Возлюби врага своего (Хроники Атреи)

Нельзя за любовь - любое, Нельзя, чтобы то, что всем. за любовь платят любовью Или не платят совсем. Принимают и не смущаются, Просто благодарят. или (и так случается!) Спасибо не говорят... Тушнова Вероника Чармин не могла найти лучшего времени, чтобы присоединиться к друзьям. Как только энергичная и трезвомыслящая волшебница появилась в крепости Тиамаранты, лекарка сумела немного примириться с тягостными мыслями, да и Валлиец заметно повеселел. Магиня умела не только поднять настроение бесконечными шутками, но и выстраивала тактику небольшого отряда в бою. Дела с обнаглевшими белокрылыми пошли на лад, да так успешно, что чародей даже принялся напевать под нос знакомую песенку: - Раз, два три, четыре, пять. Вышла Чарми погулять. Тут элиец выбегает, за секунду умирает... Девушки хохотали и на спор утаскивали у полусонных балауров отмычки от сундуков с реликвиями. Пока что соревнование вела волшебница, у которой накопилось уже пять штук пылающих голубым светом ключей. Но зато Мира первой нашла Хранительницу золотого ключа и ловко привела её к друзьям. Шум, создаваемый двумя леди, с виду довольно хрупкими и беззащитными, разносился по Оку, привлекая элийских карателей. Те не ведали, что при малейшей опасности девушки готовы вмиг прервать веселую болтовню и показать свои боевые навыки. Так что они встречали белокрылых не растерянными, а вполне собранными и готовыми к битве. К тому же, вносил свою лепту и Валлиец, бдительно следя, чтобы никто не дай Айон не подкрался к отряду исподтишка и при любом подозрении негромко окликал Чармин, чтобы волшебница просветила окрестности на предмет маскирующихся врагов. Такова была стратегия, в которой магиня разбиралась не хуже тактики. - Мира, посмотри, по-моему мы этого элийца только что убивали? – Чарми резко оборвала проклятие, должное превратить элийца в сучковатое дерево, вместо чего набросила на него заклинание сна. Тот застыл вполоборота, не успев повернуться, так быстро все произошло. Впрочем, белокрылый мог роптать только на свое чутье: Чармин умела подкрадываться тихо, как киллос, что сгубило не одну элийскую душу. Целительница принялась медленно обходить мага по кругу, чтобы рассмотреть того хорошенько. Собственные умозаключения девушка проговаривала вслух: - Да… туника командира элитной стражи. Подозреваю, что остальное облачение такое же шикарное. Орб выглядит впечатляюще, божественный камень немоты? Неудивительно, что этот щеголь не опасается в одиночку бродить по Оку, при таком-то эквипе! Офицер, внешне красив: типичный элийский блондин с точеным профилем, фигура стройная, но тренированная. Симпатичный. Точно тот, - подтвердила она наконец, остановившись перед лицом незадачливого волшебника. - Девушки, вы меня поражаете своей способностью оценивать тряпки за долю секунды, - щелкнул языком Валлиец, дисциплинированно опустивший посох перед усыпленным противником. Если жертву будили атакой раньше, чем Чарми это планировала, магиня обычно громко и долго ругалась. Неспособный ответить враг, над которым довлели чары сна, безропотно ждал смерти. Друзья знали, что он их и видит, и слышит. Впрочем, похвастаться знанием вражеского языка могли лишь отдельные индивидуумы, так что утверждать о том, что белокрылый твердо понимает, о чем речь, было слегка преждевременным. - Может, отпустим? Раз мы единожды успели с ним расправиться, – предложила лекарка, как самая милосердная по призванию. - Да, что мы – звери, что ли? Тем более, втроем на одного, – сказала Чарми и повернулась к чародею за поддержкой, - Пусть знает, что асмодианам благородство не чуждо, да, Вал? Валлиец, как самый кровожадный – в силу того, что он был единственным мужчиной в отряде, буркнул: - А я бы убил. Мало они нас троих целыми альянсами гоняют! Но по голосу было понятно, что чародей в целом не против и высказывается подобным образом лишь из вредности. К тому же, его задело, что Мира отвешивает комплименты всяким недоощипанным курицам. Тяжко вздохнув, мужчина не стал атаковать, отходя немного в сторону. А то еще не удержится от искушения и наподдаст чужому магу, вопреки желанию девушек его помиловать. - Ну ладно, лети, белокрылая птичка! Чарми ткнула волшебника ожогом, от чего оковы сна оборвались. Элиец не стал убегать сразу, чего ожидали друзья, а коротко поклонился и жестами показал благодарность. Неужели один из немногих, понимающих асмодианскую речь? - Иди уже, - протянула Чармин с досадой, - Вежливый какой! Валлиец не замедлил поинтересоваться: - А можно я его сейчас ударю? - Нет! – синхронно развернулись к чародею девушки. Враг усмехнулся, повернулся к друзьям спиной и зашагал прочь, так и не промолвив ни слова. Шел нарочито прогулочным шагом, как будто показывал, что теперь не опасается удара в спину. - Я понимаю, что должна их ненавидеть, но иногда просто устаю, - тихо произнесла Чармин, глядя ему вслед без капли враждебности, - Почему нельзя относиться к врагу с долей уважения? В первую очередь это означает уважать самих себя. Не нападать превосходящими силами, не издеваться над заведомо слабым противником. Сражаться с достоинством, вести себя по чести… - Умеют немногие, но мы относимся именно к таким исключениям, - закончил фразу Валлиец и перевел разговор в иную плоскость, - Давайте соберемся с духом и сделаем еще кружок по Оку, только без лишнего альтруизма. Я пока что не почувствовал сладости реванша за наше с Мирой недавнее разгромное поражение. Целительница грустно вздохнула и последовала за друзьями. Инцидент с элийцем всколыхнул утреннюю хандру, будто камень, брошенный в спокойную гладь озера. Девушка вспомнила о другом враге, которого так старательно пыталась забыть... Снова почувствовала себя тревожно и неуверенно. Тишина в Оке вдруг показалась неестественной и нарочитой. Будто происходило нечто грандиозное, отзываясь эхом внутри, болезненно сжимаясь, окутывая тревожным ожиданием. Обыденные ситуации, пейзажи, действия при этом казались неправильными, неуместными. Мира, сосредоточенно нахмурив брови, тряхнула головой, отгоняя наваждение. Спустя несколько десятков минут, когда целительница услышала внутренний зов, она опешила. Почти нестерпимый звон в сознании оглушал набатом. Что-то произошло! Необычное, непонятное, страшное. Лекарка по-новому взглянула на окрестности, застывшие в зловещем предзнаменовании. Возможно, та, кто зовет, объяснит, что случилось? * * * Найти того, кто назывался Риваром – что могло быть проще? Ведь этот путь когда-то уже был пройден: вслепую и почти на ощупь, с благословения Каруна и собственными грандиозными планами на этот счет. Казалось, с той поры прошла добрая сотня лет… Самым сложным, но крайне необходимым пунктом своей миссии Рей посчитал разговор с Вождем юнов, поэтому отправился к нему тотчас, как появился на солнечной улице Камара. В целом, результат можно было считать удовлетворительным – краснокрылый правитель не уклонился от разговора с заклинателем, чего тот ожидал в худшем случае, но и показал явное разочарование в старом знакомом каждым словом, произнесенным во время лаконичной беседы. - Я был крайне неприятно удивлен тем, как асмодиане повели себя в битве с Тиамат. Хотя мне следует немедленно выгнать тебя с земель юнов, посоветовавшись со старейшинами, мы решили замять этот вопрос. В первую очередь надо вернуть реликвию Сиэли. Это важно как для юнов, так и для асмодиан. Никто не знает, зачем Израфелю понадобилась реликвия. Да, он Служитель Вечности, но это вовсе не значит, что ему все позволено. Не забывай: он долгое время скрывался в облике Ривара. Нет, нельзя ему доверять. Так что реликвию Сиэли нужно обязательно вернуть. Но не забывай..., - здесь в голосе Вождя зазвучала явная угроза, - В поисках участвуют и юны, и асмодиане, поэтому нельзя однозначно сказать, кому она должна принадлежать. Ну да, Рей понял, не дурак, - реликвия достанется первому, кто сумеет её схватить. Впрочем, для него не было особой разницы, куда попадет в итоге великий артефакт Сиэли, лишь бы тот не остался у безумца, готового разрушить мир. Если мир еще можно спасти, ведь каждая секунда времени может оказаться последней. Пристально посмотрев на Вождя юнов, заклинатель уважительно кивнул, сейчас как никогда соблюдая законы о рангах. Он сожалел о случившемся не менее, чем Карун. Но колесо судьбы сделало очередной поворот, оставляя позади прошлые надежды. И маг приступил к поискам. Наверное, свернуть горы было бы проще. Как и обещал Асфель, другие направляли мага: Посланница Айма и Удви, одна из командующих, посвященные в трудное дело реликвии. А также представительница юнов в желтом платье, которая стала выглядеть для Рея еще более мерзко, когда он посмотрел на неё со всей полнотой вернувшегося зрения. Заклинатель, уже не скрывая глаз, слушал околонаучный лепет Гарнон с потрясающим невниманием, придирчиво подмечая всё то, чего раньше не видел. И елейную неискреннюю усмешку, застывшую в углах губ, и цепкий прищур глаз, за которыми скрывалась явная расчетливость. Воистину, любовь зла... Отвлекшись от горьких мыслей, маг прикинул, что ничего полезного юнна ему так и не сказала, но зато наморщила лоб, видимо, пытаясь осознать, почему стоящий рядом мужчина кажется неуловимо знакомым. Поспешно откланявшись, Рей сухо ответил, что имеет намерение выяснить больше подробностей у Аймы. Затем, уже уходя, надменно бросил, словно кость собаке, обещание держать представительницу краснокрылых в курсе дела. Пусть прозвучало совсем невежливо и даже пренебрежительно, но не мог же он забыть доставленного ему унижения. Ну не мог и всё! Нужно будет придумать какую-то маску, скрывающую лицо. Хотя маг сменил расу и прическу, решив слегка отрастить прежде короткие волосы, черты лица остались прежними, пусть и обрели более резкие очертания. Если он будет постоянно мелькать перед Гарнон, та рано или поздно заподозрит неладное. Да и мало ли кого он может повстречать еще – из той, прошлой жизни. На корабле посланница Маркутана, вглядываясь в усталое лицо мага с явной тревогой, передала Рею россыпь мелких голубых кристаллов, заключенных в кубические грани рамки. Следы нестабильного пространства, объяснила она. И попросила отнести к Гарнон, чтобы та провела анализ волн. Если устройство сработает в унисон эфирным путям, по которым прошел Израфель, найти Служителя не составит труда. Промелькнувшая фраза о том, что юны пока еще доверяют заклинателю, повисла в воздухе. Мужчина молча поклонился в ответ и умчался прочь, чтобы снова вернуться в покои помощницы Каруна. Гарнон серьезно смотрела на него голубыми глазами, в которых любопытство, смешанное с подозрительностью, скрывалось на самом дне. Слишком тревожные события шли рука об руку с этим таинственным магом, похожим на... кого-то другого, чтобы она вела себя иначе. Но время утекало быстрее, чем бежали мысли. Закрыв глаза и пробормотав какую-то абракадабру, долженствующую означать тот самый анализ волн, женщина в желтом платье поймала за хвост гениальную идею – что Рей должен использовать кристальные «следы» на хрустальном шаре. Там, где он впервые увидел Израфеля, сбросившего старое обличье Ривара, как изношенный плащ. Якобы, путь ведет именно туда. Все чувства мага тотчас завопили, что это ошибка. Безосновательно так завопили, потому что ни одного вразумительного аргумента «против» он так и не сформулировал. Уверенная позиция Гарнон не давала ему возможности отказаться от удобной возможности быстро найти Ривара, любое возражение означало уклониться от взятых на себя обязательств. Не слишком охотно, Рей все же обещал немедленно проверить гипотезу юнны. Недолгий полет к Лесу Анадж был омрачен не слишком хорошими мыслями. Возможно, он отреагировал именно так, потому что не доверял Гарнон? Остановившись перед сверкающим в лучах солнца шаром, маг насторожился. Что изменилось с тех пор, как он последний раз стоял перед постаментом? Блеснула ли на миг неведомая нить магии, или показалось? Присмотревшись, он не увидел ничего необычного, но острые когти тревоги не спешили отпускать сердце. Кстати, не личное ли неприятие союзницы в желтом платье мешает ему сейчас? Осмотрев каждый камушек вокруг постамента, маг так и не нашел к чему придраться. Балаур с этими предчувствиями, если даже магическое зрение не помогло – значит, все нормально, убеждал себя Рей. Пора закончить эту бесконечную миссию, так что придется отвергнуть собственное чутье, наступить на горло привычной рассудительности и... Он порывисто, пока не передумал, возложил на алтарь переданную вещицу, пытаясь активировать переход внутрь логова Израфеля. Разумеется, это оказалась ловушка! Интуиция не подвела заклинателя и, может быть, именно благодаря своей настороженности он остался в живых. С первых же секунд активации шара тело мага принялось каменеть снизу вверх. Холодом внутри отозвался панический ужас. Процесс проходил весьма стремительно: Рей взвыл, не ведая, как прекратить свое обращение в булыжник. Каким-то чудом, подстёгнутый ужасом, он сумел рассмотреть магическим взором нити враждебной магии, паутиной опутывающие тело - уже по пояс! – и усилием воли разорвать их. Пришлось потратить драгоценные секунды на то, чтобы сообразить, как сделать это одним движением. К тому времени мужчина окаменел уже по грудь. - Хашш-шак! – с облегчением выругался Рей в небеса, по которым плыли, подталкивая друг друга под бока, пушистые белые облачка, - Неужели я похож на экспериментальный образец? Мысль была не совсем свежей, ведь Рей действительно являлся жертвенным агнцем для всех вокруг – начиная от Асфеля и заканчивая помощницей Каруна. У него вырвался нервный смешок. Дрожащая рука неосознанно потянулась пригладить волосы, затем отряхнула мантию по всей длине – чтобы убедиться, что все части тела – особенно самые важные – не утратили чувствительности. Не утратили. Маг иронично поблагодарил богов за то, что еще одна важная часть тела – то есть мозг – не успела поддаться обращению. Кто знает, как повлияли бы на его разум последствия подобного процесса? Затем, вместе с полным осознанием произошедшего, промелькнула мысль о бегстве. Усилием воли заклинатель отогнал её, но внутренняя дрожь не исчезла. Да, давненько он не ведал, что такое настоящий страх. Надо бы запомнить, что Ривар – далеко не дурак. И надёжно запечатал вход к своей сокровищнице, опутав немыслимо жестоким заклинанием. О, боги, а ведь ему придется попытаться снова! Каждый раз рискуя лишь собственной шкурой. Завещание составить, что ли? - Надо возвращаться, - негромко проговорил мужчина, сознательно выдавливая страх чувством долга – монолитным и незыблемым, словно могильная плита. Из всех слабостей, он разрешил себе лишь впасть в бешенство – после такого-то покушения на собственную жизнь! Ведь причиной опрометчивого шага была явная глупость Гарнон, не так ли? Внутреннее напряжение достигло той самой грани, за которую способно вырваться самое страшное злодейство. Желтый цвет станет символом его ненависти! Балаурова мерзавка! Самоуверенная дура с мозгами кудахтающей ко-ко! Неужели нельзя было подумать, прежде чем выдвигать идиотские гипотезы? Обратный полет в Камар окрасился мысленными сценами зверского убийства и последующей кровавой расчлененки. От вида сего непотребства Рея переполняло мрачное удовлетворение. Двойник в его мыслях зловеще расхохотался и испепелил магическим фаерболом красно-желтые лохмотья – все, что осталось от незадачливой экспериментаторши. Ноги реального Рея тем временем ступили на мостовую столицы юнов. Наверное, помощницу Каруна ожидала по-настоящему незабываемая встреча, если бы стремительный шаг заклинателя не прервало тихое мыслепослание извне. - Привет, Рей! Ты очень занят? Фрейя. Стесняясь, но решительно: невообразимое сочетание, вполне в духе рыжей чародейки. Красная пелена перед глазами стала истончаться. Сквозь нее проступили очертания зданий, разлитые в воздухе лучи солнечного света, лица снующих вокруг даэвов. Маг решил, что две минуты никого не спасут, разрешая себе немного поболтать. Он остановился у центрального фонтана и уселся прямо на бортик, намереваясь дать отдых все еще подрагивающим от напряжения ногам. Размышления о поимке Ривара были на время отброшены, мысленный тон мага окрасился сдержанной радостью: - Привет, малышка. Есть одно дельце, очень важное и срочное, которым занимаюсь. У вас что-то случилось? - Нет, ничего особенного, - ответила чародейка с радостью крайне несдержанной и яркой, - Мы успели соскучиться - тебя не было целые сутки! Айон всемогущий! Всего за сутки для него прошло несколько тягостных веков! А Фрейя, для которой прошла лишь смена дня и ночи, явно хитрит. Наверное, не в силах умерить любопытство и дождаться момента, когда Рея можно будет расспросить обо всем, что её интересовало уже давно. Знает ведь, что заклинатель не станет больше избегать подобных расспросов. Маг окунул руку в фонтан, поболтал пальцами, будто заигрывая с золотыми рыбками, виляющими кружевными хвостами, и с улыбкой ответил: - Я задержусь на день-другой, так что поскучайте еще немного. Если Клеон вам позволит такую роскошь. Фрейя немного помолчала, затем жалобно произнесла: - Ты только возвращайся, хорошо? Мы тебя любим и ждем. Рука, опущенная в воду, замерла. Чародейка, конечно, всегда показывала строгому наставнику тёплые чувства, заботилась о нем, но при этом не спешила делать подобные признания. Почему, ну почему она решила сказать это именно сейчас?! Какая-то любопытная рыбка подплыла поближе, ткнулась носом в чудные палки, которыми ей виделись пальцы мага. Хвостик рыбины щекотно коснулся ладони, заставляя невольно содрогнуться. Он и не думал, как нужны были ему сейчас именно эти слова. А ведь ребята не знали, что могли не дождаться прихода заклинателя. Если бы Тиамат была немного шустрее, боги подоспели чуть позже, или сила реликвии не отозвалась на страстный призыв. Фрейя, должно быть, вопреки любой логике, интуитивно почувствовала неладное, раз выразилась так откровенно. Женщины... А ведь сработай заклинание Израфеля – этого разговора не было бы, как и самого мага. Всего десять жалких минут назад он чуть не канул в бездну… Осознание неминуемой кончины бессмертным, по сути, существом – это страшно. Это накрыло Рея еще плотнее, чем недавняя ярость. Заклинателя заставило собраться только то, что он не закончил разговор. Он сильный и не должен заставлять девочку волноваться за себя. Он справится – ради неё и этой жалобной просьбы вернуться. Ради всех, кто ждет. - Разумеется, я вернусь, - мысленно фыркнул маг, пытаясь выражаться в своей обычной манере, - Будьте паиньками, чтобы Крегос не сбежал: мы с ним не закончили разговор о некоторых аспектах личной жизни. И… Без практики сказать это было очень трудно. Когда он последний раз произносил похожие слова? И кому? А ведь само чувство любви бывает настолько многогранным, что диву даешься. Кто-то навсегда останется лишь сосредоточием сердечной муки, а кто-то – сумел стать настоящей семьей, даже вопреки активному нежеланию мага. Воплощая собой теплый дом, к которому нельзя не вернуться. Зачем ему сейчас начинать досужие признания? Да потому что так нужно: для чародеечки, но в большей степени - для него самого. -… я тоже вас люблю, хулиганы мелкие. Сразу, будто убегая от беседы, поднялся с бортика и зашагал куда-то вперед с очень важным видом. Пока не сообразил, что, во-первых, идет не в ту сторону, а во-вторых – Фрейя не может видеть его и просто закрыла канал мыслесвязи, посчитав разговор законченным. Улыбается, наверное, от уха до уха, дождавшись от наставника непривычно нежных слов. Щеки почему-то горели. Рей подавил искушение заглянуть в чашу фонтана, чтобы узреть на водной глади отражение своего неподобающе смущенного лица. Сейчас ему следует подумать о другом. Если бы Гарнон знала, что останется живой и сравнительно невредимой благодаря маленькой рыжей чародейке, осмелившейся потревожить Рея в самый нужный момент, она бы рассмеялась. Вряд ли юнна, с присущей ей холодной расчетливостью, способна была оценить по-достоинству то, что сейчас бурлило у заклинателя в душе. Он и сам не мог сказать, как называется этот восторг, почти осязаемый, щедро перемешанный с радостью и еще чем-то необъяснимым. За спиной будто появились незримые крылья, увлекающие в небеса. Он обязан победить: Израфеля или Ривара, да хоть самого дьявола - Фрегиона! Ради того, чтобы хоть иногда испытывать это окрыляющее чувство... Хотя бы вспоминать, какое оно на вкус – чувство, которому Рей вдруг подобрал нужное название. Не дойдя всего несколько ступеней до парламента Сарфана, где сейчас находилась Гарнон, мужчина застыл перед статуей телепорта на Рагнатун и глубоко задумался. Крайне не хотелось видеть ничего желтого, хотя бы в ближайшее время. А ведь кристаллы передала ему посланница Айма, которая всегда нравилась магу. Почему он не может отчитаться, пусть и в провале миссии, перед помощницей Маркутана? Прямых жалоб на Гарнон, разумеется, с его стороны не будет, кроме той необходимой информации, что попасть в убежище Израфеля не удалось, но краткий миг собственного ужаса Рей ей не простит. Пусть девушки сами решают, кто и как будет проводить анализ волн и прочую ересь, общаться он намеревается лишь с Аймой и, может быть, Удви, остальные могут сидеть ровно и более не предлагать никаких безумных теорий. Подкрепив такими рассуждениями собственную убежденность, что вселенской справедливости нужно добиваться личными усилиями, Рей хищно усмехнулся и дотронулся до статуи перемещения. * * * Зов Юфитинеи, а именно - тревожное мыслепослание – звенел, нарастая с каждой минутой. Казалось, мир рухнул, так настойчиво вызывала её Хранительница. Но – нет, окинув взглядом серых глаз незыблемые границы стен цитадели Ока, над которыми в вечно дымном небе парили неизменные сикарры, лекарка вынуждена была согласиться с тем, что мир пока что стоит на месте. Неужели она так и подумала - пока что? Стражница впервые обратилась к ней личным образом, что само по себе способно было вызвать бурю волнения в душе. Вряд ли это обыденно для таинственной отшельницы настолько, насколько воспринимали мыслепочту сами даэвы. Что ж, Мира не медлила: на полуслове прервала увлекательный разговор о тонкостях противостояния вражеским стражам, торопливо распрощалась с недоумевающими друзьями и без лишних объяснений покинула их. - Я свяжусь с вами позже! – коротко воскликнула она, растворяясь в сиянии телепорта. Чарми чертыхнулась под нос, оборвав заклинание, вызывающее портал в Пандемониум, так как Мира успела смыться гораздо быстрее. Вот и проявляй после такого любезность! Куда же подруга так поспешно умчалась? Валлиец нахмурился, раздумывая о том же. На ум мужчине приходило лишь то, что целительница могла торопиться на свидание с неким воображаемым красавчиком, о встрече с которым напрочь забыла. Хотя вряд ли, не в привычках целительницы было спешить в подобном деле. Заинтригованный сверх меры, он решил обязательно уточнить у подруги причину стремительного ухода. Разумеется, волшебница подумала о том же, но в отличие от чародея вполголоса высказалась, что Миру непременно нужно будет расспросить. Переглянувшись, они почти синхронно поинтересовались друг у друга: - Еще немного побегаем? Пусть без лекарки стало как-то пусто и совсем неуютно, заканчивать охоту не хотелось. Несмотря даже на то, что Валлиец ненавидел исцелять, а Чармин слишком плохо держала удары в силу специфики тканого облачения. За последние пару-тройку часов друзья неплохо повоевали, загоревшись нешуточным азартом и расходиться совершенно не хотелось. Окончательное решение приняла Чармин, поэтично подытожив: - Даже если нас осталось только двое, эти двое все же могут побеждать! Мира тем временем появилась у кибелиска крепости Тиамаранты. Юфитинея должна была дожидаться в той самой секретной комнате, которая называлась кабинетом Гарнон, но стала превосходным укрытием для прежней отшельницы и её таинственных дел. Путь, хоть и промелькнул за короткие минуты, дал девушке возможность собраться с мыслями. Смутная обеспокоенность, царапавшая душу, наконец-то обрела воплощение: вызов Хранительницы окончательно убедил девушку, что в мире происходит нечто экстраординарное. Сказывалась ли забытая наука матушки Вернанди? Ведь та, прежняя – Линн – училась предсказывать будущее... Но годы и годы прошли с тех пор, оставив нынешней лекарке лишь слабый намек на способность предвидеть. Все же, чутью своему девушка доверяла. Со всей четкостью она ощущала, как сам воздух Тиамаранты застывает в напряжении, будто сжимается невидимая пружина. Безмятежный и воинственный мир, простирающийся вокруг, ежесекундно замирал перед незримой чертой. Переступив которую, никто и ничего уже не будет прежним. Осознание заставило сбиться с шага и по-новому вглядеться в окружающее. Штаб Весов Судьбы. С какой-то болезненной досадой Мира заключила, что слишком поздно обратила внимание на хмурые, мрачные лица обычно жизнерадостных юнов. Волнение асмодианских командующих, которое девушка раньше принимала за повседневную озабоченность, вряд ли было безосновательным. Простые воины и маги, лекари и следопыты сновали по крепости почти как прежде – но и они исподволь подчеркивали напряженность, - более резкими, чем обычно, жестами, громкими речами, лихорадочной спешкой. Вряд ли Мира могла бы сформулировать тезис, что струны эфирных душ цепляет волнение эфира, вызванное смертью Тиамат, но прочувствовать это девушке не мешало ничто. Пусть её догадки были интуитивны и не подкреплены ничем, кроме собственных ощущений, Чармин тогда была права – что-то затевалось. Вернее, как-то незаметно затеялось, только усиливаясь после возвращения целительницы из Сарфана. Именно тогда Тиамаранта стала выглядеть такой... сверх меры беспокойной. Отвергая саркастическую мысль о собственной паранойе, лекарка понадеялась, что грядущая встреча поможет хоть что-то выяснить. Она твердо решила, что сейчас не уйдет от Юфитинеи без ответов. Перед глазами развернулась картинка того, как решительная целительница с горящим взглядом требует от женщины в белом информации. Но одна-единственная пронзительная мысль заставила видение рассыпаться со звоном разбитого стекла. Разве приняла лекарка истину? Мира остановилась перед резными створками двери кабинета, окованной блестящим металлом, и легко прикоснулась к ней пальцами, чувствуя кожей лишь холод. Почему она ни разу не задумалась о разговоре, произошедшем в заброшенных сияющих чертогах Хранительницы, ныне стражницы – Юфитинеи. Просто выбросила его из головы, приняв слова о собственной избранности как неудачную шутку или заблуждение. Радостно вернулась к прежней жизни, окунулась в личные переживания, такие мелкие по масштабам целого мира. Единственно, позволив себе крохотное компромиссное решение: выполнять секретные поручения этой странной женщины в белых одеждах и блюсти все тайны, которые узнает. Но не обещала она ни задумываться о причинах, ни предполагать, хотя бы для себя самой, последствия совершаемого. Как перышко в полноводной реке, безвольно увлекаемое течением... А Хранительница сказала, что лекарка должна принять истину. Не просто безмолвно выполнить несколько заданий. Не только служить, как служит каждый даэв своей расе. Принять – значит ли поверить в то, что она действительно Избранная? Осознанно и добровольно стремиться постигнуть суть ида, вещества до сих пор необъяснимого и непонятного для лекарки, в отличие от привычного эфира? Искать повсюду голубые идиумовые следы, расследовать тайны. Узнавать новое и важное, расспрашивать, действовать, а не мямлить и отмахиваться от собственной судьбы, протянутой девушке на ладони женщиной – последней из рунов! Возможно, именно в том и заключается посвящение? В личной решимости взять на себя ответственность, взвалить непосильную задачу, устремиться к знанию. Пожелать стать той самой Избранной. Не покорным орудием мудрейшей, не бессловесной исполнительницей её воли и поручений, а сильной и смелой фигурой, способной добиться нужных ответов. Может, именно тогда проснется спящая в целительнице сила, напророченная Юфитинеей. Страстное желание прыгнуть выше головы, то есть, стать лучше, чем позволяли её крайне ограниченные возможности, заставило Миру грустно улыбнуться. Но на душе стало немного легче - уже от того, что девушка сподобилась обдумать тот разговор, не отмахнулась, позволяя себе увязнуть в других переживаниях. Какими же мелкими казались они сейчас по сравнению с предназначением, начертанным Хранительницей! «Светлая судьба у тебя...» - сказала однажды Вернанди. Не легкая и безоблачная, не простая, а именно светлая. Посвященная благим делам и поступкам? Избранная для служения силам, хранящим равновесие добра? Мира на миг закрыла глаза, заново переживая трогательное воспоминание о матушке. Заново вслушиваясь в её слова, такие простые и важные сейчас. Затем, приняв решение, уверенно толкнулась магическим импульсом в закрытую дверь.