Проклятие розы

Вечером Бальдру стало дурно. Едва зайдя в спальню, он со слабым стоном боли рухнул на постель, будто кто-то ударил его под колени. Нанна в испуге бросилась к мужу. — Что? Что с тобой? — Не знаю... — прошептал бог весны, с усилием переворачиваясь на спину. — Жарко... Его лоб действительно горел, будто под кожу кто-то положил раскаленные угли. — Вот черт, — пробормотала Нанна, отступая. — Ты же еще пару часов назад был здоров! — Не знаю... рука... моя рука... Девушка перевела взгляд ниже и обомлела от ужаса. Правое запястье Бальдра распухло и покрылось мелкими синими пятнами, как разлагающийся труп. Вздрагивая, Нанна осторожно прикоснулась к ладони мужа, и тот тут же отдернул руку: — Не надо, больно... — Подожди, — девушка изо всех сил старалась оставить при себе ясность мысли и не впасть в панику. — Это похоже на какое-то проклятие... ты можешь шевелить рукой, да? — С трудом. Я ее почти не чувствую... — Подожди здесь. Я сейчас кого-нибудь приведу... Сжимая кулаки до хруста в костяшках, Нанна вышла из комнаты и сразу же наткнулась на Сигюн. Та казалась крайне обеспокоенной. — Что-то случилось? — сразу спросила она, глядя на лицо Нанны. Девушка прерывисто вздохнула, собираясь с мыслями. — Бальдр... ему нехорошо. — Судя по твоему лицу, он отнюдь не перебрал с вином сегодня, — ответила Сигюн. — Что такое? Нанна ощущала острую потребность рассказать о том, что происходит, разделить хоть с кем-то неожиданно свалившийся на нее тяжелейший груз. Не произнося больше не слово, она взяла подругу за руку и затащила в комнату, подвела к постели Бальдра. Бог света был в полубессознательном состоянии. Лицо его было бледно, рука же, напротив, только больше посинела и судорожно подергивалась. Бальдр не услышал, как вошли девушки — бормоча про себя что-то нечленораздельное, он мотал головой, будто в попытке отогнать от себя назойливую мысль. Нанна осторожно отвела с его лба взмокшие русые пряди, и Бальдр чуть приподнялся, потянулся за ее рукой, как утомившийся путник — за живительным глотком воды. — Ого, — присвистнула Сигюн, изучая взглядом больную руку. — Как он так умудрился? — Я думаю, его кто-то проклял, — пробормотала Нанна, поглаживая мужа по щеке. — И, кажется, даже знаю, кто... Сигюн подняла на нее необычайно серьезные глаза. — Будешь смеяться, но, по-моему, Локи тут не при чем. — Откуда ты знаешь? — Потому что один раз видела подобное зрелище. Один парниша поклялся на хрустальной игле, что никогда не изменит своей девушке. И недели через две с ним произошло то же самое. Только отсыхала другая часть тела, но это мелочи... — Отсыхала? — это слово разом затмило в сознании Нанны все остальные. — Что теперь делать? — Ничего, — ответила Сигюн. — Где он умудрился принести кровную клятву? В сознании Нанны забрезжила какая-то спасительная и одновременно ужасающая мысль, но до конца оформиться ей не дал влетевший в комнату Хёд. — Бальдр! Я только что слышал, как Локи сломал розовый куст! — воскричал он. — Твой розовый куст! — Тихо, — произнесла Нанна, начавшая что-то понимать. — Здесь я и Сигюн. Бальдру плохо. — Плохо?.. — растерянно пробормотал Хёд. — О Всеотец, что с ним? Девушки переглянулись. — Нарушил кровную клятву, — ответила Сигюн за подругу. — Теперь он, наверное, об этом жалеет. — Кровную клятву? — переспросил слепец. — Но где и когда он умудрился ее принести? Сигюн внимательно посмотрела на Нанну. Та замерла, пораженная ужасной догадкой. — Ну, я не вру. Тебе я никогда не буду врать. — Обещаешь? — Клянусь. Ой, порезался... На остром шипе бутона осталась маленькая капля крови. — Я... я поняла, — прошептала девушка, хватаясь за виски, в которых неожиданно ожил и зазвонил гигантский колокол. — Я поняла. Он... Она посмотрела на утомленное лицо мужа, на заострившиеся черты, на судорожно сжатые побледневшие губы. Смотрела и не могла поверить в то, что только что поняла. — Он соврал мне, — как можно более спокойно, не давая голосу сорваться, произнесла Нанна. — Сегодня. — Но когда? — Сигюн недоумевала не более секунды; ее глаза расширились, а на щеках проступили мелкие красные пятна. — Неужели... — Да. Последнее слово звучало как приговор, упавший камнем в воцарившуюся тишину. Молчание длилось не более десяти секунд. — Я пойду... пойду за врачом, — пробормотала Нанна, как в полусне поднимаясь на ноги. Сигюн схватила ее за руку. — С ума сошла! Хочешь, чтобы об этом узнал весь Асгард? Если дело дойдет до Одина... — Но я не хочу, чтобы он умер! — с неожиданным остервенением закричала Нанна. — Мне плевать на то, что сказал Локи, даже если это было правдой! Бальдр — мой муж, черт вас всех возьми, и если он умрет, я сдохну вместе с ним, понимаешь?! Из детской послышалось приглушенное хныканье проснувшегося младенца. Хёд покашлял. — Пойду успокою его... Когда слепец скрылся за дверью (предварительно едва не обрушив стенный шкафчик), Нанна перевела дыхание и без сил опустилась обратно на кровать. Ее душили слезы. — Я понимаю, что ты чувствуешь, — проникновенно сказала Сигюн, сжимая ладонь подруги. — Не знаю, откуда Локи узнал об этой клятве, но он все сделал так, что Бальдр оказался в ловушке. Скоро рассвет... — Ах да, поединок... Это было последней каплей, той соломинкой, что ломает хребет. Нет, Нанна не стала рыдать, биться в истерике на полу — просто весь мир сгустился для нее до непроницаемой черноты, которая мучительно сдавила горло, мешая дышать, и ледяной глыбой обрушилась на лихорадочно стучащее сердце. — Как можно снять эту клятву? Ну, не снять, сделать ее недействительной... — Тот парниша разбил иглу, — сообщила Сигюн задумчиво. — Что у вас там было? — Роза. Роза, которая росла в саду. — Этой розы больше нет, — объявил появившийся на пороге Хёд. — Я сегодня гулял по саду и услышал, как кто-то ломает ветки. Когда подбежал, было уже поздно... судя по шагам — это Локи оторвал бутон и куда-то с ним смылся. — Все предусмотрел, — проговорила Сигюн. — Теперь, если Бальдр откажется от поединка, то Локи всем расскажет про эту клятву. После этого Бальдр в жизни не отмоется. А над тобой все просто животики надорвут. Небо за окном стремительно серело, и переливчатое пение первых птиц возвещало о приближении рассвета. Нанна посмотрела на лишившегося сознания мужа и вдруг, поддавшись приступу внезапной нежности, наклонилась и коснулась губами его лба. Мысль, пришедшая ей в голову, была одновременно проста и так же невероятна. — Сигюн? — У тебя есть идея? — подруга, как всегда, схватывала все на лету. — Да. Но для этого мне потребуется твоя помощь. — Какая? — Тебе потребуется напрячь все свои каналы наблюдения за Локи, — объявила Нанна, поднимаясь и подходя к окну. — Бальдр выйдет на битву этим утром. — Боже мой, — потрясенно выдохнул Хёд. — Ты же не хочешь сказать, что... — Хочу, — отрезала Нанна. — Это единственная возможность как-то выкрутиться. Пригляди за Форсети. И никто не осмелился возразить. Немногочисленная группа зевак, состоявшая из тех, кто был свидетелем перебранки на пире, сгрудилась у края площадки. Локи, ничем не показывая своего волнения, мерил шагами центральный квадрат и поминутно смотрел на небо, где расползались уже первые солнечные лучи. — Он опаздывает, — высказался кто-то. Локи лишь сильнее сжал ладонь на древке копья. Неужели все-таки второй вариант, и мелочь не сможет к утру подняться с постели? Бог обмана расценивал такую возможность как исчезающе маленькую, но, похоже, клятва действительно оказалась слишком сильна. С одной стороны, это избавляло Локи от лишних хлопот, но с другой — не давало выхода кипящей в груди ярости. И тут гул, носящийся над тренировочной площадкой, временно обращенной в дуэльную арену, как по команде стих. Слышно было лишь свист пронзительного утреннего ветра и приближающиеся шаги. — Мелочь, — ухмыльнулся Локи, завидев закованную в доспехи фигуру. Он пожалел, что не видит лица Бальдра, скрытого шлемом, оставалось лишь довольствоваться горящим злостью взглядом, который, впрочем, бог света старательно прятал. Не произнося ни слова, Бальдр вытащил меч из ножен. Правую руку ас неловко прижимал к туловищу, как поджимает животное больную лапу; оружие ему пришлось держать в левой. Локи перехватил удобнее копье. "Отлично, мелочь. Добро пожаловать в мою шкуру. Тебе тоже придется платить за ложь". Среди наблюдателей мелькнуло белое платье подруги Нанны, чье имя Локи так и не удосужился узнать — не без усилий девушка пробилась в первый ряд и устремила прямой, холодный взгляд на Бальдра. Самой драгоценной женушки мелкого не было, и это вселило в душу Локи неясные подозрения, но бог огня не успел обдумать их — Бальдр уже несся на него, неловко поднимая меч. Первый удар Локи отбил с легкостью, развернулся и толчком в спину заставил брата отлететь на несколько шагов. Тот тут же сделал новый выпад, столь же успешный. — Еще не устал, Бальдурень? — спросил Локи. "Кажется, все это будет легче, чем я думал" — мелькнула у него шальная мысль. Бальдр ничего не ответил и взмахнул мечом. Драться левой рукой мелкого, конечно, никто не учил. Все его неуклюжие, неумелые удары парировались Локи без всякого труда и, уклонившись от очередного грубого выпада, бог огня нырнул под руку брату и свистнул острием копья у самого его горла. Бальдр шарахнулся в сторону. — Поиграем еще немного? — усмехнулся Локи. — Ты ведь это любишь... Жгучая обида, требующая отомщения, ослепила его. Каждый удар отдавался в сознании Локи вспышкой воспоминания, которая опаляла что-то внутри и тут же гасла, сменяясь другой. Бальдр дрался почти исступленно, казалось, забыв обо всем, но уже через минуту, тяжело дыша, отступил. — Я идиот, да?... — Во всяком случае, очень похож. Впрочем, от тебя я... — Ожидал худшего? И все-таки он забавный. Хоть и глупый. — Именно. — Как, уже все? — наигранно удивился Локи и, прошептав про себя "Это конец", отправил в брата несколько сгустков пламени, слетевших со сверкающего острия. Бальдр увернулся от двух, один отбил, но последний, завершающий, с силой ударил его в грудь и повалил на землю. Бог света только успел подняться на ноги, и Локи уже прыгнул вперед, как охотящийся хищник, направил острие копья точно брату в грудь. — Мне приснилось, что ты меня убиваешь. — Сейчас, честно, мне очень хочется это сделать... — Нет, ты не понимаешь. Там была кровь... моя кровь... а ты стоял и смотрел, как я умираю. Ты убил меня. Возможности отразить удар у Бальдра, лишенного возможности двигать правой рукой, не было. Как и выжить после него. — Но я больше не позволю тебе топтать меня... не позволю!!! "Когда-то давно ты посчитал, что за предательство я достоин смерти. Ну что ж, мелочь... я не могу не ответить тем же". И вдруг металл скрежетнул о металл, и в следующий момент копье вырвалось из руки Локи, со звоном отлетело в сторону. Еще не понимая до конца, что произошло, бог обмана сделал по инерции шаг вперед, налетел на младшего брата, который неожиданно показался ему чуть ниже ростом, чем стоило бы, и тут что-то обжигающе горячее, от чего по всему телу расползлась паутиной боль, вонзилось ему в плечо. Локи осознал, что лежил на земле, только после того, как в горло ему уперлось стальное острие. Приходилось верить своим глазам. Бальдр держал меч в правой руке. В правой! — Не может быть... — пробормотал Локи, переводя взгляд со своего противника на поврежденное плечо. И тут ему все стало ясно. Из пробитого доспеха торчала серебристая рукоять ножа, увенчанная медным бутоном розы. Одним движением Бальдр сорвал с себя шлем, и над площадкой прокатился сдавленный вздох изумления. Ибо высвободившиеся из-под золота темные густые волосы и острые женские черты принадлежали отнюдь не Бальдру. — Ты, — ни на кого не обращая внимания и глядя только на Локи, проговорила Нанна, — оклеветал моего мужа, проклял его и пытался убить! — Не буду спорить, — бог обмана был бледен, его лукавые зеленые глаза погасли. — Отрекись от своих слов, — голос девушки чуть подрагивал. — Отрекись, черт подери! Локи молча глядел на нее, потускневший и усталый. Краем глаза он видел, что Тор уже сжимает в руке рукоять Мьельнирра, и умереть ему сегодня точно не дадут. Но мысль о смерти отчего-то не пугала и не веселила его — все заглушила поднявшаяся в груди тупая боль. Одним движением, будто вырывал больной зуб, Локи выдернул нож из собственного тела и, закусив губу от боли, попытался подняться. — Не смей! — вскричала неугомонная девчонка, толчком заставляя поверженного соперника вновь рухнуть на землю. Локи только вздохнул. Можно было сделать многое, можно было даже продолжить бой. Но зачем? — Оставь его, Нанна. Откуда-то появившийся Бальдр мягко взял жену за запястье и отвел меч в сторону. Рука его была совершенно здорова. — Оставь его. Он свое уже получил. Начал накрапывать мелкий моросящий дождь. Нанна растерянно посмотрела на бога обмана, затем на благодарно улыбающегося Бальдра и вдруг, не сдержав рыданий, бросилась мужу на шею. — Ну, хватит, — бормотал бог весны, медленно поглаживая трясущуюся девушку по голове. — Хватит, все уже закончилось... ты сильная, ты храбрая, а я... я просто дурак... Быстро коснувшись губами волос жены, Бальдр внимательно посмотрел на Локи. Тот уже успел подняться и наблюдал за семейной идиллией, кривя губы в горькой усмешке. Не переставая улыбаться, он извлек из-под пробитого доспеха что-то белое, залитое кровью и, легко бросив под ноги богу света, удалился прочь. Вслед ему не посмотрел никто, кроме Тора и Сигюн. Бальдр содрогнулся, узнав в окровавленном белоснежном комке белую розу. Точно посередине, где сходятся еще не раскрывшиеся листья, цветок был насквозь пробит ударом ножа. — Как ты узнала, где он прячет это? — тихо спросил бог света у жены. Та подняла на него залитое слезами, раскрасневшееся лицо. — Сигюн рассказала. Как она узнала — я не в курсе. Но она все время наблюдает за Локи, у нее, наверное, есть свои... свои... способы... — Все, тихо, — ногой Бальдр отшвырнул подальше от себя погибший цветок. Дождь усиливался и заливался за шиворот. — Где Форсети? — За ним Хёд присматривает, — тихо всхлипывала Нанна. — Хорошо. Пошли домой. Вскоре площадка опустела, на ней осталась лишь Сигюн, которая, убедившись, что оказалась в одиночестве, подбежала к бутону и, подняв его, убрала в карман. Взяла она и забытое всеми копье и, подумав немного, устремилась в сад. Локи она обнаружила там, где и рассчитывала — у окончательно загнувшегося розового куста, который, лишившись последнего бутона, ссохся за одну ночь. Бог обмана как будто не замечал долго, что кто-то стоит за его спиной, и только бросил короткий взгляд через плечо, когда молчаливое ожидание непонятно чего совсем уж затянулось. — Вы забыли, — мягко улыбаясь, Сигюн протянула ему копье. Под дождем она не могла видеть выражение его глаз, но надеялась, что там была хотя бы толика благодарности. — Кто ты? — тихо спросил Локи, почти любовно проводя ладонью по древку. — Меня зовут Сигюн, — девушка чуть поклонилась. Внутри у нее все пело — знакомство, которого она ждала столько времени, наконец-то состоялось. Теперь главным было не ошибиться. Нанна успокоилась быстро, ровным голосом пересказала Хёду все новости, уложила спать Форсети и долгое время валялась на кровати, неотрывно глядя в одну точку. Сев на край постели рядом с ней, Бальдр осторожно взял ее за руку. — Я очень благодарен тебе. — Не стоит, — глухо отозвалась девушка. Казалось, за одно утро она постарела на двести лет. Бальдр помолчал немного. Клятвенное обещание было разрушено навек, верно? — Я люблю тебя. "Лжец". — Все будет хорошо. "Лжец". — Я не позволю ему снова влезть в мою... и твою... в нашу жизнь. Нанна посмотрела на него и молвила совсем тихо: — Я боюсь, что он что-нибудь сделает тебе. — Убьет? — несмотря на всю драматичность ситуации, Бальдр засмеялся. — Нет, он хотел лишь моего позора. Смерть моя ему не нужна. Он даже представить себе не мог тогда, насколько ошибался.