Покровительство Дану

Похороны погибших в последней битве и торжества по поводу Победы вылились для Поттера в сплошную череду действий, производимых автоматически, так, словно он вдруг превратился в манекен, наделенный способностью ходить и разговаривать. Он не запоминал лиц волшебников, благодаривших его за освобождение магической Британии от Волдеморта, и не реагировал на тихие проклятия тех, кто был по другую сторону баррикад и теперь остался без поддержки своего лидера. Гарри очень сложно переживал личную потерю, чтобы искренне жалеть об утратах других людей, и из-за этого некоторые даже были склонны считать его бесчувственным. Поттер продержался ровно неделю, а затем, махнув на все рукой, закрылся в доме на Гриммо – ему требовались тишина и отсутствие назойливых людей, чтобы окончательно осознать собственное одиночество. Портрет злобной чокнутой матушки Сириуса – леди Вальбурги – попытался было по привычке устроить визг и крик. Гарри, ничего не говоря в ответ, взмахом руки и силой желания остановил не только поток площадной ругани, но и саму изображенную волшебницу – портрет потерял магические свойства, став абсолютно обычным раскрашенным куском холста. Этой демонстрации способностей хватило старому ворчливому эльфу Кричеру, чтобы понять – Поттера не стоит сердить. Гарри больше не лил слез – он же мужчина – не стенал и не топил свое горе в алкоголе. Он учился. Он делал то, что, по его мнению, оценил бы Северус – пополнял свой скудный багаж знаний о магическом мире. История, право, ритуалы, зелья, чары – Гарри читал обо всем подряд, не уделяя усиленного внимания чему-то конкретному. Разум, освободившийся от неприятных размышлений о противостоянии с Темным Лордом, на удивление очень легко впитывал в себя все, что ему предлагали книги, свитки и манускрипты, попавшиеся в руки Поттеру в довольно обширной библиотеке Блэков. Уже через пару-тройку недель Гарри почувствовал необходимость как-то систематизировать свои новые знания и упорядочить выбор очередного познавательного труда для изучения. Он завел себе блокнот, куда записывал вопросы, возникавшие при чтении, на которые позже собирался найти ответ, чтобы устранить в новоприобретенных знаниях прорехи непонимания. До конца мая в Блэк-хаус неоднократно просто-таки врывались его друзья, а пару раз приходило и семейство Уизли в полном составе, объясняя свои действия заботой. Вполне вероятно, что они говорили истинную правду и на самом деле чувствовали себя ответственными за его благополучие. Но каждый раз после их визитов у Гарри оставался не очень приятный осадок на душе, словно его заставляли делать то, чего он не хотел. Нет… никто его ни к чему открыто не принуждал, но тем не менее из всех посетителей лишь одна Гермиона воспринималась им спокойно и без отторжения. Остальные же, казалось, подозрительно рассматривали и самого Гарри, и обстановку в доме, будто пытались отыскать что-то порочащее то ли Поттера, то ли уклад жизни, который он для себя выбрал. Все они считали своим долгом уговорить его появиться на публике, ссылаясь на то, что общественность уже начала понемногу строить всякие нехорошие предположения на его счет. – Гарри, так недолго до того, что тебя запишут в новые Темные Лорды, – однажды, смеясь, заявил ему Фред. – И с чего бы это? – Поттер был ошеломлен подобным предположением. – Потому что герои и сильные волшебники должны быть всегда на виду. А если ты прячешься, значит, планируешь что-то нехорошее, – пожав плечами, пояснил Фред, для разнообразия на этот раз вполне серьезно. – Люди завидуют твоей славе, твоей магической силе, на тебя положили глаз десятки ведьм, министр жаждет заполучить тебя для поддержки своих позиций на выборах, недобитые Пожиратели мечтают уничтожить тебя. Твоя личность вызывает интерес и никого не оставляет равнодушным. – На виду, говоришь? Я подумаю об этом, – пообещал Гарри, но ничего изменять в своем образе жизни не собирался.

***

В самом начале лета у Поттера состоялся весьма странный разговор с Джинни, которая вдруг решила расставить точки над «и» в их отношениях. Правда, Гарри не сразу понял, о каких отношениях идет речь. Ведь не о том же так и не состоявшемся поцелуе, имевшем место почти год назад, как раз перед тем, как они с Роном и Гермионой отправились на поиски крестражей Волдеморта? Собственно, тот поцелуй пыталась спровоцировать сама Джинни, а Гарри тогда так и не успел ей объяснить, почему этого не стоит делать – им помешали. Оказалось, дело было в другом. – Мне задают неудобные вопросы, а я не знаю, что на них отвечать, – довольно категорично заявила Джинни, предварительно убедившись, что дверь в комнату плотно закрыта и запечатана чарами и на этот раз никто не помешает ей выяснить все, что ее интересует. – Какие вопросы? – Гарри плохо удавалось скрывать раздражение – Уизли снова пришли почти всей семьей, и им следовало уделять внимание, тогда как его ожидала интересная находка – очень старая книга по истории магического мира Ирландии. – Всякие. Например – правда ли, что мы с тобой расстались? Или – когда ожидается наша помолвка? Ну что ты на меня так смотришь? – Джинни истерично хихикнула, разглядывая глупо вытаращившегося на нее Поттера. – А почему тебе задают такие вопросы? – настороженно поинтересовался Гарри – он абсолютно не ожидал подобного поворота событий. – Да Мерлин их знает! Только, даже когда я с Дином пошла в кафе Фортескью, нам не удалось и пяти минут спокойно посидеть – подскочила какая-то ведьма и начала на меня кричать, что я ветреная и непостоянная и это из-за меня ты прячешься от людей, потому что я разбила тебе сердце, изменяя со всеми подряд. Знаешь, мне моя хорошая репутация дорога. Так что давай определимся – что я там тебе разбила, – тон Джинни снова стал воинственным и требовательным, что вполне было в ее характере. – Постой, – Гарри покачал головой, приходя в себя после столь откровенных новостей. – Ты имеешь на меня какие-то виды? Я тебя чем-то обидел? Почему ты злишься на меня? – Какие виды? Ты не слышал, что я тебе сказала? Я встречаюсь с Дином Томасом. Но нас чуть ли не проклинают из-за того, что все почему-то вдруг решили… – Джинни раздраженно фыркнула. – И я не на тебя злюсь. – Прости, но я был как в тумане сразу после Победы. Может, я что-нибудь ляпнул прессе? Нет? – Гарри хотел найти причину столь странного поведения обывателей, не дававших Джинни проходу. – Да не помню я ничего такого. Разве что на всех колдографиях в газетах тогда мы чаще всего стояли рядом – Рон с Гермионой, а ты со мной. Но мы же всего лишь друзья. Или… – Джинни вдруг растерянно посмотрела на Поттера, будто ей в голову пришла какая-то мысль, от которой она почувствовала себя виноватой перед ним. – Прости, Гарри, может, я чего-то не знаю, и ты… Ты же не влюблен в меня? Нет? – она с тревогой заглянула ему в глаза. – Ты же не поэтому постоянно старался быть ко мне поближе, словно даже Рона сторонился? – Просто Рон слишком шумный, а возле тебя было так комфортно молчать. И я действительно тебя люблю, но как подругу, только и всего, – Гарри проглотил ком, вставший в горле – Рон не отличался большой тактичностью, и даже Гермионе не всегда удавалось его сдержать. Он иногда начинал расспрашивать, как они сошлись с Северусом. Отвечать не хотелось – это никого не касалось. Вот Гарри и сбегал тогда к тому, кто не задавал болезненных вопросов. – Слава Мерлину, – облегченно выдохнула Джинни. – Я тоже люблю тебя как брата. И поэтому ты должен помочь – эти нападки уже достали меня. – Объявление в «Ежедневный Пророк» дать, что ли? – пошутил Гарри, задумчиво покусывая губу. Он понимал, что от подобной проблемы не стоило беспечно отмахиваться, если не хочешь дождаться еще больших неприятностей. – А хоть бы и так! – Джинни с вызовом рассмеялась в ответ. На том их разговор и закончился. А через несколько дней Гарри и в самом деле написал записку мисс Скитер, с которой неплохо подружился сразу после Победы, предложив дать ей интервью, чтобы успокоить общественность, начавшую проявлять волнение по поводу его затворничества. Не желая привлекать лишнего внимания, они с репортершей встретились в маленьком маггловском кафе в Годриковой Лощине, где сообща соорудили неплохую статью. Гарри в ней получился целеустремленным и немного эксцентричным юношей, решившим в течение лета наверстать материал, упущенный в школе за прошедший учебный год, и к осени сдать экзамены за седьмой курс. Вообще-то Поттер действительно был не прочь воплотить подобный план в жизнь. Особое место в интервью было уделено его заявлению, что он пока не намерен связывать себя никакими обязательствами матримониального плана, ни с кем не встречается и в ближайшем будущем встречаться не собирается, думая посвятить все свое время учебе и намеченной карьере. Как ни странно, но Джинни уверяла позже, что после выхода статьи ее и в самом деле оставили в покое, позволив без оглядки строить собственную личную жизнь.