Ночь Гоблинов

      Гарри стоял у большого зеркала в своей комнате, разглядывая собственное отражение. Он ещё раз прошёлся пальцами по чёлке, пытаясь сделать её более послушной и посимпатичнее уложить на лбу. На фоне тёмных волос почти не было видно расплывшихся под глазами серых синяков. Гарри редко и мало спал, чаще всего просто лёжа на кровати и дожидаясь утра, или отклоняясь головой к стене и погружаясь в собственный клубок путаных мыслей.       Парень пониже спустил рубашку. Он уже больше недели не ходил в любимых футболках, в которых сейчас щеголяли все одноклассники, подставляющие загорелые руки греющему солнечному свету. Гарри опускал рукава вниз так, что смотрелось это небрежно и некрасиво. Но если бы он носил дорогие рубашки так, как положено, весь класс уже знал бы об увлечениях Озборна.       На руках бороздились уродливые уколы. Гарри убеждал себя, что их не видно, что так и должно быть, что ничего плохого с ним не случилось, и он всё ещё может слезть с героина в любую минуту. Он не хотел признаваться самому себе, что совершил ошибку, а теперь боится, что отец прознает и отправит в специальные больницы. Или, что хуже, не поняв ситуации, просто закроет сына в комнате. Гарри уже испытывал ломки, когда всё его тело выгибало и терзало невидимыми руками, сжимая и разжимая до хруста костей. Перед глазами плыл чёрный туман, всё вокруг разбивалось в осколках, и парень терял возможность что-то хорошо увидеть.       Гарри честно боялся испытать что-то подобное ещё раз.       Сейчас же он существовал в приподнятом, по сравнению с другими днями, настроением. Парень старался не увеличивать дозу, и пусть боль с раздражением тогда не проходили окончательно, всё было более или менее стабильно. Гарри научился терпеть. Несколько минут назад он ещё раз позволил себе встретиться с иглой. Гарри перестал прятать героин так далеко под одежду, переживая, что он не успеет его найти, если опять станет больно. Он заботливо закрывал пакетики и шприцы за зеркалом, устроив там небольшую лазейку. Можно было позволить себе такую вольность. Гарри закрывал комнату на ключ, договорившись с отцом и прислугой, чтобы никто внутрь не заходил. Парень взял на себя ответственность самому убираться у себя, но это обещание он так и не выполнил. Кровать, вечно не заправленная, днём представляла собой пристанище рюкзака, отношенных вещей и прочего хлама.       В последнее время Гарри с папой почти не виделись, и обоих это устраивало. Хотя бы обходилось без постоянной ругани. Норман целыми днями пропадал в «Оскорпе», а по ночам запирался у себя в кабинете и разговаривал с кем-то. Видимо, по телефону. Его шёпот было почти не слышно, и Гарри не стремился что-либо понять. Озборн-младший или валялся в кровати, или слонялся по улицам около клуба, иногда заходя внутрь и встречаясь с серьёзными людьми. Если ему хотелось зайти немного выпить и развлечься, он кололся прямо в туалетах с плохими знакомыми. Он не позволял себе взять их шприц, всегда принося свой.       Укладывая пакетик обратно за зеркало, Гарри почему-то вспомнил, как увидел смерть от передозировки. Он мало что понял, пытаясь совладать с собственными эмоциями, плохо скрытыми от неполученной эйфории. Единственное, что он видел, это как молодой красивый парень с золотыми волосами, заламывающий себе руки, вводит в шею слишком много белого порошка, разбавленного его же кровью. А потом он упал, ударившись головой об плитку. Кто-то смеялся над ним, кого-то стошнило, а кто-то, только принявший дозу, принялся поднимать его, уговаривая пойти танцевать.       Гарри мысленно одёрнул сам себя. Портить настроение не хотелось. В конце концов, он не знал никого из тех, с кем иногда кололся. Он предпочитал пытаться вернуться к первым ощущениям дома, наслаждаясь одиночеством и собственными чувствами.       Наконец, Гарри вышел из комнаты, ещё раз одёрнув вниз рукава рубашки. Первые уколы уже прошли, оставались только новые красные борозды. На одной руке тянулась короткая царапина. Когда парень только вводил иглу, он услышал громкий хлопок и, испугавшись, дёрнул рукой, разодрав израненную кожу. Как назло, она оказалась ближе к запястью, так что прятать было сложнее.       Озборн-младший спрятал ключ в кармане джинс и спустился на первый этаж, потягивая плечи и зевая. С кухни тянулся запах крепкого кофе. За столом, делая короткие глотки и заедая печеньем, сидел Норман, изучающий очередную бумагу. На столе перед ним слоем лежали разбросанные газеты и черновики. Выглядел отец как никогда спокойным и довольным.       — Привет, — негромко поздоровался Гарри, садясь за стол. Норман кивнул ему, не отрываясь от дела и с глухим звоном ставя чашку на место. Парень не стал что-то отвечать или спрашивать. Он вытащил себе газету из кипы бумаги и открыл её на первой странице.       В последнее время Гарри вообще перестал читать. Обычно глаза быстро уставали, когда он заглядывал в учебники или журналы, и парень старался вообще избавиться от какой-либо работы. Благо, у отца совсем пропало время на терроризирование по поводу учёбы.       Гарри открыл страницу со снимком Человека-паука. Всё-таки, подумалось ему, Питер достаточно талантлив. И обижаться на него было глупо. Парень понимал это, но ничего не мог сделать. С тех пор, как друг узнал про зависимость Озборна, ходить в школу стало почти невозможно. За одну неделю Гарри успел возненавидеть её больше, чем за всю жизнь. Не проходило и перемены без длинных трагических речей Питера о том, как хорошо было бы рассказать Норману, как здорово он что-нибудь придумал и спас бы своего сына. Гарри, может, и осознавал в те моменты, что Паркер просто боится потерять своего лучшего друга навсегда, но раздражение и эмоции выходили на первое место.       Каждый день Питер упорно предлагал что-то новое: клинику, рассказать учителям или специалистам, написать на какой-нибудь анонимный форум. Но Гарри только отмахивался, силясь, под эмоциями, не ударить друга. Всё-таки Питер мог рассказать отцу. А тот упечёт в специальную больницу или, что ещё хуже, запрёт в комнате. Парень не был готов испытать ломку ещё раз. Питер и сам боялся, был уверен Гарри. Пытался помочь, сгорал от безвыходности, умолял небо, чтобы только Норман как-нибудь сам узнал и принял меры, чтобы случилось чудо, и Гарри сам отказался от этой дряни. Конечно, куда уж Питеру понять, как трудно половину дня прожить без героина, не говоря уж про «просто слезть». В конце концов, откуда ему знать, что лучше уж такое безразличие и периодическое жжение в костях, чем-то, что было раньше?       Гарри бросил косой взгляд на отца. Неужели ему обязательно надо было вкалывать себе вещества, чтобы добиться того общения, которое обычные дети имеют, как само собой подразумевающееся?       — Да уж, — ухмыльнулся Гарри вслух. Заметив на себе недовольный взгляд отца, он поспешил продолжить, — фотки лучше, чем вся эта писанина, — Норман сделал небрежный кивок головой и снова отвернулся.       — Что пишут? — нехотя спросил отец, не прошло и двадцати секунд. Гарри, уже успевший забыть о своём комментарии, приподнял брови и уткнулся в газету. Он не прочитал ни слова.       — Да ничего, — уклончиво отозвался он.       — А фотка и правда хорошая, — одобрил Гарри, искривлено улыбаясь искалеченной героином улыбкой. — Надо будет Питеру фотоаппарат нормальный подарить на какой-нибудь праздник, — Норман непонимающе изогнул бровь. — Вообще странно, как он всегда оказывается на месте, да ещё и такие ракурсы берёт. Профессионал прямо, — Гарри поймал на себе немигающий взгляд отца. Его глаза, как никогда зелёные, мерили пустоту.       — Что… Гарри, что ты сказал? — парень удивлённо отвернулся к газете. Норман заглянул ему в лицо. — Что ты сказал, сынок?       Парень на секунду онемел.       — Ну… — он сглотнул. — Питер хорошо фотографирует… В октябре фотоаппарат хороший надо подарить, наверное… — Норман нетерпеливо дёрнул рукой.       — Про фотографии, — прервал он возбуждённым голосом. — Их Питер делает? — Гарри недоверчиво кивнул. — Дай мне посмотреть, — требовательно пробормотал Норман, впиваясь взглядом в пропечатанную броскую фотографию. Струя паутины, целящейся прямо в камеру, казалось, ухватилась в нескольких сантиметрах от неё. Паук будто бы смотрел на читателя белыми линзами, вся его поза казалась наигранной и снятой специально для обложки. Даже это не цепляло так, как взятая высота. Внизу, под Пауком, рассыпались многоэтажные дома.        Гарри молчал. Норман не мигал, разглядывая фотографию вдоль и поперёк. Он нашёптывал что-то одними губами, сдвинув брови к носу так, что морщины глубокими бороздами вспахали его лоб, покрытый бисеринками пота.       — И давно… Питер фотографирует Паука? — наконец, выдавил Норман. Гарри пожал плечами.       — Не спрашивал, — удивлённо отозвался он. Разговоры про Питера сами по себе настораживали парня, тем более во время последней недели. Папа и раньше ставил друга в пример, обхаживая его со всех сторон, но сейчас реакция отца стала совсем странной. — Насколько знаю, только Пит и фотографировал.       Норман наскоро свернул газету, вытащил откуда-то ещё один её выпуск, громко сдвинул чашку с недопитым кофе и встал со стула.       — Пап?.. — позвал Гарри.       — Не сейчас, — грубо оборвал Норман. Он буквально взлетел по лестнице вверх, хлопнул дверью своего кабинета и, опустившись на стул, разложил перед собой газеты на тех страницах, где был запечатлён летящий Паук. Так и есть. Все фотографии, включая битву с Гоблином, были сделаны с необычного ракурса. Норман безусловно знал, что их драку снимали зеваки, пришедшие на фестиваль, когда Гоблин впервые появился на людях, за один подход добившись больше, чем сам Озборн за последний год. Но никто из толпы испуганных людей не стал бы залезать на рушащийся дом, где два психа дерутся между собой.       Если только у него не было возможности оставить там фотоаппарат.       Мужчина вспомнил голос Паука. Показавшийся знакомым уже тогда, молодой и усталый, сбивчивый от газа, но преисполненный искренности. Такой голос, скромный, но вселяющий доверие, был только у одного человека, которого знал Норман.       Питер Паркер.       — Но как… — одними губами прошептал Норман, пройдясь ладонью по своим волосам. Он догадывался, как. Экскурсия в «Оскорпе», сбежавший экспериментальный паук, неожиданный переход Питера на линзы и улучшение его формы… — Я не думал, что такое возможно…       Ты же учёный, Нор-рман. Сыворотка, паук — соединение ДНК в любом случае возможно. Или ты не уверен в этом?       Норман повалился на свои руки. Его не радовала такая личина Паука. Питер был неплохим парнем, очень умным.       Поэтому в твоих интересах сделать его своей пешкой.       Норман улыбнулся. Чуть слышно засмеялся. Человек-паук мог не захотеть вступить на сторону Зелёного Гоблина. Но Питер Пакер не откажет Озборну, который столько для него сделал. Питер Паркер поймёт, с какой целью это всё делается. Питер Паркер просто обязан захотеть построить новое общество, где не будет тех людей, от которых ему приходится спасать окружающих. Главное, правильно преподнести ему эту идею.       Мужчина вышел из кабинета и остановился у лестницы.       — Гарри, подойди сюда, — крикнул он. На первом этаже послышалось недовольное сопение, негромкое стуканье и скрип стула по плитке. Норман вернулся в кабинет и сел за стол. В дверях появился парень, судорожно одёргивающий вниз рукав рубашки, зацепившийся за пуговицу. Наконец, он опустил руки, спрятав их за спину, и нагнулся над столом.       — М? — произнёс он.       — Ты не собирался пригласить Питера к нам в гости? — у Гарри что-то дёрнулось внутри. Он испуганно сглотнул, буравя отца взглядом. — Мне бы хотелось с ним поговорить, — парень громко откашлялся, разогнулся, прикрыл рот рукой, снова наклонился над столом и заглянул Норману прямо в глаза.       — Не собирался, — как можно равнодушнее отозвался он, стараясь не нервничать. — Зачем он тебе?       Норман поднял взгляд.       -Наверное, об этом я поговорю с Питером, — жёстко отозвался он. — Пригласи его на завтра к нам, поужинаем вместе. Если хочешь, можешь не сидеть за столом, — как можно более чётко сказал Норман. — Я хочу поговорить именно с Питером.       Гарри дёрнулся. Он не понимал, что раздражает его больше. Очередная папина ода Паркеру или непонимание того, что происходит. Может, умей он бороться с обострившейся агрессией, парень вообще не подал бы виду, что его что-то задевает. Но Гарри только сжал кулаки.       — Тебе опять надо всё испортить?! — громко спросил он, впиваясь пальцами в край отцовского стола. — Я уже смирился, что мы нормально не поговорим, тебе опять поругаться хочется?! — Норман терпеливо ждал, не дрогнув ни одним мускулом.       Гарри ещё что-то надрывисто говорил, но мужчина слушал не его. Он думал, как лучше будет намекнуть Питеру, что он всё знает, как правильно поговорить с ним, и как отправить Гарри погулять. Не надо сыну знать догадок Нормана. Сейчас важно не рушить отношений с Паркером. Слишком уж многое поставлено на кон.       Питер будет или с тобой, или мёртв.       «Нет».       Да.       — Да тебе вообще дела нет?! — надрывисто выдохнул Гарри. Норман поднялся со стула. В глазах его сына застряли скудные мутные слёзы, лицо исказилось ненавистью и страхом.       Из-за твоего сынка мы сейчас всего лишимся, Нор-рман. Реагируй быстрее.       Мужчина чуть заметно закатил глаза и взял сына за руку. Гарри резко одёрнулся, зацепил свободной рукой рубашку и спрятал ладонь за спину. От его страха и тоски не осталось и следа. Он был похож на ощетинившегося котёнка, оставшегося один на один с собакой. Норман вышел из-за стола и обнял сына.       — Послушай, это важно, — тихо сказал он, глядя через плечо Гарри в зеркало и улыбаясь собственному довольному отражению. — Позови Питера к нам, — Норман ожидал ответных объятий, но Гарри лишь напрягся в мозолистых руках отца. Может, так оно и лучше. — Это касается моей работы, и ты должен понимать, что я живу этим.       — Вот именно, — крякнул Гарри. Он вырвался из крепких рук (необычно крепких для учёного за сорок), отвернулся, закусывая губы и пытаясь успокоить странные, непонятные ему чувства, бушующие внутри. Подходя к двери, он ненадолго остановился. — Сегодня позвоню ему, — не оборачиваясь, отозвался он и вышел из кабинета.       Норман с облегчением упал на стул и довольно улыбнулся, всё ещё рассматривая себя в зеркале.       Какой ты хороший актёр, Нор-рман. Поощряй своего щенка почаще, а то он начинает значить слишком много в наших проектах.