Мы больше не проснемся

      Гарри сидел в гриффиндорской гостиной и слушал очередную перепалку друзей. Рон был уверен, что кот Гермионы хочет съесть Коросту! Поттер считал, что такая маниакальная уверенность и злость — абсурдны, ведь Рон никогда не был привязан к крысе, а никаких доказательств, что кот охотится только за ней, у него не было. Но и святая уверенность Гермионы в непогрешимости питомца поражала. Он же кот, в конце концов! Вполне естественно, что он все-таки заточит бедную Коросту. Странно еще, почему она выглядит только хуже? Неужели Рон не поил ее лекарством?       Гарри доделывал домашнюю работу по зельеварению, уютно разместившись между друзьями. Снейп все пары плевался ядом и с наслаждением на него кричал. Гарри тоже с удовольствием покричал в ответ.       А вот голос рассудка молчал, из-за чего его факультет лишился сорока баллов. Самомнение Снейпа было полностью удовлетворено.       Гарри свернул свиток в тугой рулон и перевязал его веревочкой, затем забросил работу в сумку. Туда же мальчик поскидывал учебники на понедельник, надумывая провести ночь в подземельях, как и сказал профессор Дамблдор, когда после ужина отвел в сторонку. Том категорично заявил, что не будет там спать, и Гарри приуныл: находиться одному там счастья мало, но друзей позвать не решался — они же не виноваты, что за их бедовым приятелем охотится чокнутый мужик! Поттер не хотел, чтобы Гермиона и Рон страдали.       Он пожелал всем спокойной ночи, расцеловал подругу и друга в щеки и вышел за портрет, медленно направившись под замок.       Как Гарри и ожидал, в комнате никого не было. Вздохнув, он скинул с себя вещи и натянул пижаму. Шрам не болел, но все равно спать не хотелось, и мальчик долго ворочался в постели, до боли жмуря глаза, в попытке заснуть.       Но сон так и не пришел, и Гарри принял единственное верное по его мнению решение: вновь порадовать Снейпа своим блужданием по замку. Странное дело, но он редко когда возвращался в башню незамеченным, даже мантия-невидимка не спасала от чуткого слуха ненавистного профессора, который умудрялся наткнуться на мальчика даже в самых, казалось бы, отдаленных и забытых коридорах. В таких случаях он с удовольствием распространялся об умственных способностях, отце и о гриффиндорцах в целом. На «вкусненькое» он всегда оставлял желание Великого Поттера всегда быть в центре внимания и упиваться славой.       Тогда благоразумие покидало мальчика, и вспыльчивый гриффиндорец кидался в отчаянную словесную атаку, зная, что Снейп только и ждет повода отомстить, наказать отработкой или снятыми баллами. Ну и, конечно же, не откажет себе получить удовлетворение от унижения мальчишки. Как там говорил Рон? «Он прекрасно знает, что ты ничего не можешь ему сделать, и пользуется своей властью! Носатый ублюдан, как профессор Дамблдор может быть таким слепым?! Да Снейп сделает все, чтобы сжить нашего Гарри со свету! Гарри, попроси своего друга заколдовать профессора, а? Так, чтоб наверняка ноги протянул» — рассусоливал Рон, ударяя кулаком в воздух.       Гарри очнулся от своих мыслей, когда обнаружил себя на знакомом третьем этаже рядом с неработающим женским туалетом. Он огляделся и быстро прошмыгнул внутрь, не заметив в пределах видимости грозный, черный силуэт.       Миртл рыдала в какой-то из кабинок и совершенно не обращала внимания на своего гостя, который сбросил с себя мантию и медленно подошел к раковинам. Странное чувство напряжения не покидало разум, а тело будто действовало само по себе.       Гарри уставился на змейку и сглотнул.       Замок за спиной был наполнен давящей тишиной, от которой в ушах стоял странный гул. Лишь какой-то особенно жалобный и обреченный вой мертвой девочки прорезал вязкое молчание холодного, ночного Хогвартса. И как днем этот замок может быть приветливым и родным? Когда вокруг лишь серые старые камни, сырость и мрак.       И страшный, безутешный плач ребенка. «Что будет, если Реддл зайдет сюда? Никто не помнит, что произошло в прошлом году. Но… Может, тогда ничего и не было? А я схожу с ума?»       Змеиные глаза блестели в свете свечей.       Под ногами спал Василиск. Или его гниющий труп.       Повинуясь неясному порыву, Гарри прошипел приказ змейке, отчего раковина пришла в движение, открывая до боли знакомый проход в черную бездну. Дунуло сыростью и холодом. У мальчика все скрутилось внутри, когда он обнаружил себя летящим вниз по туннелю, окруженный спертым воздухом и темнотой. «Какой же я дурак! И как я вылезу обратно?! Тогда был Фоукс… Или не был?»       Гарри приземлился на холодные камни, пребольно ударившись коленками и лбом. Вокруг стоял непроглядный мрак, тихие, мерные всплески капель и мертвецкий холод самого темного и глубокого подземелья Британии.       Дрожа от страха, напряжения и низкой температуры, Гарри одеревеневшими ногами блуждал по темным проходам, освещая себе путь слабо дрожащим Люмусом. Было мерзкое навязчивое чувство, будто магия покинула мальчика, а тусклый свет палочки — свет фонарика с севшими батарейками. Мышцы на ногах слушались все хуже.       Гудение в ушах усиливалось, но мальчик все еще не мог различить на что оно было похоже. Внезапно, после очередного поворота, он оказался в просторном зале с огромной каменной головой.       И увиденное заставило парня открыть рот в беззвучном крике: там стоял Реддл и ласково гладил разлагающийся труп змеи, иногда запуская пальцы в прогнившую шкуру Василиска, выпуская наружу гной вперемешку с темной кровью. Но на этот раз он был намного выше и старше, а лицо искажено в отвратительной гримасе, подобно пугающей театральной маске. Глаза утратили свой невероятный синий оттенок, сменившись ужасающим красным.       Он повернулся в сторону Гарри, а рот медленно раскрылся, обнажая длинные и поражающе острые зубы. Черный провал рта все вытягивался, съехав в сторону, а глаза провалились внутрь, являя собой черные круглые провалы.       Гул стал громче.       И мальчик, на краю своего помутненного от первобытного страха сознания, наконец, понял, откуда он. Звук шел прямиком от слизеринца, ставшего его кошмаром.       Существо, бывшее ранее Реддлом, тяжело, с присвистом и утробным рыком втягивало воздух, с таким же жутким звуком его выдыхая. Этот звук перемешался с ровным гулом, который напоминал и белый шум радио, и рык двигателя самолета, и даже низкий бас фортепиано.       Монстр внезапно испустил полный алчного голода и ненависти вой, встав на четвереньки и развернувшись всем корпусом к Гарри. Со рта капала черная жижа, а бока ходили ходуном, в такт жутким хрипам и рычанию.       Скрючив пальцы, ломая ногти о каменный пол, монстр резкими нечеловеческими скачками понесся в сторону полумертвого от страха мальчика.       Мир утонул во тьме, в смертельном ужасе и оборвавшимся гуле, который своей мощностью уже грозил разорвать барабанные перепонки.       Гарри очнулся от того, что громко кричит и извивается, пытаясь избавиться от крепких пут. — Гарри, очнись! Все хорошо, это всего лишь сон… Да проснись же, ну! Мальчик тяжело дышал, чувствуя, как сердце бьется где-то под горлом, а спину и лоб покрывает испарина. Гарри дернулся еще пару раз, но, почувствовав знакомое ощущение защиты и отстраненного удовольствия, он начал приходить в себя, возвращаясь к реальности. Мальчик широко распахнул глаза и отчаянно вцепился руками в Реддла, который все еще гладил его по голове и шептал слова утешения вперемешку с угрозами. «Это сон. О, Мерлин, это всего лишь сон.» — Что ты здесь делаешь? — хрипло спросил мальчик и понял, что сорвал голос. Сколько же он кричал? И в какой момент сна пришел Реддл? — Защищаю тебя от кошмаров. — Все в порядке, — Гарри сглотнул, вспомнив безумные черные провалы глаз и оскал самой смерти. Он сразу же попытался отстраниться, но Реддл лишь усилил хватку, невольно заставив мальчика расслабиться и успокоиться, переместив руки на кожу. Магия ликовала, а сознание только и ждало повода отключиться от пережитого страха, закрыть его глубоко внутри, чтобы не нанести травму душе мальчика. Забыть.       Пролежав таким образом несколько минут, Гарри с осторожным любопытством посмотрел на Реддла. Тот все еще был в своей черной мантии, которая стараниями Гарри была порядочно измята на груди. Глаза были прикрыты, но лицо напряжено — брови нахмурены, а губы сжаты в белую полоску. Гарри не удержался и провел пальцами по щеке Реддла, вызывая касанием бледную мерцающую дымку, заставив того открыть в изумлении глаза. Удостоверившись, что их цвет все еще светло-синий, Гарри неуверенно улыбнулся. Том удовлетворенно хмыкнул в ответ, заметив покрасневшие щеки — верный признак того, что Поттер пришел в себя. — И часто такое бывает? — Не очень, — признался мальчик, бездумно поглаживая плечо Реддла. — Спасибо, что разбудил. — Это выглядело… — Реддл поморщился и вплотную притянул несопротивлявшегося мальчика к себе, зарывшись носом в его волосы. — Будто тебя пытали. Я сначала перепугался и выхватил волшебную палочку, но ты был один. Гарри шокировано молчал и слушал. Голос Тома вибрировал от эмоций, а руки слегка подрагивали. — Никогда не видел, чтобы кошмары причиняли такую боль. Что тебе снилось? Хотя нет, не отвечай. Они долго пролежали в таком положении — скрутившись в единое целое, что и не разберешь, где чьи руки-ноги. Они перестали быть отдельными личностями, малознакомыми парнями или подружившимися врагами. Все было безумно правильно и естественно, будто их близость — единственный исход их жизни, их душ. «Такое чувство, будто я нашел самого себя. Отрастил себе давно потерянную конечность, спас лучшего друга, нашел в пустыне воду, после долгого путешествия вернулся домой. Странное, непонятное чувство, будто я наконец срастил свою душу, найдя недостающую часть…» — думал Гарри, засыпая и не зная, что мысли Реддла были полностью идентичны.       Утро его встретило сильным покалыванием в области груди — магическое заклятие будильника, которое в прошлом году откопала Гермиона. Гарри помнил про чуткий сон Реддла и не спешил двигаться. Он оценил обстановку, немедленно покраснел, почувствовав себя вновь прижатым к спящему телу, и уже тогда осторожно выполз из-под Реддла, стараясь производить как можно меньше лишнего шума и движений. Сработало: Гарри на свободе, а Том продолжал спать, обхватив руками подушку вместо гриффиндорца.       Подавив фырканье, Поттер оделся, умылся и выскочил за дверь, бодро зашагав в сторону библиотеки.       Он пришел раньше назначенного времени, но слизеринец был уже там, делая вид, что безмерно увлечен книгой по выращиванию мандрагор в домашних условиях. Гарри достал из сумки учебник по Истории Магии, пергамент и перо с чернилами, и сел рядышком, раскладываясь. — Привет. Не думал, что ты все-таки придешь, — Эндрю улыбнулся и пожал Гарри руку. — Аналогично. Вижу, такой ранний подъем тебе не по нутру, — заметил мальчик, когда уселся рядом и оценил довольно-таки растрепанный вид парня. — Зато ты выглядишь вызывающе выспавшимся, — слизеринец поморщился и подавил зевок, стараясь держать лицо. — Используешь зелья бодрости? Так знай, от них несварение получишь. — Я жаворонок, — Гарри поднял палец вверх, используя маггловское понятие. — Ранняя птаха. Привык так вставать. А ты, видимо, сова. — Точно. Ни дать ни взять птичка, — повеселел Эндрю. — Если присмотреться внимательней, то ты и впрямь похож на какого-нибудь мелкого пернатого. Или даже на птенца. — Ну, спасибо, — Гарри стеснялся своего тощего маленького тела, острых коленок, торчащих ребер, и слишком худой шеи. В раздевалке их команды по квиддичу это было заметно более всего. Мерлин, даже Гермиона, следившая за своим весом, была плотнее! — Я не пытался тебя обидеть, Гарри. — Да, конечно, — гриффиндорец отмахнулся, показывая, что нисколечко не расстроен. — О чем ты хотел поговорить? — Ты слишком прямолинеен, — вздохнул слизеринец и потер переносицу. — Знаешь ли, мы не привыкли задавать настолько прямые вопросы, и это бестактно. И… Неловко, неуместно. — Мне просто любопытно, чем я мог заинтересовать четверокурсника-слизеринца. — Думаешь, мое предложение познакомиться ближе таит в себе подтекст и угрозу? — Я думаю, что вы никогда не делаете ничего просто так. — И то верно, — Эндрю улыбнулся и постарался пригладить немного взъерошенные со сна волосы. Упрямая прядка выбилась из хвоста и изогнулась под неправильным углом, раздражая невыспавшегося слизеринца. — А вы похожи на топор — «что думаю, то и говорю». — Какие есть, — развел руки в стороны Гарри, улыбнувшись. — Нет, на этот раз я пришел сюда из чистейшего интереса узнать тебя получше. Знаешь, разные слухи ходят. Не волнуйся, я не собираюсь расспрашивать о событиях твоего первого года обучения, не собираюсь упоминать обстоятельства славы. Мне больше любопытно то, что о тебе отзываются как о мягкосердечном и справедливом. Говорят, что ты тихий и стеснительный, ненавидящий свою известность. Меня поражает, что ты не пытаешься выделяться из общей серой массы учеников. Знаешь, я бы так не смог. Будь на твоем месте, я бы добивался еще большей славы и величия. Гарри раскраснелся от удовольствия и отвел глаза, не распознав неприкрытую лесть. — Я никогда не считал, что сделал что-то стоящее. Кому нужны эти косые взгляды? Постоянные сплетни? Я одиннадцать лет не знал, что я волшебник, а все они… — ЧТО?! Гарри вздрогнул от сердитого вскрика и зашикал на шокированного слизеринца. — Мерлин, ты чего орешь-то? Хочешь, чтобы нас выгнали? — Как это не знал, что ты маг?! — яростно зашептал Эндрю. Он выглядел, словно громом пораженный. — Так и не знал. Я жил с тетей и дядей. Они были магглами. — Но… Почему? — Потому что мои родители мертвы, — Гарри поджал губы, поражаясь недогадливости парня. — И кто здесь говорит бестактные вещи? — Извини, — ему хватило совести отвернуться. — Я не подумал. Они разве не знали, что ты волшебник? — Как же. Конечно, знали. Они их ненавидели, поэтому держали эту правду в секрете. — Но ты-то догадывался. Я про всплески магии. — Ну… Я просто считал себя ненормальным, странным. Так говорили мои родственники. Эндрю долгое время молчал. — Ты и правда странный. Это невероятно. Никогда бы не подумал, что ты так… Жил. Кошмарно. Почему ты не сбежал? — А куда? — горько усмехнулся Гарри. — У меня больше никого нет. Слизеринец положил свою руку на ладонь Гарри и легонько сжал. — Хочешь, я перекрашу волосы Малфоя в красный? Поттер громко расхохотался, чувствуя, как уходит напряжение, и заслужил грозное предупреждение от мадам Пинс. — Уверен, от этого мне станет легче, — иронично ответил Гарри, не заметив, что сосед все еще держит его руку, и хихикал, представляя своего школьного врага с огненной шевелюрой. — Не сомневаюсь! Эндрю еще долго расспрашивал Гарри о жизни среди магглов, иногда поражаясь совершенно логичным и очевидным вещам. — Да как же они выдерживают? Подумать только, тиле… Телефон, — по слогам выговорил он. — Совы намного надежнее. А они делают из них лишь предмет любования! Глупцы. Неудивительно, что у них постоянно что-то взрывается. Подумать только, заменить надежные свечи на какие-то искры в шнурах! Он пихнул хихикающего гриффиндорца, который откровенно забавлялся непросвещенностью нового друга. — Чего смешного? Они еще и платят за этот опасный бред! — Знаешь ли, у магов тоже забот хватает. Взять хотя бы того же Симуса… — А что с ним? — Ты когда-нибудь испытывал на себе всю мощь гриффиндорской неудачливости на уроках Снейпа? Я удивлен, что до сих пор жив, находясь с ним в одном кабинете! — Будто ты сам разбираешься в зельях, — фыркнул слизеринец, который уже успел похвастаться хорошей успеваемостью по всем предметам, в особенности по зельям. Он даже поделился, что метит на старосту. — Профессор Снейп часто любит затрагивать тему «Ты скоро догонишь Поттера» или «Твоя домашняя работа достойна унизительных результатов Избранного Тупицы». Нет, ты представляешь? В этом году он вообще зверствует по полной. Слыхал, как он сорвался на девчонке из Равенкло? Гарри покачал головой. — Так вот, не далее, чем вчера, он довел до слез Ариду, которая по ошибке добавила слишком много истолченной печени австралийского морского дракона. Ну, ты знаешь, она вообще очень опасна, если неверно рассчитать дозу, — он увидел недоумение на лице Гарри и насмешливо фыркнул. — Этому нас учили еще на втором курсе. Чем ты занимался в прошлом году, позволь тебя спросить? Но не суть. Из котла уже начали подниматься ядовитые испарения, впрочем, ненадолго — Снейп мгновенно устранил проблему. Он вполне мог просто снять баллы, назначить отработку или сделать выговор. Но попросту сорвался! Видел бы ты его! Теперь настала очередь Гарри фыркать, заметив восхищение в голосе слизеринца. Вот, кто истинный фанатик зелий и Снейпа. — Да уж, мне часто приходится его видеть, — Гарри поспешно добавил, увидев, как светлые брови собеседника поползли наверх: — У него феноменальная способность находить меня по ночам. Похоже, двусмысленная поправка вызвала еще больше недоумения, и Гарри разрывался между желанием расхохотаться, смутиться и рассердиться от красноречивой ухмылки недогадливого Эндрю. — Надо же. Растопил сердце холодного слизеринского короля, а, Гарри? — Да иди ты, — все-таки рассмеялся Поттер, ударив в плечо веселившегося парня, когда понял, что над ним лишь подшучивают. — А что у тебя с новеньким? — небрежно спросил успокоившийся четверокурсник, перелистывая какой-то учебник и не смотря на Гарри. — С кем? С Костоном что ли? Ну, мы… Хорошо общаемся, наверное… Гарри нахмурился и замолчал. Вопрос поставил его в тупик. «А кто мы друг другу? У меня бы язык не повернулся назвать Волдеморта своим приятелем. Он темный маг, ненавистник магглов и магглорожденных, злой и опасный волшебник, в конце концов. Он убил моих родителей, искалечил жизнь стольким людям! Но ведь… Это же Том. Том Реддл.»       Гарри устыдился собственных мыслей, а на душе стало паршиво. «Он беспокоился обо мне. Его прикосновения излечивали головную боль. Он действительно помог, был дружелюбен, защищал меня. Вон, даже на Снейпа напал! Я не могу его ненавидеть. У меня не получается. Это и задумывал Дамблдор? Так называемое «всепрощение». Которое не поможет мне в случае ошибки. Когда Реддл все вспомнит, когда вновь станет считать себя злейшим врагом Гарри Поттера. Однако сейчас он всего лишь ученик Хогвартса, мой…» — Друг, — Гарри твердо решил не лгать самому себе. — Конечно, он мой друг. — Странных друзей ты себе находишь. Помнится, и г… Магглорожденная, и чистокровка, и полувеликан, и даже сам Альбус Дамблдор. — Он просто иногда приглашает меня на чай. К тому же… Эй, хватит улыбаться, у меня нет никаких особых отношений с директором, и он точно так же строг со мной, как и с остальными учениками! — Ну да, ну да, — хмыкнул Эндрю и отложил книгу в сторону, отчего-то повеселевший. — Особенно, когда ты нарушил множество запретов, спасая философский камень. — Я же не из-за удовольствия к нарушениям школьных правил… — вспыхнул мальчик, как спичка. — К тому же, не успей мы с ребятами вовремя — Квирелл заполучил бы камень. — Кстати, о них. Я понимаю еще Грейнджер. Умная девчушка, но вот Уизли? Почему ты выбрал его в друзья? Что в нем такого особенного? В вопросе слизеринца не было пренебрежения, лишь искренний интерес. Кажется, его действительно волновал ответ. — Знаешь… Я никогда не задумывался над вопросами «почему» и «зачем»… — Что для гриффиндорца неудивительно, — вставил свои пять кнатов парень. — Он хороший друг. С ним можно беззаботно веселиться, забыть на время о проблемах и учебе, рассказать секрет, не боясь, что он обсмеет или расскажет его кому-то. Все-таки Гермиона девушка и в… Некоторых вопросах она бесполезна, — он немного поежился от своих слов. — Все учеба да нравоучения. Рон — второй в моей жизни друг. Знаешь, все одиннадцать лет я считал себя ненормальным, неудачником, которому суждено всю жизнь провести в одиночестве и несправедливости. Рон — моя соломинка, которая вытягивает из этих мыслей. Мы защита и опора друг другу. — А кто был твоим первым другом? — казалось, Гарри немного удовлетворил его любопытство, но в глазах мелькнуло что-то непонятное. Было видно, что слова поразили слизеринца до глубины души. — Хагрид, конечно, — Гарри тепло улыбнулся воспоминаниям. — Это был мой одиннадцатый день рождения. Первый праздничный торт в мою честь. Вызволение из одиночества в магический мир. Эндрю залюбовался улыбкой мальчика и не обратил внимания на то, как он тут же стушевался от своих слов, смутившись собственной откровенности. — Я рад, что у тебя сложилось все хорошо, — слизеринец широко улыбнулся соседу. — У нас по-другому. На факультете, я имею в виду. Друзья выбираются согласно статусу, иерархии. Да и не друзья это, а лишь хорошие связи. Редко кто обременяет себя такими узами. Слишком много лишних телодвижений и обязательств. Поэтому мне стало интересно, как ты сошелся с Костоном. — Да в подземельях столкнулись, — Гарри взлохматил на голове волосы. — Когда я отдавал дань традициям. — Каким? — Гулял в неположенном месте в неположенное время, — фыркнул мальчик. И это было чистейшей правдой. — Вот и вся разгадка твоих приключений. Значит, если я захочу нажить себе интересных происшествий, мне всего лишь нужно нарушить парочку правил? Заметано, гриффиндорский львенок! — Только потом не говори, что это по моей вине. — А то по чьей же? Они рассмеялись.       Следующие пару часов прошли в непринужденной беседе, во время которой Гарри списывал со старой библиотечной книги злоключения гоблинского короля, а Эндрю рассказывал, что его род корнями уходит в магическое средневековье, а одного из его предков даже несколько раз пытались сжечь на костре.       Рассказывал, что у него есть несколько маленьких замков, но живут они только в зимнем, в Британии, стараясь особо не выделяться. В давней войне не вставали ни на чью сторону, однако, семья все-таки придерживалась древних устоев, что не позволяли принимать в род магглорожденных.       Гарри донельзя смутился, когда повторно переспрашивал фамилию, упорно не желая ее запоминать. Но Эндрю совсем не обижался, откровенно веселясь над потугами третьекурсника извиниться. В конце концов, парни так достали мадам Пинс, что она выгнала их прочь, запретив появляться в библиотеке добрую пару недель. Гарри было все равно, но Эндрю огорчился. — И где нам теперь общаться? — Так волнуешься за свою репутацию? — фыркнул Гарри, когда они неспешно шли по сонному замку. — Да нет. Я слышал, что твои однокурсники совсем нелестно отзывались о твоем общении со слизеринцами. — Неужели тебя так беспокоит, как обо мне отзываются? Слизеринец остановился. — Вообще-то, я беспокоюсь, что из-за моего эгоизма у тебя не останется нормальных друзей. Гарри недоверчиво покосился на абсолютно серьезного парня и покачал головой: — Не думаю, что Рон с Гермионой отвернутся, даже если про меня начнут говорить самые страшные гадости. Представь себе, даже Рон не против Марволо. Главное, чтоб не Малфой со своей свитой, — рассмеялся Гарри, и они продолжили блуждание по утреннему Хогвартсу. — Но если это тебя беспокоит, можно найти и другое место. Ты удивишься, сколько в замке есть тайных закутков, о которых не знают даже учителя. — Так значит, ты совсем не против быть моим другом? — лицо Эндрю просветлело и он широко улыбнулся. — Классно. — Тебя это удивляет? — Ты же гриффиндорец. И да, я приятно удивлен, что смог заполучить твое внимание. — Скажешь тоже, — проворчал явно смущенный Гарри. — Кстати, где это мы? — В подземельях. Надо же. Я и не заметил. — слукавил Эндрю. — Боишься? — Кого, Снейпа? Еще чего. — Святая наивность и блаженство в незнании! — Что, прости? Внезапно дверь какого-то класса распахнулась. — Поттер! «Ну конечно, куда же без него. Помяни черта, он и рога покажет.» — Чего тебе, Малфой? — Ничего себе. Я уж думал, мне твой голос померещился. Да ты, я смотрю, набиваешься в друзья к слизеринцам? Кто следующий на очереди? — Драко, тебе завидно? — лениво спросил Эндрю, облокотившись о стену. — Чему тут завидовать, — расфыркался смазливый блондин, но его щеки предательски раскраснелись. — Общаться с придурошным Поттером — сомнительное удовольствие. Гарри уловил знакомую волну гнева и магического ликования. Он почувствовал Реддла прежде, чем тот появился. — Любопытно, — холодно произнес он, заставив всю троицу вздрогнуть, как нашкодивших котят. Том не отводил прищуренных глаз от неподвижно стоящего Каресбиуса. Гарри неуверенно улыбнулся Реддлу, но тот оставил мальчика без внимания. — Что же тут любопытного? — вежливо спросил четверокурсник, подойдя ближе. — Позволь сказать тебе, что Гарри Поттер отныне мой друг. — Это правда? — мягко спросил Реддл, наконец, переведя льдисто-синие глаза на побледневшего гриффиндорца, который мгновенно уловил угрозу и тихую ярость на том конце их странной связи. — Ну д-да. — Какая покладистость! — язвительно воскликнул Малфой, не желая оставаться незамеченным. — Надо же! — Драко, ты куда-то спешил? Может быть, тебе продолжить идти дальше? — Эндрю говорил так же мягко, но в голосе звенела сталь. Малфой упрямо вздернул подбородок и решил донимать исключительно Поттера — против старшекурсников ему лучше не выступать, несмотря на свой высокий именной статус. Подойдя ближе к мальчику, он понизил голос и резковато спросил: — Мальчик на услужении? Личный раб слизеринских подземелий? Может, ты и мне подобные услуги окажешь, Потти? — Ах ты Мордредов слизень! — Гарри мгновенно вскипел и с удовольствием принял вызов, оскорбляя Малфоя в ответ, ибо попросту боялся сейчас разговаривать с Реддлом. Он прекрасно запомнил, что по утрам парень встает не с той ноги. Между тем, Реддл и Каресбиус молчали, выдерживая ментальную дуэль, то есть — кто кого переглядит. По мнению Поттера, это было забавным. И бесполезным. Однако стычек между двумя слизеринцами еще не видел, поэтому комментировать, задавать вопросов не стал.       Всю эту нелепую сцену (с упоением кричащих друг на друга Гарри и Драко, застывших статуями слизеринцев) настиг логичный итог: на подозрительный шум, словно мотылек на огонь, пришел Снейп. «Вот уж карма так карма,» — обреченно подумал Гарри. — Какая занимательная сцена. Минус десять баллов с Гриффиндора, Поттер, за крики в подземельях! Малфой, Каресбиус, Костон, в чем дело? — Поттер сам нарвался, — наябедничал Драко и ухмыльнулся. Двое парней продолжали молчать, напряженно вглядываясь друг другу в глаза и не обращая внимания на учителя. — Идите в свою гостиную, Драко, — резковато ответил Снейп и подошел ближе к Реддлу. Тот будто очнулся и перевел изменившийся, учтиво-вежливый взгляд на декана. — Прошу прощения, профессор. Мы лишь разговаривали. Недоразумение исчерпано? — в голосе слышался явный смешок, намекавший на недавнюю стычку, в которой Том одержал верх. — Вполне, — зло выдавил из себя Снейп, и Гарри сделал шаг в сторону, подальше от разгневанного преподавателя. Похоже, выходку Реддла зельевар никогда не забудет. — Еще увидимся, Гарри, — Эндрю отсалютовал парню и пошел прочь. Снейп какое-то время разглядывал оставшихся в коридоре парней и, театрально развернувшись, зашагал в противоположном направлении. Реддл одарил Гарри холодным взглядом и отрывисто произнес: — Следуй за мной, Поттер. Гарри покорно повесил голову и поспешил следом за слизеринцем по знакомому пути, ведущему в лабиринт.