Моя душа исчезает

      Никки в нерешительности застыла перед первыми ступеньками. Она с неким сомнением вздёрнула голову вверх, глядя на вход, казавшийся крошечным на окончании лестницы. Некоторые студенты, которые хотя бы слышали о ней, с удивлением вскидывали брови, поднимаясь вверх и постоянно оборачиваясь назад. От этих взглядов и редких шепотков внутри Соу чувствовала себя не очень уютно, но, тем не менее, не стала ежиться у всех на глазах, как бы она сделала раньше. Хоть маленький, но прогресс. — Уснула? — буркнул Клей, обернувшись. — Ты стал раздражительным. С каких пор? — шумно выдохнула девушка, всё же начав своё тяжкое шествие. — Не принимай близко к сердцу, — добродушно улыбнулся Акане. — Он просто не выспался. — Я и не принимаю, — Никки пожала плечами, шагая между напарниками.       Акане несколько задумчиво посмотрел на Никки, с тенью улыбки на уголках губ. Он видел резкие для него перемены. Ему было с чем сравнить сей флегматичный ответ. Это произошло в первую неделю их совместного обучения. Тогда кто-то хорошенько потрепал слабую и беззащитную Никки, напуганную жестокостью Академии. Были люди, множество, но не большая часть Шибусена, к счастью, которые, увидев её слабость, стали давить её своим превосходством. Ведь от слабых в стаде стараются избавиться как можно быстрее. Но не всегда слабые остаются слабыми. — Много новых лиц, — нахмурилась Никки. — Хочешь сказать, ты помнишь все «старые»? — вскинул брови Хосе, не переставая изучать лицо вроде бы знакомое ему, но в то же время словно увиденное впервые. — Я просто знаю, как себя ведут те, кто учится здесь значительно долго. Это несложно. Можно определить новобранцев по их физической подготовке. — Никки кивнула в сторону девочки лет четырнадцати, которая, тяжело дыша, пыталась удержаться на дрожащих ногах. Лестница была для каждого новичка первым испытанием с утра.       Юноши хмыкнули, соглашаясь со старой знакомой. Каждый вспомнил себя в свой первый день. Соу заразила их приступом меланхолии, переполнявшей её, словно сосуд. Она вызывала слишком много эмоций и чувств, которые могли проявиться. И Никки боялась, что все увидят их. Для неё теперь это было всё равно, что быть обнажённой в людном месте.       Как по закону подлости, Никки собрала всех знакомых. И каждый заглядывал в её лицо, до тех пор, пока они не разминались. Разумеется, подобное ужасно действовало на нервы. И когда троица пришла к пустующему коридору из гильотин, что-то особенно недосягаемое колыхнулось внутри Соу от вида блестящих лезвий. Что-то похожее на тупое чувство забытого ответа на экзамене у доски, элементарного, но вылетевшего из головы в самый неподходящий момент. И это чувство резко сменилось тревогой, когда янтарные глаза разглядели чёрное пятно, силуэт великого Бога Смерти. «Всё в порядке, Никки, — мысленно успокаивала она себя. — Ты ведь ничего не сделала. А значит, и наказывать тебя незачем». — Добрый день, Шинигами-сама, — перенервничав, поприветствовала Никки, не успев перешагнуть порог. — Какой сюрприз! — тут же восторженно загорланил Шинигами. — Никки! Цела и невредима! Где же ты была? Ты так взволновала нас. — Простите, что заставила беспокоиться, — лёгкий поклон и взгляд, упёршийся в пол. Только бы не смотреть на это пугающее чернильное пятно перед ней. — Ну что ты, — протянул Смерть, готовясь перейти к делу. — Ведь теперь главное — что ты вернулась и расскажешь мне всё, без утайки. Присаживайся, выпьем чаю. — Не откажусь, — сухо выдавила девушка. — Шинигами-сама, нам остаться? — со стальной серьёзностью в голосе спросил Клей. — Нет, ребятки. Вы свободны, — беззаботно махнул рукой в сторону выхода Шинигами. — Дальше у нас с Никки особый разговор. Ведь правда?       Шатенка кивнула, мельком глянув на бога, чувствуя, как потеют ладони. Шинигами внутренне был настроен крайне серьёзно, и это отражалось в обстановке его кабинета. Облака плыли уже не так плавно, а цвет небесных стен слегка посерел. Ничего хорошего это не предвещало.       Клей и Акане удалились, оставив блудную студентку и ректора наедине.       Шинигами хлюпая пил чай и довольно вздыхал, наслаждаясь его сладостью. Никки нервно улыбнулась, пересилив себя и подняв взгляд на белую маску вместо лица. — Мне следует начать… — Никки смяла бледными пальцами края бирюзовой толстовки со знаком Шинигами на спине. Бог замер, пристально наблюдая пустотой дыр, напоминающих глазницы черепа. — Что произошло с Эмилией и Элиасом Лайне?       В горле пересохло. Никки готовилась к этому вопросу, но ей всё же было тяжело от голоса Смерти, который словно ударял её каждым словом. Их именами. Именами, воспоминаниями, вызывающими вину. — Я не могу сказать, живы они или же… мертвы, — дабы доказать, что Никки искренне переживает за судьбу друзей, она не стала отводить золотых глаз от бога. Сейчас ей было нужно, напротив, оголиться — показать то, что она чувствует. — Мы добрались до той аномалии, которую исследовали. Это было… Что-то вроде портала. Нет. Щель. И оно так и изливалось… — Безумием… — перебил её Шинигами. — Сумасшествие, которое легко проникает в душу и разум. Оно может подарить свободу тому, кто примет его. Свободу от чувств и эмоций, правильно, Никки? — Нет, — тут же отрицает девушка. — Это иллюзия свободы. На самом деле же, ты оказываешься в тюрьме, медленно пожирающей. Я явно прочувствовала это тогда. Если бы не Эмилия с её исцеляющим дыханием души… — Значит, то, что ты подверглась безумию — не отрицаешь? — На какое-то время, да. Просто то существо почти стало полноценным Кишином. И чтобы спрятаться от нас, оно невольно создало брешь между нашим миром и тем. Ну, или как это ещё правильно назвать. Не знаю. Я не хотела соваться туда.       Чувствовала, что это опасно. Но Элиас был уверен, что мы должны туда проникнуть. Он всегда любил всё неизведанное. Ему просто было любопытно, что там находится. Эмилия вроде как пыталась уговорить его бросить эту затею и доложить об этой аномалии. Но Элиас стал вредничать, говорить, мол, нам не дадут исследовать что-то действительно интересное из-за того, что мы из класса «обычных» студентов. И Эмилия сдалась. Меня уже никто не слушал.       Никки менялась ежесекундно, и Шинигами забеспокоился. Лицо девушки побелело, на лбу выступили капельки пота, а дыхание стало прерывистым. Она начала описывать всё то, что они видели внутри барьера. Как ей казалось, что её душу вырывают прямо из её плоти когтистой гниющей рукой. Как ей чудилось, будто друзья приняли её за Кишина и начали атаковать, а она только уворачивалась, боясь причинить им боль. Но инстинкт самосохранения долго сдерживать не удалось. — И тогда я… — повторяла Никки, пытаясь выдавить из себя застрявшие в горле слова. — Я очнулась, после того, как ударила их. После этого всё было словно в замедленной съёмке. Капли крови, которые медленно рассыпались по моему лицу. И они так жгли. Я видела их ошеломлённые глаза. Их зелёные глаза. А потом всё исчезло. Я очнулась совершенно в ином месте. Одна. Ни Эмилии, ни Элиаса. Никого не было со мной. Только высокие страшные сосны. И ни одного воспоминания о том, что было между этими событиями. — Тише, Никки, — сжалился Смерть, протягивая белый носовой платок. — Тебя никто ни в чём не станет винить, пока не будет явных доказательств. Но то, что ты рассказала, не может полностью снять с тебя подозрений. — Я понимаю, — Соу вновь опустила взгляд, стараясь до последнего сдержать слёзы и положив платок на колени, на что Шинигами шумно выдохнул. — Давай поступим так, — голос Бога зазвучал успокаивающе мерно, заставляя прислушаться. — Ты можешь вернуться в Академию. Я уверен, ты сама хочешь этого, не отрицай. О том, что с тобой случилось, лишние уши знать не должны. Будь уверена, что всё будет выглядеть так, словно ты вернулась с академического отпуска, после болезни. Но! За тобой будет присматривать уже подобранный мной человек. Если он назначит тебе встречу, ты должна непременно явиться и отвечать на все его вопросы. И о чём вы говорили, будут знать только ты, я и он. Лады? — Поняла, — кивнула Никки. — Значит, вы уже давно подготовились, раз уж выбрали человека.       Шинигами вопросительно склонил голову набок, а потом привычно задорно рассмеялся, окончательно запутав студентку. — Пока ты рассказывала, разумеется, я уже придумал, что мы предпримем. А до этого момента я понятия и не имел.       Никки впала в каплю. Пожалуй, она успела отвыкнуть от чудного Божества и его беспечности. — Могу я идти? — Конечно. Твой надзиратель сам к тебе объявится, так что не переживай об этом. На занятия выходи со следующей недели. Тебе нужно ведь вновь обустроиться? Ты можешь вернуться в женское общежитие. — Нет, спасибо. Благодарю за вкусный чай. Всего доброго, Шинигами-сама, — Никки поспешила удалиться под добродушное: «Пока-пока. Береги себя!»       И вроде бы она должна была успокоиться, но что-то было не так. Что-то всё же было в реакции Смерти наиграно. В голове Никки всё никак не укладывалось — он просто отпустил её, после того, как она рассказала о том, что, вероятнее всего, в приступе безумия убила своих напарников и в страхе скрылась. — И почему он не спросил, где я жила все эти полгода? — размышляла она. — Неужто и так знал? Тогда почему не послал за мной? Всё это слишком запутано.       С красными от так и не пролитых слёз глазами Соу вышла из коридора гильотин и встретилась взглядами с недавними провожающими, которые встретили её изумлением. Видимо, всё-таки рассчитывали, что её закроют в подвале Шибусена.       Без лишних слов, Никки помахала рукой на прощание и побрела к выходу из Академии, задаваясь вопросом: «Стоит ли после такого идти на первый рабочий день?» И всё же она в итоге пошла.