Миледи не пьет вино

      Чимин стоял передо мной, одетый во все черное. Чем ближе он ко мне подходил, тем выше становился. Его губы шевелились, но слов не было слышно. Он касался моих плеч пальцами, оставляя горячие дорожки, а я никак не могла пошевелиться. Парализовано не только тело, но и дыхательная система. Воздух не поступал в легкие, органы внутри разрывались, было очень больно. В миг мне стало легче, и я услышала его голос:       — Тебе больно и трудно дышать? — спрашивал Чимин.       — Да.       — Почему же ты молчишь, миледи, и не говоришь мне, что тебе плохо? Я же твой друг, который придет на помощь. Молчишь? Снова игнорируешь меня. А зря… Хочешь, чтобы боль исчезла? — я отчаянно закивала головой. — Конечно хочешь. Тогда вернись ко мне! Вернись к старой жизни! Скажи «да» — и все твои муки исчезнут.       Лицо Чимина было очень страшным: зрачки расширились и выходили за границу радужки, бездушная улыбка и звериный оскал сменяли друг друга каждую миллисекунду, из нижней губы текла кровь. Чимин подошел еще ближе, и тогда я закричала изо всех сил, выпуская из легких последние остатки воздуха.       Я резко открыла глаза и схватилась за горло, проверяя, нет ли этих сжимающих тисков. Мое дыхание было отрывистым, глаза не могли сфокусироваться на одной точке, жутко болела голова. Ко мне подошел обеспокоенный Намджун, который до сих пор не спал:       — ЁнХи, что случилось?       — Кошмар приснился. Который час? — мой голос охрип, будто я и в правду кричала.       — Три часа ночи. Тебе что-нибудь дать?       — Хочу пить.       Он без лишних разговоров пошел на кухню и вернулся со стаканом холодной воды.       — Что тебе снилось?       — Ничего такого. Не переживай, — отнекивалась я, накрываясь одеялом с головой.       — Я не успокоюсь, пока ты не расскажешь все. Кроме того, я не дам спать тебе.       Последняя фраза заставила меня повернуться к нему, и я увидела, что он сел на пол около дивана, находясь на одном уровне со мной. Он сжал свои губы, но они не стали от этого меньше. Я заметила, что когда он становится серьезным, его взгляд превращается в холодный, металлический. Именно таким взглядом он одарил меня сейчас.       — Моей сестренке снились кошмары до тех пор, пока она не рассказала мне о них и не перестала бояться. Говори, ЁнХи, что приснилось. — отчеканенные его низким голосом слова заставили меня во всем сознаться.       — Чимин. Мне снился Чимин. Он причиняет мне боль, требует, чтобы я вернулась.       — Но он ведь не знает о твоем секрете?       — Не притворяйся, — немного злобно ответила я. — Чимин сегодня рассказал мне все. Ему был известен мой секрет с того момента, как я поднялась на двенадцатый этаж. Ты тоже знал об этом и ничего не сказал.       — Да, знал, — его немного повергла в шок эта новость. — Но у нас с ним была договоренность: я буду молчать, пока не съеду, чтобы не травмировать тебя еще сильнее. Чимин очень яро убеждал меня в этом. Странно, что он сам тебе во всем признался… И ты из-за этого боишься? Чимин не станет трепаться о твоем секрете.       — Это не все. Мы с ним поссорились в кафе. Он обвинял меня, а я — его.       — За что?       — Он обиделся на то, что я целую неделю игнорировала друзей.       — Понятно. А ты за что его обвиняла?       — Не знаю… Просто в мыслях обвиняла его. Наверно, за то, что он постоянно придирается и лезет ко мне, что мы спорим каждую встречу. Почему так происходит? — сказала я, глядя в потолок.       — Ты ведь знаешь ответ. Потому что ты очень нравишься Чимину. Это понятно с первого взгляда. Но его симпатия для тебя как обуза: ты же не чувствуешь того же к нему. Это как дважды два, — Намджун лег на пол, и я больше не видела его.       — Это отнюдь не дважды два. Как догадался?       — Сам такой же. Если ко мне кто-то испытывает чувства и я не могу ответить, то на душе становится как-то гадко, и я просто избегаю этого человека. Еще я знаю Чимина дольше тебя, поэтому могу сказать, что ему не легче, чем тебе. Это снаружи он дерзкий парень, а внутри нежный и простой.       — Я слышу это уже не первый раз. И чем чаще слышу, тем меньше верится в то, что ваши догадки могут оказаться ложью. А как хотелось бы…       — Пусть у нас с тобой маленькая разница в возрасте, но знаю я чуть больше о жизни. В симпатии нет ничего плохого, ЁнХи. Радуйся тому, что, как минимум, у одного человека ты вызываешь трепет и те самые бабочки в животе. Со временем чувства Чимина должны пройти или хотя бы притупиться, потому что он не чувствует от тебя взаимности.       — Откуда ты знаешь, что чувства со временем пройдут? У тебя уже была такая ситуация?       — Да, я был и на месте Чимина, и на твоем. Но быть на месте Чимина чуть хуже. И знаешь… Не хочется признавать, но эта ситуация повторяется со мной снова. Не буду загадывать наперед, просто такое ощущение.       — О чем это ты? — я даже легла на край дивана, чтобы посмотреть ему в глаза.       — Неважно. По списку правил, мы можем не распространяться о личной жизни. Пусть останется секретом.       — Ну, Намджун, — ныла я, — скажи.       — Нет, — улыбался он и мотал головой.       — Я никому ничего не расскажу. В чем дело?       — Не притворяйся глупышкой, ЁнХи, ты же слышала сегодня наш разговор с Хосоком, — он приподнялся на локте и выпил воды из моей кружки. — Есть одна девушка, которой, скорее всего, я не нравлюсь. Но она мне, вроде бы, нравится.       — Но ты ведь не можешь знать наверняка. Кто она?       — Я ее вижу каждый раз, когда делаю свою любимую работу.       — Любимая работа?       — Да. У меня есть две работы. Одна — официальная, другая — любимая. Как жена и любовница.       — Вот это сравнение, — посмеялась я. — Но теперь мне все понятно. Любимая работа — это студия? Хосок что-то рассказывал об этом.       — Если маленькую каморку можно назвать студией, то да.       — Значит эта девушка какая-нибудь высокая и стройная певица с модельной внешностью, — сделала выводы я. — Неплохой вкус, Намджун.       — Дело не в ее внешности, а в мозгах. Она определенно умеет ими пользоваться. Нам есть о чем поговорить с ней.       — Еще лучше: красивая модель с мозгами, — шутила я. — И почему же ты ей не нравишься?       — Я просто не предпринимал попыток завоевать ее сердце, — пробурчал он. — Может, ЁнХи хочет помочь мне в этом?       Я уже почти засыпала, но из-за последнего вопроса остатки сна просто вылетели, заставляя меня всю встрепенуться.       — Намджун, с ума сошел? Это твое личное дело, так что разбирайся сам. Мне хватает проблем и без твоей мозговитой красотки, — в знак протеста я небрежно помахала ему кистью. — Например, чуть-чуть самовлюбленный, упрямый, но отзывчивый и добрый задира.       — Отлично, я буду считать, что ты согласилась. Когда понадобится совет, обязательно к тебе обращусь. Ты поможешь мне завоевать ее, а я попытаюсь узнать больше о косухе, то есть, о Хосоке. А теперь давай спать. Сладких снов, ЁнХи.       Я ничего не ответила, просто перевернулась на другой бок, стараясь заснуть, но меня мучили вопросы. Когда мы успели стать настолько близкими людьми, что обсуждаем не просто свои проблемы, а чувства? Я даже не испытываю скованности или застенчивости, рассказывая ему обо всем, и, судя по всему, Намджун тоже. Я стала забывать о том, что с такими людьми, как он, надо быть аккуратнее, следить за словами… Моя Бдительность, похоже, впала в спячку, а на ее место встало безграничное Доверие. Почему так происходит? Это совсем на меня не похоже. Я же долго раскрываюсь перед незнакомыми людьми. Как так вышло?       — Почему же я согласилась жить с тобой, Ким Намджун? — сонно шептала я, засыпая.       — Скоро поймешь. Но сейчас постарайся уснуть и не думать о плохом. Сладких снов, ЁнХи-я.       Он полностью накрыл меня одеялом и ушел куда-то. А в моей голове все проносился его басистый шепот: «Сладких снов, ЁнХи-я.»       — И тебе сладких снов, Ким Намджун.