***
— Ваше величество! — Рихард почтительно поклонился. — Я хочу предложить вам кое-что действительно интересное. Один волшебник из дальних краёв, о которых, я думаю, вы и не слышали, хочет посетить наше королевство. — А ты уверен, что это достаточно убедительно? — Элеонор скептически усмехнулась. — Король не настолько глуп, чтобы удовлетвориться этим объяснением. "Из дальних краёв ", ха! Они что, так и называются? — У тебя есть идеи получше? — советник устало потёр переносицу. — Я не знаю, какую страну мне выбрать, чтобы это не выглядело подозрительно. — Господи, да мало ли стран в мире! — Их много, но его величество знает почти все. — Это не проблема. Он что, лично знаком с каждым живым существом? Ты придаёшь слишком много значения мелочам. — Элеонор нахмурилась. — А вот то, что тревожит меня — отнюдь не мелочь. Скажи, ты и правда веришь этому страшному человеку? Я понимаю, нам с тобой тоже палец в рот не клади, но в нём есть что-то по-настоящему пугающее. И, заметь, он не обещал нам королевство сразу. — И что с того? — Рихард отмахнулся. — Ты его слышала? Он очередной рехнувшийся завоеватель, не более. Да, он чародей, но их много по миру ходит. Как бы там ни было, королевство в итоге станет нашим, а он сложит голову в войне со всем миром. Иначе не бывает: часть не может уничтожить целое. — Я бы на твоём месте больше думала о наших головах. По сути, в ближайшее время ничего не поменяется. Сменится король, а мы как были, так и останемся первыми приближёнными. Только вот в чём дело... — Элеонор усмехнулась. — Есть ли смысл менять плюшевую игрушку на пугало? Король верит нам и любит нас, а Кошмар сразу дал нам понять, что видит нас насквозь. И, в отличии от короля, чего я в нём при всём желании не смогу найти, так это милосердия. — У плюшевой игрушки стальные зубы, Элеонор, и целая армия оловянных солдатиков в подчинении. Стоит хоть кому-то предоставить его величеству доказательства, и мы как пробка вылетим из дворца! Я думаю, ты понимаешь, как чернь «любит» нас, так что на поддержку народа мы можем не надеяться. И что нас тогда ждёт, а? Я даже думать не хочу о том, где закончится наша жизнь. Ты понимаешь, о чём я? Каждый раз, когда моя рука залезает в королевскую казну, меня всего трясёт при одной лишь мысли о том, что случится, если об этом узнают! — Страх не сильно тебе мешал до сих пор, дорогой мой. — Ладно, здесь ты права, — сдался Рихард. — Страх — не главная причина. Я хочу, чтобы наши имена помнили. А тех, кто стоит за троном, редко упоминают. — Он презрительно хмыкнул. — Историкам интереснее, чья туша сидит на бархатных подушках, облокотившись на золотую спинку. Личность того, кто на ухо шептал решения и дергал за ниточки, теряется в веках. И неужели мы с тобой недостойны того, чтобы править? Я знаю, моя маленькая королева, тебя пугает неизвестность. Но разве не прекрасно держать судьбу государства в собственных руках, а не любоваться на то, как это делает другой? Мы станем новой королевской четой. Лучшей и благороднейшей, теми, кем должны быть. — Ты убедил меня, Рихард-Завоеватель, — Элеонор озорно подмигнула. — А когда этот Кошмар потерпит поражение в своей дурацкой войне, мы сможем обвинить во всём его и отвести беду от нас. — Именно. У нас с тобой есть план, а это — главное. Мы не можем занять престол без помощи извне. Простолюдины, эти жалкие безграмотные кузнецы и свинопасы, ненавидят нас. Им почему-то ясно видно то, чего король до сих пор не заметил. — Удивительно, до чего проницателен бывает порой простой народ, — фыркнула фрейлина. — Но кто им поверит? Кстати, страну можешь выбрать восточную: король там никогда не бывал и мало знает о тамошних знаменитостях. Наш внезапный союзник не уточнил, когда именно он собирается предстать пред очами нашего любимого монарха? — Думаю, недели на подготовку вам вполне хватит. Крайне неудачно выбравший момент для того, чтобы отпить чаю, Рихард подавился и громко закашлялся, Элеонор, схватившись за тот участок груди, где под пышным платьем и пусть не столь пышными, но вполне привлекательными формами, скорее всего находилось сердце, подпрыгнула на стуле. — Вы что делаете?!! Кошмар, невинно улыбаясь, стоял в углу. — Да так, вас пришёл проведать... Рихард всё ещё надрывно кашлял, так что Элеонор пришлось выражать недовольство в одиночку. — Вы с ума сошли?! Так и сердце остановиться может! — О, не преувеличивайте, господа. — Кошмар похлопал задыхающегося советника по спине. — Я уверен, чтобы прикончить вас, нужно гораздо сильнее постараться. —Что, кха, вы, кха, хотели ска-кха-зать? — наконец выдавил из себя внятную речь Рихард. — Зачем так врываться, можно было хотя бы посту... — Вы привыкнете, подобное ещё не раз произойдёт, — нетерпеливо прервал его Кошмар. — Я не очень люблю предупреждать людей о своём появлении. — Для нас потрудитесь в следующий раз сделать исключение. — Элеонор обиженно поджала губы. —Мы вам не какие-то слуги, над которыми можно потешаться... Её взгляд случайно встретился со взглядом Кошмара. Девушка, вздрогнув, умолкла и поспешно отвернулась. — Что-то не так, милая Элеонор? — с лёгкой насмешкой спросил человек-тень. — Н-ничего... — фрейлина судорожно сглотнула. — Так чего вы хотели от нас? — Я устрою всё, как мне нужно, и прибуду во дворец приблизительно через неделю. Я уже говорил, но вы не совсем были в настроении слушать. По-моему, у вас есть просто куча времени для того, чтобы придумать достойную легенду. — Интересно, а вы считаете, что король не заподозрит, ну, вы знаете... — Рихард сделал неопределённый жест рукой. — Черная одежда, бледная кожа, глаза цвета адского пламени... — О, зачем же судить о книге по обложке? — Кошмар грустно покачал головой. — Я могу быть обходительным, тактичным и вежливым. В конце концов, у вас мордашки очень даже ничего, но внутреннему содержанию они совершенно не соответствуют. Элеонор фыркнула. — Мы просто хотим добиться больших успехов в жизни. Мы не негодяи, которыми вы пытаетесь нас выставить, мы — целеустремлённые люди. — Да, это я и имел в виду. — Кошмар улыбнулся. — Я сам — очень целеустремлённый человек. Не волнуйтесь насчёт моей внешности: его величество забудет о ней сразу же, как я заговорю. Теперь, раз уж я здесь... Не думайте, что сможете использовать меня в своих интересах, а потом сделать козлом отпущения. Самые страшные муки ада ждут именно предателей, и я постараюсь вам их обеспечить, если попробуете всадить мне нож в спину. Не пытайтесь переиграть меня и не пытайтесь обмануть. Обман был моим главным оружием на протяжении сотен лет! На лицах заговорщиков отразилось изумление. Этот странный человек буквально прочитал их мысли. — Неужели вы думаете, что ваши шушуканья за моей спиной останутся в тайне, а ваши детские попытки обвести меня вокруг пальца увенчаются успехом? —продолжил Кошмар с усмешкой. — Я вознагражу вас лишь за верную службу, поймите. А быть моим другом скоро станет очень выгодно. Настолько же, насколько опасно будет быть моим врагом. Подумайте над этим, а я вас покидаю. И, надеюсь, результат ваших мыслей меня не разочарует. Шагнув назад, Кошмар растворился в тени. Спустя несколько секунд Рихард боязливо подошёл к месту, где только что стоял их с Элеонор деловой партнёр, и несколько раз провёл рукой над полом. — Ушёл, — немного отстранённо заключил королевский советник. — Признаться, Элеонор, наш план нуждается в некотором переосмыслении.***
А тем временем, деревня, в которой жили две непохожие друг на друга сестрички, проснулась. Проснулась она уже часа два назад, и жители уже принялись за свои дела. Ну, если точнее, проснулись и принялись за дела все, кроме одного человека. Лиза же с поразительным упорством продолжала дрыхнуть, и Мария решила, что самое время напомнить сестре про данные обещания. —Лиза. — Девочка присела на кровать. — Лиз, вставай, — она потрепала сестру по жёстким волосам. — Вставай, новая жизнь начинается. — Чего?! — Лиза, которую никогда в жизни никто не будил, осоловело вытаращилась на Марию, больше всего напоминая только что вынутого из дупла совёнка. — Мария, ты очумела, что ли?! Златовласка прыснула, наблюдая за тем, как Лиза растерянно хлопает глазами. — Давай, давай, помнишь, что мне вчера говорила? — Мария, ну ещё пять минуточек, всего пять минуточек... — судя по медленно затихающему голосу, лентяйка снова начала засыпать. — Эй! —Мария потормошила сестру за плечо. — Ну вставай уже! Лиза раздражённо накрылась с головой. — Слушай, дай мне поспать, а! Встану я! — Не, Лиз, так не пойдёт. Давай, поднимайся прямо сейчас. Лиза что-то недовольно пробурчала, натянув одеяло повыше, и Мария поняла, что словами тут ничего не добьёшься. — Ну всё, сама напросилась! Лиза испуганно вскрикнула, когда сестра ловко уселась ей на спину, придавив лентяйку к кровати. — Эй, ты чего! Мария устроилась поудобнее, не обращая никакого внимания на ёрзанье сестры. — Значит так, Лиза, — серьёзно сказала девочка. — Знаешь, зачем люди трудятся? — Ну слезь ты с меня-а-а! — беспомощно заныла Лиза. — Люди трудятся не только чтобы помочь своим друзьям, родным или получить какую-то выгоду. Люди трудятся ещё и потому, что чем больше ты умеешь, тем большего сможешь достичь в жизни. — Да поняла я, отпусти! — Так вот, — как будто не слыша Лизу, назидательно продолжала Мария. — Я работала много, усердно. Помогала матушке по дому, одна делала всю ту работу, которую бы мы могли делать вдвоём. А ты валялась в кровати, уплетала ватрушки и прихорашивалась перед зеркалом. И вот результат — ты даже не можешь из-под меня вырваться, хотя я никак не больше тебя. Потому что ты — ленивая и слабая. — Палец Марии ткнул в мягкий бок сестры, вызвав испуганный визг Лизы. — И такая ты не будешь нужна никому. А так как я тебя всё равно люблю, я не позволю моей сестре стать толстой и ни на что не годной неумехой! — Да хватит уже! — Лиза извивалась изо всех сил, но, как бы печально это не было, насчёт этих самых сил Мария была абсолютно права. — А теперь ты встанешь и после завтрака будешь работать вместе со мной. Иначе… — Мария зловеще улыбнулась. — Ты очень пожалеешь. — Да отстань ты! Вот ещё, запугивать тут меня будет!.. Лиза осеклась,почувствовав, как одеяло медленно поползло вверх. И никогда ещё Лизу не приводило в такой ужас ощущение лёгкого ветерка, похолодившего её ноги. — Эй, эй, ты чего удумала?! — Если ты не встанешь, то я буду щекотать тебе пятки долго-долго, — произнесла Мария, с трудом сохраняя такой же угрожающий тон, что было крайне сложно сделать, наблюдая за отчаянно дёргающимися ногами Лизы. — И я буду делать это, пока не пойму, что ты уяснила урок. — Спасите, убиваю-у-у-т! — Лиза как птичка, попавшая в сеть, (столь же отчаянно, сколь и безрезультатно) забилась в крепкой хватке сестры. — Я встаю, я встаю, не надо! Всё что угодно, только не пятки! От таких слезных просьб Мария, не выдержав, расхохоталась, и, наконец, слезла с перепуганной сестрицы, которая тут же резво отползла к стенке. Хотя Мария (которая, как мы уже знаем, была девочкой доброй и абсолютно не жестокой) и пальцем до Лизы не дотронулась, вопила та так, будто ей отпиливали ногу тупой пилой. — Лиз, я жду. — Мария погрозила дрожащей лентяйке пальцем. — Не думай, что тебе удастся меня обмануть и залезть обратно в постель, как только я выйду из комнаты. — Ну что ты ко мне пристала?! — прохныкала Лиза, понимая, что отлынить не удастся. — Поднимаюсь я! Растрёпанная лентяйка нехотя выползла из-под одеяла. Она бы могла пролежать в постели ещё очень долго, но Лиза, как бы ей не было больно это признавать, понимала то, что физически она действительно гораздо слабее своей сводной сестры. От тяжелой работы руки Марии и правда были сильными и крепкими и ни в какое сравнение не шли с мягкими и нежными руками Лизы. И одна мысль о том, что сестрица может, не особо напрягаясь, удержать её, Лизу, в любом удобном для щекотки положении, заставляла любительницу мягких перин покрываться мурашками. Так что, обиженно надувшись, девочка пошла умываться. — Эх, ну и мороки с ней будет. — Мария вздохнула, проводив сестру взглядом. — Ну ничего, потом мне спасибо скажет. После умывания и завтрака Мария под испепеляющим взглядом мачехи расчесала волосы Лизы и сделала ей причёску. Одеваться лентяйке пришлось самой, но это было гораздо проще чем обычно, ведь пышное платье с бантиками и оборками, с которым в одиночку справиться действительно трудно, идя помогать по хозяйству, стала бы надевать только круглая дура. А простое крестьянское платье надеть — раз плюнуть. С обувью пришлось повозиться больше. Обычных башмаков у Лизы попросту не было, а все её миленькие туфельки было ужасно жалко портить и пачкать. Босиком же девочка отказалась идти наотрез, с подозрением и опаской смотря на Марию. В итоге, той пришлось отдать Лизе свои деревянные ботинки, благо их было как раз две пары. Итак, Лиза была полностью готова к работе. И спустя пару часов Мария была вынуждена признать, что большей неумехи ей за свою жизнь встречать не приходилось. Ладно какая-нибудь принцесса, которая всю жизнь прожила во дворце и не знает, чем кастрюля от котла отличается, но Лиза ведь такая же деревенская девчонка, как и Мария! Но, видимо, миры сестёр все эти годы не пересекались. Лиза в ужасе шарахалась почти от всех домашних животных, не имела ни малейшего представления о том, как работает веретено, и с трудом могла поднять ведро с водой. В итоге Мария сжалилась и на первый раз дала сестре задание смотреть за коровой; животное было привязано на лугу, и всё, что надо было делать, — это следить, чтобы из леса не пришли волки или медведь, а корова не выдернула штырь, к которому была привязана. Так как хищники бывали здесь редко, а корова была довольна жизнью и не собиралась никуда убегать, Мария доверила это дело сестре с лёгким сердцем. В конце концов, рассудила девочка, главное — приучать Лизу хоть к какому-то труду, а усложнять работу можно будет и со временем. И, конечно, Лизы хватило ровно на десять минут. Солнце грело так по-ласковому тепло, а трава была такой мягкой и приятной на ощупь... Девочка, для приличия смотря в сторону коровы, сначала села, потом легла на бок, потом на спину, а затем сладко заснула, скинув неудобную обувь. Было бы весело, если бы корова именно в этот день решила уйти искать лучшей жизни, но Лизе повезло, и её разгильдяйство не повлекло за собой серьёзных последствий. Именно в это время Пиклс направлялся к своей цели. И настроение у него было, мягко говоря, паршивое. — Вот же чёртов тиран! — бубнил фейри себе под нос. — Туда иди, сюда иди! А если мне не хочется одному? А если мне не нравится, когда меня пытаются схватить за хвост раскалёнными щипцами, или что там ещё эти полоумные крестьяне выдумывают? А если я вообще не вернусь, об этом он подумал?! — он вышел на луг. — И почему так происходит? — Пиклс злобно пнул корову, чуть не сломав себе ногу. Последняя, похоже, так ничего и не заметила. — Чёрт побери, да мне даже злость выместить не на ком! Тут в его поле зрения попала тихо сопящая Лиза. На губах девочки играла лёгкая улыбка, которая появляется на лицах многих детей, когда они спят. Глядя на неё, Пиклс тоже улыбнулся, но совсем другой улыбкой. — Так, так, так, что это тут у нас? Маленькая ленивица, которая напрочь забыла про свои домашние дела и бессовестно дрыхнет. У меня всегда есть с собой кое-что на подобный случай. Фейри достал из кармана уголёк. Вообще, подобными вещами любил баловаться Олаф и его соплеменники, но одним из следствий долгого общения трёх юных хулиганов стало то, что они с огромным энтузиазмом переняли способы пакостить людям друг у друга. Пиклс наклонился, намереваясь как следует разрисовать девочке лицо, однако в следующую секунду произошло то, к чему он был не готов. Лизе на нос села бабочка, и девочка, громко чихнув, проснулась. Пиклс, уронив уголёк, с ужасом отпрыгнул в сторону. Если бы он не был напуган, он бы догадался, что самой умной вещью в данной ситуации было бы использовать свои силы, чтобы прикинуться обычным мальчишкой, но фейри решил превратиться в собаку и, как обычно бывает с любым делом, если делать его второпях и в панике, немного напутал. Лиза раздражённо хлопнула себя по носу, лишь чудом не убив бабочку, и зевнув села, опершись на руки. — Дурацкая букашка... Она покосилась вправо и увидела маленького и довольно невинно выглядящего пёсика, отчего-то повернувшегося к ней хвостом. — А ты ещё что здесь делаешь? Ну-ка, кыш! Песик повернулся к Лизе мордой. Или, вернее сказать, лицом, ведь Пиклс был напуган и не превратился полностью. Глаза Лизы чуть не выпали из черепа. Рот превратился в очень большую букву "О". На всякий случай, девочка тщательно протёрла глаза. Наваждение никуда не исчезло. И тут Пиклс сделал, пожалуй, самую глупую вещь, которую только мог. — Гав, гав, — робко сказал он и глупо улыбнулся. Заорав во всё горло от ужаса, Лиза за считанные секунды вскочила и припустила в сторону дома с такой скоростью, что Пиклс даже не успел как следует рассмотреть, куда она побежала. Если бы он мог увидеть себя, он бы тоже ужаснулся, но по крайней мере вид улепётывающей со всех ног девчонки его развеселил. — Только пятки засверкали. — Самодовольно усмехнувшись, Пиклс выпрямился, принимая свой привычный облик. — Вроде это та деревня, осталось только затаиться и ждать. Пнув в сторону деревянные башмаки, от испуга забытые Лизой, фейри решительно зашагал по направлению к домам.***
Мария как раз закончила мыть посуду, когда в дом, с грохотом распахнув дверь, вломилась Лиза, сопровождая своё появление громкими воплями. Мачеха удивлённо выглянула из гостиной. — Доченька, что-то случилось?.. Лиза, не убавляя громкости, захлопнула дверь, задвинула оба засова и попыталась подтащить туда ещё и диван, но на это её сил уже не хватило. Наконец замолкнув, девочка сползла по стене и уселась, обхватив руками колени и дрожа от страха. —Т-т-там... — она ткнула пальцем в неопределённом направлении. — Т-там, это, собака и... — Лиза сделала страшные глаза. —Лицо! Собака, а у неё — лицо! Мария, вытирая руки, подошла к сестре. — Может, тебе голову напекло? — участливо поинтересовалась она. — Тогда ещё и не такое примерещится. — Да не напекло мне ничего, я правда это видела! — зубы Лизы уже перестали стучать, в связи с чем пропало и заикание, но грудь девочки всё ещё с каждым вздохом раздувалась как кузнечные мехи. Мария поняла, что Лиза и в самом деле перепугалась не на шутку. — Маленький такой, а лицо — человеческое! — по голосу Лизы было понятно, что ближайшую неделю она будет спать в одной кровати с мамой. — А где это было-то? — На лугу, где я за коровой следила. Тут Мария кое-что заметила. — Сестрёнка, ты что же, так его испугалась, что из ботинок выскочила? Или всё немного иначе было? — Это я, ну... — Лиза покраснела. — Прилегла отдохнуть ненадолго, а они мешались и натирали... — От чего тебе отдыхать? За весь день палец о палец не ударила, только и заданий тебе было — следить за коровой! Так ты даже тут умудрилась отлынить. — Я следила! Ты не видела, вот и не говори. На пару минут прилегла, так тут же этот гад появился! Я так бежала, так бежала… — А он за тобой вообще гнался? Сама знаешь, у страха глаза велики. — Может, и гнался, я, знаешь ли, не оглядывалась! — А я знала, что это всё до добра не доведёт, — мачеха, про которую сёстры уже забыли, скрестила руки на груди. — Всего один день прошёл, а ей уже чёрт знает что мерещится!.. Раздался стук в дверь. Засовы звякнули. Лиза, испуганно пискнув, довольно резво на четвереньках отползла поближе к матери и сестре. Мачеха на всякий случай взяла с тумбочки чайник. Он, конечно, был из керамики, но вес у него был достаточный, чтобы проломить злоумышленнику череп. — Кто там? — стараясь не выдавать дрожь в голосе, спросила женщина. За дверью не было слышно ни звука. Вздохнув и перехватив чайник поудобнее, мачеха отодвинула засовы и распахнула дверь. Секунды на две повисла гробовая тишина, а затем пальцы мачехи разжались, чайник с грохотом разлетелся вдребезги, а осколки, звякая, поскакали по полу. — Ну здравствуй, Грета. Стоящий на пороге человек в потертой и порванной в нескольких местах военной форме робко улыбнулся. — Ганс... — мачеха почувствовала, как у неё перехватило дыхание. — Но ты же... Тебя же... — Как видишь, я жив. Долгая история, но... — Папа!!! — Мария бросилась солдату на шею. — Папочка, милый, как я рада, что ты вернулся! Папа, быстрее заходи в дом, ты, наверное, так голоден, а мы как раз обедать садимся! — Да... — наконец нашла свой голос Грета. — Конечно, проходи, садись, рассказывай нам про всё. Господи, до сих пор не могу поверить! Лиза, ты чего? Лиза сидела на полу с широко открытым ртом и молча смотрела на воссоединение семьи. — Лиза, я помню, ты всегда меня стеснялась. — Солдат, гладя прильнувшую к нему Марию по голове, поманил к себе свою падчерицу. — Иди, не бойся. Девочка встала и, нерешительно улыбнувшись, подошла к отцу и тоже обняла его. — Я рада, что ты вернулся, — тихонько прошептала она. За обедом солдат ел немного, ведь наедаться после долгого голодания опасно, уж он это знал. Доев, он посмотрел на сидящих за столом. — Я расскажу, что со мной стало. Но сначала расскажите, как вы-то тут без меня? Дружно жили? Грета и Лиза одновременно умоляюще посмотрели на Марию. Девочка задумчиво почесала мозоль на руке. — Ну, всякое было... — мачеха с дочкой затаили дыхание. — Но в целом всё было отлично. Дружно, ты верно говоришь. С противоположного края стола в унисон донеслись два вздоха облегчения, а Лиза окончательно утвердилась в решении о дружбе с сестрой. — Замечательно. — Ганс пригладил усы. — Что до меня… Я сам уже с трудом вспоминаю, что произошло. Точно могу сказать только то, что меня не убили в том бою. Забавно, я уже даже не помню, с кем мы тогда сражались... Меня взяли в плен, и пять лет я провел в заточении. Пока неделю назад мне не удалось бежать. Я прошёл много миль, где-то добрые люди подвозили меня. Это было нелегко, но в итоге я добрался. Я хотел увидеть вас, и это не давало мне опускать руки. — Солдат хмыкнул. — Странно, но о своём плене я тоже почти ничего не помню. Это всё пронеслось как сон. Как кошмар... — Он нахмурился. — Я не могу понять, отчего у меня на сердце так тревожно из-за этого. Возможно, мне надо будет кое с кем повидаться. — Тебе нечего тревожиться, мы ведь снова вместе, — Грета с улыбкой взяла мужа за руку. — Мне было без тебя очень тяжело, милый. Первый год я не могла думать ни о чём другом, да и потом, нет-нет, вспоминала и плакала. Даже к Марии я стала относиться по-другому, потому что она напоминала мне о тебе. Ты вспомнишь, рано или поздно, что там с тобой было, но сейчас тебе нечего бояться и не о чем беспокоиться. Ты дома, Ганс. — Ой, пло-о-хо, — тоскливо протянул примостившийся под окном Пиклс. — Он, конечно, ничего не помнит, но он помнит, что должен что-то помнить... —запутавшись в словесных изысканиях, Пиклс растерянно замолчал. — Я должен рассказать, — наконец пришёл он к выводу. — Но ведь за плохие новости всегда отыгрываются на том, кто их принёс! А ещё эта девчонка... Да если бы я знал, я бы на милю к ней не подошёл! Что, если она расскажет отцу? — Фейри нервно заёрзал. — Уж он-то поймёт что к чему! Он догадается, и тогда — прощай, мой бедный хвостик! Ладно, надо собраться. Надо успокоиться и послать господину Кошмару весточку. Это уже будет не моя забота, а значит, и шишки не на мою голову посыпятся... Над головой у фейри громко хлопнуло окно, отчего тот в ужасе подпрыгнул. — Да кто там бубнит под окнами?! — Грета, выглянув наружу, осмотрелась по сторонам, но Пиклс уже удрал. Неодобрительно хмыкнув, женщина захлопнула створки. — Фух, пронесло. — Спрятавшийся за углом Пиклс огляделся по сторонам. — Ну а теперь дело за малым. Его взгляд упал на паучка, медленно ползущего по стене. —Ты-то мне и нужен, малыш. — Фейри бережно взял его двумя пальцами. — Передай господину Кошмару, что солдат пытается вспомнить свой плен и собирается с кем-то встретиться. Понял? — Пиклс был готов поклясться, что паук кивнул. — Ну и чудесно. С чувством выполненного долга фейри опустил членистоногое на землю. — Отнеси ему эту новость, а дальше он пусть сам разбирается. Я же намерен стащить у кого-нибудь побольше разных вкусняшек и насладиться заслуженным отдыхом.***
Когда на улице стемнело, солдат тихонько вышел из дома и направился к колодцу. Подойдя к нему вплотную и на всякий случай оглядевшись по сторонам, он встал на бортик и прыгнул вниз. Госпожа Метелица в очередной раз услышала стук в дверь. Не очень удивившись, старушка открыла. — Ганс! А я-то думала, что одним из нас стало меньше. — К счастью, ты ошиблась. Спустя пару минут разговор продолжился уже за столом. Трудно было вообще прийти в этот дом и остаться без чая. — Это странно, Ганс. Даже сам Мерлин не смог найти тебя. А если тебя скрыли от взора главы Стражей... Сделавший это очень и очень силён. — Метелица нахмурилась. — И ещё более странно то, что обладатель такой силы всё ещё никак не проявил себя. Может, Мерлину стоит взглянуть на твою память? Сомневаюсь, что он сумеет восстановить этот фрагмент полностью, но что-то он точно сможет увидеть. — Согласен. Я не совсем всё забыл, однако то, что я помню, почему-то вызывает у меня мало доверия. Это сложно объяснить, но всё как будто в тумане. Кто бы ни пытался уничтожить мои воспоминания, сделал он это не очень умело. Я хотел обратиться к вам дня через два, но это не даёт мне покоя. — Внутреннее чутье надо слушать, Ганс. Жизнь показывает, что оно редко ошибается. Кстати, ко мне тут твои заходили. — Правда? Но я же им не рассказывал ничего. — Случайность, я полагаю. Метелица здраво рассудила, что если Мария не стала рассказывать всю правду про Грету и Лизу, то и ей это делать незачем. Однако, кое-что она всё же рассказать решила. — Мария — молодец. Очень умелая и работящая девочка. А вот сестрица её —неумеха, да ещё и лентяйка, каких мало. Так что вы уж с ней построже, а то тяжело ей в жизни будет. Пороть не предлагаю, но заставлять её работать — необходимость. — Ясно. — Солдат усмехнулся. — Мне показалось, Мария её уже взяла в оборот. Думается, она Лизу всему и обучит, а заодно и подгонять будет. Ладно, хватит разговоров, нам пора. Лучше будет, если никто из родных не узнает, не хочу их во всё это впутывать. — Боюсь, скоро в это можем впутаться мы все, — нахмурилась старушка. — Но я тебя понимаю. Думаю, за ночь мы управимся. Ганс и Метелица вышли во внутренний двор дома. — Как обычно? — поинтересовался Ганс. Метелица кивнула. — С колодцами у меня это получается лучше всего, так что зачем рисковать зря? —старушка подошла к причудливо выглядящему вороту и аккуратно повернула его, так, чтобы приделанная к ручке стрелка указывала на изображение статуи короля. — Я немного изменила конструкцию, так что теперь это выглядит не так уж и похоже на колодец, но суть от этого не поменялась. Только стало удобнее указывать место прибытия.***
— Проклятье! Паучок испуганно бросился наутёк, чудом увернувшись от опустившегося кулака. Господин Кошмар пребывал далеко не в лучшем расположении духа. — Чёртов солдат, и зачем я его отпустил?! — И правда, зачем? — находящийся в одной комнате с Кошмаром Ратто плюхнулся в кресло. — Не легче ли было его оставить гнить в пещере? Или вообще — чик! —пират мерзко хихикнул. — Проблем было бы намного меньше. — Я не мог его убить! Если бы я дал обещание, но мы заключили сделку! Обещание можно и не сдержать, но сила сделки нерушима. Мерлин, этот старый маразматик, наверняка сможет выведать у него что-нибудь важное! Внезапно Кошмар успокоился. — Ладно. Это бывает. Я допустил ошибку, и мне необходимо искать выход. А выход один — мне придется форсировать события, торопиться и стараться на наделать глупостей. О, во имя всех адских мук, как же я это ненавижу. — Кошмар устало потёр глаза. — Но кроме солдата меня очень беспокоит ещё одна вещь. Ратто, ты ведь помнишь разговор про чернильницу и перо? — Конечно, — пират ухмыльнулся, обнажив длинные резцы. — Вы же говорили, что это самое важное для всех нас, и что ради этого всё и затевается. Было бы странно, если бы я забыл. — Да, да... — Кошмар рассеянно кивнул, явно думая о чём-то своём. — Так вот, эти реликвии когда-то уже были в моих руках, но я не сумел ими воспользоваться. — А почему? — Ну как тебе сказать... Кошмар стянул шелковую перчатку с правой руки. Ратто вздрогнул. — Что это?! Кисть была покрыта чёрными прожилками, больше всего походящими на выступившие на руке вены. Во многих местах бледная кожа была как будто покрыта трещинами, в которых поблескивало что-то чёрное, и Ратто не имел ни малейшего желания присматриваться, чтобы понять, что это. — Это случилось когда?.. — Да. Лишь только я вывел первую букву, мою руку пронзила страшная боль. И не только руку, всё мое тело как будто попало в само пекло. Я бы не смог написать и двух слов; я бы попросту сгорел как соломинка в костре. И меня до сих пор мучает вопрос: что же я тогда сделал не так? Ведь должен быть способ воспользоваться пером, иначе бы его не охраняли так тщательно. И это, по правде сказать, тревожит меня больше чем солдат, Мерлин или что угодно ещё. Порой мне даже слегка удивительно то, что я ставлю всё на карту, которую, возможно, даже не смогу разыграть. — Может, дело именно в вас? — Формагио хмыкнул. — Может, перо было заколдовано, чтобы вы не могли им воспользоваться? — Нет. Перо нельзя заколдовать. Эта вещь создала наш мир, по-твоему, на неё так легко воздействовать? И она намного древнее меня, точнее, того, кем я являюсь сейчас. Мне кажется, дело не во мне лично, а вообще в том, кто решит воспользоваться пером. В его настрое, целях, может, в чём-то ещё. Я могу только гадать, какими качествами нужно обладать человеку, способному подчинить себе перо. А что, если это должна быть, к примеру, светловолосая девственница с зелёными глазами, родившаяся в день летнего солнцестояния и с родинкой в виде короны на левом плече? — Кошмар нахмурился. — Ратто, скажи, а тебе в детстве мама рассказывала сказки? — Конечно! — глаза пирата загорелись. — Мы так любили их слушать... — А про что были ваши сказки? — Про легендарных героев прошлого. Клуни Хлыст, Габул-король пиратов, Дамуг Клык... — тон Ратто стал мечтательным. — Господи, сколько же было великих имён. Я так мечтал однажды прославиться и встать в один ряд с ними... — Не забывай, кому ты обязан шансом воплотить свои мечты в реальность. — Кошмар прищурился. — Скажи, а ваши сказки переписывались со временем? — Про переписывание ничего сказать не могу, а вот рассказ часто менялся. Порой так не хочется, чтобы любимый герой умирал, или не терпится узнать про дальнейшие приключения. — Пират усмехнулся. — Ну, вы знаете, дети всегда любят переделывать истории... — Что ты сказал?! — Кошмар рывком повернулся к Ратто. — Повтори! — П-просто дети всегда просят изменения истории, разве нет? — Ратто даже испугался тому, как резко поменялось лицо Кошмара. — Ну, там, героя спасти и всё такое... — Господи, каким же я был идиотом! — Кошмар схватился за голову. — Ребёнок, ну конечно же! Ребёнок... — Его губы растянулись в ухмылке. — Как я мог не догадаться об этом раньше?.. Ратто с опаской отодвинулся вместе с креслом. Эта улыбка пугала его до дрожи, и настолько радостным видеть хозяина было непривычно и, опять же, довольно жутко. — Милорд, о чём вы?.. — Дети сильнее всего любят изменять сказки, Ратто. Они делают это, потому что искренне хотят, чтобы всё у всех было хорошо. Они чисты и невинны. Может, в этом дело? Ребёнок может подчинить себе перо, я уверен. Артур мог это делать в детстве, мог и потом, но лишь потому, что он на всю жизнь остался внутри таким же мальчишкой! — Кто такой Ар... — Теперь это уже неважно. Важно лишь то, что теперь, после стольких лет, я, наконец, сумел разрешить эту загадку. — Ну, да, и я немного помог, — пират обиженно хмыкнул. — Так, самую малость. — Не волнуйся, лавры тебя не обойдут стороной, — Кошмар усмехнулся. — Адмиральская форма тебе будет к лицу. — Адмирал?! — сорвался от радости на визг Ратто, вскакивая с места. — Милорд, я... — Да, да, не стоит благодарности. В конце концов, благодарить пока и не за что. Я ещё не распоряжаюсь чинами в этом королевстве. А вот когда я сяду на трон... Впрочем, до этого ещё далеко, а сейчас мне надо найти подходящее дитя. Кошмар втянул носом воздух, как будто принюхиваясь. — И мне кажется, я знаю, с чего я начну свои поиски.***
Ночь — прекрасное время. Тишина, покой, а звезды и луна холодным огоньками светят с чёрного покрывала ночного неба. Многие люди думают, что боятся ночи, но на самом деле их пугает не темнота, а всего лишь другие люди, крайне умело использующие способность ночи скрывать лица. Но многие из тех, кто любит ночь, любят её не за красоту и тишину, а за то, что в это время можно лежать в тёплой кроватке, укрывшись одеялом, и мирно смотреть сны. Я думаю, дорогой читатель, ты уже догадался, кого я имею в виду. Лиза всегда засыпала чуть ли не до того, как её голова касалась подушки. И в эту ночь "смертельно уставшая за тяжелый день девочка" улеглась немного раньше Марии. Сёстры спали на соседних кроватях и, хотя Лиза порой слегка храпела, Мария обычно была слишком уставшей, чтобы это могло нарушать её сон. Девочки спали в этой комнате каждую ночь, ничего особенного в этом не было. И написание данной главы не имело бы ровным счётом никакого смысла, если бы не одно "но". В эту ночь случилось нечто по-настоящему странное. Под тумбочкой, стоящей между кроватями девочек, начала сгущаться темнота. Темнота клубилась и извивалась — это можно было бы принять за клубок змей, если вы, конечно, когда-нибудь видели змей, целиком сотканных из мрака. Наконец, чёрный сгусток выполз из-под тумбочки и начал расти, принимая всё более человекоподобные очертания. Мрачная фигура нависла над спящими девочками, черный овал лица прорезали угли глаз, а затем тихий свистящий вздох вырвался из тонкой щели рта. Ночной гость был очень жутким, но девочки бы даже не успели увидеть его, если бы проснулись. Это не был Кошмар, это была всего лишь его тень. Давным-давно он научился отделять её от себя и, перемещая тень своей волей, незримо ходить по миру, навевая на людей дурные сны и питаясь их страхом. Многие из своих сил потерял Кошмар, но эта осталась при нём. И хотя он помнил времена, когда его тень была почти так же сильна, как и он сам, а не являлась бессильным наблюдателем, Кошмар понимал, что сейчас никакие силы не понадобятся кроме одной — сила слова. — Дочка и падчерица? Интересно... Но кто из них подходит? — Взгляд тени остановился на Марии. — Так, что тут у нас? Золотые волосы, прекрасное лицо... —тень тихонько сдвинула в сторону край одеяла. — Хм. Руки крепкие, а ладони покрыты мозолями. Нет, это определённо не та. Это наверняка добрая и трудолюбивая падчерица, а мне с такими героинями не по пути. Тень повернулась ко второй кровати. — Ах, а вот это уже больше похоже на то, что мне нужно. Щёки пухлые, на носу веснушки... — тень вгляделась в ладонь Лизы. — Ага. Руки мягкие, нежные. Явно ничего тяжелее зеркальца в жизни в них не держала. Ленивая дочка, ну конечно. — Кошмар провёл рукой по волосам девочки. — Странно... Волосы жёсткие и как будто в смоле вымазаны. Но, если мне не изменяет память, девчонка должна быть вся покрыта смолой. Впрочем, я без труда смогу узнать все её воспоминания, мне нужно лишь копнуть поглубже и понять какой подход к ней найти. Тень закружилась, свилась в тонкую струйку чёрного дыма и, изогнувшись скользнула, в ноздрю Лизе. Девочка поморщилась и, тихо замычав во сне, перевернулась на другой бок. На её только что безмятежное лицо легла тень, Лиза вздрогнула и нахмурилась, а это верный знак того, что человеку начал сниться дурной сон.***
Место, куда волшебный колодец перенёс госпожу Метелицу и Ганса, было удивительно тихим. Настолько, что от этой тишины даже становилось немного не по себе. «Музей» — вот что пришло бы в голову любому человеку, попавшему туда впервые. Старый, пропахший пылью и древностью, да к тому же ещё и закрытый музей. Это было обманчивое впечатление. Древний замок не был заброшен и, тем более, не был закрыт. Там жил всего один человек, глава Стражей, ордена, состоящего из множества героев и нескольких бывших злодеев обширного мира сказок. Человек, заставший само сотворение сказочного мира. Волшебник и алхимик, воин и мудрец, наставник самого короля Артура и просто добрый старик — Мерлин. И он всегда знал, когда кто-то переступал порог его дома, и появлялся именно там, где должен был войти нежданный гость. Так что уже через пару минут, за которые волшебник также удивился и порадовался внезапному возвращению Ганса, все трое члена Ордена уже сидели в кабинете волшебника, готовясь приподнять завесу памяти. — Это странно, — Мерлин нахмурился. — Даже не проникнув в твою память, я чувствую что-то тёмное, находясь рядом с тобой. Зло — как скверный запах. Ты можешь не видеть его источник, но его следы ты точно найдёшь. А я собираюсь проникнуть ещё глубже. И кто знает, что оттуда может вырваться… — Делай что должен, старина. — Ганс закрыл глаза. — Я не хочу, чтобы что-то важное осталось сокрытым от нас. — Не беспокойся. — Рука старого волшебника легла на лоб солдата. — Я делал это довольно часто… Мерлин, внезапно запнувшись, в ужасе охнул. — Нет… Не может быть! — Что там? — аккуратно поинтересовалась госпожа Метелица. — Я не вижу лица, но этот голос… Боже, и это чувство… Чувство тревоги и страха! Я не чувствовал такого уже очень давно. И я узнаю того, кто стоит там в тенях, даже если бы прошла тысяча лет! Древний ужас вернулся! —Что?! — руки старушки задрожали. — Кошмар… — Да, это он. Порождение тьмы, убийца короля и дурной сон рода людского. Но это невозможно. Я помню, как он был заточен в своём мире раз и навсегда. Как он ухитрился пройти через барьер? Но, впрочем, рано бить тревогу. Возможно, это просто нечто очень похожее на него, но им не являющееся. Какой-нибудь злой колдун, скорее всего. Старик вздохнув убрал руку со лба солдата. — Я должен буду принять меры предосторожности. К сожалению, проверить, находится ли Кошмар в заточении до сих пор, у меня не получится. Ведь если он и не смог сбежать, приоткрыв дверь хоть на дюйм, я дам ему отличный шанс это сделать. Но мы должны быть готовы. Я напишу письмо королю, а ты, Ганс, сейчас же возвращайся домой и не спускай глаз со своих родных. И не вздумай ничего им говорить! — Ясно. — Солдат потёр виски и потряс головой. — Да, жутковато это всё. До свидания, старина, ты прав, мне нужно поторопиться. Когда солдат и Метелица ушли, Мерлин, вздохнув, закрыл глаза и уселся в кресле поудобнее. — Артур… Сейчас мне как никогда нужна твоя помощь. Пошли мне любой знак. Видение, пророчество, даже пары слов будет достаточно. Мне стыдно это говорить, но сейчас мне, впервые за последние пятьсот лет, страшно.***
— Ну и чучело! — Лентяйка и грубиянка, поделом ей! — Ну просто невеста! — Так ей и надо! — Замарашка! — Страхолюдина! — Смоляное чучело! Я думаю, вы уже всё поняли. Лиза во сне перенеслась в тот злополучный день, когда она получила от Госпожи Метелицы награду, полностью соответствующую качеству выполненной работы. Как и тогда, она стояла у колодца, не в силах сдвинуться с места и закрыв лицо руками. Это было бесполезно, все и так прекрасно узнавали её, но хотя бы сама Лиза не видела хохочущих лиц и тыкающих в неё пальцами детей. Девочка продержалась всего несколько секунд, а потом разревелась, продолжая прижимать ладони к лицу. Постепенно звуки гогочущей толпы стихли. Тихонько всхлипывая, Лиза осторожно выглянула сквозь пальцы одним глазом. Вокруг никого не было, хотя место осталось тем же. Девочка недоумевающе огляделась. — Ужасно, правда? Лиза испуганно взвизгнула, настолько неожиданно у неё за спиной прозвучал этот бархатный голос, и подпрыгнув, повернулась. — Бедное, бедное дитя, — сочувственно протянул незнакомец с серебряными волосами и бледной кожей. — Такое унижение, и ради чего? Лиза понятия не имела, кто этот странный человек, но он был красив, а его голос звучал ласково и заботливо. Всхлипнув, скорее уже просто по инерции, девочка решила всё же ответить хоть что-нибудь. — А кто ты такой?— из-под смолы на Кошмара недоверчиво взглянули два больших зелёных глаза. — С чего тебе жалеть меня, ты меня вообще первый раз в жизни видишь. — Ты ошибаешься, Лиза. — Что?.. Откуда ты знаешь моё имя?! — О, я знаю много всего. Много всего... — взгляд странного человека на мгновение затуманился. — Но, впрочем, поговорим более конкретно. Давай посмотрим в настоящее, надеюсь, ты не против. Тебя несправедливо обидели. — Лиза кивнула, шмыгнув запачканным носом. — Унизили, облили смолой, да ещё и заколдовали. Впрочем, раз уж мы говорим о настоящем, отчистить тебя всё же смогли. Но разве это было легко? — Лиза поёжилась, вспоминая, НАСКОЛЬКО это было нелегко. — А между тем, Метелица могла просто сделать вот так, — Кошмар (ну, я думаю, все с самого начала поняли, кто этот незнакомец, так что нужда в конспирации отпадает) щелкнул пальцами. Лиза, ахнув, в шоке посмотрела на свои чистые руки и на платье, на котором не осталось ни одного пятнышка. — Видишь, как просто? И не надо было бы выбрасывать любимое платье, и не надо было бы терпеть все те банные мучения, и волосы бы твои остались такими же шёлковыми как и раньше. Рот Лизы сам собой открылся. — Но самое главное, что сводная сестра теперь стала главнее. Раньше она не позволяла себе такого, а теперь, пользуясь тем, что сильнее тебя, заставляет тебя делать то, чего ты не хочешь. И ты боишься ей противоречить, ведь защитить тебя уже некому. Отец вернулся в семью, и любимой теперь стала другая дочка. Та, кто не более чем недалекая и недобрая хулиганка с манией величия. Тут Лиза всё же решила не согласиться. — Ну, это ты так зря. Мария, конечно, не подарок, но когда меня облили смолой, она одна проявила доброту и помогла мне... — Дурочка, это была не доброта, а хитрость! Такие, как твоя сестра, всегда стремятся показать себя в лучшем свете, а что для этого подходит лучше, чем милосердие к побеждённому сопернику? — Да нет, это ты загнул. У моей сестры ума не хватит такое продумать. Кошмар усмехнулся. — Что ж, тебе виднее. Но мой тебе совет, остерегайся её. — Ладно, ладно, а ты-то кто? — Мелочный вопрос. Я — часть той силы, что вечно хочет... Хотя нет, это, пожалуй всё же перебор. Скажем так, я друг всех бедных, несчастных и невезучих вроде тебя. И я всё же настаиваю, остерегайся своей сестры и людей, похожих на неё. Тебя вполне могут убрать с пути, если ты станешь мешать их счастливому финалу. — Это как ещё? — Очень просто. Ты исчезнешь. — То есть как это — исчезну?! — Вот так и исчезнешь. Есть много способов... — Я... — Погоди. Позволь мне рассказать тебе о неких "правилах" нашего мира. Правилах, которые тебе или мне не сулят ничего хорошего... — Кошмар грустно усмехнулся. —Пойми, дитя, есть одна маленькая проблемка. Есть те, кто играют в главных ролях, а есть те, кто обречён вечно ютиться за сценой. — Кошмар еле слышно скрипнул зубами. — Или служить фоном для «настоящих», главных героев. Мария и ты — классический пример. Трудолюбивая, несчастная, заботливая и прекрасная падчерица и избалованная, капризная, грубая и ленивая дочка. И ты, Лиза, в этой истории лишь для того, чтобы было над кем посмеяться в конце. — Ну ладно, не такая уж я и плохая… — Вот именно! Вредная и невоспитанная, не более. Но уж никак не мерзкая злодейка, заслуживающая жестокого наказания. — Кошмар улыбнулся, заметив стремительно краснеющие щеки Лизы. — Впрочем, ближе к сути, дитя моё, у нас нет всей ночи на объяснения. Он щёлкнул пальцами, и всё вокруг погрузилось во тьму. Лиза испуганно вскрикнула, но спокойный голос Кошмара дал ей понять,что это всё просто для создания соответствующей атмосферы. — Вся наша жизнь — просто игра. А значит, все мы в ней актёры. Кому-то роль главней дана, Кому-то жалкие два слова. Здесь важно пьедестал занять И стать героем этой пьесы. Таких лишь счастье может ждать, А у других ему не место! Сказки, добрые сказки, Всем в нашем мире раздали маски! Сказки, добрые сказки, Всем в нашем мире раздали маски! Можно быть злобным, жадным быть — Если герой ты, то ты спасёшься. Сможешь задачи все решить, И своего все равно добьешься! Но если ты и не злодей, Просто не слишком идеален, Без главной роли тебе — конец! И порой жутким он бывает. Сказки, добрые сказки, Всем в нашем мире раздали маски! Сказки, добрые сказки, Всем в нашем мире раздали маски! Пение ненадолго прекратилось. Лиза ощутила какое-то странное, но точно не приятное чувство. Так бывает, когда тебе рассказывают историю, и внезапно ты понимаешь, что именно сейчас в этой истории произойдёт что-то очень плохое. — Много историй видели мы Про падчерицу и про дочку. Начало знаешь ты уже, Ну а финал пока не точен. Можешь замёрзнуть или сгореть, И растерзать могут дикие звери. В бочке с гвоздями могут казнить. Ну а твой случай, скорее, везение. Сказки, старые сказки! Сколько в них любви, любви и ласки. Сказки, старые сказки. Сколько в них любви, любви и ласки… Лиза задрожала. Непонятно как, но все эти кошмарные образы внезапно представились ей так отчётливо, будто она видела их своими глазами. Или они и правда иногда ненароком всплывали где-то в тенях, окружавших её? Девочка почувствовала, что сейчас заплачет от страха, но выплывшая из темноты рука почти нежно легла ей на плечо, а голос Кошмара, тихо зазвучавший уже возле её уха, успокаивающе продолжил. — Лиза, поверь, я тебе друг. Я хочу дать тебе только счастье. Ведь в сказке сводною быть сестрой Сулит тебе одни напасти. Будет Мария умна и мила, Рада она и счастлива будет, А тебя ждет одна лишь смола, И в этом сущность ваших судеб. Кошмар обнял всхлипывающую Лизу и нежно погладил её по голове. — Сказки, славные сказки… Без главной роли там не так прекрасно. Сказки, добрые сказки… Ты должна победить, чтоб жить без опаски… Кошмар, затихнув, выжидающе взглянул на Лизу. Девочка всхлипывала и тряслась. Да, именно на такой результат он и рассчитывал. — Верно, всё именно так. Ты нужна лишь для того, чтобы на твоём фоне Мария выглядела ещё краше. Разве такая вопиющая несправедливость не ранит тебя? Возможно, прямой вины твоей сестры в этом нет, но правила делают то, что делают. И их необходимо менять, если ты хочешь заработать своё "долго и счастливо". — Почему ты пришёл именно ко мне? — Лиза утёрла слезы и шмыгнула носом. — Ты — особенная. — Кошмар ободряюще потрепал Лизу по волосам. — Девочка, ты и представить не можешь, какое чудо ты способна сотворить. Главное — доверься мне. Мы вместе сможем переписать весь мир так, как нам вздумается! Скажи, дитя... — Кошмар выдержал проникновенную паузу. — У тебя ведь есть Заветное Желание? — Ой, конечно! — Лиза бешено закивала. — Во-первых, я хочу большой дворец, во-вторых — красивого и богатого жениха, лучше всего принца, в-третьих — мно-о-о-го золота, украшений и платьев... Ты чего? Кошмар зажал себе рот ладонью, чтобы не расхохотаться в голос. — Да так, ничего. Это всё, конечно, очень хорошо, но я имею в виду не желания, а одно Желание с большой буквы. Самое главное желание любого человека — получить своё "долго и счастливо". Весь список, который ты мне начала зачитывать, и ещё куча всего включено в это понятие. Это — то, что люди называют счастьем. И я дам его тебе, если ты, в свою очередь, окажешь услугу мне. Я не буду говорить «небольшую», так как услуга как раз довольно серьёзная, но, поверь, результат будет стоить того. Лиза недоуменно почесала голову. — А откуда мне знать, что это не простой сон? Кошмар усмехнулся. — Резонный вопрос. Через шесть дней в столице будет праздник, и вас на него пригласят. Там мы встретимся лично. Хоть мой вид будет немного отличаться от того, что ты сейчас видишь, но я сам тебя узнаю. — По рукам! — Лиза радостно кивнула. — Я рад, что мы пришли к пониманию. А теперь ты будешь крепко и спокойно спать до самого утра, запомнив нашу встречу во всех подробностях. — До встречи, господин... А как тебя зовут-то? — Можешь звать меня… — Кошмар на мгновение задумался — …Мордред. Да, так вполне подойдёт. Мы сможем как следует всё обсудить позже, а сейчас мне пора. До встречи, Лиза. Редко встретишь такого славного ребёнка. — Ха, а ты, что, сомневался? — Лиза самодовольно ухмыльнулась, гордо задрав и без того курносый нос. — Я тебя ещё и не так удивлю, Мордред. Но вот только я не поняла, как мир-то можно переписать? — Я покажу тебе позднее. Но не волнуйся, Лизонька, ты сможешь сотворить себе всё, что захочешь. И принца, и золото, и украшения, и власть, и замок. А также сможешь отомстить всем тем, кто смеялся над тобой. По-моему, за такое и душу продать не жалко. — Не, ну это ты перегнул... — Лиза боязливо поёжилась. — Душа мне самой нужна. А говорить о таких вещах незачем: можно беду накликать. Кошмар презрительно фыркнул. — Есть вещи, которые превыше таких глупостей, как душа. Власть — одна из них, а власть есть сила. Придёт время, и ты поймёшь, что приходится чем-то жертвовать, дабы достичь цели. И поверь, я пожертвовал очень многим в своё время. И в твоей детской голове ещё попросту нет меры, которой можно измерить всё то, чего я лишился и что приобрёл. А сейчас прости, но наше время на исходе, и я вынужден тебя покинуть. Подумай над моими словами: в нашу вторую встречу я жду от тебя твёрдого ответа. — Но я ещё так много хотела у вас... — Сестрица, поднимайся! Лиза почувствовала, как кто-то тормошит её за плечо, и в следующее мгновение девочка была бесцеремонно выдернута из царства снов. — А?! Что?! — Лиза всё ещё с искренним удивлением воспринимала тот факт, что утром, как внезапно оказалось вчера, надо зачем-то вставать, куда-то идти и что-то делать. Но в этот раз причина её изумления всё же была именно в этом странном сне. — Поднимайся, соня! — Мария с улыбкой потрепала сестру по волосам. — Проспишь всё самое интересное. — Встаю, Мари. — Лиза зевнула и неуверенно потерла лоб. Интересно, это был просто сон, или через неделю этот странный незнакомец действительно с ней встретится? Сон помнился на удивление отчётливо и ясно. Впрочем, Лиза решила не забивать себе голову попусту. Через неделю и будет видно. Может, она просто переработала, вот и снится непонятно что от усталости?