Мы больше не проснемся

      Гарри впервые в жизни просыпался с таким душевным подъемом. Он улыбнулся от уха до уха, смакуя приятный жар нагретого одеяла и последние остатки какого-то чудного сна про белоснежных змей, зачарованный лес и теплое озеро в нем.       Хотел было так же сладко потянуться, но его тело оказалось туго замотано в слой одеяла и, лениво размышляя о приятном препятствии, Поттер открыл глаза.       Сон мгновенно сдуло, и Гарри дернулся всем телом. Прямо перед его носом оказалось плечо спящего парня, мерно опускавшееся и поднимавшееся в такт дыханию. Одна рука Тома была зажата между Гарри и кроватью, а другая довольно-таки тяжелой ношей покоилась сверху, плотно прижимая к чужой грудной клетке своего обладателя. Лицо Тома Гарри не видел, но чувствовал, как к его макушке прижималась щека, а волосы трепало теплое дыхание. К своему стыду, мальчик обнаружил, что сам обнимает Реддла, точно пригревшаяся миром змея, и его чертова нога закинута на бедро парня. Их тела окутывало знакомое мерцание. Видимо, во время сна их тела действовали сами, ища чудесный источник магии. «Мерлинова борода! Так вот почему мне змеи снились?!»       Гарри прислушался к равномерному дыханию Реддла и поблагодарил всех богов, что проснулся раньше.       Встречать утро в объятиях Волдеморта, вот уж сомнительное удовольствие! «Хотя, как сказать. Это и правда приятно. Безумно приятно. О, Мордред, о чем я думаю!»       Испугавшись своих мыслей, Гарри упрямо заворочался, убирая конечности с тела Тома и ужом сползая вниз, выскальзывая из кольца рук парня. К сожалению, его манипуляции не остались незамеченными, и эти самые руки будто окаменели, вцепившись в худые плечи мальчика, как в ускользающую добычу. Гарри поднял испуганный взгляд вверх и наткнулся на недовольное ранним пробуждением сонное лицо слизеринца, который и сам не до конца понимал, где он и с кем. — Доброе утро, — прохрипел обладатель невозможно синих глаз и зевнул. Растроганный таким открытым и беззащитным жестом, Гарри заулыбался. — Доброе, — согласился он и раскраснелся от дурного смущения, почувствовав, как правая рука Реддла заскользила по спине, остановившись где-то в районе поясницы. Прямое соприкосновение их кожи перерастало в трепет и удовольствие, от которого хотелось парить в воздухе. — Прости, — Том отдернул руку от пунцового мальчика, полностью проснувшись. Гарри наконец-таки потянулся во весь свой рост, разминая затекшие конечности, и постарался выкинуть это странное утро из головы. Ну, обнимались. Ну и черт с ним. Поттер уже спал в обнимку с Уизли, даже с Гермионой. Так чем же теплый Реддл плох? — Какие на сегодня планы? — бодро спросил он угрюмого парня. — Эй, что с тобой? — Ненавижу утро. — Ты же сам сказал, что мы должны пораньше встать! — Но не настолько же! Если бы ты тут не возился, я бы еще спал. Гарри фыркнул и направился в ванную, оставив парня ворчать с самим собой.       Не повстречав в подземельях Снейпа, Гарри возликовал — добрый знак.       Реддл настойчиво просил вывести его на свежий воздух, и гриффиндорец взял путь на астрономическую башню. Почувствовав прохладные дуновения ветра, парень взбодрился и резво метнулся вверх по лестнице, выбираясь на просторную каменную площадку. Он остановился у самого края и, подняв голову наверх, замер. Его глаза устремились на чистое звездное небо, на черные верхушки деревьев, затем на искрящееся под луной озеро, на маленький домик Хагрида, из которого уже валил уютный дым, а в окошках горел свет. Гарри облокотился о край балкончика и с наслаждением вдыхал холодный осенний воздух, успокаивая нервы и разгоряченное от неизвестно по какой причине смущающего пробуждения сознание.       Том неслышной тенью встал за мальчиком и точно так же расслабился, подставляя лицо западному ветру. — Красиво, правда? Я иногда прихожу сюда, по ночам. Если сильно повезет — можно увидеть семью единорогов во-о-он на той полянке, видишь? — Гарри указал пальцем на более светлое пространство между деревьями. — А вон там живет мой друг, Хагрид. Он очень-очень добрый, но кексы печет просто отвратительные. Гарри хмыкнул воспоминаниям и лег животом на камень, свесив голову и руки вниз, легко балансируя на краю балкона. Страха не было — после сумасшедших гонок на метлах каменный край башни казался чрезвычайно надежным и крепким. — Осторожнее! Чужие руки немедленно втащили обратно и теперь крепко держали подальше от опасного края. Гарри немного разочарованно вздохнул. Почти как Гермиона. — Ничего со мной не случится, не веди себя, как трусишка. — Ты ведешь себя, как ребенок. Пойдем обратно в замок, здесь прохладно. Гарри будто очнулся и поежился, заметив, что тут и впрямь становится очень холодно. Том на это насмешливо поднял брови, наконец, разжимая руки и отпуская от себя волшебника.       Первым делом он повел Реддла на завтрак, ибо желудок уже несколько минут настойчиво требовал себя наполнить. Том не сильно сопротивлялся, но для приличия поворчал: «Уступать упрямому ребенку, еще чего!».       В такую рань там еще никого не было, что было только на руку. С каждой ступенькой вниз в груди росло странное неясное расстройство, оформившись в неприятное ожидание. «Теперь странное знакомство закончится. Старшие курсы, другие занятия, другой стол. К тому же, он найдет себе друзей по возрасту и характеру. Я — просто случайное стечение обстоятельств, которые вынудили находиться рядом со мной. А если быть точнее — я сам Реддла вынудил. Сам пришел, сам навязался. Может быть, это наш последний совместный завтрак. Глупо грустить — я должен быть счастлив: Волдеморт не та компания, в которой я должен находиться, ведь так? К тому же, в последнее время Рон и Гермиона сильно отдалились. И в этом тоже моя вина.»       Несмотря на понимание, легче не становилось. Гарри быстро привязывался к людям, и даже Волдеморт не был исключением из правил. Тем более, очаровательно дружелюбный и теплый.       Реддл уловил изменившееся состояние своего спутника, но принял это по-своему: — Ты можешь не идти со мной. Дождись друзей и развлекайся, я не против, — мягко сказал Том, развернув мальчика к себе лицом. Он внимательно разглядывал удивление и непонимание в глазах, мимоходом подумав, что его круглые очки ну слишком нелепые. Этот Поттер сам был комком нелепости вместе со своими взъерошенными космами и раздутой тетушкой. — Нет! В смысле… Я совсем не против позавтракать и прогуляться с тобой. — Опять краснеешь. Да где ты витаешь? Несмотря на раздраженный голос, Гарри почувствовал с его стороны волну облегчения и торжества. Пожав плечами, маг целенаправленно потащил парня к столу Гриффиндора, вцепившись в рукав. Сев за стол, он напряженно ждал реакции Тома, но тот будто бы и не обращал внимания, где находится.       Волдеморт, смиренно ожидающий кашки за столом гриффиндорцев вместе с Гарри Поттером. «Вау.»       Перед парнями возникли две тарелки с горячей овсянкой, свежие ломти белого душистого хлеба и два кубка с тыквенным соком. Поттер тут же налег на аппетитно пахнущую кашу, в то время как Реддл скривился. Гарри не обратил на спутника никакого внимания, уделяя его самой важной части утра — завтраку. Но вот Том оставаться игнорируемым и молчаливым не собирался. — Как ты можешь это есть? Отвратительно. На нашем столе давали то, что студент попросит. К еде парень не притронулся, и Гарри воззвал к его благоразумию: — До обеда еще куча времени, ты что, совами будешь перекусывать? Давай, не вороти нос, Реддл. — Я теперь Костон, не забывайся, — прошипел тот не хуже змеи, придвинувшись ближе к мальчику. — Ладно-ладно. Но я что-то сомневаюсь, что ваш стол чем-то отличается от нашего. Враки! — Ты сомневаешься в моих словах? — Да, — Гарри хмыкнул. — Тогда идем, — Реддл поднялся и дернул за собой слабо сопротивляющегося Гарри, который пытался закинуть в себя еще несколько ложек овсянки прямо на ходу, но в итоге просто подхватил тарелку с собой. — Куда? — Ты возьмешь свои слова обратно и неделю будешь завтракать, обедать и ужинать за столом Слизерина. — Ты шутишь? — Гарри в ужасе уставился на ухмыльнувшегося Реддла, который будто на буксире тащил того к своему столу. — Да у меня там весь факультет врагов! — А, так значит, я все-таки был прав? — Еще чего, — Гарри вздернул нос, совсем не распознав манипуляций. — Но если прав окажусь Я, то ты будешь питаться овсянкой две недели, сидя за гриффиндорским столом. — Маленький торгаш. Идет. Реддл царственно сел за свой стол, на свое привычное место в том времени, наконец, почувствовав прилив сил и бодрости. Все-таки он соскучился по своему столу. И хоть что-то стало прежним. — Тарелка риса и вареной рыбы. Кубок с вином. Audite vocem meam. (лат. Подчиняйся мне/Услышь мой голос) Мгновенно перед ним появилась тарелка и кубок с точно выполненным запросом. Гарри с приоткрытым ртом уставился на довольного собой Реддла, который аж светился от самодовольства и гордости. — Как ты это сделал?! — Это просто, — он с чувством собственного достоинства начал поглощать еду, ловко орудуя столовыми приборами. — Сомневаюсь, — Гарри покачал головой. — Я много раз слышал, как слизеринцы жаловались на еду. — Значит ты слышал разговор абсолютно тупых неучей. — Малфой обрадуется, — расхохотался Гарри, разнеся эхо по сонному полумраку Большого Зала. — А вино зачем с утра пораньше? — Привычка и залог хорошего настроения. Спиртное меня не пьянит в небольших количествах, — он поджал губы. — Я привык к комфорту и не хочу изменять своего распорядка дня, даже после всех этих дней в подземельях. — Как скажете, милорд, — Гарри изобразил покорное преклонение и выпятил нижнюю губу. Реддл в ответ только тихо фыркнул.       Через пятнадцать минут ленивых разговоров, рядом со столом появился незнакомый домовик и сухо доложил, что вещи с учебниками мистера Костона уже находятся в слизеринских покоях, и исчез.       Потом они еще долго сидели в постепенно светлевшем зале, даже когда опустевшие тарелки с кубками исчезли. О прогулке по замку было забыто. Реддл твердо решил посмотреть на преподавательский состав и увидеть, с кем общается его Гарри. То, что мальчик именно «его», он уже не сомневался.       К семи часам в Большой Зал начали подтягиваться ученики, а Гарри все больше нервничал, елозя на лавочке. Разумеется, каждый в первую очередь обращал внимание на незнакомца и мальчика, который выжил, что сидел там за чужим столом чужого Дома. — Р… Костон, я думаю, мне лучше... — Проигравший спор не может уклониться. Где же твоя хваленая гриффиндорская храбрость, Гарри? Ведешь себя, как трусишка, — поддразнил его лукавый Дьявол в обличье мальчика. Волшебник нахохлился на своем месте, как воробей на ветке, стараясь не смотреть по сторонам, в то время как Реддл скользил внимательным взглядом практически по каждому ученику и учителю, анализируя, читая поверхностные мысли и сравнивая, изучая. — Эй, Потти, а ты столом не ошибся? — послышался знакомый голос, и Гарри принял вызов, решительно подняв голову и одаривая Малфоя самым своим раздраженным взглядом. — Где хочу, там и сижу, Дракуля. — Неужели? Да ты храбрец! — он неприятно рассмеялся, присаживаясь напротив, и предвкушающе потер ладони. — Поверь, за подобную выходку тебя не только профессор Снейп, но и весь факультет на башне вздернет. — А самому не страшно? — Гарри рассмеялся, представив, как по коридорам замка за ним несется вся змеиная братия с поруганной невинностью во главе со Снейпом, держащим огромное знамя. На врага! За покушение на наши каши! — У тебя легкий кулак, не льсти себе. — Ты вообще драться не умеешь. Малыш Дракуся может только из-за спин своих телохранителей язык показывать, — просюсюкал Гарри, стараясь как можно сильнее задеть Малфоя. Драться в Большом Зале им не светит, но побороть в себе удовольствие погавкаться с врагом они не смели. На лице слизеринца проступил болезненный румянец. — Поттер, без метлы и своего шрама — ты пустое место. А махать кулаками на манер маггловских выродков — не мое. Реддл вовсю веселился, наблюдая за перепалкой двух детей, а при упоминании шрама в нем проснулся интерес. «Спешить нельзя. Если Гарри есть, что скрывать, он не будет рад, узнай я подробности легилименцией. К тому же, не стоит портить себе интерес собственного расследования. Что такого важного может скрывать этот лохматый воробей? Какие глупости.» — Как тебя зовут? — спросил он Малфоя, и тот перевел на него взгляд. Видно, что слизеринец до этого момента не особо замечал, с кем сидит ненавистный Поттер, впрочем, как и всегда, не видя и не слыша никого, если рядом Гарри Поттер. А теперь совсем стушевался: в глазах незнакомца читался приказ. Так бывает, когда слизеринец устанавливает свой статус над другими, безмолвно ставя остальных на место и занимая определенную иерархию на факультете. Малфой дураком не был, и сразу смекнул, что перед этим незнакомцем лучше показать себя во всей красе с самого начала. — Я Драко Малфой, полноправный и единственный наследник рода Малфоев, — он протянул Реддлу руку, но тот лишь улыбнулся уголками губ, осторожно разглядывая поток мыслей в слизеринской голове, не позволяя себе прикасаться к яростным метаниям, которые были посвящены Поттеру. «Замечательно. Еще один Малфой. Человек другой, а песня та же. Такими невероятно легко управлять. Совсем одержимый Поттером, какая прелесть.»       Он не протянул руку для ответного рукопожатия, и Гарри воспрянул духом. — Меня зовут Марволо Костон. Перевелся из Дурмстранга, — Реддл отвернулся от побледневшего Малфоя и принялся дальше разглядывать свой стол. — Ты уже знаком с Поттером? — Драко почувствовал себя униженным и кидал злые взгляды в сторону Гарри. — Почему он за нашим столом? Знаешь, Марволо, он не того поля ягода. Ты разве не знал? Тут его не любят. Реддл улыбнулся, но от его лица веяло неприкрытым холодом. Гарри едва заметно поежился, хоть и знал, что это презрение было адресовано не ему. Неприятное чувство. — Знаком. Но это мое дело. Гарри все-таки решил оглянуться по сторонам и с мрачным смирением понял, что большая часть разговоров была именно о нем и Реддле. Ученики взволнованно переговаривались, некоторые даже показывали пальцем, выдвигая самые нелепые предположения. И, конечно, более всего слышались девчачьи восхищенные голоса. Поттер слепцом не был и прекрасно понимал, по какой причине на Тома обратили подобное внимание. «Гарри Поттер за столом Слизерина!» «Что произошло? Его наказали? Может быть, он там насильно сидит?» «Я слышал, он тут уже давно с этим новеньким. Это его друг?» «Может быть, это хитрый план по уничтожению своих врагов?» «Поттер же гриффиндорец до мозга костей, он не мог предать свой факультет! Интересно, что скажут Снейп и МакГонагалл? Спорим, у нее инфаркт будет!» «Ой, какой парень красивый! Знаете его имя?» «Откуда он? Новенький? Я его раньше не видела!» «Давай потом попросим Гарри познакомить нас с ним?» «Интересно, у него уже есть девушка?» «А, может, они друг с другом встречаются?» «Не говори ерунды, Гарри же гриффиндорец, а этот красавчик со Слизерина! Хотя, я бы не отказалась...»       Гарри слушал разговоры с легким раздражением, то бледнея, то краснея, и отчаянно пытался найти взглядом своих друзей. Что за вздор? Девчонки думают только об одном.       Реддл же оживленно знакомился и общался, включив свою очаровательную харизму и притягивая взгляды. Парочка его слов по поводу присутствия Гарри — и слизеринцы отстали, будто почуяв угрозу каким-то особенным нервом. Умные они, змееныши. Гарри на это не особо внимания обратил, безразличный к вражеской территории.       Заметил встревоженных Рона и Гермиону, он радостно махнул им рукой. — Костон, я пойду к своим друзьям? Пожалуйста, — шепнул Гарри ему на ухо и неосознанно вздохнул полными легкими приятный запах парня. Теплый, человеческий, ничего общего с образом жуткого монстра. Хотя не то чтобы он особо нюхал Волдеморта. Реддл секунду-другую разглядывал чужое лицо странными изумленными глазами и кивнул: — Не забывай про мой дневник. — Что? Ах, да… До скорого. Гарри пулей понесся к своему столу и втиснулся между Уизли и Грейнджер. — Гарри, ты что там делал, дружище? — Рассказывай! — Не томи, это по секретному заданию Дамблдора? — МакГонагалл подослала шпиона, дабы помешать матчу? — Или ты решил опять набить морду этому Малфою? Вопросы посыпались, словно град, и троица поспешила смыться куда подальше. — Где ты был? — тут же накинулась на него Гермиона, едва они зашли в пустой класс. — Тебя всю ночь не было! Мы почти до утра тебя ждали. Гарри виновато посмотрел на рассерженную девушку. И правда, друзья выглядели очень помятыми. — Прости, Гермиона. Это по приказу Дамблдора. Из-за этого Блэка попросил меня переночевать в защищенной комнате, в подземельях. И… Иногда я буду там проводить ночи. Там я и встретил этого новенького, Марволо Костона. Он приехал сюда учиться из… Ээ… Дурмстранга. Кстати, а что это? — Ну что же ты молчал! — встрепенулась Гермиона, а глаза заметно потеплели, когда мальчик упомянул директора. Девушка ласково погладила друга по плечу. — Думаю, он прав. Если за тобой охотится опасный преступник, лучше перестраховаться. И как можно не знать о Дурмстранге?! Она тут же пустилась в объяснение о других волшебных школах, а Рон просто похлопал Гарри по плечу, бросая облегченный взгляд и беззвучно благодаря приятеля, который сумел предотвратить целый день нравоучений. А сам же Поттер решил, что ни в коем случае не будет подвергать друзей такой опасности, как правда.       Снейп чувствовал, как его и без того угрюмое настроение стремительно летит ко дну. Поттер имел наглость восседать за столом его Дома и — о, Мерлин всемогущий — беззастенчиво разговаривать с Темным Лордом, сидя к нему чуть ли не вплотную! Впервые за много лет, зельевар хотел хорошенько напиться прямо с утра.       МакГонагалл бросала яростные и встревоженные взгляды в сторону Дамблдора и двух мальчиков, но директор улыбался в бороду, деловито откусывая кусок от хорошо прожаренной курицы.       Люпин дергался от каждого звука и пристально следил за Волдемортом. «Если он только посмеет… Хоть пальцем! О чем Дамблдор думает?! Гарри — маленький мальчик, и он даже не понимает, что сидит за одним столом с чудовищем, которое погубило половину магического мира. Я просто обязан предостеречь его, уберечь… Я поговорю с ним… Про Волдеморта рассказать не смогу, но вот предостеречь от Костона попытаюсь. Гарри...»       Остальные профессора, знающие молодого Реддла, сидели такие же бледные, напряженные, но старались не обращать на Волдеморта лишнего внимания, как и приказал Дамблдор.       Только несчастный Хагрид не замечал ничего вокруг, тревожась за участь своего гиппогрифа.       Реддл сидел на Трансфигурации, сходив за учебниками под школу. Преподавателя он уже видел — в первый день своего появления, и с мрачным удовольствием ощущал ее нерешительность пополам со страхом. Ему были непонятны эти чувства, непонятно, почему их испытывают именно к нему самому. Что же он такого сделал? И дементору понятно — в этом притоне светлых магов — их страх мог значить только то, что Реддл все-таки прославился как Темный Маг. Нехорошо прославился. «И это странно. В школе я никогда не пытался разбрасываться своими знаниями с другими. Чтение книг, посещение Запретной Секции... Более того, я укрыл это так глубоко в себе, что даже Дамблдор не догадался покопаться поглубже. Все-таки заклятие Прочтения отнимает много сил. С одной стороны — безумно хотелось узнать, чего же я достиг и кем стал. Может, даже и повстречаться с будущим собой, ведь раз я — это он, то и свое перемещение во времени обязан помнить. А с другой стороны… Кто хотел бы узнать о своей смерти или неудачах? Так даже не интересно.»       Реддл всегда отличался изощренным умом, поэтому сложные загадки любил, а легкий подход, односложное решение интересных проблем ненавидел. Что может быть более унылым, чем безделье после безвкусной победы?       Теперь Легиллименцию он применял только в крайних случаях, осторожно прощупывая почву и лишь определенные направления мыслей. Странно, но кроме Снейпа и Дамблдора, которые самостоятельно закрывали разум, на некоторых профессорах стоял сильный магический заслон. Скорее всего, это какой-то артефакт, заменяющий им дар Окклюменции. Мысли же других оставались скучны — они, по всей видимости, даже не знали, кто такой Том Реддл. Наводило на интересные размышления: было ли это возрастом или личной неприязнью? «Разумно. Я мог бы и не удержаться.»       Он узнал некоторых своих старых преподавателей, изрядно потрепанных жизнью и постаревших.       Но красавца-Люпина так и не нашел. По его мнению, среди преподавательского стола не было ни одного мужчины, который мог бы вызывать восхищенный лепет Поттера. Снейп, однако, сильный маг, но мальчик его взаимно ненавидит. Может быть, он не присутствует на обедах в Большом Зале? Ничего, на ЗОТИ увидит все своими глазами. «Раздражает. Раздражает, когда Поттер говорит о ком-то другом с таким подобострастием. Кто может быть настолько лучше меня? Разве не Я поразил его своими знаниями? Разве это не меня он слушал с чистым восхищением в глазах? И разве это не наша магия создает неизведанное и еще никем не воспроизводимое взаимодействие? Может, и он нашел меня, но я не отпускаю добычу.»       В расписании Защита стояла на завтрашний день, и Реддл мог только бессильно злиться, мысленно расчленяя белокурого и белозубого атлета, каким представлялся ему профессор Люпин. С полными карманами шоколадных конфет для мальчиков и милых девочек.       На перемене слизеринец стремительно вылетел из класса и заперся в туалете, вытащив волшебную палочку на изготовку. Теперь-то он многое сможет узнать. Правильно говорят, по палочке волшебника можно определить, что он за человек. Именно это Реддл и жаждал узнать. — Приори Инкантатем! И с расширенными от ужаса глазами наблюдал последние заклинания своей палочки.       На четвертой паре магия колыхнулась, оповещая, что Гарри открыл дневник.       Сам ежедневник — волшебный. Он состоял из магии Реддла, из личных резервов. Более того, он был единственным по своей уникальности. Поэтому записи Поттера молниеносно появлялись в его голове, а отвечал он с помощью своей исключительной Легиллименции, основанной на прочной связи с дневником. «Реддл, я кое-что вспомнил. В четверг у нас был урок ЗОТИ! Я бы многое хотел отдать, если бы мог отправить тебе свое воспоминание!»       Парень безразлично уставился на доску, игнорируя лекцию профессора и магический вызов на той стороне дневника.       Он — убийца.       Этого следовало ожидать, судя по реакции окружающих на его присутствие. Но он зашел так далеко, просматривая последние проклятия. Темнейшие из темнейших. Они заставляли людей корчиться от боли, сходить с ума снова и снова, растягивать секунды в часы и столетия агонии. Эта палочка творила действительно страшные вещи.       Можно было, конечно, предположить, что ею владел кто-то другой, но боялись именно Реддла. И дело было вовсе не в палочке. Это было лишь орудием кошмарных преступлений. В таком случае... Почему его вообще оставили в живых? Почему не убили?       Том бы на их месте уничтожил угрозу. «Это действительно все объясняет. Я должен быть благодарен, что остался жив,» — мысли не приносили утешения, а наоборот, распаляли злобу и безысходность: он никого не убивал, он никого не проклинал. Он не должен отвечать за поступки, которых еще не совершил. «Но почему? Что сподвигло пытать и убивать людей? Что меня так изменило? Или же… Нет, это невозможно.»       Реддл посмотрел на однокурсников, поразившись внезапной догадке. «Я знаю все про многих учеников моего времени, но никогда с ними не пересекался. Не помню взаимодействий. Моя память стерта, фрагментарно, выборочно. Я не помню, как применял темную магию, но мне известно о ней очень многое. Если учесть нынешнее положение вещей, то было стерто именно все плохое с общественной точки зрения. Все плохие вещи, которые я мог совершить, или о чем мог подумать, чего мог возжелать. Дамблдор говорил, что я совершенно другой. Вот, что он имел в виду. Я — убийца.» — горько думал Реддл, сильно сжав зубы. «Гарри все еще со мной. Он не сбежал после нашей первой встречи, а ведь знал. Он с самого начала все знал. Почему именно он? Другие студенты понятия не имеют, кто я. Может, дело в нашей связи? Она что-то значит? Неважно. Пока это неважно. Я — переделанный комок рваной памяти. И именно поэтому Поттер до сих пор со мной. Если бы был прежним, каким там я ни был, меня бы убили, скорее всего. А Гарри не нашел бы оправданий моему существованию. Никто не должен знать, что я все понял. Я должен продолжать прилежную игру. Увязну в поисках ответов — и все потеряю.»       Реддла пронзила знакомая волна злости, когда он представил, как кто-то промывает ему мозги. Скорее всего, это был очень сильный маг. Вот так взять и полностью изменить человека! Но он обязательно все обдумает. Позже. И узнает виновника. Или спасителя?       Парень легонько тряхнул головой, обращая свое внимание на тонкую нить магии, через которую к нему передавались послания из дневника. Прочитав ее содержание, он раздраженно поджал губы, передавая ментальное послание на тот конец связи. «Это возможно.» «Как?» «Используй магию. Приложи ладонь к странице и постарайся вытолкнуть свое воспоминание в дневник. Учитывая нашу связь, это может получиться с первого раза.»       Прошло минут пять, и Том, наконец, уловил слабый сигнал. Ухватившись за него, он резко дернул воспоминание Поттера в свою голову.       Кажется, профессор Флитвик упал со своего стула, когда кинул случайный взгляд на лицо Реддла, а сокурсники недоуменно обернулись, но Том не обратил на них ни малейшего внимания.       Он даже не заметил, как красивое лицо искривилось в жестокой усмешке, которая сделала выражение лица почти гротескной маской. Слизеринец испытывал мрачное удовлетворение от представшей в голове картины: Северус Снейп в женской одежде и с внушительным чучелом птицы на немытых волосах! Кажется, его заточение было немного отомщено.       Действительно, подобное зрелище могло отвлечь от мрачных дум. «Гарри, Это оборотное зелье?» «Боггарт!» «Тогда понятно. Ему очень идет. Убедись, что Снейп эти воспоминания тоже получит любым из способов.»       Все еще ухмыляясь, Реддл неспешно просмотрел воспоминание Поттера целиком. Мальчик неумело обрабатывал информацию и воспоминание вышло местами обрывочным, а многие зоны заполняли смазанные пробелы, как если бы мальчик забыл детали и не обратил внимания на окружающую среду. Это выражалось туманом по углам кабинета.       Том скользнул взглядом по ученикам и задержался на заморыше, по недоразумению назвавшемся преподавателем. В нем не было ничего особенного: потрепанная одежда, нестриженые русые волосы с проблесками ранней седины, изможденный вид, шрамы на коже рук и лица. Он не блистал обаянием, по мнению Реддла, не имел выдающегося ума (судя по слишком скупым объяснениям своей темы), внушительной или располагающей внешности. Однако ученики восхищенно глядели на мужчину, ни на что другое не отвлекаясь. «Похоже, в этом времени с преподавателями Защиты у бедных детишек совсем туго.»       Но вот, он слишком часто смотрит на Гарри. Слишком долго задерживается на нем взглядом, и никто ничего не замечает. Никто, кроме Реддла, разумеется, привыкшего читать лица людей, как раскрытую книгу.       В глазах профессора отражалась тоска, жалость и… Нежность?       Так люди могли смотреть на своих умерших родственников, возлюбленных или друзей. Но никак не на вполне живых и здоровых учеников! В особенности на посторонних мальчиков. «Пожалуй, за ним стоит присмотреть,» — мрачно подвел итог Том, вновь обратив свое прилежное внимание на пару. — Но никто не может сам себе заказать завтрак. Я читала. Только по праздникам на столах появляются разнообразные кушанья, которые составлялись из вкусовых привычек учеников в целом. Но столы не подчиняются конкретному человеку! — Да, Гермиона, я тебе верю, — устало согласился Гарри, когда троица медленно направлялась к Большому Залу. — Но я видел своими глазами. — Он все подстроил, — мрачно заключил Рон. — Этот чертов слизень. Как ты вообще можешь с ним общаться? — Рон, межфакультетская вражда не приветствуется! Гарри поступает правильно. — Он не плохой, — вышеупомянутый мальчик взлохматил волосы и ухмыльнулся. — А еще он напал на Снейпа. — Да что ты! — Ага. Снейп появился на пороге защитной комнаты с палочкой в руках, и Марволо его обезоружил. Атаковал, если быть точнее. Снейп выглядел злым и напуганным. И Костону ничего за свой проступок не было. — Гарри, теперь он мой кумир, — благоговейно простонал Рон. — Надо было пользоваться случаем и превратить ублюдка в жабу. Поттер рассмеялся, а Гермиона упрекающе покачала головой. — Жаль, конечно, что ты теперь там сидишь. Но после Снейпа я готов простить ему что угодно! Они зашли в зал, и Гарри покосился в сторону ненавистного стола. Реддла не было! Обрадованный этим фактом, он тут же сменил траекторию и пошел за друзьями. — Куда это ты собрался? — цепкая ладонь сжала руку чуть повыше локтя и потащила в противоположном направлении. Гарри раздраженно фыркнул, но покорно поплелся вслед за внезапно появившимся Реддлом, который опять был не в духе.       В Большом Зале весело обсуждали вчерашний урок ЗОТИ и Снейпа на нем, сумасшедшую прорицательницу и новую, ярко-голубую мантию Дамблдора, поэтому появление Поттера за слизеринским столом на этот раз практически осталось без внимания. — И все-таки, как ты это делаешь? — Гарри приподнял брови, наблюдая за тем, как Том попросил индейки и вина. — Ешь молча, Поттер. Тот пожал плечами и начал быстро поглощать пюре, разумно придя к выводу: быстрее съест — быстрее уйдет.       Внезапно к нему обратился сосед с другой стороны: — Здравствуй, Поттер. Я в прошлый раз не представился — Эндрю Каресбиус. — Очень приятно, — слегка настороженно ответил мальчик, пожимая руку незнакомца. У него были длинные, пшеничного цвета волосы до лопаток, небрежно собранные в низкий хвост, хитрые карие глаза и правильные черты лица, которые были присущи всем аристократам. В принципе, Поттер счел бы его симпатичным, если бы не отвращение к белобрысым парням. Судя по всему, он был на четвертом курсе, а с Гарри не пересекался никогда. — Что же ты делаешь за нашим столом? Не почувствовав в его голосе угрозы, Гарри хмыкнул: — Проиграл спор Костону. Что, все так плохо? — Да не сказал бы, — у него не было привычки, как у Малфоя, растягивать с ленцой слова, но создавалось впечатление, что он — хозяин этого пиршества, снизошедший на разговор с прислугой. Гарри подавил желание рассмеяться и уткнулся взглядом в свою тарелку. — Скорее, мы удивлены. Приятно удивлены. Все-таки не каждый день великий Гарри Поттер уделяет нам свое скромное внимание. — Хватит меня так называть, — огрызнулся мальчик и отодвинул от себя тарелку, приготовившись к ссоре. Настроение пропало. — Иди к черту. Но парень не оправдал его ожиданий и приподнял руки: — Я не хотел тебя обидеть, Поттер. — Да ну? — Что за предрассудки, — он усмехнулся и тоже прекратил есть, развернувшись всем корпусом в сторону соседа. — У меня нет врагов среди других факультетов, и я не стремлюсь их заводить. — Ээ... Ну... Здорово, наверное, — Гарри моментально сдулся и потупил взгляд. Теперь он чувствовал себя виновато. — Прости. — Ничего страшного, — с достоинством отозвался собеседник. — Я видел, как ты играешь. Болеть за гриффиндорскую команду не обещаю, но на матч приду. — Смотри, как бы кто не узнал, что ты общаешься с гриффиндорцем, — весело ухмыльнулся Гарри, заметив парочку раздраженных взглядов соседей (включая Реддла). — Переживут. Я здесь занимаю не самое последнее место. Гарри с удивлением почувствовал, как к нему на колени опустилась записка. Он быстро сунул ее к себе в карман и уловил подмигивание Эндрю. Мальчик недоуменно наклонил набок голову, но слизеринец уже поднялся со своего места: — Что ж, свидимся. — Ага. Гарри посмотрел на Тома, который уже заканчивал неспешно поглощать еду, и легонько тронул его руку, старательно не задевая открытую кожу. Тот казался ослепительно разгневанным. — Почему ты такой раздраженный? Но парень красноречиво одарил строгим взглядом, очевидно, не собираясь поддерживать разговор.       Остаток дня прошел довольно обыденно. Гарри ловил насмешки по поводу своего нового места в Большом Зале, Рон ныл из-за домашних заданий, а Гермиона то и дело куда-то пропадала.       Зайдя в туалет, мальчик вспомнил о записке и поспешно сунул руку в карман, в миг преисполнившись любопытством. «Не хочешь встретиться в библиотеке, завтра, в шесть часов? Знаю, что слишком рано, но это хорошая причина избежать появления слухов. Не подумай про меня ничего плохого — ты мне интересен, и я хотел бы познакомиться с тобой поближе. Я пойму, если ты не придешь. Э. К.»       Гарри недоуменно прочитал послание еще раз — это шутка? Новый повод подшутить, подняв гриффиндорца в выходной день так рано? Правда, причин отказываться было слишком мало. «Он не показался мне опасным. Чем черт не шутит, все равно нужно писать сочинение на тему этих… Восстаний. Гермиона даже обрадуется, когда узнает, что я так рано все сделал. И дам Рону списать.»       Приободренный, он сделал все свои дела и покинул туалет, насвистывая маггловскую мелодию.