Тишина и маленькая комната.

Тишина. Такая угнетающая в этой маленькой чёрной каменной комнате, она словно укрывает этим колющим пледом одиночества, но при этом успокаивающая, дающая понять, что можно немного отдохнуть от этих мучительных часов. Камень, что вокруг и везде в этой комнате, не пропускающий свет, оставляя место лишь темноте, такой сырой и холодный, что от каждого прикосновения к нему пробирает до бешеных мурашек по коже. И на конец, сама эта комната, о, это просто воплощение ужаса и страха, ощущение, что её создавали из камня и жестокости. А в углу, прислонившись к стенке, под маленьким окошком у потолка, еле дыша, лежит девочка лет 6, на бледной коже прекрасно видно, как она избита и изранена, русые волосы и белый сарафан в пятнах крови. Вот она еле-еле открывает глаза, они всё того же голубого цвета, но уже не светятся будто бы тёплыми счастьем и радостью, в её глазах остались только искорки этого яркого и мягкого голубого света, а всё остальное заполнили боль, одиночество и пустота. Девочка посмотрела в окошко на луну, свет окутал ребёнка с ног до головы, словно одеяло, и на лице девочки появилась еле заметная улыбка. Но тут её руки начало сильно трясти, раны и ушибы решили напомнить о себе сильной болью, девчушка упала на каменный пол, от холода и сырости по её коже в который раз прошли бешеные мурашки, от боли хотелось закричать, но она не могла, так как потеряла голос, во время часов мучений. О, как же она боится прихода этого времени, её даже больше раздирает не эта жуткая боль, разливающаяся жаром по её телу, а боль от одиночества и жёсткого, падающего в мысли, словно камень понимания того, что за ней никто не придёт и не заберёт отсюда. Да, она боится каждый раз, когда наступает момент услышать, как дверь с жутким скрипом откроется, и сюда войдут один или несколько людей в чёрной с какой-то меткой одежде. Девочка знает, они или резко разбудят её или нагло поздороваются, дальше они начнут её бить, бить так, чтобы немели конечности: ногами, руками, да чем угодно, главное слышать её крик и видеть её слёзы. Только когда она отключается, они уходят, и где-то в голове она ещё успевает услышать тот жуткий скрип, как занавес для спектакля, так и для неё означающий окончание сего страшного действа, а она так и останется одна в этой маленькой каменной комнате, как вещь, о которой все забыли. Но искорки в её глазах будут вечно надеяться на спасение из этого царства ужаса, страха и боли, они вечно будут хранить тепло, счастье и радость в сердце маленькой, но дарящей свою теплоту, словно солнышко, девочки…