Ночь Гоблинов

      Гарри мысленно проклинал отца. В школу идти не хотелось совсем. Парень не выспался, проведя в кровати не больше двух часов. Ближе к самому утру всё тело начало ломить, и Гарри почувствовал тупую боль в пояснице и спине. Она ударяла по костям и расходилась по всему телу, заставляя парня выкручиваться на кровати. Наконец, раздражённый и этой болью, и происшествием с отцом, и неизбежности похода в школу, он достал из рюкзака крошечный пакетик и два новых шприца. Гарри точно не помнил, когда ему посоветовали купить ещё дозу, и зачем он на это согласился.       Парень точно не знал, как его знакомый разводил героин. Он немного подумал, дёргая плечами, чтобы сбавить пульсирующую боль. Не сильно помогло. Наконец, Гарри почувствовал, как холод иголки заползает под кожу. Прозрачное тельце шприца наполнилось красной кровью. Больно не было. Укол оказался почти не ощутим на фоне ноющей спины и поясницы. Белая россыпь порошка утонула внутри шприца.       Следующее слияние тела и иглы прошло ещё безболезненнее.       Боль утихла почти сразу. Приятное спокойствие и равнодушие ко всем проблемам разлилось с головы до пят, и Гарри довольно растёкся по стулу. Пожалуй, ещё немного он возьмёт в школу. На всякий случай. Если снова плохо себя почувствует. Парень побросал несколько толстых тетрадок, не разбираясь, понадобятся ли они сегодня на уроках, в рюкзак. В дальний карман он сунул драгоценный пакетик, накрыв его сверху ручками и каким-то блокнотом.       Гарри с неудовольствием заметил, что уравновешенное спокойствие слетело с него за считанные минуты. Зато он снова почувствовал себя хорошо. Может, подумалось Озборну, в ближайшее время он ещё раз наведается в клуб. Надо взять ещё героина на случай, если он кончится слишком быстро. В конце концов, Гарри чувствовал себя прекрасно. Он вообще не был уверен, что боль, гнущая его тело минут двадцать назад, была от наркотиков. Он не спал всю ночь, и, может быть, организм так реагировал на недосып. Всякое же бывает.       И, как и обещал Джек, каких-либо изменений действительно не было, за исключением трёх красных следов от уколов, бороздящих чуть вздутые вены. Но они пройдут. Это стоит тех драгоценных пяти-десяти минут абсолютного счастья, которого Гарри не испытывал, пожалуй, за всю жизнь.       Он открыл шкаф. На нижнюю полку, заваленную старыми ветровками и рубашками, уже давно никто не заглядывал. Гарри приподнял стопку поношенных вещей и положил между ними остатки дозы, которые не стал брать в школу. Парень торопливо выдвинул ящик комода, ютившегося под столом, и достал миниатюрный железный ключ, чуть поржавевший от времени. Когда-то он закрывал свою комнату на замок, а потом перестал тратить на это время.       Сейчас надо было попросить Бернарда перестать убираться в его комнате. И закрыть её на ключ. Чтобы даже отец не заходил.       При одной только мысли об отце внутри у Гарри что-то закипело, уже не так сильно, как до заветного укола. Он готов был ненавидеть папу за то, что тот ударил его по щеке. Норман и раньше часто лупил маленького сына по рукам, когда он лез к документам, но это было совсем несильно, беззлобно. Гарри абсолютно не чувствовал своей вины. Это отец заслужил пощёчины, а не он. Только вот у Озборна-младшего ни за что не поднимется рука.       Гарри широко зевнул. Какая-никакая бодрость уже пришла по сравнению с тем, что было, когда он только проснулся от нестерпимой боли в спине.       Он закинул рюкзак на плечи и вышел из комнаты, закрыв тяжёлую дверь на ключ. Из кабинета отца доносилось приглушённое бормотание. Наверное, читает вслух или радио слушает. Кто знает, что ему в голову взбредёт. Гарри шёл в школу лишь потому, что боялся остаться под домашним арестом. Он мог бы убежать, с этим проблем не возникло бы. Но ведь отец мог и заставить прислугу контролировать сына. А если у Гарри к тому времени кончится доза…       Он вздёрнул головой. Лучше уж один день потерпеть. В крайнем случае, если станет совсем плохо, прогуляет последние уроки. Не в первый раз.       — Доброе утро, Гарри, — приветливо поздоровался Бернард, встречая Озборна на первом этаже. Парень лениво кивнул. — Садитесь, пожалуйста, сейчас будет завтрак, — Гарри вздохнул и сел за стол, не снимая рюкзака с плеч. Есть не хотелось совсем. Он одёрнул рукава рубашки, чтобы не обнажать следы уколов. — Вы не выспались?       — Нет, — коротко ответил парень, отводя взгляд вниз. Ему надоело разговаривать. Хотелось тишины и нерушимого покоя.       Бернард поставил перед своим подопечным большую тарелку с плотной яичницей, посыпанной сверху плавленым сыром. Из-под его жёлтой аппетитной массы выбивались кусочки жареного бекона с луком. Вкусный запах растёкся по кухне, но Гарри завтрак не впечатлил. Он сделал несколько глотков чая без сахара, расковырял яичницу, съев лишь пару кусочков, и отодвинул от себя тарелку.       -Я больше не хочу, — сообщил он, выходя из-за стола.       — Вы совсем ничего не съели. Завтрак — самый ценный приём пищи за весь день, — мягко улыбнулся Бернард. Гарри не смог не улыбнуться в ответ, пусть и слабо. Даже дворецкий заботился о нём больше, чем родной отец.       — Да нет, правда не хочу больше, — как можно теплее отозвался парень, надевая кроссовки. Если бы в доме жил только Бернард, с плохо-скрытым раздражением подумалось Гарри, жизнь была бы намного проще.       Сегодня Озборн не стал ждать Питера на улице. Обычно они шли вместе, подбирая друг друга на ближайшем от школы перекрёстке. Гарри не хотелось разговаривать с другом. Ему вообще не хотелось встречать кого-либо знакомого. Тем более Паркера, считающего своим долгом всё разузнать и попытаться как-то помочь. Гарри брала злость при одной только мысли, что Питер в очередной раз станет копаться в его жизни.       Если ты знаешь, что не сможешь понять, не надо пытаться, недовольно поморщился Гарри.       Он надеялся вообще не встречаться с Питером до первого урока. Может, поболтает с ЭмДжей или с Томпсоном, хоть с кем-нибудь, чтобы друг не горел желанием подходить ближе.       Гарри небрежно тряхнул головой и спрятал руки глубже в карманы. Он не любил ходить в школу в дорогих рубашках, а тем более в пиджаках. Сейчас прийти по-другому, не обнажив следы от уколов, он не мог. Парень на всякий случай дёрнул плечом, скидывая с него складки мнущейся ткани, и поправил сползающую лямку рюкзака.       Гарри зашёл в здание школы. День обещал быть тяжёлым и нескончаемо-длинным. Парня клонило в сон, и он подолгу останавливался на одном месте, закрывая глаза и покачиваясь от усталости. В классе он только уселся за парту и, бросив какие-то учебники, упёрся головой в руки. Гарри точно не понял, удалось ли ему задремать на три минуты до начала урока, или он просто перестал думать.       Первыми двумя уроками была химия, и Озборн буквально проклинал всё, что его окружало. Несколько раз учитель спрашивал его о чём-то, касательно темы, но Гарри даже не вставал при ответе, наугад называя знакомые ему термины. В очередной раз собравшись уткнуться лицом в ладони, он зацепился рассеянным взглядом за озабоченное лицо Питера.       Гарри чуть улыбнулся ему, давая понять, что всё в порядке, и спрятался от яркого света в своих ладонях. Сквозь лёгкий, почти незаметный шум в ушах он слышал, как ему отчаянно шепчет Питер, явно напуганный таким необычным состоянием друга. Озборн даже не сомневался, что на перемене услышит очередные советы, как ему надо жить, как плохо гулять в клубах, и как ему повезло с отцом, у которого всего лишь своя точка зрения. Во всём.       Стоило только начаться перемене, учитель в приказном тоне напомнил, что у него ещё целый урок впереди, и вышел из класса. За ним высыпали парни и девушки, за один урок успевшие утомиться и возжелать оказаться дома, в тёплой кровати. Гарри не двинулся с места, тщетно пытаясь заставить себя уснуть сидя. Стоило ему задремать, голова соскальзывала с сухих тёплых ладоней, и парень тут же просыпался, как от страха.       К нему подсел Питер, по-дружески положивший руку на плечо и с опаской заглянув Гарри прямо в лицо.       — У тебя всё хорошо? — без лишних приветствий уточнил он, выдвигая себе стул и подсаживаясь к Озборну. Гарри устало вздохнул и повернулся к другу. Питер чуть приоткрыл рот и как-то по-особенному опустил брови, будто бы испугавшись.       — Не выспался, — коротко отозвался Гарри. Ему хотелось ещё раз вколоть себе драгоценный порошок. Ему хотелось, чтобы все опять замолчали, и он оказался один, окружённый только приятным спокойствием и безразличием. Как это было первый раз. Гарри не заметил, как улыбнулся.       — На месте мистера Озборна я бы тоже разозлился, — почти грубо ответил Питер. Слышать от него что-то в подобной интонации было дико и непривычно. Гарри непонимающе поднял взгляд. — Ты спал сегодня?       Парень раздражённо кивнул.       — Незаметно… — тихо проговорил Питер, вздыхая. Гарри отвернулся, открыл первую попавшуюся страницу в тетради и, подперев голову рукой, стал небрежно выводить что-то на запачканном листке. Паркер не отступал. — Ты никогда не позволял себе прийти в школу в таком виде, — Гарри снова развернул голову, сильнее сжав ручку и стиснув зубы.       — В каком? — уточнил он, опуская руку под стул и сжимая-разжимая кулак.       — Пойдёшь умыться? — проигнорировал Питер. Гарри цыкнул зубом. Зашедший в класс учитель, впустивший за собой разочарованных в образовании учеников, показался спасением. Паркер, грустно улыбнувшись, вернулся за свою парту.       Гарри и впрямь понимал, что выглядит ни к чёрту. Успевшие появиться за одну казалось бы ночь, под глазами расплылись серыми пятнами синяки. Парень с утра не причёсывался, кое-как пригладив торчащие волосы и поправив спутанную чёлку. Длинная рубашка, хоть и дорогая, пошла небрежными складками и свалялась на плечах. Рукава, прикрывавшие раскрасневшиеся следы, Гарри подворачивать, как полагалось, не стал. Он даже не был уверен, те ли надел кроссовки или схватил старые, но внешний вид сейчас волновал парня в самую последнюю очередь.       — Озборн! — Гарри поднял голову, сощурив глаза. Учитель строго смотрел на него с кафедры, тыча белым от мела пальцем в какую-то формулу на доске. — Насколько я помню, спать ученики обязаны дома! — парень молчал, пытаясь увидеть, что всё-таки написано. Перед глазами стоял туман. То ли от недосыпа, которого давно не было, то ли от желания наконец вернуться к игле. — Гарри, я к тебе обращаюсь, — Питер что-то громко шепнул со своего места. Наверное, ответ, успелось подумать Гарри.       Парень ответил что-то, что первым пришло в голову. Какой-то из видов оксида, если он правильно понял. Учитель спустился с кафедры в класс и подошёл ближе к парте Гарри.       — Ты себя плохо чувствуешь? — серьёзно спросил он, угрожающе нависнув над учеником. Запах одеколона мужчины, близившегося к сорока годам, ударил Гарри по носу, и он брезгливо сморщился. Такая дешёвка неприятно разила над всей его партой. — Озборн, ты будешь мне отвечать?       — Да, — сипло отозвался парень, глотая подступающее раздражение. Учитель прикоснулся мокрой рукой к его лбу. Гарри зажмурился от неудовольствия.       — Выйди, — почти ласково проговорил учитель, смягчая квадратные черты лица расплывчатой улыбкой, — позвони домой, пусть тебя заберут, если настолько плохо. — Гарри кивнул и, даже не побросав в рюкзак тетрадь с ручкой, нацепил его на плечо. Учитель довольно кивнул (мало ли, у ребёнка там телефон, или ещё что) и продолжил урок.       Гарри завалился в туалет, кинул рюкзак на широкий подоконник и, подскочив на него, откинулся головой на стекло. Если бы кто-то и зашёл, не сразу увидел бы его. Да и вряд ли кто-то будет бродить по школе во время уроков. Уборщики же не станут надраивать безнадёжно-грязную плитку сразу после второго урока. Гарри расстегнул звенящую молнию на рюкзаке и закопался рукой в груду вещей, под которыми были спрятаны заветные припасы.       Он не решился открывать новый и последний шприц в школе. Достал старый, заботливо завёрнутый в прозрачный пакетик. Увеличивать дозу тоже не хотелось. Всё-таки, Гарри ещё боялся стать зависимым. Он был уверен, что, как только использует последний шприц, откажется от всего этого. Сегодня-завтра насладиться последними деньками приятного удовлетворения, а уж с выходных вернётся к серым будням, не скрашенным чем-либо.       Разбавлять в вонючей воде из школьной раковины также показалось абсурдной идеей. И парень решил не рисковать. В конце концов, что только может оказаться в этой воде! Он мысленно решил сделать всё, как дома. Только действовать надо было быстрее. Неизвестно, когда учитель пошлёт кого-нибудь проверить, как там «бедняжка-Гарольд».       Гарри почувствовал, как усталость спала. Он сумел, наконец, избавиться от звона в ушах, от тяжёлых век, спадающих на глаза. Но предыдущих эмоций (а точнее, их отсутствия) не было. Парень что-то проворчал, критически осматривая только что полученные два укола, почти вплотную прижатые друг к другу. Его злило, что не получилось ощутить то, ради чего он стал вкалывать себе наркотик. Но ничего. Наверное, это просто перерыв. В следующий раз будет лучше. Тем более, если чуть увеличить дозу. Это же всё равно последние два-три раза.       Гарри услышал, как хлопнула дверь. Он наскоро соскочил с подоконника, окрылённый странной бодростью, спрятал пакетик с остатками порошка в рюкзак, не успев прикопать его вещами, лихорадочно сунул испорченный шприц ближе к окну и прикрыл его собой. Он увидел Питера и недовольно цыкнул зубом, закатив глаза.       — Ты позвонил отцу? — парень подошёл ближе. Гарри стиснул зубы. Он не успел опустить рукав рубашки, и обнажившиеся сильные уколы наверняка сильно бросались в глаза. Озборн криво улыбнулся, не разжимая зубов, и медленно спрятал руку за спину.       — Он не сможет подъехать, — как можно спокойнее произнёс Гарри, за спиной пытаясь одёрнуть рукав рубашки, чтобы Питер ничего не понял. — Иди, я сейчас тоже подойду, — парень нервно сглотнул и потянулся за портфелем. Паркер недоверчиво склонил голову набок.       — Мне сказали прийти вместе с тобой, — Питер шагнул к подоконнику, и Гарри резко ухватил его за руку обеими ладонями. Паркер неожиданно выгнулся, высвободив руку и, как по рефлексу, поймал друга за локоть. Осознав, что перед ним всего лишь Озборн, он тут же отпустил. — Всё хорошо?.. — Гарри, стараясь скрыть дрожь в нижней части лица, кивнул.       — Питер, — не своим искорёженным голосом проговорил он, цепляясь за край рубашки друга, — иди, пожалуйста, в класс, я сейчас догоню, — парень спрятал исколотую руку за спину и отрывисто выдохнул.       — Давай я помогу, — Питер ухватился за рюкзак Гарри и поднял его. Озборн попытался метнуться вперёд и придавить портфель к подоконнику, чтобы не стал виден шприц, но не успел, только больно ударившись о холодный подоконник. Он с дрожью по всему телу смотрел, как изменяется лицо Питера. — Гарри… — только и смог шокировано выдохнуть друг, увидев использованный шприц.       Озборн отвернулся, стараясь уровнять дыхание. Он был зол, казалось, на всё вокруг. Он не понимал, что происходит, не мог представить, что делать дальше, он не спускал глаз с Питера, пытающегося переварить информацию у себя в голове.       — Послушай… — затравленно прошептал Гарри срывающимся голосом. Питеру казалось, что он хочет плакать. Но это была дрожь не от слёз, а от ненависти, неспособной выйти наружу. И парень сам не до конца понимал её. — Послушай, Питер, если ты кому-то скажешь… — Гарри тяжело сглотнул и несколько раз сжал кулаки, дёргая плечами. Силясь не прерываться на дыхание, он поправил съезжающие рукава рубашки.       — Я не могу, — крутя головой, произнёс Питер. Он всё ещё не отрывал взгляда от шприца, иногда пробегаясь глазам по израненным запястьям Гарри. — Я не хочу, чтобы ты… — Озборн стиснул зубы и, кажется, задышал не ртом, а всей грудью, бешено вздымающейся и опадающей.       — Паркер, послушай, если ты сейчас скажешь, я… Я не знаю, что со мной будет! — Гарри сжал кулак. — Питер, пожалуйста, — дрожащим голосом проговорил он.       Паркер устало мотнул головой.       — Хорошо… — только и смог прошептать он, выдавливая из себя каждое слово. Гарри разжал кулак и улыбнулся перекошенной стороной рта.