Тук-тук-тук
Если не прислушиваться и закрыть глаза, то можно подумать, что это капли дождя разбиваются о стекло. Приятный звук, хотя почему-то от него клонит в сон. Быть может, я начинаю засыпать от любых звуков живой природы? Если есть такая болезнь, то я был бы рад.Тук-тук-тук
И вовсе не кажется, что творец этого звука — мой уставший, но сильный друг, бьющий кулаком по двери из красного дерева. А если притвориться, что меня дома нет, он уйдёт? Я не хочу его прогонять, но и решать какие-то проблемы я тоже не желаю. Безысходное положение. А если меня «по счастливой случайности» не окажется дома, то конфликт решится сам собой? Наверное… Вот только гора посуды, украшающая кухонный стол, решила иначе и звонко рассыпалась по полу, извещая не только моего друга, но и всех соседей в округе о моём присутствии. Что же, придётся открыть. А гремящую посуду потом уберу, когда выдастся свободная минутка. Скользя меж воронёных сковородок и кастрюль, я наконец-то открыл дверь своему другу. Ричард выглядит как никогда отвратительно. Красные воспалённые глаза блестели от слёз, нос зарыт в тёмно-синий носовой платок. С губ же его, как я заметил, потрескавшихся, слетели наполненные уверенностью и каким-то упрёком слова: — Эр, я когда-нибудь придушу себя. Ты спал вообще? Всё же он заметил, что мои глаза были намного краснее, чем его. — И я рад тебя видеть, Рич, — улыбнувшись и поморщившись, я пропустил его в квартиру. Ричард вовсе не болен, просто у него аллергия на кошачью шерсть. А у двери как раз тёрся Люцифер, от которого во все стороны летели чёрные клубки короткой шерсти. Каждую осень и весну бедняга линял так, что я сломал уже не первую «чесалку». Ричард любил Люци, но если тот приближался к нему ближе, чем на пять метров, мой друг превращался в чихающего и нервного аллергика. Вот и сейчас он стоял, расклеенный и оглушительно чихающий, на пороге моего дома, отчитывая за бессонную ночь. — Когда вдохновение бушует, сон отходит на второй план, — рассеянно улыбнулся я. — Ну и чем же ты занимался всю ночь? Нет, погоди-ка, ты что, закончил ЕЁ?! В его глазах заплясали звёзды, и он, не дожидаясь ответа, рванул в мою «Комнату Мечтаний». Она представляла собой помещение с голыми заштукатуренными стенами, которые так не нравились ни мне, ни ему. Лавируя по тесным проходам меж мольбертов, Ричард что-то восхищённо бурчал себе под нос, ругая меня и одновременно нахваливая. Перебравшись через выставленные в ряд скульптуры, завешанные разноцветным атласом, Рич наконец-то нашёл её. Исполосованное багровыми пятнами полотно алело в свете трёх флуоресцентных ламп, расставленных так, что их холодный свет подсвечивал каждый уголок новорождённой картины. Шафрановое солнце, огненная вода с россыпью золота на ней, утонувшие в пунцовом небе кучевые облака, — вот, что было на ней. Ярко, чувственно и тепло. — Ах! — шумно вздохнул Ричард. — Эр! Ты превзошёл самого себя! Ты представляешь вообще, как эта картина может тебе окупиться?! Парень, да после аукциона на эту картину даже твои правнуки будут жить роскошно!.. — Мне она не нравится, — сухо отрезал я, сорвав с ближайшей скульптуры чёрный атлас и укутавшись им по самый подбородок. — Слишком много пёстрых цветов, а особенно красного. Мне кажется, она оттолкнёт любителей искусства. Да и закончил я её через силу, если честно. — Закончил через силу… — эхом отозвался Ричард. — Ты что говоришь? Слышишь себя? Если картина действительно написана «через силу», то почему у тебя под глазами тёмные круги? Кого ты дуришь? Раньше у тебя были золотые глаза, а теперь они багровые от недосыпа. Возможно, он был в чём-то прав, однако в груди вспыхнула дикая роза смущения, и я невольно отвёл взгляд. Кончики ушей начали пылать. Рич знал, за какие ниточки нужно дёргать, чтобы смутить меня. — Кофе на кухне. Пойду переоденусь. И я поспешно вышел из своей небольшой светлой мастерской, волоча атлас по деревянному полу.***
Когда я возвратился во вполне приемлемом виде, в чёрных брюках и джинсовой рубашке, Ричард украшал построенную им из посуды фигуру моими старыми, но горячо любимыми часами. Я ведь их искал в комнате, перерыв всё к верху дном. Наверное, я смахнул их вместе с посудой, когда оклемался за скетчем на кухонном столе. — Mon cher ami, вы не могли бы вернуть мне часы? — с любопытством поинтересовался я. — Снова занялся французским? Эр, ты поражаешь меня всё больше и больше, — наигранно удивился он и усмехнулся, отдавая мне серебристые часы. Мы выпили по кружке очень крепкого кофе, обсудили последнюю выставку, посещённую нами, немного поговорили о моём ухудшившемся зрении, и каждый раз Ричард вспоминал мою новую картину. Будто бы он пришёл только затем, чтобы увидеть её. — Рич, а зачем ты, собственно говоря, пришёл ко мне? Случилось что-то? — Начнём с того, что меня попросили передать тебе вот это… — он сделал большой глоток из своей кружки, порылся во внутренних карманах твидового пиджака и, вытащив какой-то розоватый конверт, протянул его мне. — А закончим тем, что я пришёл отговорить тебя спалить картину о рассвете. Иногда мне кажется, что Ричард умеет читать мысли. — О закате, — вежливо поправил его я и попытался улизнуть от собственных затей: — Да, это не самая моя любимая картина, но я и не думал сжигать её. Я же не психопат какой-нибудь. Повешу на стену и закрою шторкой, не обязательно же переводить спички и керосин. — Я знаю тебя со времён младшей школы, так что, если я правильно помню, в доме ты держишь только то, что нравится тебе. Картина тебе не нравится, соответственно, ты попытаешься от неё избавиться. — Что верно, то верно, — невесело рассмеялся я. — Не переживай. Продам кому-нибудь по дешёвке и буду довольствоваться тишиной, умиротворением и спокойными красками. — С тобой надо что-то делать. Нет, серьёзно, тебе правда интересен мир в монохромном цвете?! — А почему нет? Я не вижу в нём ничего яркого. Знаешь поговорку «Я художник, я так вижу»? Вот, это что-то похожее. — Ты неисправим, — шумно вздохнул Ричард и оглушительно чихнул, как только Люцифер запрыгнул ему на колени. — А надо ли исправляться, Рич? Не слишком-то я общителен. Ради кого мне меняться? Ты, например, примешь меня таким, какой я есть. Большего мне и не надо. — Поменяйся ради своих картин, — хмуро добавил он, но тут же мягко улыбнулся. — Ладно, я пошёл по делам. Мне ещё надо кое с кем встретиться. Спасибо за кофе. До скорой встречи, Эр. — Жду с нетерпением, — хрипло добавил я. — И подумай над моими словами. Пожалуйста. — Разумеется. Я проводил его, окинул взглядом длинное зеркало, в которое уходящий мог посмотреться перед уходом: Нескладное тело, взъерошенные волосы, которых расчёска не касалась пару недель, уставшие красные глаза, болезненно-бледное лицо и идеальная, выглаженная рубашка, которая смотрелась на худом теле как-то не очень. Извечная бессонница, усталость и апатия были спутниками всей жизни, а я уже и не замечал. Может, Рич прав, и мне действительно надо немного отдохнуть?