Сказка о братьях Поттерах

Они уже пересекли радужный мост. Локи не видел этого, но чувствовал, как менялась магическая плотность: Биврёст — одно из редких мест, в которых ты буквально чувствуешь, как магия скользит сквозь пальцы. Конечно, при условии, что тебе подвластна тайна магии. Этому глупцу, что сопровождал брата в Асгард — ему не дано знать магическое искусство. Для Тора это — просто мост, а то, что мост соткан из огня, воздуха и воды — дело десятое, не заслуживающее внимания великого воина. Ворожба и всё такое — удел женщин. Они возвращались молчаливо; впрочем, тому виной не только сама ситуация, но и высокотехнологичный шлем, изготовленный Старком — взамен «намордника», с которым в прошлый раз справился Дум. У шлема было больше преимуществ перед Локи — шлем лишал его не только возможности говорить, но ещё и видеть. Мидгардец что-то пошутил насчёт трёх обезьян и предлагал оснастить шлем шумоизолятором. Тор шутку с обезьянами не понял (Локи тоже), но от апгрейда отказался, посчитав это лишним. Нелишними зато оказались наручники — впрочем, здесь ничего нового. Последнее, что видел Локи — это лицо Тони Старка, собственноручно надевшего ему на голову этот предмет. Тони сказал, что этот шлем идёт Локи лучше, чем прежний и настоятельно рекомендовал никогда его не снимать. После такого напутствия братья направились в Асгард. «О, неужто Всеотец открыл радужный мост для меня?» — так хотелось Локи съязвить, но он не мог: конструкция «нового шлема» не позволяла открыть челюсти даже для того, чтобы вдохнуть воздух ртом. «Это так трогательно с его стороны», — продолжал он свой мысленный монолог, — «Небось, скучал по своему нелюбимому сыну». «Так что же ты не встречаешь меня, Отец Всего Сущего?». Пока он предавался своим мыслям, они уже вышли на главную площадь Асгарда. Асы знали, что он придёт. Но проигнорировать его появление всё равно не смогли. От невозможности видеть и говорить, Локи навострил слух: да, они говорили о нём. Шептались: «Предатель», «Обманщик», «Он даже не ас». Тор вёл его, держа за плечо: но не по-дружески, а с неохотой, как будто не хотел к нему прикасаться. Лишь направлял его, лишённого зрения — или, может, следил, чтобы Локи не выкинул что-нибудь этакое. Типа колдовства. Колдовство не делает чести мужчине, но разве Локи ведомо слово «честь»? — Только попробуй что-нибудь сделать, Сын Лакея*, — бархатным голосом произнесла Сиф, — Ты не доберёшься до суда, я это тебе обещаю. По ощушениям, Сиф находилась сзади. Сиф не только сильна подобно мужу, но и умна. Гораздо умнее Тора. «Где твои золотые кудри, о, Сиф-Острая-на-Язык?» (Почему ты предпочитаешь этого глупого солдафона?). — Ты пришёл с Этим? — голос Вольстагга. «А ты, Вольстагг, тоже пришёл с этим? С этим пузом. Усердно ли ты скорбел по мне, Вольстагг Необъятный, на пирах асов?» — Всеотец повелел заключить его в темницу, — обратился кто-то — по всей видимости, к Тору, — Ему сейчас не до суда. «А, это наш Фэндрал, Красноречивый и Отважный. Отваги в тебе хватает аж на то, чтоб ринуться в бой, где ты уверен в своей победе. Как же пафосно и в то же время небрежно ты потом вещаешь о своих подвигах очередной девице!». Над славными асами пролетела ворона, но никто не обратил на неё внимание. — Он не ранил тебя? — с плохо скрываемым беспокойством спросила Сиф у Тора. [Они запрут тебя в темнице] — перекрикнул Тора чей-то голос. [Ты никогда не станешь правителем Асгарда] Голосу вторили другие, подобные: [Ты никогда не добьёшься их признания, Локи, сын Лафея] [Тессеракт поведал тебе такое, о чём они не подозревают] [РОК БОГОВ] — это словосочетание разнеслось десятком голосов, и вдруг Локи увидел. Берег. Шторм. Скала. К скале прикован измождённый, измученный мужчина; над ним, извиваясь кольцами, разевает пасть огромный змей. Из пасти зловонной сочится яд. Страх сильнее чем любые возможные цепи сковывает Локи, когда капля яда отрывается от змеиного клыка. Женская рука ловит ядовитую каплю в пиалу — небольшое «бульк!» говорит ему об этом. Пронесло. Кромка золотисто-прозрачной жидкости угрожающе нависла над краями пиалы: это последняя капля. Женщина уходит опорожнить пиалу, но змей не станет её ждать. Кап. Дикий крик боли одиноко разносится по берегу, усиляясь эхом от скал. Кап. Тело Локи бьётся в судорогах — и кажется, сама земля дрожит. Кап. Локи кричит; от боли и отчаяния он даёт волю слезам, и их уже не остановить. [Они заставят твоего сына убить другого твоего сына, и кишками его прикуют тебя к скале, Трикстер. Ты знаешь это] [Оставят тебя там мучаться в ожидании конца света, а когда он наступит, ты поведёшь армию на Асгард] [Но ты проиграешь. Ты всегда проигрываешь Рагнарёк. Ты знаешь это] [После конца света всё начнётся заново. Но актёры не поменяются ролями] [Ты снова станешь сыном Лафея, нелюбимым при вражеском дворе. Это твоя судьба. Это ты тоже знаешь] «Замолчите… Скажите им, чтобы они заткнулись!» — Трикстер чувствует, как солёные капли вытекают из-под верхней части шлема, закрывающей глаза. «Отвернитесь! Я не хочу, чтобы вы видели…» [И в следующей жизни ты будешь ждать свою скалу, и змея, и чашу] — Откуда их столько налетело?! — выкрикнул Фэндрал, возвращая Локи в реальность. [ЭТО ТВОЙ РОК!] — крикнул ворон у самого уха. — Проклятые птицы, — сквозь зубы бросил Тор, махнув железной рукавицей на ворона, нашедшего приют на плече трикстера. — У, вороньё нечестивое! — Это его магия, — уверенно проговорила Сиф. — Он что-то задумал. Три меча почти одновременно лязгнули из ножен. Чёрная птичья стая как будто сошла с ума: вороны бесновались над площадью в низком полёте; каркали на разный лад, окружали Локи и его пеший конвой. Женщины хватали своих детей и в ужасе уводили домой; асы-обыватели тоже нашли повод покинуть площадь. Вскоре на ней осталось только пятеро, окружённых внезапно осмелевшими воронами. Теперь птицы не летали: они расселись на скамьях, деревьях, щебёнке, неистово каркали, и все вороны как один смотрели на Локи. Казалось, они хотят растерзать его. Или... Поговорить с ним? — Дурной знак, — едва слышно прошептал Фэндрал, и уже гораздо громче сказал. — Отмени свою магию, сын Лафея. Слышишь? Сын Лафея стоял на коленях, опустив руки и голову. «Убейте меня. Кто-нибудь. Прямо здесь и сейчас» Он задыхался от отчаяния. «Я больше не могу так» «Прервите этот замкнутый круг» [ТВОЙ РОК!!!] «Я больше не хочу играть в ваши игры» Небо Асгарда затмили грозовые облака — огромные, мрачные, они перекрыли все лучи Солнца, ласкавшие площадь асов этим днём. Грянул гром, за ним следом сверкнула молния; ударила в молот Мьёлльнир. Бог Грома направил свой легендарный молот в дерево, и вороны, увидев реальную опасность, с криками бросились врассыпную: даже улетая, они не умолкали. Хлынул обильный дождь. Почувствовав холодные капли, Локи подставил им своё лицо, чтобы как можно быстрее спрятать предательские слёзы. Тор потянул сводного брата за локоть, вынуждая того встать. Воины убрали оружие, и процессия, беспрестанно переглядываясь, шла молча и мрачно до самых темниц. Каждый думал о том, что произошло на площади, и гадал, зачем Локи заставил птиц вести себя так странно. Никто из них, кроме Локи, не понимал птичьего языка. Трикстера отвели в его темницу. Разбитый, подавленный знамением, он дошёл до стены, и когда его руки упёрлись в камень, сел лицом к ней. Дверь закрылась, и шлем распался — Тор управлял этим устройством на расстоянии. Наручники пока оставили на нём. Локи судорожно вздохнул и стал ждать визита Всеотца.