Ночь Гоблинов

      Норман с ласковым трепетом, как отец держит новорожденного сына на руках, потряс в руках колбу с мутной зелёной жидкостью внутри. Он уже успел соскучиться по родному белому халату и тяжёлому бейджику на его левой стороне. По широким белым столам, нагромождённым кипой бумаг и инструментами для проведения опытов, по огромным светлым окнам, при которых даже не всегда требовалось включать раскатистый белоснежный свет. За такое короткое, казалось бы, время он успел хорошо забыть волнующий трепет экспериментов…       Тебе надо меньше заниматься ерундой. У нас слишком много дел, а ты приехал в «Оскорп»!       Норман недовольно отмахнулся. В конце концов, ему было не интересно, почему голос вообще появился внутри него, почему он так точно подмечает то, чего сам Озборн подметить не может, почему он образовывает такой прекрасный симбиоз… Это Нормана не волновало. Его всё устраивало.       Он хотел изучить действие сыворотки на тело. Мужчина пытался понять, есть ли у его лекарства возможность вырабатывать новые, конкретные клетки. Иными словами, способен ли его проект на то, что всё это время считается почти невозможным.       Я говорил, что твой сын доставит ещё много проблем. Не делай что-то, если не видишь в этом выгоды для себя, Нор-рман.       — Выгода в том, что Гарри будет жить, — оборвал мужчина. По лаборатории прокатился ехидный шипящий смех, от которого у Нормана побежали мурашки по спине. Прямо как тогда, в первый раз. На следующий день после того, как из этой самой лаборатории они с доктором Штроммом шли испытывать сыворотку.       Или ты боишься.       Норман тряхнул головой, с холодным, отстранённым лицом помещая каплю сыворотки на предметное стёклышко. От её зелёной глянцевой поверхности вверх поднялись нити тусклого тумана, тут же рассеивающиеся в белизне лаборатории.       Расскажешь, каково это, второй раз терять близкого человека. Из-за своей нерасторопности.       Норман еле сдержал эмоции. Он услышал прокатившийся разочарованный смешок. Ему действительно было страшно. Мужчина не смог не испугаться, увидев, как его сын в мучительной агонии пытается забить самого себя. Безумие, бесконтрольная сила, которые могли восхищать Нормана, впервые в жизни заставили его побелеть. Озборн приблизился к микроскопу и заглянул в его увеличитель. Совершенство. В каждой молекуле.       Введёшь это своему сыну?       — Если это спасёт ему жизнь, — как можно спокойнее отозвался Норман. В «Оскорпе» он мог не бояться громких разговоров. Он был один в своей лаборатории, где никто не слышал его негромкого голоса. А даже если и слышал, наверняка списал бы на привычные разговоры учёных самих с собой.       При одной только мысли о Гарри, Норман не мог сдержать мыслей. Гневных, разочарованных, тоскливых, — любых. Ему не удавалось понять, чем думал сын, когда первый раз попробовал иглу. В голове Озборна-старшего просто не укладывалось, как может человек губить самого себя, точно зная, до чего это доведёт. Тем более у него не получалось даже представить, как на такое мог пойти Гарри. Человек знатного рода, парень с необыкновенным достатком и известным отцом, и опозорить всю свою фамилию, подорвать репутацию, которую Норман выстраивал всю свою жизнь.       Таким в одно место дорога.       Но и потерять Гарри было нельзя.       Как бы он не спутал планы. От него слишком много зависит.       Норман с горячим рвением ухватился за эту мысль. Она, безусловно, была умной. Она была нужной и самой правильной из тех последних мыслей, что вообще приходили Озборну в голову. Мужчина, продолжив трёхстрочную запись какого-то уравнения, приосанился и вернулся к микроскопу.       — Вот именно, — с уверенностью кивнул Норман. — Если Гарри поправится, у нас будет постоянный контакт с Питером. Возможность следить за каждым его шагом. — Мужчина замолчал, прислушавшись. Голос не отвечал, с интересом улавливая, к чему клонит Норман. — К тому же, если у Гарри улучшатся физиологические факторы… — мужчина осёкся, неожиданно поняв, какую на самом деле можно почерпнуть выгоду из происходящего.       Ему надо умственные улучшить, а не физиологические. Впрочем, и с этим мы разберёмся.       — У нас будет свой Человек-паук… Уступающий интеллектом, но не отстающий по силе, — завершил Норман, сосредоточенно нахмурившись и силясь уцепиться за эту идею посильнее.       Гарри может стать идеальным оружием в твоих руках. Если папочка хорошо его попросит.       Норман мысленно улыбнулся. Он был так близок к тому, чтобы не только спасти жизнь своему сыну, но ещё и сделать из него верного и необыкновенного по силе помощника, хоть мужчине и не понравилось это слово. Против двух Гоблинов у Паука не останется ни единого шанса. Но с этим предстоит ещё много работы. Нельзя просто так сказать Гарри обо всех планах, о том, кем является Человек-паук, и кем, в конце концов, оказался сам Норман.       Но ты же справишься, верно? Ради того будущего, какое ты мечтаешь построить.       Озборн уверенно кивнул. Он понял. Сыворотка могла помочь. И теперь только от самого Гарри будет зависеть, достоин ли он той мощи, какой будет обладать. И сможет ли Норман недоговаривать ровно столько, сколько нужно.       Норман открыл небольшой чёрный кейс, в котором в своё время носил самые первые образцы сыворотки, ни на что не годные и не обладающие ни одним из тех чудес науки, что отразились в готовом варианте. Мужчина бережно, каждым жестом лелея свою работу, положил закрытую колбу внутрь.       Уже неделю назад он успел установить у себя дома что-то вроде склада, где помимо бомб, проектов усовершенствованного глайдера и костюма, нашлось место и для камеры, в которой растворялись пары сыворотки. Не следует тащить Гарри в нелюбимый им «Оскорп». Здесь заверить сына в чём-то будет только сложнее.       Норман закрыл дверь в лабораторию снаружи. Проходя мимо, с ним уважительно поздоровалось несколько сотрудников. Секретарь услужливо предложил выпить кофе. Озборн довольно улыбнулся. Выходя из «Оскорпа», он не мог не отметить, что смерть пяти-шести человек вполне стоило такого научного богатства.       Мужчина сел в чёрный дорогой автомобиль и перебросился с водителем, одетым в чёрный смокинг, как было положено, двумя-тремя словами. Все мысли Нормана были заняты только предстоящим разговором с Гарри, откладывать который было нельзя. Для зависимого (Озборн изо всех сил старался избегать слова «наркоман» даже в мыслях; от одного его звучания веяло мерзостью и слабоумием) каждый день шёл за неделю.       Одна попытка, Нор-р-рман. У тебя будет только один шанс.       Озборн решил пока не рассказывать Гарри о «дополнительных» свойствах необычного лекарства. Ещё не надо упоминать ни Зелёного Гоблина, ни Человека-паука, ни последствия в виде шипений внутри своего разума. В конце концов, Гарри должен понять, что сыворотка — единственная возможность спасти ему жизнь.       Норман зашёл домой. С кухни вкусно пахло предстоящим ужином. Бернард торопливо вышел в прихожую, поприветствовав Озборна, и торопливо принялся докладывать ему о состоянии Гарри, который сегодня почти весь день провалялся в кровати, не притронувшись к еде. Норман холодно кивнул и, оставив тяжёлое чёрное пальто дворецкому, прошёл на второй этаж. Разумным было сначала переодеться в домашнее. В конце концов, с Гарри будет говорить не мистер Озборн, а папа.       Критически рассмотрев собственный халат, Норман вышел из кабинета, спрятав кейс с сывороткой под стол, и дёрнул за ручку дверь в комнату Гарри. Она легко поддалась.       Парень лежал на кровати, согнув одну ногу в колене и уставившись в потолок. Одной рукой он подбрасывал вверх и тут же ловил маленький чёрный мячик. Норман стиснул зубы, заметив, как тяжело его сыну даётся поймать игрушку. Тёмная футболка Гарри была сильно смята. Видимо, он так и не вставал с постели за сегодня. Норман уехал на работу слишком рано, когда сын ещё спал.       Заметив отца, Озборн-младший устало выдохнул, бросил мячик в стенку, проводив его затуманившимся взглядом, и перевернулся на бок. Норман громко выдохнул, мысленно пожелал сам себе удачи, и сел на край кровати.       — Опять психушку вызовешь? — холодно поинтересовался Гарри. Мужчина ожидал услышать в его голосе злость или тоску, но, судя по всему, Озборн-младший вообще ничего сейчас не испытывал. Норман отрицательно качнул головой, зная, что сын этого не увидит. Может, ему надо было как-то ободряюще погладить его по спине, потрепать по голове, сжать руку?.. Мужчина не знал, что делать в таких ситуациях, и как ему бороться с непослушными упрямцами.       Норман и сам успел пожалеть, что под эмоциями заставил Бернарда вызвать врачей. Когда двое спасателей заявились к нему в дом, он еле сумел их убедить, что сыну уже лучше, и что у того просто упало давление. Главным аргументом стали кучка банкнот и спокойная улыбка Нормана, сопровождаемая ободряющими словами, что врачам действительно лучше уйти. Не хватало ему ещё огласки в прессе.       — Больше к тебе никто не заявится, — наконец, подобрал слова Норман. Гарри равнодушно развернул голову на подушке, чтобы увидеть лицо отца. Верилось его словам слабо. — Послушай, — как можно теплее начал мужчина, — нам не нужны врачи, чтобы всё стало, как раньше. — Парень недоверчиво дёрнул бровью.       — Сейчас лучше, чем как раньше, — недовольно буркнул Гарри. Норман закатил глаза.       — Я хочу, чтобы мой сын был здоров. — Гарри приподнял подушку и сел на кровати, безэмоционально буря отца взглядом. — И я знаю, как это сделать. Таких… технологий… Официально их ещё не существует. — Норман услышал одобрительное шипение. — Я двадцать лет создавал то, что может спасти жизнь таким запутавшимся, как ты. — Норман мысленно улыбнулся правильно подобранному слову. — Я думаю, хотя бы одного из миллиарда я смогу спасти. — Гарри чуть оживился. Его мутные глаза заблестели надеждой, а брови изогнулись в ожидании. Норман был совсем близко. — Если бы только что-то подобное существовало много лет назад, мы бы сейчас были втроём. — Гарри дёрнулся.       За последние десять лет он не говорил о матери совсем. До этого разговоры о ней были короткими и скупыми, но Гарри помнил каждую их деталь. Он с теплотой относился к человеку, который, будь жив, переписал бы всю его судьбу. Услышать что-то по этому поводу от папы казалось огромной услугой, окупаемой его же болью.       — И… ты думаешь, что сейчас это может помочь? — Норман с уверенностью кивнул, сдерживая торжествующую улыбку. — Питер как-то говорил, что проще клонировать человека, чем создать лекарство от наркоты.       — Зависимость у всех индивидуальная, — подтвердил Норман. — Поэтому и тяжело. На самом деле просто надо регенерировать выработку клеток. — Мужчина встретился с непонимающим взглядом сына и мысленно поразился его необразованности в элементарных курсах биологии. — Всё получится, — ободряюще улыбнулся Норман.       Мужчина заметил, как Гарри недоверчиво скользнул взглядом по жёлтым синякам на своих руках.       — Когда можно будет что-то сделать? — Норман облегчённо выдохнул. Он встал с кровати, дождался, пока Гарри свесит ноги и приготовится встать, и нетерпеливо подошёл к двери.       — Прямо сейчас, — победно улыбнулся он, услышав приятную скользящую похвалу. Гарри, суетливо смахнув невидимую пыль с измятых запачканных джинс, пошёл за отцом, надёжно закрыв дверь в свою комнату. Ему не хотелось видеть больного, пропитанного запахом смертной тоски бардака на полу, столе и кровати.       Норман провёл Гарри в свой кабинет, зарылся ключом в чёрную спрятанную от чужих глаз скважину, отодвинул неприметную дверь и щёлкнул выключателем. Парень непонимающе смотрел, как отец растворяется в белом свете неизвестной комнаты, утаскивая за собой появившийся из-под стола чёрный кейс. Гарри, по привычке спрятав руки глубоко в карманы, зашёл следом.       Огромные стенды были прикрыты серыми полосками ткани так, чтобы ничего не было видно. Гарри, может, и попытался бы сорвать ткань, но он был слишком поражён происходящим. Между больших столов, также спрятанных от чужих глаз, высилась прозрачная камера. В такой же, только круглой, иногда хомяков пускают кататься по дому, почему-то подумалось Гарри. От страшной конструкции отходили многочисленные трубки и провода, надёжно связанные с компьютером, за которым суетился отец.       — Пап… — ошарашенно выдохнул Гарри. Норман, не отрываясь от компьютера, кивнул. — Что здесь…       — Только ничего не трогай, — опередил мужчина. Он подошёл к одному из столов, чуть сдвинул серую ткань, чтобы не оголять спрятанного под ней, открыл кейс и извлёк из него прекрасную одним своим существованием сыворотку, надёжно запертую в стенах колбы. Гарри приподнял бровь, пытаясь рассмотреть своё лекарство. Видимо, это было именно оно. — В этом будущее, — больше себе, чем сыну сказал Норман, улыбнувшись широкой нездоровой улыбкой. Гарри не заметил её, занятый наблюдением за самой сывороткой.       Норман бережно вставил её в специальный инструмент и ещё раз проверил работу компьютера. Гарри подошёл ближе и неумело нагнулся к столу. В последнее время он совсем не мог наклоняться. Плечи тут же сводило, а поясница начинала зудеть сильнее обычного. Гарри не мог поверить, что избавится от этого. В голове не укладывалось.       — Она действует, как усилитель физиологических способностей, — пояснил Норман, с отеческой любовью глядя на плескавшуюся в установленной колбе сыворотку. — И умственных, — вдруг добавил он, осматривая Гарри. — Сначала начнут выделяться клетки, которые блокирует наркотик, — попытался объяснить мужчина. Он привык выражаться сугубо научными терминами, чтобы точнее описать ситуацию. Гарри слушал, склонив голову набок и прищурив глаза от яркого света. — Потом улучшится общее состояние, наберётся мышечная масса… — Норман замолчал. Остальное он расскажет потом.       — Это ты… сам придумал? — негромко уточнил Гарри, распрямляя плечи. Норман услышал в его голосе что-то, похожее на удивление, на гордость. Он довольно улыбнулся и кивнул. — Вау, — только и смог выдохнуть парень.       — И ты мог бы создать нечто похожее, если бы занимался чем, тем я тебя прошу, — строго напомнил Норман. Он мысленно одёрнул сам себя. — Хорошо, всё уже почти готово, — вернулся он к компьютеру. Мужчина покрепче подсоединил провода к компьютеру и щёлкнул куда-то, видимо, проверяя работу. — Выпей. — Норман указал на открытую склянку на столе.       Гарри недоверчиво прижался губами к её стеклянным краям и сделал несколько больших глотков. Гадкий неприятный вкус разлился по рту, и парень скривил лицо. Огромная махина пугала его, да ещё и условие что-то выпить…       — Это очень больно? — недоверчиво уточнил парень. Норман неожиданно резко вскинул голову.       — Не больнее, чем-то, что ты делал до этого, — грубо отозвался он, нахмурившись. Гарри пристыжено сглотнул и опустил глаза в пол. Норман утомлённо вздохнул и подошёл к сыну. Он покровительственно положил руку на его ссутуленное плечо. — Гарри, посмотри на меня. — Парень поднял голову, щуря глаза. — Я с тобой, понятно? — Мужчина изобразил на лице самую тёплую свою улыбку. — Ничего не бойся.       Гарри искажённо улыбнулся, обнажив жёлтые зубы. Норман знал, что его сын почти наверняка испытывает жуткие боли в дёснах. Надо знать, чем опасны вещества, которые ты в себя пихаешь. Мужчина подался вперёд, обнимая. Ладони Гарри оказались у него на плечах, и Норман прикрыл глаза. Он тоже боялся. Он тоже болел, чтобы всё получилось.       — Снимай футболку, — наконец, сказал Норман, отходя к стеклянной тюрьме, куда вот-вот войдёт его сын. Гарри послушался. — Не бойся, дыши спокойно, — посоветовал мужчина, заходя внутрь вместе с парнем. Он помог Гарри, пристегнув его к огромной холодной пластине. — Приготовься, — улыбнулся Норман.       — Хорошо, — тепло отозвался парень, улыбнувшись. Он взглядом проводил отца к компьютеру.       Отлично, Нор-рман.       Стеклянные двери медленно, будто бы специально оттягивая момент, от которого никуда не спрячешься, закрылись. Гарри ободряюще улыбнулся изнутри, показывая большой палец вверх. Норман проигнорировал это, нажимая комбинацию из клавиш.       Из пола камеры полились клубы зелёного тумана, расплывающегося внутри. Грудь Гарри нервно вздымалась и опадала, сам он поднимал голову вверх, где-то внутри надеясь спастись от паров. Норман покачал головой. Как же глупо это выглядело. Сыну хорошо бы побыстрее разучиться бояться за свою жизнь, если он собирается быть подле отца.       Гарри почувствовал, что начинает задыхаться. Он не мог сделать полный глоток воздуха. В страхе, парень забился в железных оковах, сжимающих его тело. Сквозь плоть тумана он не видел ни улыбающегося отца, ни покрытые серостью столы, ни саму маленькую лабораторию. На грудь Гарри что-то упало, будто бы все его рёбра продавились. Кто-то потрогал его за плечо, и парень в панике дёрнул головой, пытаясь кричать и звать папу, как маленький ребёнок.       Не бойся того, чего не понимаешь. Это главная ошибка человечества, Гарр-ри.