Проклятие розы

— Бальдр, останься. Младший Одинсон замер на пороге зала и с опаской глянул на отца. С одной стороны, он великолепно знал, что последние несколько недель вел себя безупречно, а с другой — все равно ему было страшновато. В поисках поддержки он вопросительно посмотрел на старших братьев, но Локи ушел, не удостоив его и взглядом, а Тор только пожал плечами, едва заметно подмигнул и скрылся следом. Мысленно перебирая все, что могло случиться в последнее время, бог света подошел к трону Одина. — Что-то произошло? — Нет, ничего, — в тоне отца не было ничего грозного, и у Бальдра отлегло от сердца — значит, головомойки точно не предвидится. Хотя бы сегодня. — Я хотел бы поговорить с тобой по душам. Как по команде, редкие придворные испарились из зала. Юноша поежился, вспомнив о том, что подобные задушевные беседы с родителем не доставляли ему ничего, кроме жуткой неловкости. — Скажи мне, — взгляд Одина был внимательным, почти что изучающим, — почему ты все время один? Бальдр растерялся от такого вопроса. — Один? Но как же... я все время с кем-то гуляю, с Хёдом, например... или занимаюсь, но для этого нужно уединение... — Я не об этом. Ты прекрасно понимаешь, о чем я. У Бальдра упало сердце. Нет, он прекрасно понимал, что рано или поздно отец заведет этот разговор, но отдал бы очень многое, чтобы отсрочить его хотя бы на неделю. — Ты имеешь в виду, почему я не... ну, с девчонкой? Один кивнул. Бог света заговорил, пожалуй, слишком торопливо: — Но ты же понимаешь, во дворце почти нет девчонок... только Сиф, но ты же понимаешь, это не то... или служанки — еще хуже... я просто... — Через неделю, — отец не стал перебивать его, подождал, пока Бальдр подавленно запнется, — мы устраиваем большой прием в честь годовщины заключения мира с Йотунхеймом. Там будет множество девушек со всего Асгарда. Почему бы тебе не познакомиться с кем-нибудь? — Я... я постараюсь, — упавшим тоном проговорил Бальдр. — Если ты хочешь... А что еще оставалось сказать? — Девчонки? — Хёд был в востороге. — Здорово! Разве это не круто — куча девчонок, и все наверняка красивые — помереть можно... Бальдр не стал развевать его иллюзии. — Но я не хочу ни с кем знакомиться! Ты же знаешь... — Да, знаю, — нетерпеливо отмахнулся слепой кузен. — Она так и не ответила тебе взаимностью? — Нет... — Тогда, может, тебе стоит забыть о ней? — Тебе легко говорить, — вздохнул Бальдр. — Ты никогда не влюблялся... — Верно. Я могу много не понимать, но, по-моему, другого выхода у тебя нет. Неужели ни одна из девчонок не затмит эту твою загадочную незнакомку, а? Бальдр не был уверен, способно ли что-нибудь затмить зачаровывающие зеленые глаза, горящие в темноте, как два угля, и тонкую улыбку-лезвие, вознаграждавшую его неумелые нежности, и холодные пальцы, невесомо скользящие по обнаженной коже... не знал. — Не знаю, — честно сказал он и, отвернувшись, глянул в окно, за которым сгущались сумерки. Взгляд юноши зацепился за фигуру в зеленом плаще, неторопливо прогуливающуюся вдоль ведущей к дворцовому саду аллеи. "Интересно, о чем он думает?" — горько подумал Бальдр, провожая зеленый силуэт взглядом. — "И не говорил ли ему отец то же самое, что и мне?" Перед глазами Бальдра мелькали тысячи лиц, сливаясь в одно — неподвижную, ярко раскрашенную кукольную маску. У маски было множество имен, но они размылись, слились в одно и растворились в памяти юноши, не оставив и следа. Беспрестанно и фальшиво улыбаясь, Бальдр кого-то приветствовал, жал кому-то руки, говорил какие-то дежурные любезности. Больше всего в жизни ему хотелось, чтобы гигантский дворцовый зал опустел, и он остался один. — Ну как ты? — к нему подлетел Хёд с бокалом вина в руках. Кузен уже успел хорошенько вмазать и теперь пребывал навеселе. — Уже с кем-нибудь познакомился? — Не-а, — уныло ответил Бальдр, тоскливым взглядом обводя зал. Хёд несказанно удивился: — Почему? Неужели здесь нет ни одной красивой девчонки? — Красивые-то есть... но мне ни одна не нравится. — А той, которую ты так любишь, тут нет? — Ее-то я и пытаюсь найти, — пробормотал Бальдр, шаря взглядом по толпе. Его угнетало нарастающее в душе беспокойство — скоро заиграет музыка, и надо хотя бы для приличия пригласить кого-нибудь на танец... Казалось бы, чего тут проще — подходи к любой девчонке и предлагай потанцевать, ни одна не откажет, но такое простое действие обернулось перед Бальдром невыполнимой задачей. — Ну-ну, ищи, — Хёд пил вино большими глотками. — Только учти, первый танец скоро... Бальдру это надоело. Он остановил взгляд на первой попавшейся девчонке — по виду чуть старше его, светловолосой, с миловидным мягким лицом, — и, бросив кузену "Я сейчас вернусь", широкими шагами направился к ней. — Добрый вечер, — он чуть поклонился — сначала стоящей рядом рослой даме, судя по всему, матери, затем самой девушке. — Как вас зовут? Девчонка явно смутилась, покраснела, потупила глаза, затем почти с ужасом посмотрела на мать. Та чуть покашляла. Бальдр терпеливо ждал, не позволяя ничему выдать свою нервозность. — Сигюн, — пробормотала девчонка, не поднимая взгляда. Где-то уже начали распеваться музыканты. Надо было торопиться. Бог света набрал в грудь побольше воздуха. — Позвольте пригласить вас на... И тут чья-то рука ловко перехватила его под локоть. — А я тебя везде ищу, — раздался над ухом Бальдра женский голос, в котором бог света с удивлением уловил знакомые интонации. — Ты обещал мне первый танец, помнишь? Прошу извинить... Последняя фраза явно предназначалась матери обомлевшей девчонки. Бесцеремонно сжимая локоть младшего Одинсона, незнакомка отвела его в сторону. Ошарашенный подобной бесцеремонностью, Бальдр с удивлением посмотрел на девушку — девчонкой ее назвать было никак нельзя, уж слишком породистое и гордое у нее было лицо, обрамленное пышными черными волосами. — Я вас знаю? — что-то в чертах девушки казалось ему знакомым, но он никак не мог понять, что. Незнакомка рассмеялась переливчатым смехом. — Даже лучше, чем ты думаешь. Мелочь. У Бальдра сперло дыхание, и он, ощущая, как приливает к лицу краска, шарахнулся в сторону. — Ты... Локи? Девушка, кажется, еле удерживалась от того, чтобы не расхохотаться в голос. — Неплохо получилось, а? Не веришь до сих пор? С одной стороны, называть Бальдра "мелочью", кроме брата, не мог никто. А с другой... у бога света все это не укладывалось в голове. — Понятно, не веришь, — улыбнулась девушка. — У тебя на мягком месте слева шрам, потому что ты, Бальдурень, когда был совсем маленьким, упал и приземлился им на кусок разбитого стекла. Бальдр сглотнул. Глаза могли врать. Разум — нет. — Зачем ты превратился в девчонку? — спросил он, внимательнее изучая новый облик брата. В женском обличии Локи не утратил ни малейшей частицы своей красоты — напротив, лишь подчеркнул ее. Бальдр ощутил ставшее уже привычным волнение в груди, которое проявлялось всякий раз, когда он смотрел на бога обмана. Это чувство тем более не могло лгать. Приходилось верить. — Решил, что это будет остроумно. Так что насчет первого танца? — Ты... да, конечно, — ощущая себя героем какого-то фантастического романа, Бальдр протянул ладонь, и Локи церемонно взялся (взялась?!) за нее. — Надеюсь, ты умеешь танцевать, — шептала новоявленная сестренка, пока они шли к центру зала, где уже образовалось пустое пространство для танцующих пар. — Тор, пока я его учил, мне все ноги отдавил... Бог весны не ощутил даже отголоска ревности. Напротив, ему стало смешно. — Мои учителя не жаловались, — улыбнулся он. Локи смерила его оценивающим взглядом. — Ладно, хуже все равно не будет... По залу разнеслись первые звуки музыки. — Простите, — Хёд осторожно тронул кого-то за плечо, — вы не могли бы помочь... — А-а-а, привет, братишка, — раздался над ним громоподобный голос Тора. — Кого-то потерял? — Бальдра. Он ушел приглашать девчонку на танец. Ты видишь, с кем он танцует? — Сейчас посмотрю... Несколько секунд Тор молчал, по-видимому, вглядываясь в танцующих поверх чужих голов. — Вижу, — радостно сообщил бог грома. — Стройная такая девушка... темноволосая... лица не разглядеть, правда... да и плосковата, на мой взгляд, но это дело вкуса. — Хорошо, что у него все устроилось, — удовлетворенно заметил слепец. — А то он мне все уши прожужжал своей несчастной любовью... — Несчастной любовью? — отрешенно спросил Тор; по его голосу было заметно, что он думает о другом. — Ладно, пойду поищу Локи, а то он куда-то запропастился... Хёд только вздохнул ему в спину. Локи, кажется, одобрительно говорила что-то по поводу умения Бальдра танцевать, но тот ее не слышал. Он не слышал в тот момент вообще ничего, кроме музыки, которая подхватила его и несла, словно волны невесомую пушинку. И тело действовало в отрыве от мыслей — покорялось этому течению и кружилось вместе с ним. Все, что мог ощущать Бальдр в тот момент — странное ощущение томительной слабости, растекшееся по жилам, и тепло от тонкой руки Локи на своем плече. Остальное было неважным и никого не интересовало. "Я твой. Твой — до конца времен". Музыка оборвалась внезапно, и Бальдр, замерев на месте, ощутил, что у него сбилось дыхание и чуть похолодела спина. Локи улыбалась одобрительно. — Неплохо танцуешь, мелочь. — Да я... я так, — смущенно улыбнулся бог весны. — Ладно, пошли отсюда, — махнула рукой Локи и потащила младшего брата прочь. — Ненавижу танцы, если честно. В сердце Бальдра вспыхнула безумная надежда. — Тогда почему... — Подумал, что это будет остроумно. Жаль, что Тор не видел. Или что я не видел его лица. Бог света резко вывернул запястье из хватки Локи и проговорил с горечью: — Понятно. Я, как всегда, лишь средство повеселиться. — Но было же весело, — пожала плечами девушка. — Хватит тебе, Бальдурень. Как насчет вина? — Не хочу, — отрезал Бальдр. — Извини, я должен найти Хёда... Подавив искушение заткнуть уши, чтобы не услышать Локи, если тот вздумает еще как-нибудь резануть словом, Бальдр зашагал прочь. Обида больно сдавливала грудь, и юноша ощущал острую необходимость в глотке свежего воздуха. Выйдя на балкон, он устало облокотился на перила и потер виски. Некстати вспомнились и слова отца неделю назад, что только положило на сердце лишний камень. "Ничего", — пытался приободрить себя Бальдр. — "Сейчас подышу воздухом... потом вернусь... бокал вина для храбрости... и точно с кем-нибудь познакомлюсь. К йотунам все... не могу уже...". — Согласна, — вдруг послышался сбоку девчоночий голос, — здесь отстойно. Обернувшись, Бальдр увидел, что рядом с ним стоит, тоже опершись о перила, девчонка примерно его возраста. У нее были темные волосы и живое и приветливое лицо, на котором чернели огромные глаза, увенчанные пышными ресницами. В общем, ее нельзя было назвать красивой, но исходило от нее какое-то ощущение жизни, искренности, веселья. И это делало ее намного симпатичнее молодых красавиц, которых уже успел увидеть Бальдр этим вечером. — Привет, — что-то подсказывало юноше, что любезности и церемонии лучше отставить в сторону. — Как тебя зовут? — Нанна, — представилась девчонка. — А тебя? — Бальдр. — А, так ты и есть младший принц? — осведомилась девчонка, без стеснения разглядывая лицо бога света. — Круто. Наверное, тебе скучно здесь? — Есть немного, — признался Бальдр. Девчонка вздохнула и устремила взгляд на горизонт, где светились городские огни. — Родители потащили меня сюда, хотя я не хотела. Сегодня у моих подруг первое выступление, и я обещала прийти, но предки заявили, что я должна познакомиться с принцем. То бишь с тобой. — Кто они? — Да, вряд ли ты их знаешь, — махнула рукой Нанна. — Они из тех семей, в которых гонору в три раза больше чем денег. Их сюда позвали только из уважения. Ну, и меня заодно... — Так твои родители сказали тебе со мной познакомиться? — Ну да, — девчонка посмотрела на Бальдра и невесло улыбнулась. — Вроде как, ты единственный свободный остался из принцев. У одного твоего брата вроде как кто-то уже есть, а у другого, — она заговорщицки понизила голос, — совершенно отвратительный характер, и с ним лучше не связываться. — Ага, это точно, — мрачно подтвердил юноша. — Достает тебя? — сочувствующе проговорила девчонка. — Бедняга... у меня-то нет старших братьев, но у кого есть — все жалуются... Бальдр не знал, что на это ответить. Немного помолчали, глядя на сверкание фонарей под линией горизонта. — Ну вот, я с тобой познакомилась, — вздохнула Нанна. — Смотри, видишь там горит красным? — Ага, — прищурившись, Бальдр смог разглядеть несколько алых точек. — Там жизнь сейчас только начинается. — М... — Бальдр не понимал, к чему она клонит. Вдруг новая знакомая подмигнула ему. — Мы еще можем успеть. — Что?.. — Слушай, — вдруг быстро и решительно заговорила девчонка, — ты прикольный. Чего тебе здесь тухнуть? Поехали к ребятам на Южный. Никто ничего и не заметит, здесь столько народу... меня, если что, Сигюн перед предками отмажет. А ты кого-нибудь из братьев попроси, хм? — Ты что, — беспомощно забормотал Бальдр, — меня никогда не выпустят из дворца... да и отец меня убьет... — Меня тоже, — беззаботно ответила Нанна. — Ладно тебе, поехали. Ну их всех к йотунам, давай же! Бальдр бросил последний взгляд на горизонт. Где-то там кипела другая жизнь, от которой он был с рождения оторван. И, возможно, другой такой возможности не представится ему никогда. Он решился. — Хорошо, — сказал он, глядя прямо в бездонные темные глаза своей спутницы. — Просить я никого не буду, сами разберутся, без меня. Только Хёду скажу... Нанна просияла улыбкой. Разом отметая все неясные сомнения, Бальдр взял девчонку под руку и повел обратно в зал, к выходу. Но на полпути его перехватил Локи, успевший уже принять свой обычный вид. — Ого, мелкий. Куда это ты собрался? Бальдр с силой сжал запястье Нанны. — Я... Он хотел сказать очень многое — что уезжает, что будет утром, что отцу надо передать, чтоб не беспокоился, но девчонка не дала ему этого сделать. — Он всего лишь вызвался проводить меня до колесницы, — очаровательная улыбка не оставляла сомнений в ее искренности. — Извиняюсь, что вынуждена уехать столь рано... Во взгляде Локи мелькали нехорошие огоньки. — Ну-ну. Ладно, мелкий, возвращайся. Тут Хёд с ног сбился, тебя разыскивает. — Ага, — с трудом отрывая взгляд от его лица, пробормотал Бальдр. — Я скоро приду. И быстро-быстро, не оглядываясь, пошел к лестнице вместе с Нанной. — Извини, что перебила, — прошептала девчонка, когда они садились в колесницу, управляемую закутанным с ног до головы в плащ кучером. — Просто у тебя был вид, будто ты вот-вот наговоришь глупостей. — Это ничего, — бормотал Бальдр, пряча подбородок в воротник. — Кстати, это был твой брат? — Ага... — Вообще не похож, — с удивлением произнесла Нанна и легко толкнула кучера в спину — тот подхлестнул коней, и колесница медленно покатилась со двора. — Насколько я понимаю, это тот, который с отвратительным характером? — Именно, — подтвердил Бальдр. — Неудивительно, что у него нет девушки. Взгляд у него — как будто льдом обложили... какая девчонка с таким свяжется? А самое паршивое было, что Бальдр знал — взгляд Локи может быть другим, теплым и искристым, хотя случается это нечасто — только после всего, когда они вдвоем, расцепившись, падают на подушки. Тогда Локи стремительно прикрывает глаза, будто пытаясь запереть в себе этот взгляд, и награждает Бальдра продолжительным, жарким поцелуем, в который и уходит все это короткое тепло... — Эй, — Нанна тронула юношу за плечо, — о чем задумался? Мы почти приехали. Перед дверью сверкающего огнями ночного кабака девчонка взяла Бальдра под руку и без всякого стеснения прижалась к его плечу. — Забей, — засмеялась она в ответ на недоуменный взгляд. — Это для девчонок. Пускай обзавидуются. — А, — он тоже усмехнулся, — тогда ладно... Они оказались в тускло освещенном, прокуренном зале, уставленном простыми деревянными столиками. В конце зала располагалась небольшая сцена, которая в тот момент пустовала, а слева от входа уходила наверх витая лестница. К ней-то Нанна и уверенно повела своего спутника. Перед ними возникло широкое лицо слуги. — Куда это... а, привет, Нанна. — Привет, — поприветствовала его девчонка, как старого знакомого. — Еще никого нет? — Нет. Стол я им заставил, но они еще не пришли. А кто это с тобой? — О-о-о, — загадочно протянула она, сжимая локоть Бальдра почти до боли, — это мой новый приятель. Подцепила его сегодня на вечеринке. С улыбкой кивнув богу света в знак приветствия, слуга спросил у Нанны: — А разве ты не была во дворце? — Отмазалась, — со смехом ответила девчонка. — Ну что, пропустишь нас? — Конечно, — слуга тут же отошел, освобождая проход наверх. — Что-нибудь принести? — Две двойных порции. Ну, и все как обычно. Столик оказался у самых перил второго этажа, так что можно было беспрепятственно разглядывать зал, сидящих внизу людей и сцену. Почти тут же перед Бальдром и его спутницей поставили два стакана, наполненные светловато-бурой жидкостью, пахнущей, как перестоявшая брага, и тарелку с мелко нарезанными фруктами. — Ешь сколько влезет, — сообщила Нанна, заметив, что юноша поглядывает на еду. — Платим-то все равно не мы, а девчонки. Сегодня их день, как-никак. — Выступление? — Бальдр вспомнил, о чем говорила она на дворцовом балконе. — Ну да. Они давно хотели петь втроем. Вроде как зарабатывать этим на жизнь. Ну, а я подкинула им денег, познакомила с парой человек... — Угу-угу, — покивал бог весны, с трудом пережевывая гигантский кусок яблока. — А твои родители знают, что ты здесь? Нанна посмотрела на него, как на умалишенного. — Сбрендил, что ли? Да если бы они узнали, мне б секир-башка была. Вмиг. Нет, это моя маленькая тайна, так-так. Только Сигюн в курсе, но она не очень любит сюда ходить. Бальдр хотел еще что-то спросить, но тут, словно из ниоткуда, возле столика возникла пестро разодетая компания: четверо девчонок и трое парней, все примерно его ровесники. Издав восторженный визг, девчонки бросились обниматься с Нанной. — Боже мой, красотка какая, — восхитилась одна из них, худощавая блондинка невысокого роста, и тут же обратила пытливый взгляд на Бальдра. — А это кто с тобой? Нанна с сомнением посмотрела на него и вдруг весело заявила: — Держись, Мелина, не упади только, — и поманила подругу пальцем, шепнула что-то ей на ухо. Мелина только ахнула и, прижав ладонь к груди, заявила: — Да гонишь! — Бальдр, — доверительно подмигнула юноше Нанна, — ты ведь правда только что из дворца? — Из дворца? Теперь он уже был центром всеобщего внимания. Ощущая себя чертовски неуютно, бог света смущенно поежился. — Ну, знаешь что, Нанна, — один из парней пожал плечами, — я-то знаю, что ты никогда не врешь. Раз ты говоришь, принц — значит, принц. Это подвело невидимую черту в разговоре, и в воздухе будто ослабла натянувшаяся струна. Откуда-то появились еще стулья, и все стали рассаживаться. На стол поставили еще несколько блюд и бутылок с выпивкой. — Какими ветрами занесло, ваше высочество? — вежливо обратился кто-то к богу света. Тот стушевался еще больше. — Честное слово, зовите меня по имени, — попросил юноша. — Просто Бальдр. — Понимаю-понимаю. Задолбали церемонии? — Ага... — Тогда давай выпьем, — собеседник чуть приподнял свой стакан от стола, и Бальдр сделал то же самое. С младшим Одинсоном происходили какие-то странные, удивительные вещи. В какой-то момент из-за стола испарились трое девчонок, чтобы спустя полчаса объявиться на сцене с веселой песней. Нанна, казалось, радовалась больше всех остальных — подпрыгивала на стуле, оглушительно хлопала в такт песне и поминутно хватала Бальдра за руку, чтобы спустя секунду со стесненным видом выпустить его. Кто-то из парней, оказавшийся поэтом-любителем, тоже вышел на сцену и продекламировал неуклюжие вирши о любви (его, в отличие от поющих девушек, проводили гробовой тишиной), а затем вся компания снялась с места и отправилась пить вино за кулисы. Там Бальдр и Нанна без церемоний оккупировали продавленный диван в компании бутылки, остальные расселись за обшарпанным столом и продолжили пировать. Бог света потерял счет времени после седьмого или восьмого тоста, все слилось для него в какие-то смутные обрывки: Нанна, весело смеясь, кормит его с руки вишневыми ягодами; кто-то заводит музыку и все пускаются в пляс, он танцует с одной из певиц, а Нанна смотрит на них совсем чуть-чуть печально; поэт снова читает свои стихи, и они кажутся всем неожиданно гениальными; кто-то вызывается нарисовать портрет Бальдра и всего за несколько секунд штрихами набрасывает его профиль; пьется очередной тост за успех выступления... Вскоре все уже подремывали, склонив головы. Поэт и художник уснули с картами в руках прямо на середине кона, певицы, утомленные, спали друг у друга на плечах, еще двое парней так и не закончили очередную винную бутылку и упали лицами в стол, чудом не сшибив на пол бокалы. Только Бальдр и Нанна не показывали ни малейших признаков сонливости. Для юноши все было слишком в новинку, чтобы впадать в дремоту, а девушка казалась слишком сосредоточенной. В какой-то момент она решила рассказать принцу историю из своей жизни, которая, по-видимому, очень ее беспокоила. — Я его любила, — бормотала она горестно, глотая вино. — А он... он просто... веселился. Я была лишь средством для веселья. Больше ничего. — Понимаю, — искренне сочувствовал Бальдр. — А потом его нашли мертвым, — совсем тихо прошептала девчонка. — Со стрелой в груди. Все думали, что это сделала я, а я даже лука ни разу в руках не держала... Веришь, а? — Верю, — кивнул он. Нанна отставила почти нетронутый бокал в сторону. — Ну на кой черт, спрашивается, мне было его убивать? Я его любила... а когда любишь — все прощаешь. А на меня до сих пор косо смотрят некоторые... уроды... Сквозь плотно задернутые шторы пробился первый, косой луч солнца. Протянув руку, Нанна отдернула занавеску и с тоской посмотрела на серое небо, где начинала уже заниматься заря. — Рассвет... — Так скоро, — вздохнул Бальдр. — Жаль, что сейчас короткие ночи. — Пойдем-ка... Взяв бога света за руку, девчонка провела его по узкой, скрипящей лестнице еще выше и, легко открыв деревянный люк, выбралась на крышу. Бальдр залез за ней следом. — Не люблю я рассвет, — усаживаясь поудобнее, заявила Нанна. — Все мечты о него разбиваются. Понимаешь — сейчас будет новый день, новые заботы. И все опять будут от тебя что-то требовать. И так опять до ночи... Юноша молчал, глядя на нее. Наверное, в жизни своей он не видел зрелища красивее, чем мягкий, женственный профиль Нанны, чуть опаленный рассветными лучами солнца. — Мне жаль, — пробормотал Бальдр с усилием, — что мы больше не увидимся. Скорее всего. — Да... — Нанна повернула голову и внимательно посмотрела на него. — Не хочешь остаться? Он опешил. — Что? — Оставайся с нами, — решимость, горевшую в глазах девчонки, списать на опьянение было никак нельзя. — К йотунам дворец. Я же вижу — тебя это все убивает. Жуть — какую-то секунду Бальдр действительно был готов согласиться. И будь что будет. "Твой. Твой — до конца времен". — Нет, — усилием воли отгоняя вставший перед глазами образ Локи, вздохнул он. — Ты же понимаешь, я не могу... — Считай, что я пошутила, — она не обиделась, не отвернулась. Только улыбнулась. — Надо попросить кого-нибудь, чтобы тебя отвезли обратно... — Не стоит, я и сам доберусь. — Ага, доберешься, — девчонка скептически наморщила нос. — До ближайшей подворотни ты доберешься. Ну уж нет, на такое я ни за что не пойду. Надо уже сходить вниз, растолкать этих счастливчиков. — Надо, — против собственной воли Бальдр тонул в ее взгляде. — Надо сходить. — Надо, — отрешенно повторила она. А потом они, кажется, поцеловались. Бальдр стоически выдержал отцовскую головомойку и поспешил скрыться от гнева Одина в собственной комнате, откуда не выходил час или два. Ему казалось, что ничто уже не может быть хуже, но подтверждение обратного пришло в лице Хёда, вихрем ворвавшегося в дверь. — Ну ты даешь, — проговорил кузен, еле переводя дыхание. — Ну ты даешь... — Что еще случилось? — мрачно спросил Бальдр, крутя в руке карандаш. — Что это за девчонка, дочь Неп, с которой тебя видели? — Дочь Неп? Нанна? — Бальдр ничего не понимал. — А что такое? — Кто-то видел, как вы вдвоем целовались где-то на крыше, — сообщил Хёд. — Теперь ее родители накатали длинное письмо о поруганной чести. Вы там больше ничем не занимались? — Да нет же! — у Бальдра нехорошо засосало под ложечкой. — Какая поруганная честь? О чем они? Мы ничего не делали! — А кто-нибудь может это подтвердить? — Нет... — у юноши все внутри сжалось. Он начал понимать, к чему клонит слепой кузен. — Тогда могу тебя поздравить, — сообщил Хёд. — Будет жуткий скандал, если теперь ты на ней не женишься. Карандаш в руке Бальдра хрустнул пополам. — Ты что, с ума сошел? — Нет, это ты с ума сошел. Я сам слышал, как Одину зачитывали это письмо. Он не потерпит такого позора. "Поздравляю", — сердце бога весны бешено стучало, но мысли его были неожиданно ясны и четки. — "Поздравляю, Бальдр, ты вляпался". — Но я не могу на ней жениться! — возопил он. — То есть... она хорошая, но... она не выдержит тут! И я не хочу... — Боюсь, тут уже все бесполезно, — вздохнул Хёд. — Никто не допустит скандала. Тебе придется. Представив, что скажет на все это отец, а затем — как отреагирует бедная Нанна, Бальдр пожалел, что не родился йотуном — можно было хоть расплавиться от сжигающего стыда. В одну секунду жизнь встала с ног на голову и приходить в порядок даже не собиралась. — Эй, — кузен осторожно потянул его за рукав, — она хоть хорошенькая? "Локи..." — мысли о разъяренном отце показались потерявшемуся Бальдру истинным утешением.