От лица Мартины.
Перебираю между пальцами кулон и сильнее вжимаюсь в кожаное кресло синей иномарки, я смотрю, как компании ребят направляются в здание школы, как они улыбаются, как рады видеть друг друга. Мне же хочется вернуться на неделю назад, когда мы все еще были на курорте и проводили лучшие в моей жизни рождественские каникулы. Сейчас же я просто чувствовала горечь и никак не могла покинуть место, где чувствовала себя в безопасности; место, где мне не приходилось находиться с до чертиков любимым человеком, не имея возможности прикоснуться к нему.
— Ти, — прикусываю губу и поворачиваю голову в сторону изумительного парня, который сидит на водительском сидении, он немного поправляет свои волосы, а потом смотрит мне в глаза. Я лишь еще раз отмечаю для себя насколько красивы его глаза, как яро они блестят на солнце, лучи которого нахально пробиваются сквозь лобовое стекло автомобиля. Парень берет меня за руку и проводит подушечкой большого пальца по костяшкам, а потом подносит мою хрупкую ладошку к своим малиновым губам и оставляет на тыльной стороне едва ощутимый поцелуй. Прикрываю глаза и тихо сглатываю, — Я знаю, чего ты боишься. А ты знаешь, что я думаю об этом. Я благодарен тебе за то, что ты была честна со мной, дорогая. Но ты так и не поймешь с кем хочешь быть, если не выйдешь из машины, я жажду получить ответ, ведь ты знаешь, что я чувствую к тебе. Если ты будешь со мной, я обещаю, что сделаю тебя самой счастливой, если же ты захочешь остаться с ним, я буду рад видеть тебя счастливой и всегда буду твоим другом, ты не потеряешь меня в любом случае, — улыбаюсь, чувствуя, как его ладонь касается моей щеки, чуть поглаживая нежную кожу, накрываю ее своей.
— Ты слишком хороший, Пепе, я не заслуживаю тебя, — шепчу, смотря прямо в его глаза. Этот парень стал моим подарком, моим ключиком к возрождению, а я все еще не могла избавиться от отголосков прошлого.
— Ты заслуживаешь лучшего, именно поэтому я не давлю на тебя, а терпеливо жду, пока ты сама не поймешь чего ты хочешь, вернее, кого, — хмыкаю и отворачиваюсь. Он начал ухаживать за мной практически сразу же, и я поняла, что этот парень точно умеет располагать к себе людей. Спустя неделю я уже была пред ним словно открытая книга, и он понимал, что мое сердце никогда не будет принадлежать ему полностью, ведь ровно половина навсегда заледенела, а под покровом этого льда покоится одно славное имя. Имя, которое я никогда не забуду.
Делаю глубокий вдох и тянусь к Пепе, дабы поцеловать его в щеку. Безусловно, этот парень что-то будоражил во мне, может, даже мое уснувшие желание быть счастливой, но, к сожалению, я видела в нем лишь своего верного друга, а не спутника жизни. Позволить же себе играть с его чувствами я просто-напросто не могла, за свои восемнадцать лет я итак наворотила слишком много дел, увлекла многих людей в собственную игру, правила которой сама не знала, и мне пора было остановиться. Я дала обещание, что больше от моих смятений не пострадает никто, именно поэтому все сразу же рассказала Пепе, и была поражена, когда он сказал, что будет ждать. Как бы я ни хотела, за то время, что мы провели вместе, я не смогла заставить себя влюбиться в него. Мое хваленое самовнушение потерпело фиаско, именно поэтому я вся тряслась, когда с каждым шагом оказывалась ближе к месту, где несомненно встречу его — своего собственного змея искусителя, имя которого Хорхе Бланко.
Меня окутал страх перед собственными чувствами еще тогда, когда я только вышла из машины Пепе, и не отпускал меня вплоть до конца третьего урока. Я оказалась слабее, чем думала. Я не смогла отпустить Хорхе даже за то время, что мы не виделись, не смогла забыть все то, что произошло между нами. Мое глупое сердце не принимало реальность, потому что оно знало, что все мои чувства к этому мужчине чертовски взаимны, но мы просто не могли быть вместе. И в какой-то момент я пришла к осознанию того, что это так глупо, когда кто-то велит нам что делать, однако ничего поделать с этим уже не могла. Хорхе решил так. Мы так решили. А как мой внутренний мир разрушается каждую ночь от острой нехватки его прикосновений, да просто от чувства, что он улыбается мне и только мне, никого не волновало. Я хотела стать счастливой в новом году, но лишь научилась жить с болью, одолеть которую мне не под силам. Все три урока я нарочно терроризировала себя воспоминаниями о нем, пробираясь в самые недра, прошлась по каждому уголку в школе, где мы были вдвоем. Только я и он. И мысли об этом вновь и вновь убивали меня, словно я все еще стою перед ним в кабинете, и он говорит, что больше не может быть со мной. К сожалению, я не уверена, что эта боль когда-нибудь покинет меня, и, к моему ужасу, я осознавала, что она стала неотъемлемой частью моей жизни. Без нее я больше не смогу быть собой, ведь именно она окутала ту пустоту, когда счастье с корнями вырвали из моего сердца. Чувствую, как трясутся руки, потому что боюсь увидеть его, но успокаиваюсь, когда звенит звонок с третьего урока, обычно он всегда уже уходит в это время, предпочитая даже не задерживаться. Вернее, он всегда уходил, до встречи со мной. И я просто молилась, чтобы эта привычка вернулась в обиход его обыденной жизни.
Иду в след за Мерседес и Дрейком в кафетерий, считая шаги. Пять, шесть, семь…я никогда не думала, что из квотербека получится такой замечательный парень, который уже сейчас строит планы на их совместную семейную жизнь…восемь, девять, десять…я рада за подругу, потому что она счастлива…одиннадцать, двенадцать, тринадцать…я больше не чувствую земли под ногами.
Неожиданное прикосновение в районе плеч, и я теряю равновесие, спеша встретиться со школьным кафелем, однако сильные мужские руки подхватывают меня, я понимаю, что это учитель ее до того, как открываю зажмуренные глаза; его аромат я узнаю, где бы я ни была. Встречаюсь со взглядом изумрудных глаз, чувствую, как сильно его пальцы вцепляются в мою кожу. Я вижу бурю в его глазах, дыхание перехватывает, сердце пропускает несколько ударов, пока он помогает мне встать, а я не свожу с него восхищенного взгляда. Неожиданно его лицо озаряет усмешка, незнакомая даже мне.
— Все такая же бестактная, Штоссель, с возвращением в школу, дорогуша, постарайся не напортачит в этом году, не делай того, о чем пожалеешь, дам тебе совет: начни с того, что перестанешь игнорировать людей, и вот увидишь, толпы, словно безмозглое стадо, пойдут за тобой, — насмехается, причиняет боль, а лишь потому, что обижен.
— Все такой же эксцентричный историк, — бурчу, скрещивая руки на груди, — Я, хотя бы, не строю из себя ребенка, — фыркаю, но вспоминаю, как просто удаляла все сообщения учителя, которые он присылал мне на каникулах, я надеялась, что забуду. Но когда поняла всю суть своей ошибки, то было слишком поздно — он перестал писать. — И я ни о чем не жалею, что было то, прошло, теперь я делаю то, что хочу, поэтому в ваших советах, увы, не нуждаюсь, была рада вновь увидеть вас, — прохожу мимо него, задевая его плечом, а меня словно прошибает током. В голове всплывают все моменты от нашей самой первой встречи и до признания друг другу в любви. Влага собирается в уголках глаз и в буфет я иду, уже не замечая ничего вокруг. Зачем я так? Нужно было прикусить язык, позволить ему обижаться, но нет же, стоило внести свою лепту, я ведь открытым текстом дала понять ему, что у меня все хорошо, но это не так. Это совсем не так.
Сворачиваю с дороги и забираюсь под лестницу — тихий угол, куда никто никогда не заглядывает. Сажусь на холодный пол, утыкаясь носом в колени и накрывая руками голову, поддаваясь рыданиям. Мне хватило всего одного невинного прикосновения, чтобы понять, что никто мне не нужен, кроме него. Что прикосновения чужих людей для меня омерзительны. Я хочу только его, чтобы он был рядом всегда. Но это невозможно.
Кажется, с самого первого взгляда я поняла, что влюблена в него. Он заполонил все мое сознание, думала о нем ночи напролет, делая вид, что мне чихать на незнакомца, мысль о котором была для меня запретна. Но я никогда не забуду какое впечатление на меня произвели его прекрасные глаза, когда я впервые увидела их. Никто ничего не понял, ведь смотреть на человека, как на недостойного себе, а в душе восхищаться им — всегда было моим лучшим умением. Я отметила для себя насколько он красив, а его улыбка могла ввести меня в ступор. Очень долго я боролось с собой, пыталась отогнать все мысли, ссылаясь на неведомые запреты, а после сдалась. И я понятия не имела, что кто-то может стать твоей собственной Вселенной лишь за такой короткий срок, распотрошить все внутри и превратить в нового человека. От Хорхе я забрала лишь самые лучшие качества. Упорство, силу, желание жить, а также я научилась чувствовать, по-настоящему. Именно поэтому было так больно. Он стал первым, кто смог проникнуть прямо в душу, кто показал мне какая я настоящая, но, к сожалению, сам же отказался от меня. Больше он не нуждался во мне, и я не собиралась подавать виду, как нуждалась в нем.
Однако я знала только одно: единственное, что я хочу, так это вернуть его. Вновь прижаться к нему и чувствовать себя защищенной. Вновь почувствовать себя его маленькой девочкой.
Он стал моим воздухом, моим наркотиком. И я понятия не имела как избавиться от этой зависимости.
***
Около пяти вечера я выбралась на улицу. После того, как я выполнила всю свою домашнюю работу, и мысли выбрались из омута учебы, они снова вернулись к нему. Все в этом месте напоминало мне о том, чего больше нет. Все напоминало мне о нас, с одной стороны мне нравилось это, с другой — совершенно нет. Мне жить здесь еще, уж точно, долгое время, так сколько я смогу жить, ежедневно умирая изнутри?
Что-то подсказывает, что я не выдержу так долго. Однако сейчас я просто хочу проветриться. Прохладный ветерок обдувает мое лицо, чуть раздувая волнистые волосы, я сильнее укутываюсь в свой бомбер, продолжая идти. Мне неважно куда, главное — не останавливаться. Рассматриваю полупустые улицы и чувствую, как что-то внутри просится наружу, как сильнее сжимается грудная клетка, а ноги подкашиваются. Мне нужно выплеснуть эмоции, ведь, когда я увидела его, барьер ледяной дивы разлетелся на маленькие кусочки. Раньше у меня был лишь один способ выплеснуть эмоции — бег, теперь же я знала еще один.
На крыше. Крикнуть все, о чем я думаю. И именно это я и собиралась сделать. Следовав инструкциям, которые мне однажды давал мистер Бланко, я легко пробралась на крышу незамеченной, однако главное испытание было впереди. Около пяти минут я пыталась открыть массивную дверь, ведь до этого дня приходить сюда самостоятельно нужды не было. Когда же пробираюсь, то сразу же вдыхаю полной грудью, наполняя легкие весьма чистым воздухом. Подхожу к краю и смотрю на прекрасный город, который окутан лучами вечернего солнца.
Здесь я чувствую себя спокойно, вспоминаю, как мы оказались здесь впервые. Рука невольно тянется к кулону, который я больше не снимаю. Слезы наворачиваются на глазах, он говорил, что всегда будет нуждаться во мне.
А в итоге кто-то разрушил все то, что мы сумели воздвигнуть. Я понимала, что все это было ради моей безопасности, что у Хорхе не было другого выхода, однако все равно чертовски сильно злилась на него за это, потому что не могла опустить. У меня складывалось ощущение, что он намертво привязал меня к себе, ибо все, просто все напоминает мне о нем.
— Это нечестно, — начина шептать в пустоту, я устала вести бесконечный монолог в собственный голове, — Почему любят оба, а отпустить не могу только я? Почему ежеминутно чувствую боль, которую не могу заглушить? Почему вновь и вновь думаю о нем? Это так чертовски несправедливо, ведь он сделал свой выбор и теперь ему плевать. А я? А что я? Я всего лишь маленькая влюбленная дура, которая верит, что ее чувства можно назвать таким сильным словом как любовь. Смешно. Я такая жалкая, — начинаю плакать, — Жаждать человека и душой и телом и не найти в себе сил сказать ему об этом, ответить на его гребанные смс, но нет же. Пройдет, думала я, а теперь я — всего лишь девушка, — громко вздыхаю и начинаю кричать, как учил Хорхе. Кричи о самом сокровенном, пока никто не слышит, — Девушка, по уши влюбленная в своего учителя и не желающего его отпускать. Я хочу, чтобы он был рядом, потому что я люблю его.
Возможно, получилось, как в дешевых мелодрамах (но разве не об этом мечтает каждая девушка?), но именно в этот момент, я почувствовала его руку на своей талии, а после его алые губы на своих. Сквозь поцелуй я чувствовала горечь, он курил, но меня это не волновало, не сейчас. Тянусь руками к нему, прижимаюсь ближе, чувствуя, как горит грудная клетка, как горячие слезы все еще стекают по щекам. Он был здесь и все слышал, черт, как же сильно я ненавижу его. Чувствую, как он подхватывает меня, а уже через секунду прижимает к той самой стене, где находится дверь. Его губы терзают мои, а после покусывают кожу на шее, не могу сдержаться и с губ слетает стон, его руки уже давно забыли о приличии. Все тело пылало в местах, где он уже успел прикоснуться.
— Маленькая, глупая девочка, я ведь правда думал, что тебе уже все равно, и убедился в этом, когда с утра увидел тебя вместе с тем парнем в машине, — теперь понимаю, почему он злился.
— Он, — задыхаюсь, потому что его рука накрывает грудь сквозь чашечку бюстгальтера, — Всего лишь, — не могу связать слов, потому что он целует мою шею, — Друг, — вскрикиваю, когда Хорхе сжимает мою задницу, сильнее прислоняя меня к стене, мне некуда бежать, я чувствую, как одной рукой он расстегивает джинсы и сильнее хватаюсь за его плечи. Хочу этого не меньше, чем он. Хочу раствориться в нем, хочу знать, что вот он здесь, снова рядом. Проникает одним пальцем внутрь, и я теснее жмусь к нему, целуя выступающею жилку на его шее, слушаю его тихие стоны и полностью отдаюсь своим ощущениям, — Мы правда сделаем это здесь?
— Считай, что, во-первых, это твое наказание, — он чуть надавливает, и дыхание спирает напрочь, — Во-вторых, этот перерыв был слишком долгий, я устал ждать, пока получу свое, а ты была и будешь моей, принцесса.
***
От лица автора.
Два месяца спустя.
— Любимый, отпусти-и меня, — верещала девушка, пока мужчина безжалостно щекотал ее. Ему нравилось то, насколько бесполезны были ее попытки вырваться, ему нравилось то, насколько мило она выглядела в этот момент. И, конечно же, то, что она была похожа на маленького ребенка, однако только он знал, что вытворяет этот маленький ребенок в ночи в его постели, и ему нравилось это. Нравилось чувствовать то, что он чувствовал к ней. Нравилось просто быть рядом, и больше он ничего не собирался менять.
Бланко действительно отомстил своему отцу, отправив его гнить в тюремной камере около двадцати пяти лет, ведь, если будет вести себя хорошо, то года два ему все еще могут скинуть, однако это слабо вероятно. Именно поэтому теперь Бланко младший был полностью доволен. Он обрел все то, что искал в своей жизни и неважно, что все начиналось с простой забавы и желания развлечься, где-то глубоко внутри он знал, что попал в ее чары с самого первого взгляда, и знал, что не сможет сопротивляться.
— Не-е-т, мне нравится, — смеется прямо в лицо такому родному чуду, замечая, как наигранно она надувает губки.
А девушка уже просто выбивается из сил, но не сдается. Она смотрит на него, рассматривая каждую морщинку, каждую неровность, понимая, что с каждой несчастной секундой он становится для нее все роднее. Ей хочется зацеловать его до смерти, ведь рядом с ним она теряет контроль, полностью отдаваясь тому, что чувствует. Он научил ее жить, и она никогда не забудет этого.
Бланко валит свою принцессу на кровать, нависая сверху, проводя большим пальцем по ее нежной щеке, а потом зарываясь рукой в ее шелковистые волосы. Не может налюбоваться ее красотой, пока она лишь гадает, почему он так пристально на нее смотрит. Ведут себя, словно малые дети, но это лишь значит, что теперь они счастливы. Ведь испытав столько боли и гнева, пройдя столько преград, они наконец обнажены перед друг другом морально и физически. Их души слились воедино и глупо говорить, что эта связь когда-нибудь рухнет, ведь эти двое не смогут друг без друга.
— Мне нужно собираться, — шепчет на ухо Ти, и только тогда Хорхе отпускает ее, устраиваясь на другой стороне кровати.
— Мои рубашки смотрятся на тебе лучше, чем на мне, это несправедливо, — малышка усмехается, собирая с пола неряшливо брошенную вчера одежду.
— Мне тоже нравится, однако пойти в этом на ланч с бабушкой я все еще не могу, родители все еще не оклемались от новости, что мой учитель истории — мой парень.
— Однако они доверяют тебя мне.
— Что весьма странно, ладно, собирайся давай, иначе я опоздаю…
Конечно она безбожно опаздывает, ведь учитель еще порядком десяти минут не выпускает ее из машины. Он просто не находит в себе сил сделать это и просто не представляет, что будет, когда она переедет к нему. Наверное, он просто запрет ее дома, к чертовой матери, чтобы она принадлежала только ему и только он мог лицезреть ее ангельскую красоту. И нет ничего удивительно в том, что желание было обоюдным. Чувства этих людей захлестнули с головой. Ведь как бы смешно ни звучало, но им отныне было позволено любить друг друга, а упускать такую возможность они не планировали.
Хорхе же опаздывает к своему другу, который ждет его все в том же неизменном месте — кафе на окраине.
— Меня раздражает, что опаздывать входит в твою привычку, наглая ты счастливая морда, — бурчит все также недовольный всем Стив.
— Я не виноват, это она меня научила, — насмехается Бланко, — В любое время хочется завалить ее на кровать и жестко оттрахать просто за то, что это она, и что она, даже когда нелепо ест сэндвич, выглядит чертовски горячей.
— Фу, я думал, ты не это подразумевал, когда имел в виду важные новости, — Стив закатил глаза, а Хорхе молча поставил красную бархатную коробочку на стол, отчего блондин лишь усмехнулся. Он с самого начала знал, что его друг крупно попал, и не на какой-то период времени, а на всю оставшуюся жизнь.
— Если раньше я хотел, чтобы она стала моей игрушкой, то теперь я хочу, чтобы она стала моей женой…
