстивой кххрови! И та зсвезссда чшшто увидит мою душшу всссекхда будетсс возсвращатсса ко мне! — Апчхи! Не спорю, ты будешь в своём праве, но это будет только в том случае, если у меня будут потомки. А пока даже дождь, что пришел с тобой, как с другом, грозится отобрать мою жизнь. Апчхи!.. Менялись времена года, одним людям на смену приходили другие. Надменные звёзды были всё так же не достижимы, но он мог быть рядом, защищать и оберегать. Хитроумные звёзды придумали множество способов использовать силу ему подобных против друг друга и ёма. И со временем он стал не единственным для несущих кровь того монаха. Ямато-но-орочи по-прежнему был самым сильным, мог многое дать тем смельчакам, что свяжут судьбу своего воплощения с его судьбой, разделяя с ним его мрак, но всё реже находились те, кто решался подставить свои глаза под его клыки позволяя яду морского чудовища менять их плоть давая человеческим глазам на время большую остроту и ясность, а затем лишая любой возможности увидеть свет. Это злило. Это приводило в отчаянье! Ему приходилось делить своих людей с другими, смирять свой нрав, идти на уступки, учиться понимать людей. Ждать и смотреть, как с каждой новой сменой времён года и людей, потомков монаха становится меньше и меньше. Горевать над каждым ушедшим в поисках нового воплощение человеком. Понять однажды, почему надменные звёзды называют этот процесс смертью и мечтать о том дне, когда среди них найдётся та, что станет его. И вот последний потомок входит в святилище, в котором ёма предпочитали коротать во сне время до новой встречи с готовыми разделить с ними своё воплощение людьми. Входит не уверенно, словно в чужой дом, а не в место, в котором появился на свет почти каждый из потомков монаха, давшего цель морскому чудовищу. Он пришел умирать, приняв заслуженную, как он считает, кару за данные предками обещания, которые он, как последний живой потомок не в состоянии выполнить. Седой, уставший, гордый глава клана из одного человека потерявший всё в противостоянии со ставшим резко меняться миром. — Я Хэйвануши*… — Не проложшшай, — перебивает он последнего потомка и вонзает в хрупкую смертную оболочку звезды клыки одной из своей голов. — Я дарую тебе достаточшно времени для того чштобы ты мог продолжшить род. Яд змея меняет плоть возвращая старцу молодость и здоровье. Ямато-но-орочи наблюдает за тем как сцепив зубы и не позволяя себе издать и малейшего стона мужчина корчится, перенимая некоторые черты от отравившего его ёма. Не только люди учились приспосабливать силу ёма для своих нужд. Чудовище довольно скалиться, наблюдая за происходящим. Получилось. Ребенок отравленного будет чистокровным человеком. Ямато-но-орочи удалось сохранить то что приведёт его к Цели. _____________________ *平和主 — владыка мира