Сказка о братьях Поттерах

Гарри рассказал другу о том, что видел, хоть и видел он не так много. — Думаешь, это настоящее пророчество? — выразил сомнение Рон. — Не припомню, чтобы она хоть раз предсказала что-то дельное. — Вот именно! Она на каждом уроке говорила всякую чушь, но это другое. После того, что я видел, мне кажется, что всю жизнь она делала фальшивые предсказания, изображая, что на неё снизошло озарение, а сейчас это не было притворством. Возможно, она не так сильна, как её пра-пра-кто-то-там, но ведь должна же она была унаследовать частичку дара своей родственницы! — Твоя теория слишком притянута за уши, — Рон отрицательно покачал головой. — Ну, и кто из нас говорит как Гермиона? — Гарри вздохнул. — Ты не понимаешь, Рон. Ты не видел того, что видел я. — А что ты видел-то? Лысого дядьку без носа? Гарри молча поджал губы. Рон не поймёт. Не поймут и другие. Поттер достал из-под мантии клочок пергамента и шариковую ручку (Рон фыркнул при виде магловского пишущего прибора — им же писать неудобно) и стал писать письмо. — Я хочу поговорить с Люпином, — пояснил Гарри. — Сегодня же. *** Римус протянул письмо Северусу Снеггу. Тот тоже читал молча. И пока читал, мрачнел всё больше и больше. — Теперь он знает, Сев. — сказал Люпин, когда взгляд чёрных, как вороново крыло глаз, оторвался от клочка бумаги. Трелони. Уже второй раз эта женщина рушит всё, что он пытался защитить. — Хочешь, чтобы все наши труды пошли насмарку? — зельевар раздражённо взглянул на директора Хогвартса. — Он имеет право знать о первом пророчестве Трелони. — Он не должен был узнать о нём, — вспыльчиво ответил, — Вообще никогда. — Это пророчество — о нём, Северус. — Потому что Волдеморт выбрал его. — Гарри должен прибыть с минуты на минуту, — вышел из тупика Люпин. — Встретим его и пойдём к Дамблдору. Два волшебника покинули кабинет Снегга и вышли из замка. Двое других шли им на встречу — один в круглых очках, другой — с длинной бородой. — Гарри, Рон, — приветствовал их директор. Снегг, стоявший по правую руку от него, ограничился одним кивком на двоих. Он смотрел на Поттера с нескрываемым, но молчаливым упрёком. — Пойдёмте скорее внутрь, — предложил Люпин, пожав руки гриффиндорцам, — Погодка та ещё. Вчетвером они поднялись в директорскую башню. Перед лестницей неизменно стояла каменная горгулья. — Яд василиска, — назвал пароль Римус. Каменная стражница послушно пропустила директора и его спутников на лестницу. Никто не заметил, как при звучании пароля вытянулось лицо профессора Снегга. Волшебники поднялись по каменной лестнице в кабинет, уже несколько сотен лет служивший директорам Хогвартса свою верную службу. Гарри и Рону это место было хорошо знакомо — вряд ли они могут вспомнить, сколько раз Дамблдор вызывал их к себе. Поттер-младший унаследовал от отца не только взъерошенные волосы, но и безбашенный характер. Он был затейщиком почти половины шалостей в школе — в этом с ним могли соревноваться разве что близнецы Уизли. Пока эта троица училась вместе, факультет Гриффиндор буквально стоял на ушах. Из сокурсников только Гермиона была способна притормозить Гарри, осадить его. Позже, когда отец рассказал ему о Мародёрах, Гарри подумалось: Гермиона совсем как Люпин в их команде. Снегг, стоящий здесь у директорского стола, тоже навевал воспоминания о давно минувших днях — он чаще других приводил гриффиндорцев к Дамблдору «на ковёр». С годами он осунулся, кожа изошлась морщинами, а волосы из иссиня-чёрных превратились в белоснежные и теперь спадали ниже плеч. Но взгляд, внимательный к мелочам, взгляд колючий и всеосуждающий, остался таким же, как и прежде. Как могло случиться, что Лили хорошо о нём отзывалась? Есть ли что-то хорошее в этом вредном и злопамятном преподавателе ЗОТИ? — Здравствуйте, мальчики, — заговорил профессор Дамблдор с портрета. Все поздоровались, и Гарри невольно улыбнулся при мысли, что самому младшему мальчику здесь восемьдесят первый год. — Давно вас не видел. Как твоя семья, Рон? Как Гермиона? Уизли закатил глаза. — Готовит к рассмотрению закон о том, чтобы эти… — Рон пощёлкал пальцами, вспоминая, — эльфы и гоблины тоже учились магии. По стенам пошёл смешок — директоров с других портретов очень позабавила эта новость. — А ты, Гарри? — Я хочу поговорить о деле, профессор, — сказал Гарри. — Вы уже знаете о моей сегодняшней встрече с профессором Трелони? — Конечно, — ответил Альбус мягко и осторожно. — И сказанное ею не может выйти у тебя из головы, верно? — Да. Я хочу знать, было ли это пророчество настоящим, и если было, то почему я прожил не свою судьбу? В кабинете повисла продолжительная тишина. Дамблдор раздумывал над ответом. Наконец, он принял решение. — Покажите ему первое пророчество Сивиллы. Римус вынул омут памяти из чёрного шкафчика, а Северус достал из шкатулки пробирку с воспоминанием бывшего начальника. Серебристая жидкость растеклась по глади магической чаши, и над Омутом вырос силуэт юной Сивиллы. Закутанная в мантию и шали, нацепившая на себя очки с сильно выпуклыми линзами — подумать только, как мало изменилось за восемьдесят лет — она резким и неестественно низким голосом изрекла: «Грядёт тот, у кого хватит могущества победить Тёмного Лорда, рождённый теми, кто трижды бросал ему вызов, рождённый на исходе седьмого месяца… и Тёмный Лорд отметит его как равного себе, но не будет знать всей его силы… И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой… тот, кто достаточно могуществен, чтобы победить Тёмного Лорда, родится на исходе седьмого месяца…» Изображение растаяло как дымка. У Гарри перехватило дыхание. Он почувствовал, как мурашки прошли по его спине. При взгляде на Рона он понял: тот ощущал то же самое. — Почему… Почему вы никогда не говорили мне об этом? — Гарри, — в этот раз ответил Люпин, — В каком-то смысле, пророчество сбылось. — Оно сбылось не так, — резко ответил Поттер. — Теперь я в этом уверен. — Чего ты хочешь? — недовольно спросил Снегг. — Хочу… — Гарри задумался. Его жизнь была полна впечатлений, ему достались отличные родители; в школе он встретил настоящих друзей, а позже — и свою невесту. Он прожил очень даже неплохую жизнь. Но где-то в глубине души ему казалось, что чего-то не хватает. Чувство незавершённости незримо преследовало его все годы. Пророчество (даже целых два) открыло ему глаза. И теперь… — Я хочу встретиться со своей судьбой. Лицом к лицу. — Гарри, ты понимаешь, что это значит? — беспокойно спросил Люпин, чувствуя, что Гарри не понимает всей тяжести ноши, которую хочет на себя взвалить. — Я-то понимаю, — твёрдо ответил Гарри. — Лучшие волшебники Соединённого Королевства сплотились в борьбе против Волдеморта; многие пожертвовали своими жизнями. — Что, если всех этих смертей можно было избежать, предоставь они мне возможность? Римус с Северусом переглянулись: Римус как будто молчаливо вопрошал — Северус же категорически отрицательно мотнул головой и взглянул на директора Хогвартса чуть ли не угрожающе. Люпин вздохнул и попробовал вновь воздействовать на Гарри словами. — Гарри… — Помогите мне, — чуть ли не потребовал Поттер. — Вдруг есть какое-нибудь заклинание или зелье, которое может помочь попасть в другую реальность? — Гарри, если бы и существовала такая возможность, — Римус смотрел на него сожалеющим взглядом. — Мы бы не могли позволить себе довериться такому пророчеству. Слишком много мы бы потеряли, если бы ты не смог остановить Волдеморта. — Почему вы не оставляете мне выбора?! — вскочил Гарри. — Это что, заговор какой-то? — Вы не можете так поступить с ним, — поддержал друга Рон, вставая. — Пойдём, Гарри. Мы найдём способ узнать твою настоящую судьбу. Бывшие сокурсники покинули кабинет недовольные, но и профессора Хогвартса остались не в лучшем расположении духа. — Сев, одумайся, — Римус пристально смотрел на волшебника. — Если ты покажешь ему свои воспоминания, он может изменить решение. — Нет, — проговорил Северус сквозь зубы. — Я же сказал: только после моей смерти. *** Волшебники спустились из директорской башни в холл, но здесь их уже кое-кто ждал: пожилая женщина всё ещё куталась в шали, словно зябла на холоде. Она сделала рукой знак подойти. — Только он, — сказала Сивилла Рону. — Ладно, — Рон остановился. — Я подожду тебя у Гриффиндорской башни. Гарри коротко взглянул на лучшего друга и направился к ясновидящей. До северной башни они шли без малого десять минут (Гарри показалось — целую вечность). Иногда она оглядывалась, чтобы убедиться, что он идёт за ней. Класс Прорицаний неизменно находился на верхнем этаже — туда Сивилла и привела бывшего ученика. Полы её мантии были такими длинными, что подметали пол; от этого и оттого, как проворно она взбиралась по лестнице, казалось, будто она не идёт, а скользит. В кабинете стоял смешанный запах благовоний — немного затхлый. Вероятно, оттого, что занятия сейчас не велись — рождественские каникулы, всё-таки. — Слушай внимательно, мальчик мой, — начала она, — Судьба не любит, когда её избегают. Ты правильно сделал, что стал искать меня. Я помогу тебе. Но ты должен знать, что обратного пути не будет. Готов ли ты? — В таком случае, я бы хотел обсудить это с женой и детьми, и внуками, — ответил Гарри, разглядывая кабинет. — Только сегодня, — неумолимо ответила прорицательница. — Ты сможешь попасть в тот мир только сегодня — так говорят не звёзды. Так говорит магический всплеск, сильнее которого ещё не было. И больше уже не будет. Поверь мне, мой мальчик: сейчас или никогда. Поставленный перед таким вопросом, Гарри снова задумался над тем, правильно ли поступает. Но думал он недолго: — Мы — гриффиндорцы. Разве не смелостью славятся наши? — Хорошо, будет по-твоему, — услужливо ответила Трелони. — На столе стоит кубок. Осуши его до дна в одно мгновение — и в другое ты уже сделаешь шаг навстречу Судьбе. Только помни: выпей его весь и без остатка. — Это такое зелье? — спросил Гарри, разглядывая чёрную жидкость в кубке, — Никогда не видел подобного. — Оно особое, — коротко ответила пророчица. — Поторопись, пока пространственный разлом не затянулся. Гарри прислонил кубок к губам и, следуя совету женщины, опустошил его в одно мгновение. Жидкость оказалась самой горькой из всех, что он пробовал. Ему хотелось выплюнуть чёрную жижу и прополоскать поскорее рот. Но он нашёл в себе силы проглотить зелье, и в следующую секунду упал замертво. *** Молли прыгнула на деда с объятиями. Её кудряшки подскочили вверх, и ещё некоторое время покачивались, как напружиненные, когда Рон Уизли опустил девочку и присел перед ней на одно колено. — Не ожидала тебя здесь увидеть, — сказала она, улыбнувшись, — но, знаешь, я рада. — Как твои успехи, моя маленькая львица? — дед взъерошил рыжие кудри на голове юной волшебницы. — Ну, — девочка замялась, — По трансфигурации не очень. Зато по зельеварению — «Превосходно»! Профессор Снегг очень опытный зельевар, он так много знает! «Вот Гарри с Гермионой удивятся, когда узнают». — А это правда, что на третьем курсе можно выбрать Прорицание? — Ну вроде как. — неуверенно ответил Рональд. — Не знаю. Зачем оно тебе? — Его ведёт Сивилла Трелони. Говорят, на её уроках жутко интересно. — Серьёзно? Что-то я не замечал ни разу. — Да куда тебе, — девочка махнула рукой. — Небось у тебя никогда не вели урок привидения. — Приви… Кто? — переспросил Рон. — Что слышал, — хихикнула внучка, — Сивилла Трелони — профессор-привидение. Она умерла аж пятнадцать лет назад во время сильной метели. Все это знают! Говорят, из-за того, что она была при жизни ясновидящей, она всё ещё может брать предметы в руки, прикасаться к чему-нибудь. Кто-то из когтевранцев видел её с бутылкой хереса в руке. Молли рассказывала что-то ещё, но её дед слушал её вполуха, вспоминая пророчество в Кабаньей голове.