Завтра опять там припаркуюсь

Весна в этом году не особо радовала жителей и гостей столицы, она полоскала всем нервы обильными дождями и грозами. Ну и какое может быть настроение в такую погоду. Особенно в 7 утра, особенно после вчерашнего алко-пати, когда раскалывается голова и хочется убивать. Особенно когда ты, преодолев препятствия из пробок и неуравновешенных водителей, наконец добираешься на работу. Ну вот какое может быть настроение, когда твое место на парковке вот уже 3 дня подряд занято неизвестным козлом. В том, что это козел Воля не сомневался. Когда ведущий зарулил на стоянку Главкино, свинцовые тучи накрыли город окончательно, вместе с этим поганое настроение юмориста стало еще поганее, а когда его подрезала красная иномарка и зарулила на его место, Воля всерьез задумался об убийстве. — Ты че, сука, творишь! — Паша высунулся из окна, посылая проклятия в сторону паркующейся машины. Но то, что произошло дальше повергло ведущего в состояние глубокого шока. Наглецом-водителем, плюющим на окружающий мир, оказался ни кто иной, как Арсений, мать его, Попов собственной персоной. Импровизатор не спеша вышел из машины, ежась от моросящего дождика, так же, не спеша, закрыл машину, щелкнув брелоком. К этому времени Воля уже припарковал свой мерин на другой полосе, благо на стоянке хватало мест, и Попов мог отогнать свою машину, а не ставить авто на любимое место юмориста. Так вот, припарковав машину, Воля кинулся к наглецу. — Попов, ты охренел, это мое место, это вообще че за хрень! — На нем что, написано?! — раздался хриплый голос импровизатора, и парень приложился к бутылке с минералкой. Вероятно, вчера было очень хорошо, оттого, видимо, сегодня было так плохо. — Переставь тачку, это ни в какие ворота не лезет! — лютовал ведущий, обращаясь к спине импровизатора, который покидал стоянку. — Паш, шел бы ты, а! — на миг импровизатор обернулся, тут громыхнул гром и черное небо пронзила молния. — Чего! — заорал Воля. — Ты че вчера перепил, и вместо мозгов алкоголь. Поднятый вверх средний палец красноречивее любых слов передавал эмоции импровизатора, вот она питерская интеллигенция, тут и матом пошлют и направление укажут. Последний жест Попова был последней каплей терпения и хоть какого-то настроения Воли. — Ах ты сука! — прорычал ведущий и кинулся ко входу в здание Главкино. Погода на улице в точности совпадала с настроением Арсения, после вчерашнего действительно болела голова, и единственным средством от этого был топор. А то, что с Волей собачились, так это так звезды сошлись. Любимое место на парковке, что за детский сад. Попов не собирался уступать прихотям ведущего, хотя теоретически мог, но не стал. Из принципов, и просто потому, что было плохое настроение. Разве мог подумать импровизатор, что это приведет к неожиданным последствиям. Арсений уже шагал в сторону гримерок, как вдруг кто-то грубо схватил его за шиворот, и импровизатор впечатался спиной в стену, а над ним навис злой как черт Воля. — Ты охренел вконец, я сказал: переставь тачку! — глаза ведущего метали молнии. — Паш, иди в жопу, ты достал уже! — Арсений отпихнул ведущего в сторону. — В жопу! — повторил ведущий и схватил Арсения за ворот рубашки пихнул в двери своей гримерки. — В жопу, так в жопу, как скажешь, дорогой… Арсений стоял посреди чужой гримерки, тяжело дыша и напряженно наблюдая, как Воля захлопывает дверь, закрывая ее на ключ. А затем оборачивается, ехидно улыбаясь и снимая с себя куртку, бросает ее в дальний угол. — Че смотришь, или любишь, когда тебя раздевают, а может тебе цветы подарить?! — Что?! — Попов видимо еще не до конца осознал происходящее. — Иди ты знаешь куда! — Арсений сжал кулаки. — Знаю! — кивнул Воля. — Ты ж меня сам послал, вот я и иду. Арсений кинулся к дверям, но Паша схватил его за шиворот и припечатал к стенке, вырвав из груди импровизатора тихий стон. — Пусти, ты, псих конченый! — Арсений изо всех сил пытался вырваться. — Непривычно да, когда не ты трахаешь, а тебя! — прошипел Воля, впиваясь в шею импровизатора, одновременно с этим сдирая с него штаны. — Тебе лучше знать! — прошипел Попов, пытаясь вырваться из рук юмориста. На долю секунды ему это удалось, а потом импровизатор полетел на пол с легкой подачи шоу мена. Борьба за честь и достоинство Арсения продолжилась уже на полу, Попов отбивался от наседающего, худого, но злого ведущего изо всех сил. — Сука! — прошипел ведущий и вмазал импровизатору поддых. Наказать зарвавшегося Попова было уже просто делом чести. На несколько секунд Арсений ослаб, жадно хватая ртом воздух. Этого хватило, чтоб навалиться на него. Воля резко перевернул импровизатора на живот, сжал его руки, и сам уселся сверху побежденного. — Козел! Пусти! — Арсений, тяжело дыша, вновь рванулся, но это не принесло результатов. — Не надо! — Попов, видимо осознав, что сейчас произойдет, выгнулся от внезапного шлепка по ягодицам. Этого хватило, чтобы стянуть с него штаны. — Пусти! — в голосе импровизатора засквозило отчаянье, и он вновь брыкнулся. Воля что-то прошипел и вновь вмазал по беззащитным ягодицам, одновременно впиваясь в шею импровизатора. — Нет! — Арсений хватанул ртом воздух и вновь рванулся. Послышался звук плевка, и мокрый палец входит в него до конца. Импровизатор застонал и рванулся вновь, и в эту же секунду добавился второй палец. — Не дергайся! — прошипел Воля, дыханьем обжигая кожу стонущего импровизатора. — Тебе же нравится, ну скажи! — шепчет Воля и резко добавляет третий палец, вырывая из груди Попова громкий рык. — Какой ты хороший мальчик… — шепчет Воля и буквально силком заставляет импровизатора пошире раздвинуть ноги, а затем медленно толкается внутрь. — Сука! — стонет поверженный импровизатор, хватая ртом воздух и впиваясь пальцами в ковровое покрытие. Сильный толчок, и импровизатор вздрагивает, закусывает губу упираясь лбом в пол. — Нравится? Нравится тебе так? — Воля, стискивая бедра Арсения, входит рывком, заставляя импровизатора рычать сквозь зубы. — Мое. Парковочное. Место. — чеканит Воля каждое слово, подкрепляя все это резкими толчками. — Мое! Понял?! — ведущий тяжело дышит, резко вбиваясь в податливое тело. Арсений стонет, выгибаясь, не имея сил сдерживаться, чем вызывает у юмориста улыбку. Темп нарастает, Воля двигается как заведенный, заставляя импровизатора давиться собственными стонами. Заставляя метаться под ним, забывая обо всем на свете. Импровизатор уже сам насаживается на член юмориста. В какой-то момент новый толчок вырывает из груди Арсения сдавленный крик, и парень кончает. Вслед за ним, толкнувшись пару раз, кончает и Воля, изливаясь глубоко внутрь партнера. Оба мужчины тяжело дышат. Воля откатывается в сторону, делает пару вдохов и выдохов, пытаясь восстановить дыхание. Тело импровизатора все еще мелко подрагивает. Воля встает первым, застегивает штаны, приглаживает взлохмаченные волосы, поправляет рубашку.  — Вставай давай, неженка, или тебе после секса кофе и сигарету в постель надо подавать? — бурчит ведущий, пряча улыбку. Попов медленно встает, опираясь на стену, морщится от саднящей боли в промежности и натягивает джинсы, привалившись к стене. Все это время Воля, не отрываясь, смотрит за его действиями, а затем смачно закуривает и отворачивается к окну, где судя по всему начинает выглядывать солнышко. — Теперь до тебя дошло, что это мое парковочное место? — Воля разглядывает пейзаж за окном все еще слыша тяжелое дыхание у себя за спиной. — Завтра опять там припаркуюсь. — Раздается за спиной ведущего, и Паша не сразу понимает о чем речь. Но уже через несколько секунд оборачивается и успевает увидеть, как закрывается дверь гримерной. — Паркуйся, Арсений, паркуйся! — улыбаясь произносит ведущий, чувствуя, как с погодой за окном меняется и его настроение.