WHITE NOISE

Время близилось к шести и тянусь мучительно долго. Серый свет улицы не лился сквозь большие окна около получаса. По стеклу затарабанил дождь. Мы с Эшли закончили с лавами и спустились вниз, выгибая спины. Нам удалось поговорить, я поблагодарила её за помощь и она, кажется, больше не зла на Тайлера. Он батрачил, вымывая огромную площадь игрального поля. Внезапно над нашими макушками загорелся свет. Все мы подняли головы, но тут же опустили их, глядя на уборщицу, которая с кружкой чая вошла и попросила нас заканчивать быстрее. Митч пытался огрызнуться, но проучил локтем в бок от Фредди. Я все так же ловила недоброжелательные взгляды Брит с другой стороны трибун. Майлз успешно разрешила очередной конфликт между Тайлером и Гаретом, которые вцепились в одну швабру и готовы были драться за неё. Дальше шёл спор между парнями за периметр зала, который они будут мыть. Рукава белого свитера стали серыми, а резиновые сапоги скрипели, перетираясь подошвой с мокрым полом. Тайлер и его друзья закончили раньше, поэтому мы все собрались и двинусь вместе прочь под недовольные возгласы оставшихся. Тай предложил подвести меня и я не отказалась. Мы попрощались с Майлз на парковке и она уехала на своём сером бьюике. Наверное удобно иметь машину, но я слишком боюсь этого, и точно сгорю от стыда, когда вернусь в автошколу уже в четвёртый раз и попадусь на глаза инструктору. *** Домой не хотелось, поэтому я вяло дёрнула за ручку и вылезла наружу, попадая под дождь. Машина двинулась и я пошагала вдоль дорожки из гравия к своему крыльцу. Маминой Тойоты Камри нет на парковочной дорожке, но, быть может, мама загнала её в гараж. Морально готовлю себя к домашнему аресту и лишению карманных денег. Мама неплохо наживется на ссорах с Нейтом и мной. Дверь открыта. Прохожу внутрь и запираю её. Небрежно разуваюсь и раздеваюсь, крича: —Я дома! Мама выходит с кухни в домашних спортивных штанах и кофте. На ней завязан голубой фартук, на котором виднеются следы от брызгов масла и прочей еды. Во взгляде читается скептичность. Почему —то чувствую раздражение и запах тушеного мяса. Тихо работает телевизор. Роняю сумку у дивана и следую за ней после слов: —Пойдём, поговорим. Вдруг она узнала о том, что я вчера был в больнице? Вдруг Пам проболталась? Телефон сжимаю в руках и сажусь, смиренно ожидая разговора, ведь в данный момент она мешает лопаткой что-то готовящееся в сковородке. —Что с вами происходит в последнее время? Хмурюсь. —Ты совсем изменилась после приезда из Лос Анджелеса. Стала грубой, постоянно где-то пропадаешь, споришь со мной, бросила своего парня. Ах бросила своего парня! Помнится, ты недавно сама обозвала его козлом. Ничего ты не знаешь, чтобы говорить так! —Нейт напивается, ты куришь. Ничего не рассказываешь мне, ходишь мрачная и хамовитая, избегаешь родную мать. Я не в курсе, что вообще в твоей жизни происходит! Тон её голоса режет перепонки. Когда мы сталкиваемся взглядами, мои глаза начинают болеть под её напором. Чувствую как потеют ладони и понимаю, что я опять становлюсь бомбой замедленного действия. —Ты имеешь ввиду о моей личной жизни? Пытаюсь звучать не нагло, наоборот заинтересованно и с полной готовностью вступить в дискуссию. Мне семнадцать лет, а меня отчитывают как нагадившую первоклашку! —Слушай побольше Патрика, он придумывает много интересных вещей, Андерсон хренов. Мама издаёт «ах» и отходит в сторону с широкими потрясёнными глазами. —Не смей так говорить о нем! Он заботится о нас! —Каким образом! Он здесь никто! Он не мой отец! Наблюдаю появившееся беспокойство. —Я знаю, что папа погиб в аварии. Я была с ним и Нейтом в машине. Я была в больнице! Ты врала мне! Зачем? Почему я не имею права знать правду? Она мешкается. Выключает газ и блюдо в сковородке прекращает шипеть. На секунду помещение погружается в тишину, которая контрастирует с погодными условиями за стеклом. В данный момент мне хватило смелости поднять этот разговор. Слишком много нераскрытых вопросов появилось. —Что ты за чушь? —неестественно изображает возмущение.—С чего ты это взяла? Окей, теперь она пытается разузнать, кто рассказал мне, похоже, всю правду. —Долан сказал тебе? Конечно, мы встречались с ним, но говорили совершенно о другом. Вот почему она запрещала контактировать с папиными старыми друзьями: боялась, что они расскажут правду. Но чем же истина страшна, раз её скрывают от меня самой? Почему я ничего не помню и слабые воспоминания всплывают именно сейчас? —Никто мне ничего не говорил. Я все вспомнила. Вру, ведь воспоминания пришли ко мне в виде тревожного сна. —Но...как? —А должна была забыть? —сужаю глаза. —Расскажи мне правду, я имею право знать. Ты и так, похоже, врала мне все это время. Уничтожала воспоминания о папе. Как ты могла? —Все, что я делаю, ради твоего же блага. Поверь, тебе лучше не помнить ничего и не пытаться вспомнить, —начинает умолять. Но я не понимаю причину её паники. Если я была там с ним и Нейтом, зачем молчать? Что скрывать? —Господи, да скажи мне правду, я имею право знать, —хлопаю ладонью по столу. —Я боюсь… —Почему? —давлю на неё. —Потому что с тобой после его смерти происходили ужасные вещи. По телу прошёлся холод, точно если бы сейчас кто-то открыл окно. —Изо дня в день тебе снился сон из машины в огне. Ты отказывалась спать и есть, —садится и дрожащей рукой подпирает голову, не в силах смотреть мне в глаза и твёрдо говорить.—Ты пыталась спрыгнуть с моста, на котором произошла авария. Ты била Нейта, срывалась на нем, срывалась на мне. Много плакала, постоянно говорила об отце. При виде огня у тебя случался приступ. Я думала, что это посттравматический синдром и он должен был со временем пройти, —её голос становится тонким и слабым, мама хлюпает носом, —но не прошёл. Все становилось хуже. Ты не контролировала себя. Поэтому я обратилась к миссис Буш. Сеансы психотерапии практически не сказывались на твоём самочувствии. Ты бросила театральный кружок, не ходила в школу, закрывалась в комнате, выцарапывала мне с Нейтом глаза на фотографиях с твоим отцом. Казалось, что этот ужас не закончится никогда, Мэйсон! Мы никак не могли оправиться, ты буквально сходила с ума, дорогая. Миссис Буш предложила практиковать гипноз который помог бы тебе забыть о той ночи и отпустить Джорджа навсегда. Плачет, пока мои зрачки бегали по поверхности пола. —Это единственное, что смогло тебе помочь. Она посоветовала оградить тебя от всего, что было связано с отцом. Поэтому я попросила его сотрудников и наших близких друзей больше не приходить, не говорить с тобой. Никогда не вспоминать и не говорить ничего подробно о его гибели родственникам. Это жестоко — забирать воспоминания, я понимаю, но тебя нужно было спасти, —смотрит на меня и кивает головой. —Мэйсон, ты должна жить нормальной жизнью, понимаешь? Тебе было не место в лечебнице для душевнобольных. Новость о том, что твой организм поддаётся гипнозу спасла нас всех, особенно после того, как ты начала поправляться. Я не знаю, почему ты начала вспоминать, возможно,он прекратил со временем действовать. Это относительная наука, поэтому при ситуациях, которые могли оказаться для тебя стрессовыми, приходилось отправлять тебя к миссис Буш. Я хотела как лучше, хотела чтобы ты была нормальным ребёнком и у тебя было счастливое детство. Я все ещё люблю твоего отца, —не понижает тон, значит Патрик не дома, —но нужно жить дальше. Пойми меня и мое беспокойство. Немного понимания. Я делаю все ради вашего блага. Я поднялась и обвернула руки вокруг её шеи, она накрыла их ладонями крепче прижимая к себе. Некоторое время я сопела ей в волосы, что благодарна за все и мне очень жаль, что мы ссоримся. Говорила, что не злюсь, пока сама медленно пыталась собрать себя по кусочкам. Я отстранилась, встречаясь с её красными тревожными глазами. —Я пойду в комнату, мне нужно переварить все. —Не делай глупостей, милая, —умоляет, и я киваю, решая быстрее удалиться.—Через час будет ужин, —слёзно улыбается.—Не думай много об этом. Ноги несут меня в гостиную, где я беру сумку и после бегу вверх по ступенькам. Собственная комната встречает меня темнотой и холодом. Почему? Смотрю на приоткрытую створку окна, которое выходит середину улицы и быстро закрываю его, после чего включаю свет. Мама оставила на проветривание скорее всего. Не могу избавиться от дрожи в фалангах пальцев, сжимаю их в кулак, перекручивая все по новой. Он погиб в автокатастрофе, на мосту, при въезде в город. Я была в машине с отцом, вот откуда ожог. Вот откуда мой панический страх при виде большого огня и…я психически нестабильна? Как такое вообще возможно? Что со мной происходило в тот период? Это не депрессия или грусть от утраты — это сдвиг по фазе. Я пыталась убить себя? Мне было тринадцать, а я хотела покончить жизнь самоубийством. Самое страшное, что в голове пусто, воспоминаний об этом у меня нет совсем и то, что выложила мне мама, врезалось в сознание, как гром среди ясного неба. Под кожей царапается морозное чувство страха, словно вокруг меня все это время был какой-то заговор. Все знали и молчали. Ради моего же блага. Переодеваюсь, но настраиваю себя на то, что тайна, наконец, раскрыта. Мне понятны причины этих снов и резких провалов в памяти при упоминании об отце. Не укладывается: я же совсем здорова, в голове никогда (хоть я уже смело не могу это утверждать)не было никаких плохих мыслей и я всегда размышляю здраво. Может быть вот откуда во мне случается внезапные приливы злости или грусти. Вот в эту субботу я просидела в комнате весь день, хотя могла делать что-то, действовать, а не создавать собственную клетку. Понимаю, у меня был шок после случившегося с Доланом, давка Неизвестного, черт! Сама загнала себя в тупик и ищу подтверждения своей психической нестабильности. Была бы я действительно больна-находилась бы в больнице, а не в школе, и не имела бы друзей и была бы человеком с реальными, заметными странностями, беспочвенная агрессия, к примеру. Сейчас. Главное сейчас. Телефон издаёт звук, лёжа на кровати. Дилан ОʼБрайен: 6:15 pm: «Почему так поздно со школы?»<i> Отвечать грубостью не хотелось. Наверное, он увидел меня в окне. Мейсон Скорсезе: 6:16 pm: <i>«Почему тебя не было в школе?» Может быть переписка с ним отвлечёт меня от самопожирания себя изнутри? Дилан ОʼБрайен: 6:16 pm: «Был занят Кэмероном» Точно, Кэм! Он остался у Дилана вчера. Дилан ОʼБрайен: 6:17 pm: «Думаю, он уже в колледже» Мэйсон Скорсезе: 6:17 pm: «Это хорошо» Тем временем беру ноутбук. Он включается, а я присаживаюсь с краю кровати и подгибаю под себя ногу. Ногтем большого пальца царапаю ладонь в ожидании полной загрузки. Дилан ОʼБрайен: 6:18 pm: «Назови свой любимый фильм» Он точно прикалывается или ему просто скучно, но это даже помогает мне отвлечься и я усмехаюсь, в очередной раз не веря тому, что мы общаемся. Мэйсон Скорсезе: 6:18 pm: «У меня нет любимого фильма. Последний, который сильно понравился-Настоящие животные. Я в легком недоумении после просмотра » Дилан ОʼБрайен: 6:19 pm: «Нужно будет посмотреть. У тебя все в порядке?» Почему он интересуется? Разве ему не все ровно? Неужели он думает, что после того, что было вчера, мы стали друзьями? Хотя, я вчера была убеждена, что нравлюсь ему, хотя это оказалось неправдой. Может он решил поиграть со мной и вся эта любезность всего лишь притворство? Или у меня действительно паранойя? Господи! Почему этот чертов мыслительный процесс бесконечен? Помню, что он обещал защитить меня. Хватит себя настраивать против него, Мэйсон! Может он действительно неплохой человек и просто хочет быть твоим другом? Просто так? Бывает ли что-то просто так? Черт, можно просто с ним общаться. Все же вчера он оказал мне незаменимую помощь. Мэйсон Скорсезе: 6:20 pm: «Вроде как. Точно не уверена. День был не из лёгких и не спрашивай почему.» Я открываю Фейсбук и проверяю новостную ленту. Смотрю на статью в школьном сплетнике обо мне: «Мэйсон Скорсезе была опозорена на всю школу. Её, как оказалось, бывшая подруга Бриттани раскрыла секрет её фигуры…» Что за хрень? Кто вообще занимается этим дерьмом? Я отправляю статью Эшли. Отвечаю на сообщения от парочки знакомых из Лос Анджелеса, говоря, что у меня все хорошо. Жалуюсь на дождь и они зовут меня обратно. Хочу лето и музыкальный фестиваль. Хочу пляж и горячее солнце. Хочу быть где угодно, но не здесь. Пишу Кэму, спрашивая, как он добрался. Дилан ОʼБрайен: 6:22 pm: «Я и не собирался. Ты сейчас в фейсбуке сидишь?» Мэйсон Скорсезе: 6:22 pm: «Да, а что?» Через минуту мне приходит сообщение от Дилана. Он скидывает мне эту статью. Я чувствую неловкость и раздражение. «Ты сидишь в школьных сплетниках?» «Друг отправил мне её. Все прекрасно понимают, что это за уши притянутая ложь» Неким образом это действует утешительно. Заправляю волосы за уши и открываю его страницу. Новая фотография: он и Кэм, похоже, у него дома. Сделали серьёзные лица, а дальше изображение, где они оба смеются. Подумать не могла, что они общаются. Я отвечаю Дилану: «Так и есть. Это все полная чушь» «Забей» Отвечает Кэмерон: «Доехал отлично. На моем плече сопела какая-то жирная баба, а когда я пытался отодвинутся, она начала рычать во сне» Я смеюсь. Монахэн такой Монахэн. Пишет Эшли: «Я устрою этой твари веселые будни» «Эш, если она опять такое вычудит, мы быстро поставим её на место» «До сих пор не верится, что мы с ней были близкими подругами…как она может?» «И мне не верится. Почему —то я все меньше удивляюсь происходящему.» «Это точно» Сейчас совершенно не до уроков. До этого я хоть и могла заставить себя, но сейчас не могу. Решаю прилечь, блаженно вытягиваю ноги и закрываю глаза. Мне хорошо даётся история, а завтра у нас тест, поэтому я детально прокручиваю отлично запомненную информацию из уст учителя. Первая Мировая война. Года и битвы. Операция Бег к морю. Болгария и Турция вступают на сторону Троистого союза, создание Балканского фронта. Морская битва. Битва При Камбре. 6 апреля 1917 — США вступают в войну на стороне Антанты. 11 ноября 1918 — конец Первой Мировой войны и Компьенское перемирие. Дальше мы начнём изучать последствия войны. Подъем Соединённый Штатов на международном уровне. Великую депрессию и Франклина Рузвельта, 33 президента США, который введёт «Новый курс » и страна выйдет из кризиса. Потом мы изучим диктаторские режимы, фашизацию Италии, Испании, нацизм в Германии. Я знаю об этом, потому что заранее прочитала учебник в курсе того, как будут развиваться события. История для меня, как иностранный язык для полиглота. Вечер проходит на удивление мирно. Мы ужинаем всей семьёй, не считая Патрика, ведь он чужой. Мама не ругалась с Нейтом и дала ему двадцать баксов, когда он попросил. Она бросала на меня обеспокоенные взгляды, но я лицом показывала, что все хорошо. Разговор практически не шёл. Мы с братом доели и поднялись в его комнату. Он спрашивал про то, что произошло сегодня. Я рассказала ему все и поблагодарила за помощь, на что он ответил простым словом «обращайся». Я тактично свела тему к его снам и он ответил, что ничего больше не видел. Пересказала диалог Фреда и Брит, от чего он напрягся и мы остудились алиби, которое могли бы придумать. Он был со мной. Даже если расследование приведёт полицию сюда, я готова врать. Некоторое время мы обмениваемся новой музыкой, так как вкусы одинаковые, и разговариваем. Отвлекаемся. Я помогаю ему немного убраться и заметно расслабляюсь. Морально мне действительно становится легче, думая о том, что сейчас все как раньше. Я не задумывалась, в какой гармонии я жила определённое время. Все было слишком хорошо, к сожалению, этому, в жизненном порядке, пришёл конец. *** Билли снова подвез нас. Когда я шла вдоль парковки, ощущала непривычное равнодушие к возникшему вниманию вокруг моей персоны. Эти взгляды отличались от прежних, но большинство моих знакомых приветливо здоровались, как и я им в ответ. Тайлер и Эшли были возле его машины, мы поприветствовали друг друга и вместе двинусь в школу. Сонливость, моментами, накрывала меня, вызывая зевоту. Тайлер остался поговорить со своими друзьями, шкафчик Эшли находился в другой стороне и мы договорились встретиться в кабинете. Я шла сквозь поток людей, было непривычно тесно, толкучка, но все быстро рассосалось, ведь мне на встречу шёл Крис, которого под руку подхватила Брит и рядом его компания. Им не хватает только музыки для фона, судя по беспечному выражению лиц, надменности во взгляде т Я ощутила волнение и давку в желудке, но не подавала виду и с полным равнодушием оценила свою «замену» в лице Хопкинс, которая уселась на еще не остывшее местечко. Кто-то оценивал меня со стороны так же смехотворно, как и я их сейчас? Крис тоже показывает безразличие, видя меня, обращается к Фредди, который о чем-то болтал с Гаретом. Они смеются, Брит тоже, заливисто, крепче удерживаясь рядом с Харрингтоном. Вот они уже ближе и мы практически столкнёмся. Я не буду обходить, пройду мимо, черт возьми. Мы тормозим перед друг другом. Замечаю посторонние взгляды. Они не пускают меня дальше и я не пускаю их, ведь не пытаюсь обойти. Брит закусывает внутреннюю сторону щеки и пускает смешок. Такая наглая, девочка -фальшивка, много уверенности и пафоса. Крис не сводит с меня глаз, выздоровел, похоже, но кожа над бровью слегка счёсана. Презирает меня, исследует голубыми глазами лицо, от чего-то сдавливает челюсти, ведь думает, что я теперь с Диланом. Злится, негодует, вспоминает, как я оставила его избитого, униженного мальчишку на пустыре и ушла с другим. Мы сжигаем друг друга мысленно несколько секунд, пока Митчелл не говорит: —Че стали, пошли. Парень не здоровается, хотя лично с ним у меня конфликтов не возникало, но он идёт за своим пастухом. Делает, как молча велено и сомневаюсь, что он задумывается на этим. Похоже, когда-то я была такой же — не видела, не хотела знать тех, кого не замечал и не одобрял Крис. Бросила Кэмерона, разорвала наше общение. Все отвлекаются и Крис с Фредом расходятся, когда прохожу я и иду дальше, прокручивая глобальность перемен в моей жизни в голове. От чего-то тошнит, словно меня выворачивает наизнанку. *** Миссис Мур наконец-то закончила обсуждение книги о средневековой маньячке мадам Бовари. Я не читала её, только сокращённо. Она входит в школьную программу? Сомневаюсь. Зачем поддевать общественный страх подобной литературой? *** Продвигаюсь вдоль коридора, в котором людей гораздо меньше, Эш что-то твердит о её назойливой матери. Я соглашаюсь, причём полностью, ведь в наших случаях ситуация местами идентична. Замечаю Дилана и его пятерых друзей, стоящих в компании возле шкафчиков. Они о чем-то шутят и громко смеются, упираясь ладонями в колени. Ещё одна «банда». Если мыслимо ставить её в один ряд с моими старыми «друзьями», отчётливо видна разница: начиная от смеха, вида шуток, стиля в одежде, взаимоотношениях внутри и взаимодействия с социумом. Опять пялюсь и невольно оцениваю внешний вид кареглазого парня родинками на щеке, вздёрнутым носом, изогнутыми густыми бровями и от природы тяжёлым взглядом. Черные штаны, суженные у лодыжек, черные берцы на ногах и винного цвета свитер. Выглядит неплохо, я не представляю, как он, держа такой жуткий беспорядок в доме, стирает одежду, гладит её, чтобы выглядеть прилично. Резко рядом появляется незамысловатая на вид, блондинистая головой и мозгами Миранда, берет Дилана, который о чем-то оживленно болтал, за предплечье и отводит в сторону. По началу он не ожидает, хмурится, не понимает, пялится на её руки, держащие его. Девушка поднимается на носки и резко целует его губы. Его брови дёргаются, на секунду он подаётся назад, но углубляет поцелуй, придерживая ее за талию. Наблюдаю за острым движением его скул, за его матёрыми большими руками. Миранда и ОʼБрайен? Чего? Невольно выражаю лицом недоумение именно в тот момент, когда Дилан отстраняется и пересекается взглядами со мной. Как-то машинально находит мой, не удивляется, сжимая влажные покрасневшие губы и крутя руку Миранды в своей. Кивает мне, здороваясь, но я игнорирую. Лишь выгибаю бровь, смотря на него, и иду дальше. Может быть мы переписываемся и общаемся, но воздвигать стену как-то проще. Создаю иллюзию гордости, это может быть грубым, но таким образом я, вроде как, защитила себя от клейма человека, который постоянно за ним подглядывает. Да, может быть мне интересно. Существуют такие люди, за которыми хочется наблюдать со стороны. Их повадки кажутся отличительными от остальных, но когда объект твоего исследования очень чувствителен к чужим глазам, становится до ускоренного сердцебиения неловко от того, что тебя постоянно ловят на этом. Держишься, пытаешься в упор не глазеть, а глаза зудят, болят, требуют иного. Щеки заливаются краской, а Эшли останавливает меня и показывает, что ждёт объяснений, ведь наблюдала за мной в это время. Я пожимаю плечами: — Мы же немного общаемся, помнишь? —Это я знаю, —беспечно поясняет она. —Почему ты не ответила на приветствие, это же некрасиво? —Красиво, не красиво, мне какое дело? Пусть не думает, что мы друзья. Мой голос непроизвольно становится капризным, писклявым и раздражённым, что даже противно. —Он не наивный мальчик, он так не думает. —Откуда тебе знать? —ввожу пароль нам замке от шкафчика и открываю его, меняя тетрадь литературы на конспект лекций с истории. Волнуюсь перед тестом. —По нему даже видно, что он не тип «простых» парней, он прекрасно знает как себя вести. Я не полностью понимаю её. Киваю, кусаю внутреннюю сторону губы. Эшли желает мне удачи на тесте и я спешу в кабинет поскорее, перелистывая страницы тетради и обновляя память. *** Тик-так. Дурацкие часы спешат на восемь минут. Тик-так. Они всегда путают всех одноклассников и внушают надежду на свободу преждевременно. Тик-так. Никто не настраивает их. Тик-так. Звук секундных стрелок особенно громкий, когда ты пялишься в твёрдую поверхность парты и медленно сходишь с ума. Во рту сухо. Живот крутит от голода. Учитель истории движется вдоль парт и наблюдает за тем, чтобы никто не списывал. В очередной раз убеждаюсь, что я его любимица, ведь он с полуулыбкой подмечает, что мой тест уже написан. Рядом со мной тяжело вздыхает Баффи, скуля глазами и немо просит о помощи, показывая стержнем ручки на вопрос. Другой вариант. «Выберете название страны, в которой впервые в истории использовалось химическое оружие» Германия, —показываю ей. Она благодарит. Сегодня мистер Дент строже, чем обычно. Его седые брови нахмурены, серые глаза завсегда покрытые жёлтой пеленой следят за всеми и каждым. Старые, но острые уши прислушиваются к любому лишнему движению. «Если хочешь знать, что делать в будущем, помни о прошлом»,—повторяет он. Всегда акцентирует внимание на великих ошибках великих людей, рассуждая о современной политике и привычке власти наступать на одни и те же грабли. Его песочного цвета рубашка заправлена в коричневые брюки, стянутые ремнём с поржавевшей бляшкой. Очки на столе, он упрямо и редко использует их. Профессионал своего дела, знает каждое событие с мельчайшими деталями, поэтому никогда не надевает эти унизительные очки, ведь подсматривать в учебник ему не нужно. Делает это чаще всего наедине с собой, когда проверяет работы. Принципиальный, понимающий и прямолинейный человек. Осматриваю класс, наблюдая за Бриттани. Аккуратно вытирает посыпавшуюся тушь под глазом, жуёт вечно треснувшие губы и пачкает белые зубы лиловой помадой. Проводит по ним языком, глотает слюну. Крутит кольцо на пальце, тоже будучи готовой преждевременно, ей даётся история и мы постоянно дискуссировали раньше, смеялись, вспоминали даты и события. Она сделала мне столько дерьма за это короткое время, что я даже не позволю себе скучать за ней, чтобы не было так больно. *** Столовая — это своеобразное место для переговоров. Для встречи с друзьями из параллели, обсуждение главных новостей, знакомств иногда. Здесь ты сразу увидишь, к какой компании кто принадлежит. Какие у кого интересы, ведь люди со схожими взглядами тянутся друг другу, или же бывают изгои: те, кого отвергла бывшая компания, и они почему-то быстро находят друг друга и дружат словно от…безысходности? Я часто наблюдала за ними. К примеру, в классе новенькая-первой прибежит знакомиться с ней та девчонка, у которой нет своего регулярного круга общения, лучшего друга. Все это не потому, что она супер-общительна. Обычно, у общительных людей уже есть своя компания и их не интересует кто-то ещё, с новенькими они выходят на контакт в силу обстоятельств. Я не лицемерю, но это моё мнение. Когда ты оказываешься в новом коллективе —по року судьбы прекращаешь общаться с тем, кто подошёл к тебе первым и навязчиво попытался сделать своим лучшим другом. У отверженных есть причина быть отверженными. И у меня тоже? И эта причина в том, что я бросила Криса из-за того, что он редкостный мудак и оказался совсем не тем человеком, какого я знала? Я вижу, как Харрингтон непроизвольно бросает на мены взгляд. На автомате ищет среди толпы. Не отвыкли от друг друга достаточно. Не верится до сих пор, что он подставил Нейта, пытался меня шантажировать, у него бы получилось, если бы не Дилан. Его стол находится по соседству со столом Билли, у окна. Похоже, его компания в сборе, едят, болтают, к ним подсаживается Миранда с подружкой. Смотрю на бургер. Да, я определённо хочу его! Кусаю. Запиваю камбучей. Кусаю. Запиваю. Прощай фигура. Кстати, о спорте: я,похоже, забросила волейбол? Пропустила занятие и не собираюсь идти сегодня. Это больше не вдохновляет меня. Девчонка с моей команды с тугим конским хвостом на затылке машет мне, по доброму улыбаясь. Я машу в ответ. Она оставляет свой поднос с подругами и идёт ко мне. Садится на свободный стул рядом, Эш знает, кто она, поэтому отворачивается к Тайлеру и его компании. —Ты пропустила занятие, —начинает, скептично посмотрев на бургер в моих руках, который я тут же кладу в тарелку.—У нас скоро турнир, запланирована поездка в Огасту. Точно, но это все настолько не для меня в данный момент, уж слишком не вовремя. —Я…—смотрю в сторону.—У меня сейчас в жизни полно личных проблем, которые мне нужно решить, —пытаюсь объяснить, но звучу уклончиво.—Глупо бросать на полпути, но я больше не хочу, не пойми меня неправильно, я не хочу бросать вас, свою команду перед турниром, но это совсем не для меня сейчас, —тембр голоса жалостливый, ведь мне действительно жаль. —Это из-за слуха про слабительное? Знай, никто этому не верит, мы с девочками на твоей стороне и не верим в эту чушь! —Спасибо большое, но это лишь самая малая проблема из всех. Её глаза встревожены, брови сводятся на переносице, чешет ладонь и сжимает губы в тонкую полоску. —Понимаю, Мэйс, —неожиданно обнимает меня, я делаю то же в ответ.—Надеюсь, у тебя все будет хорошо, —утешительно улыбается.—Я расскажу тренеру и девочкам, объясню, не волнуйся. Разберись во всем и возвращайся. На удивление просто отделалась. Киваю и улыбаюсь. Хорошие люди. Понимающие. Хорошая команда. Печаль скручивает сердце, будто я вижу их в последний раз, но связывал нас не только волейбол? Нечастые, но походы в кино, сборы, проживание в отеле. Командный дух. Она уходит. Мангомери мнёт моё плечо, натягивает уголки губ и выражает понимание глазами. Понимание. Спасибо хотя бы за это. Иногда чертовски его не хватает. *** Мы договорились с Майлз встретиться в закусочной в пять часов. Это радует, словно в моей жизни все так, как было раньше. Я отвлекусь. Колокольчик звенит над головой. В помещении с классическим дизайном: деревянными столами и красными сидениями, жёлтыми стенами с незамысловатыми в картинами и плиточным бежевым полом все так же пахнёт корицей и вафлями. Майлз с подругами махает мне, я подсаживаюсь с краю и снимаю с себя ветровку, оставаясь в свитере. Мисс Салливан буквально плывёт к нам с лучезарной улыбкой, не могу скрыть свою и отвечаю тем же. —Мэйсон, куда же ты пропала? Я волновалась, твои друзья все без тебя да без тебя, —хмурится. Она имеет ввиду Криса и парней, конечно. —Я приболела, —назовём это ложью во благо. Женщина действительно волнуется за меня, мы знакомы больше десяти лет. —Сейчас же все в порядке? —Да, —киваю, —конечно. Нежно гладит моё плечо, достаёт блокнот и ручку. —Что будете заказывать, девочки? —с любопытством исследует наши лица карими глазами. Мы делаем заказы и начинаем болтать. По правде говоря, мне нравится её компания, мы были знакомы, но не настолько близко, как с Майлз. Эшли сейчас на свидании с Тайлером в ресторане Форель. Мне, порой, кажется, что Тайлер помешан на рыбе, но Мангомери нравится, вот и ладно. Приносят заказы. Время утекает за разговорами и шутками. Они развивают тему о вечеринках и парнях из колледжа. Я рассказываю о ситуациях с Кэмероном и девочки хватаются за животы и смахивают невидимые слёзы. Заказываю ещё латте, чешу переносицу, успокаиваясь. Давно не было так хорошо. Но всему хорошему приходит конец. К примеру, закусочная была неполной, несколько мужчин сидели в другой стороне зала и пили пиво, парень с девушкой ужинали гамбургером и картошкой фри через столик от них. Шумели только мы. Колокольчик звенит, ветер залетает внутрь и волной толкается к ногам, вызывая мурашки по коже. Профиль Митча, Фредди, Гарета и Криса. Они видят меня, обмениваться непонятными мне взглядами и занимают стол у витрины прямо перед нами. Девочки косятся на меня. Я киваю, показывая, что все в порядке. Они вдруг начинают смеяться, синхронно, я недоумеваю, но потом понимаю все ясно и чётко. Парни поворачивают к нам головы, немного…смущаясь? Они делают это специально, помогая мне, импровизируют смех, делают так, чтобы парни почувствовали себя некомфортно. Мне даже приятно, это действует. Придаёт уверенности. Тоже смеюсь, откидываясь на спинку сидения. А фейсбуке приходит сообщение от Кэмерона, на которое я отвечаю и кладу его обратно на стол, глотая латте из чашки. —Короче, у нас есть одноклассница, чудачка, —начинает Майлз и девочки подхватывают её смешками. —Может ты её видела, она типо стокилограммовый панк-гот, не знаю, ну так вот… Телефон вибрирует. Игнорирую. Ещё раз. Прошу подругу остановиться и проверяю экран, видя на нем сообщение от Неизвестного. Живот делает тройное сальто, пальцы подрагивают, когда я прижимаю телефон к себе и открываю смс. Первым делом открываю вложение и смотрю фотографию. В сумерках, при бледном свете я узнаю сидящего на скамьях Нейта. Его кроссовки, джинсовая куртка, он смотрит что-то в телефоне. Фото приближено, Неизвестный находится неподалёку, но в прямом доступе к нему. —Я в туалет, —подрываюсь резко. Пугаю рядом сидящую Катрин, но не боюсь казаться странной. Перебираю ногами, пока не отказываюсь внутри тесного помещения, обложечного потемневшей белой плиткой. Две кабинки, в них пусто. Жмурюсь, приближая, пытаясь узнать место. Поле с небольшими трибунами, обтянутое сеткой. Сердце колотится. Кусаю губы, меряю шагами пространство вокруг. Думай. Давай. Ты знаешь это место. Твою мать! Пиздец! Вдыхаю носом—выдыхаю ртом, тщетно пытаясь успокоиться. Баскетбольное поле. Точно! Значит, он там не один! Неизвестный: 5:49 pm: «Дружки его не спасут, стоит ему отойти оттуда хоть на шаг. Я могу это устроить. Не смей звонить. Я наблюдаю. У тебя есть ровно двадцать минут, чтобы прийти туда. » Хочу написать Нейту смс, но, вероятно, он проигнорирует. Почему стоит мне расслабиться, как тут же в жизни появляется этот гребанный преследователь, сумасшедший убийца? Словно пуля лечу в зал, хватаю ветровку и говоря, что появились неотложные дела, вылетаю прочь, мыслимо выстраивая себе маршрут в западную часть Гринвуда. Иду быстро, сворачиваю с главной улицы и трусцой бегу вперёд. Только не со мной! Только не с Нейтом! Скоро я получу инфаркт Миокарда и умру от хаоса, окружающего меня. Как вообще можно было представить, что такое может ждать меня в начале семестра? Темнее становится с каждой минутой. Люди идут с роботы, скольжу мимо них, цепляю плечом, когда перебегаю дорогу на светофоре. Торможу машину, слышу сигнал и крик водителя вдогонку, но не останавливаюсь, наконец оказываясь в более разреженной от пятиэтажных городских домов местности. Оказываюсь в районе, в котором живёт Крис и Фредди. За частными домами виднеется угол сетки. Поле близко. Людей на улицах немного, машины не ездят, густые кроны рассаженных у тротуара толстых дубов сыпят листьями на голову, сухие жёлуди хрустят под подошвой кроссовок, словно асфальт не чистили ещё с утра понедельника. Легкие горят. Я прибегаю к полю. Смотрю по сторонам. Пусто. Никого. Шарахаюсь от хлопнувшей калитки, которая служит дверью внутрь. Поле мокрое, в лужах и осиновой треснувшей от сухоты и ветра листве. Чахло тяну за влажную ручку калитки, походя внутрь и недоверчиво зыркая по сторонам. Где же Нейт? Он ушёл с друзьями? Неизвестный отпустил? Сейчас же я могу себе позволить позвонить ему? Подхожу к лавочкам, смотрю на них пустым взглядом, чувствую, что не могу отдышаться. Горло дерёт, дрожь никак не отпускает, то ли от накрывшего от меня холода, то ли от ливня пережитого стресса. Фокусирую взгляд на сложённом на пополам листке бумаги. Он воткнут между досок сырой лавочки. Вытягиваю. Раскрываю. Читаю напечатанный текст. «Я не оставлю тебя в покое, стерва.» Это то же, что он оставил в дворнике тогда, когда я была с Диланом в магазине. Что это было вообще? Нужно поскорее валить отсюда! Я одна и здесь не безопасно. Телефон звенит, будучи сжатым в руке. Неизвестный: 6:21 pm: «Ха-Ха. Смешная шутка, Мэйсон! Не советую тебе расслабляться! Беги домой!» Неизвестный: 6:21 pm: «Бу!» Слышу где-то рядом шаги. Размеренные, томные, крадущиеся. Так близко и так далеко. До кипящей под кожей крови жутко. Плюю на усталость, похоже дыхание совсем сбилось после сигарет. Убегаю. Ноги словно воздушные от страха, толкающего меня в спину. Нужно выйти на людную улицу. Покидаю район Криса, останавливаюсь у магазина с приколами и глубоко, рвано дышу. Убираю волосы с лица, которые запутались и превратились в жуткую какофонию. Опускаю голову, собираю их в хвост. Упираю одну руку в колющий бок и звоню Нейту. Гудки. —Алло, —сонно улюлюкает мне он в ответ. —Ты спал? —Да, что случилось? —потягивается, выдыхает через нос и зевает. —Ничего. У тебя все в порядке? —Нормалек все, а что такое? —Ничего, —волна облегчения дарит сжатым в тугой узел от напряжения мышцам живота расслабиться. —Ты себя так странно ведёшь? Это из-за убийств, да? —Да, —отвечаю коротко, будучи не настроенной на длинный разговор. —До встречи. —Ну давай, —как-то неуверенно отвечает он. Мэйсон Скорсезе: 6:30 pm: « Я ни в чем не виновата! Прекрати меня преследовать!» Неизвестный: 6:31 pm: «Не бывает невиновных людей. Спеши домой. Волк вышел на охоту. » Иду вдоль тёмной длинной улицы вперёд, пытаясь вернуться в центр и дальше пойти домой. Несколько машин припаркованы у бордюра. Фонари горят над головой, свет из широких стеклянных витрин озаряет пространство и становится не так жутко. На узкой улице похожих немного. Жмусь в эту жалкую ветровку. Опустошенная. Превратилась в ходячий комок нервов. В жалкую жертву маньяка, который мучает её, издевается, забавляется с её психикой. Вечно крошит что-то внутри, разбивает в пыль, с остервенением, злостью и надрывным безумным смехом. Впереди идёт компания. Голоса все ближе. Знакомая походка, причёски, одежда. Черт, Крис и его парни. Надо же, похоже держат путь к нему домой. Замечают меня. Один сплошной пиздец. Кряхчу зубами, взгляд делаю ровным, безразличным. Борюсь с желанием повернуть на другую сторону улицы. Кто они такие? Что сделают? Я не привыкла испытывать судьбу, но в последнее время это происходит как-то непроизвольно. —Мэйсон, добрый вечер, —паясничает Гарет. Окей, это было ожидаемо. Молчу в ответ, снисходительно блуждая взглядом по их надменным физиономиям. —Куда же ты идёшь? Провести? —Харрингтон натянуто улыбается. Незаметно они притесняют меня к стене и становятся полукругом, не оставляя шансов отойти. От них веет угрозой, никогда прежде я её не чувствовала. Все эти парни были моими хорошими друзьями. Никогда даже в голову не приходило. —Нет, спасибо, —бросаю в ответ, выгибая бровь. Они едко смеются. Что здесь смешного? Отвращение липкой испариной появляется на теле. —Что за цирк? Дайте я пройду. Когда они не пропускают меня, отталкивают обратно, паника заново тащит меня в свой омут. Я только отделалась от Неизвестного. —Мы не договорили, —предупреждает Крис. —Договорили. —Некрасиво ты как-то поступила со мной тогда, на пустыре. —Подожди, —ёрничаю, —это тогда, когда тебя, как шавку, избили, и ты валялся на земле весь в дерьме и скулил как девчонка? Получил по заслугам. Его глаза темнеют. Атмосфера накаляется, но я не собираюсь прогибаться под ихним напором. Что же они сделают, черт его дери? Они- ничто, в сравнении с реальной угрозой, которая меня преследует, наступает на пятки, заставляет спотыкаться и царапать колени об землю. Больно, горячо, неприятно так, что аж щиплет. —Сейчас ты в дерьме, Скорсезе. —Не будь в этом так уверен, —грубый голос прорезает остывший воздух со стороны, с которой я возвращалась домой. Шаги. Много шагов. Компания. Выглядываю из -за плеча Фредди и Митча, видя Дилана в чёрной кожаной куртке, переходящего узкую улицу. Не спешу расслабляться, но до чего же он вовремя! Парни отступают, поворачиваются, задрав хвосты, как павлины. Павлины, которые явно отступают пришедшим парням в численности, шестеро, хоть один и со сломанной рукой, против четырёх. Ноги несут меня к ОʼБрайену так отчаянно, как никогда. Словно он спасительная соломинка в бездонном океане. Парень видит меня, глазами призывает к себе и я, точно бездомная собачонка, бегу к нему за спину, внезапно почувствовав себя в безопасности. Крис смотрит на меня, кривится, считает шавкой с подворотни, которая ластится к новому хозяину. Вижу, как он борется с желанием бросится на Дилана, отомстить ему за то, что он пересчитал ему рёбра битой, оставил гнить, поверженного, и ушёл вместе со мной. Считает меня шлюхой, хочет наброситься.Спина Дилана близко, я вижу, как его плечи напрягаются, напрягаюсь сама в очередной раз. Кошусь на рядом стоящих и практически не знакомых мне парней, но даже не ощущаю себя некомфортно. Крис засучивает рукава, Дилан насмешливо кивает, бросает вызов, якобы говоря: «Ага, ну давай, попробуем ещё раз». Его рука тянется назад и он легко отодвигает меня подальше, полностью загораживая грудью. Его парни отступают, образуя пространство, и я с ними. Неужели будет драка? Посреди улицы? —Дилан! —пытаюсь позвать его осипшим голосом, но он игнорирует. —Не стоит, —говорит мне, похоже, этот Брюс с острыми скулами и сломанной рукой.—Смотри внимательно. Хмурюсь, перевожу глаза на двух парней, несущихся к друг другу навстречу. Кулак Криса летит к лицу Дилана, но за секунду до удара он подается чуть налево, уклоняясь. Парня неуклюже заносит вперед. Он оборачивается и посылает ОʼБраену испепеляющий взгляд. Я судорожно выдыхаю, надеясь, что это все скоро закончится. Харрингтон продолжает попытки ударить врага, идёт на таран, пытаясь бросить его через прогиб, но ОʼБрайен снова за секунду уклоняется. Это напоминает мне танец одного танцора. Я видела подобное только в фильмах. У него настолько разработана реакция, что ему удаётся избегать атаки. Парни рядном со мной смеются. Да, это действительно смотрится забавно. Крис сплёвывает. С ненавистью и красными от позора щеками делает ещё одну попытку, но Дилан внезапно первым сносит его на асфальт правым хуком. Я прикрываю ладонями рот, расширяя глаза. Крис пластом летит вниз. Этого никто не ожидал. —Я поучу тебя манерам, —он хватает его за шиворот и резко подымает вверх, возвращая на ноги. —Девушек, —бьет поддых, сжимая пальцами затылок и говоря ему тихо на ухо, —обижать нельзя, —ещё удар, Крис кашляет, —не при каких обстоятельствах. Никогда. Ещё раз ты подойдёшь к ней, попытаешься обидеть и я об этом узнаю, пеняй на себя! Отпускает и Харрингтон падает на колени. Это жестоко, но, надеюсь, он проучил его, ведь я теперь понятия не имею, на что способен Крис и что он собирался сделать, если бы не Дилан. Я. Одна. Против него и его парней. Тёмные карие глаза, немного злые и уставшие, встречаются с моими, шокированными, испуганными и непонимающими. Он возвращается, потирая саднящие костяшки. Хочу как можно скорее добраться до дома. Почему-то сказать ему «спасибо» язык не поворачивается, хотя я, по сути, должна это сделать? Он же спас меня, избил Криса за то, что он пытался меня обидеть, защитил, как и обещал. У него мужские принципы и почему-то сильно верится в то, что он никогда не обидит девушку, по крайней мере в физическом плане. В голове мелькает фрагмент, когда он оттолкнул меня от себя во время того, как дубасил Харрингтона битой, но скорее он сделал это, чтобы я случайно не попала под раздачу. —Все в порядке? — спрашивает«человеческим» голосом. Отрицательно качаю головой. Сжимаю руку в руке, чтобы холодные фаланги пальцев прекратили дрожать. —Проведёшь её? —один из друзей спрашивает Дилана, пока я провожаю удирающих с улицы Митча, Гарета и Фредди с Крисом на плечах. —Да. —Тогда встретимся в «У Мо». Он кивает и берет меня за локоть, ведь вверх по улице, пока я неловко машу парням в ответ на прощание. Очень сложно быть эмоциональным человеком, таким, как я, ведь переживается все гораздо труднее. Я ещё очень долго буду отходить от пережитого. Слишком насыщенный вечер, который не обещал быть таким. Мы идём молча. Почему —то страшно начинать разговор, возникает чувство, что он зол до сих пор, ведь только что подрался. Точнее избил человека. —У тебя талант впутываться передряги или создавать их, —неожиданно говорит в силу пережитого совместного опыта и я соглашаюсь. Кажусь запуганной, спину знобит от холода. Решаюсь выдавать из себя «спасибо». Разговор как-то не клеится. —Думаешь, —сглатываю, смотря на него, —он ещё долго будет доставать меня? —Думаю, что побесится немного и перестанет. Он обижал тебя, когда вы были вместе? Это немного личное, но я почему-то хочу продолжить эту тему. Кажется, что он поймёт меня. —Нет, никогда. То, как он себя ведёт сейчас…—теряюсь. —Ну, это словно совсем другой человек. Я не знаю как обьяснить… —Я понимаю о чем ты. Ты просто не знакома с ним «вне отношений». Это правда. Проходим мимо цветочного магазина. Бросаю взгляд через улицу, подмечая, что витрина магазина мистера Оливера сменена на новую. —Хорошо, что я был не на машине. —Решили прогуляться? —Да, воздухом подышать. Ага, подышать воздухом по дороге в бар. Он не взял машину, потому что собирается напиться. Завидую. Не могу себе этого позволить в данный момент, а хочется. Дилан закуривает, выпускает дым носом. Затягивается сильно. —Почему ты меня проигнорировала в школе? Стесняешься? —в его голосе нет нотки обиды, он довольно самодостаточен, чтобы знать, что его стыдиться не за что. —Ты был со своей девушкой. —И что? Значит он не отрицает, что Миранда его девушка. —Просто. —Ладно, —жмет плечами, делает затяжку, сжимает сигарету между зубов и разминает кулак. Да, костяшки в крови. —Обработай, —киваю на его руки и Дилан отмахивается, будто это не обязательно. —Пам не сдала нас? —Слава богу, вроде нет, —невольно начинаю говорить полушёпотом. —Хорошо. —Где ты научился так уворачиваться от ударов? Улыбается, тушит носком черных берцов сигарету и на секунду поднимает глаза к небу. —Пока я жил в Нью Йорке, —голос пропитан дозой ностальгии, —занимался кикбоксингом. Уворачиваться от ударов Криса не сложно: он предсказуем, слишком медленный и удар держит слабо, о технике я вообще молчу. Пускаю смешок. Ничего себе, кикбоксингом. —Ты же играл футбол до отъезда, кажется? —Да. —Почему не восстановишься в команде? —Уже как-то не тянет к этому. Прямо как меня к волейболу. Он доводит меня до крыльца и сейчас тот самый неловкий момент, когда я не знаю, как попрощаться с ним. Переминаюсь с ноги на ногу и уже хочу поднять ладонь на прощание, но он, будто само собой разумеющееся,наклоняется к моему лицу. Я уж было хочу дать деру, судорожно выдыхаю носом, мурашки проносятся по телу, когда его сухие губы соприкасаются с кожей моей холодной щеки. Улавливаю нежный запах одеколона, кода он отстраняется и прощается, расслабленно шагая прочь. Я краснею, стою на месте, как маленькая засмущавшаяся школьница, тихо шепча «пока» в ответ.