Психологический предел

      Сентябрьское утро четверга. Совсем не прекрасное и доброе, а пасмурное, холодное и ветреное. В такую погоду хорошо спать, укрывшись тёплым пледом, пить утренний чай с семьёй, сидя на мягком диване, но не для Ника. Лис пришёл в департамент чуть ли не раньше всех, что, впрочем, было ни для кого не удивительно. После смерти матери он впал в депрессию, начал пить и, скорее всего, сгинул бы, опустившись на самое дно общества, если бы не Джуди. Хоппс в буквальном смысле на себе вытащила Ника из запоя, стала ходить с ним к психологу, помогая справиться с депрессией и чувством вины. Депрессия, конечно, отступила, но вот чувство вины, видимо, не очень, ведь он каждые выходные пропадал в барах города. Хотя, надо отдать ему должное: Ник никогда больше не напивался до скотского состояния и всегда приходил к себе домой на своих двоих. В общем, смерть матери изменила его: он стал куда более серьёзным, ответственным. Работа стала его жизнью, смыслом его существования, как и Джуди. Всю работу, какую только можно, он начал брать на себя. Первое время даже шутили, что Хоппс заразила его вирусом трудоголизма, но шуточка быстро приелась. На брифинг лис не пошёл: не было смысла, ведь работы у него был вагон и маленькая тележка. Работал он за двоих, так как в последнее время психическое состояние крольчихи заметно ухудшилось: появилась усталость, стали сниться кошмары. Естественно, Ник не мог не заметить проблем со здоровьем и, не став спрашивать мнения Джуди, упросил Буйволсона отправить её в отпуск на недельку. Хоппс сначала не хотела соглашаться, но долго спорить не могла и, в конце концов, уступила.       «Ничего, зато отдохнёт, а заодно освоится в своей новой квартире», — думал Ник, перебирая архивные дела, которые шеф спихнул на него в отсутствие напарницы.       Раннее утро. Николас Уайлд с крепким кофе в лапах и целая гора бумаг. Картина маслом на протяжении всей недели начиная с понедельника. Ну что может измениться?       Время стремительно подходило к обеду. Есть Ник не хотел, зато с самого утра ему хотелось покурить, да только гора работы не позволяла. Раньше он не курил и не думал никогда, что начнёт. Его мнение изменилось полгода назад, зимой, когда они с Джуди попали в перестрелку с мафией Сахара-Сити. Крольчиха тогда чуть пулю не словила, Ник места не мог себе найти. Нужно было успокоиться, вот офицер Волкас и предложил ему затяжку. Весь департамент знал, что лис курит, кроме Джуди. Зачем было её огорчать? Она всегда отрицательно относилась к сигаретам. Выйдя на крылечко пожарного выхода за департаментом, Ник достал спрятанную тут же зажигалку с сигаретами и глубоко затянулся. Табачный дым ворвался в лёгкие лиса бурным потоком, привнося с собой обволакивающую волну спокойствия.       «А ведь погода-то налаживается», — подумал лис, выдыхая через нос струйки дыма.       Действительно, холодного ветра уже не было, а небо окрашивалось в лазурный оттенок, разбавленный серыми разводами облаков. От приятных мыслей о погоде его отвлекла вибрация в кармане. Лис достал смартфон и взглянул на экран: «Номер не определён». Уайлд не удивился: не в первый раз ему звонят со скрытых номеров.       — Добрый день, Ник, чем занимаешься? — мужской голос, раздавшийся из динамиков, был абсолютно незнакомым.       Лис сделал коротенькую затяжку.       — С кем я сейчас разговариваю?       — С твоим поклонником. Можешь звать меня Джон.       — Джон, значит? И где же Вы, уважаемый, взяли мой номер? Да и вообще, что Вам нужно?       — Не так важно, откуда у меня твой номер. Есть вещи поважнее. Например, у меня есть для тебя предложение.       — Ага, — разговор Нику не нравился. Показалось, что новая затяжка привнесла в настроение саркастические нотки. — Дай-ка подумать: неизвестно откуда взявшийся поклонник Джон звонит мне с неопределённого номера и хочет сделать какое-то мутное предложение. А не послать ли мне Вас куда подальше, а?       — Пошлёшь, и Джуди станет очень-очень плохо, — сказал незнакомец с небольшой издёвкой, но при этом довольно мягко.       — Да? — протянул Ник. — И что ты же сделаешь?       — Я — ничего, — голос Джона неожиданно стал ласковым и заботливым, — а вот разрывная пуля калибра семь шестьдесят два миллиметра может сделать КАТАСТРОФИЧЕСКИ неаккуратную дырочку в её передних резцах. Ты ведь не хочешь, чтобы она подавилась клубничным кексиком вперемешку с зубками и кровью?       Он словно смаковал каждое слово, а тон его стал бархатным, как будто он говорил не о жизни Джуди, а рассказывал колыбельную маленькой дочурке. Страшную колыбельную.       В сердце Ника закрался холодный страх. За тридцать пять лет жизни он многое повидал, особенно когда работал с мафией мистера Бига, но его никогда ещё так не пугал голос. Было что-то иррациональное в интонациях Джона. Что-то, что заставляет верить каждому слову. Может быть, потому, что звери не говорят так нежно, мягко, со спокойным наслаждением о таких вещах, как убийство, и в таких подробностях?       — Я тебя внимательно слушаю.       — Хороший лис. Суть такая: ты сейчас докуриваешь — да-да, я знаю, что ты сейчас куришь, не удивляйся — топаешь в гараж и угоняешь полицейский джип с красивым номером: два восемь «кей» четыре девять «би». Далее, на этой прекрасной машине ты должен быстро доставить нашу обожаемую милашку Хоппс в участок. На этом, в принципе, и всё. Выполнишь эти простенькие условия, и ТВОЯ обожаемая Морковка будет целых полмесяца спать спокойно, не опасаясь за свои ушки. Хотя, кто знает? Может, и больше полумесяца.       — Ты охренел, что ли? — прошептал шокированный Ник.       — Есть чутка, — радостно согласился Джон. — У меня кончается время. Выбирай, Ник: или за ней едешь ты на указанной машине, или за её милыми кроличьими зубками выйдет разрывающаяся от радости полёта пуля. Кстати, пока я не забыл. Я надеюсь, ты понимаешь, что тебе нельзя звонить зайке, а также предупреждать коллег о нашем разговоре?       — Понимаю!       — Славненько. Она сейчас в кафе «Теремок», в том милом кафе неподалёку от вашей любимой лавочки. Действуй, мой сладенький лис, — с наслаждением промурлыкал Джон, и звонок прервался.       Ник положил телефон в карман и глубоко затянулся. Остаток сигареты мелко потряхивало в трясущейся лапке.       «Чёрт! А ведь только жизнь налаживаться начала!»       «Ты ведь не допустишь смерти Джуди, как допустил смерть матери, а, Ники?»       «Заткнись, проклятая совесть!»       «Хорошо… Выходные близко, вот тогда и поговорим».       Докурив сигарету до самого фильтра, лис пошёл в гараж. Пора было спасать кролика. Его кролика.

***

      Проснулась крольчиха ранним утром, обливаясь холодным потом. Проснулась не только она, но и соседи, разбуженные истошным криком. Её разбудил звук собственного сердечка. Такой яростный, дикий, словно у обречённой добычи. Но всё же ещё одна ночь, наполненная кошмарами, прошла, правда, наступившее утро не принесло ожидаемого облегчения. Скорее, наоборот, ещё больше угнетая Джуди пасмурным видом из окна. Опять не выспалась. Опять хмурая и раздражительная. А ведь она даже к врачам ходила: хотела понять, что с ней не так. Доктора лишь разводили руками. Ну и ладно, крольчиха сама научилась справляться с плохим настроением. Утренний холодный душ, лёгкий завтрак, уборка в доме — и уже полдень. Повседневные дела отвлекали Джуди, но явно не решали проблемы. Не найдя для себя занятий дома, Хоппс накинула свою чёрную ветровку и отправилась в недавно открытое кафе на перекрёстке в конце улицы. Заведение, надо сказать, было довольно милым. Оформлено кафе было в мягкие, тёплые тона, частично было обито деревом и явно ориентировалось на семейные посиделки. Царила ламповая атмосфера.       «А здесь неплохо», — подумала Джуди, заказав для начала пару клубничных кексов и чашку зелёного чая.       Ждать заказ пришлось недолго. Неспешно потягивая чаёк и прикусывая кексами, Джуди наслаждалась жизнью. Всё плохое настроение испарилось, а на лице крольчихи играла блаженная улыбка. Из-за соседнего столика позади Хоппс доносился такой заразительный и позитивный детский смех, что её захлестнули воспоминания о беззаботном детстве, разжигавшие в сердце пламя приятно-грустной ностальгии. Никаких срочных дел на горизонте не было, поэтому, недолго думая, крольчиха заказала ещё одну чашечку чая и пару пирожных с кремом. Кстати, насчёт горизонта. Утреннюю мрачность неба теперь смывало волнами небесной лазури, обещая приятный, беззаботный и солнечный день. От прекрасных мыслей о детстве и погоде её отвлёк телефонный вызов.       — Алло!       — Приятного аппетита, Морковка. Кексики, по-видимому, были вкусные, раз ты осталась на очередную чашечку чая, — Морковкой её звал только Ник, но это был явно не он.       — Кто вы? Откуда вы знаете про кексы? Следите за мной?       — Можешь звать меня Джон, дорогая. Я, скажем так, твой поклонник и сейчас наблюдаю твою милую моему сердцу мордашку через оптический прицел винтовки, — нежным бархатным голосом проворковал Джон, тут же сменив интонацию на нейтральную. — Кексы клубничные, если не ошибаюсь?       — А? — растерялась Джуди и стала смотреть по сторонам, стараясь понять, откуда за ней наблюдают.       — «Бэ» — тоже витамин, — съязвил незнакомец. — Не надо оглядываться и волноваться, я не собираюсь тебя убивать. Чаю лучше выпей. Успокойся.       — Джон, да? Чего ты хочешь?       — У меня много целей.       — И в одну из них входит просиживание своих штанов и наблюдение за кроликами?       — На твоём месте, я бы не выделывался, — пригрозил спокойный голос. — Видишь ли, я сделал предложение нашему общему рыжему другу, от которого тот не смог отказаться… Правда, если бы мы не пришли к согласию, то я бы познакомил тебя с моими маленькими разрывными друзьями калибра семь шестьдесят два миллиметра. Даже жаль, что он меня не послал. Хотел бы я посмотреть на эту чарующую смесь клубничного кекса, раздробленных костей и оторванной плоти. Теперь же я просто жду его ошибки. Ждать одному, знаешь ли, скучно, вот я и позвонил тебе.       Телефон Джуди завибрировал: пришло сообщение от Ника.       — Дай угадаю, любовная записка от обаяшки-лиса? — Джон явно оживился.       — Нет, — слишком быстро ответила Хоппс.       — Врёшь ведь, ушастенькая. Значит так, у меня тут появилась идея. Ты сейчас подымешь свой короткий пушистый хвостик и ускачешь на вашу любимую лавочку. Потом будешь просто ждать.       — Чего ждать?       — Судьбоносного момента выбора.       — Какого выбора? Что за чушь ты несёшь?       — Я несу любовь Джуди, а не чушь. Любовь к Нику через ненависть ко мне. Ты поймёшь, о чём я говорю со временем, а насчёт выбора… Тут всё просто. Выбери кого начнёшь спасать: Ника или пострадавших. У нас кончается время, милашка Хоппс. Бегом на лавочку.       Тишина, последовавшая после звонка Джона, показалась оглушительной. Хотя, какая может быть тишина в кафе? Никакой, просто мир крольчихи сузился на время разговора до размера мобильника. Она понимала: этот самый Джон не шутил насчёт её смерти. И что за предложение он сделал Нику? Вопросов больше, чем ответов. Но не вопросы беспокоили Джуди и не угрозы её жизни, а иррациональный страх. Нормальные звери так не говорят, да и сумасшедшие тоже. Пугающая смесь ласки, нежности и жестокости. Оставаться в кафе больше было нельзя, и Джуди, расплатившись с молодой официанткой-антилопой, поспешила на другую сторону улицы на указанную лавочку. Долго ждать не пришлось: буквально через пару минут чуткий слух уловил вой полицейской сирены, нарастающий с каждой секундой.

***

      Угон машины прошёл без проблем. Она попросту оказалась не заперта. Да и с охранником-зеброй на выезде из гаража трудностей не возникло. Всё прошло даже слишком легко.       «Интересно, к кому была приписана машина?» — подумал Ник, включая сирену и вдавливая педаль газа в пол.       Он вообще любил быструю езду, но сегодня не жажда скорости давила на лапу лиса, а страх за Джуди. Проехав почти половину пути, на него снизошло небольшое озарение: «Джон запретил звонить Морковке, но ни слова не сказал о сообщениях!»       Остановившись на обочине, он отправил коротенькую фразу: «Ты в порядке?». Ответа не последовало. Секунды шли, необратимо складываясь в минуты. Она всегда отвечала на его сообщения. Воображение Ника мгновенно нарисовало ему кровавую картину смерти напарницы от разрывного патрона. Машина, несколько минут стоявшая в медитативном спокойствии, сорвалась с места, завывая сиренами, словно голодная адская гончая, идущая за своей добычей.       Лис насиловал двигатель автомобиля, выжимая из него всю мощность до последней капли. Впереди уже было видно затемнённое витринное окно кафетерия, как на рацию Ника поступил входящий вызов.       — Офицер… — его перебил стальной голос Джона:       — Ты схитрил, Уайлд. Зря.       Рация отключилась. Внутри машины словно наступила зима, окатившая его холодным туманом страха. Он смотрел на витрину и ожидал, когда же она разлетится на тысячу осколков, а за стеклом будет Джуди, изуродованная запрещённым снарядом. Ник приближался на полной скорости к кафетерию, но ничего не происходило. Лис нажал по тормозам, вот только машина не замедлила свой адский разбег.

***

      Быстро. Звук сирены приближался слишком быстро.       «А тормозить перед поворотом он не собирается?» — подумала Хоппс.       Ответом ей стал взрыв на самом углу перекрёстка. Горящая машина вылетела из-за угла, словно метеорит, ужасающий своим разрушительным полётом. Время замедлило свой ход для Джуди. Мозг, словно фотоаппарат, запоминал увиденное в абсолютной тишине. Не пойми отчего горящая, летящая и переворачивающаяся полицейская машина. Разлетающиеся во все стороны обломки корпуса. Брызги стеклянных осколков, словно морской волной накрывших ближайшие к окну столики. Молодая антилопа-официантка, сминаемая весом влетевшей в кафе покорёженной машины. Та самая, с которой крольчиха расплатилась за чай, клубничные кексы и пирожные с кремом. Ужасная смерть ни в чём не повинной антилопы будто щёлкнула невидимый тумблер. Время снова вернулось к своему привычному течению. Джуди быстрее пули понеслась на место трагедии, и увиденное повергло её в глубочайший шок. Десяток раненых, искалеченных и истекающих кровью животных. Не меньше было и тех, кто вообще не подавал признаков жизни. Кого-то раздавило влетевшей машиной, кого-то убило осколком стекла или отлетевшим обломком корпуса. Около самых лап Джуди лежала кровавая каша из семьи енотов. Отец, мать, маленький сынишка — семья, ещё несколько минут назад весело переговаривающаяся за её спиной. Происходящее казалось нереальным. Из оцепенения её частично вывело движение за перевёрнутой машиной и последовавший за ним скулёж. Похоже, Ник пережил аварию. Корпус бывшего когда-то полицейского джипа представлял собой кучу раскуроченного металлолома. Дверей не было, как и переднего стекла. Заднюю часть оторвало взрывом. Остаток салона горел, наполняя воздух противной гарью. Не медля больше ни секунды, Джуди побежала спасать напарника. Прямо по стеклу и обломкам. Плевать на собственные лапы, заживут! Подбегая к машине, она ощутила запах палёной шерсти. Хоппс обогнула остов машины и увидела лежащего на спине Ника. Его загривок горел, а из груди торчал маленький стальной обломок. Лис не катался по земле в попытке сбить пламя. Он просто отключился от болевого шока или, что было более вероятно, погиб. Джуди не знала наверняка и не могла понять, дышит ли лис. Она аккуратно, но быстро перевернула Ника набок и сбила пламя с загривка своей ветровкой. Нужно было его вытащить на улицу, но нести на спине, как когда-то из бара, было нельзя, поэтому, собрав остатки воли в маленький кроличий кулак, Джуди понесла Ника на руках к выходу на улицу. Она шла по битому крошеву стеклянных осколков и щепок, держа на руках бессознательное тело своего напарника, и тихо плакала.       — Не смей умирать у меня на руках! — прошептала она, стиснув зубы. — Слышишь?! Не смей!       Вдалеке уже маячили огни скорой, только вот раненые уже молчали. Все, кто недавно подавал признаки жизни, затихли. Джуди не замечала тишины, не оглядывалась по сторонам, она упрямо шла на огни скорой, не замечая боли в лапах. Когда она вышла на улицу, оставив за собой кровавый след из собственных изрезанных на шнурки лап, скорая остановилась возле неё. Подбежавшие медики положили Ника на носилки. В этот момент силы покинули Джуди. Хоппс просто упала на асфальт, свернулась калачиком и зарыдала в голос, выжатая морально и физически.       Чьи-то нежные лапы подняли её с земли, но ей было плевать, чьи. Крольчиху положили на что-то мягкое. Короткая вспышка боли на сгибе лапки, и приятное блаженство растеклось по телу. Сознание Джуди провалилось в забытьё — сладкое забвение.