Проклятие розы

Нанна поморщилась, когда на ее лицо упал скользнувший в комнату солнечный луч, и открыла глаза, вытягивая себя из сна. Дворец Брейдаблик, окончание строительства которого было пышно отпраздновано каких-то несколько месяцев назад, был залит утренним светом. Тишину нарушало лишь журчание хрустального фонтана под балконом да детские крики где-то в отдалении. "Пора вставать", — решила девушка и повернулась на бок. — Бальдр... Бальдр? Дурное предчувствие охватило ее. Постель была пуста. Поспешно надев первое угодившее под руку платье, Нанна поднялась с кровати и вышла на балкон спальни. Бальдр стоял, облокотившись на перила, и невидящим взглядом смотрел куда-то вдаль. Губы его были мучительно сжаты в нервной полуулыбке. — Что, — упавшим голосом спросила Нанна, — опять? — Опять, — подтвердил бог света, не поворачиваясь. — Каждую ночь — один и тот же сон. Все время. — По-моему, — девушка осторожно прижалась к плечу мужа, — это не случайно. Может, тебе поговорить об этом с отцом? — С отцом? — Бальдр только усмехнулся. — Я думаю, у него есть проблемы посерьезнее, чем мои ночные кошмары. — Но это не просто кошмары! Тебе все время снится, что тебя убивают. Я считаю, это повод для беспокойства. Бальдр смолчал в ответ. Почти отчаявшись, Нанна решила предпринять последнюю попытку: — Может, хотя бы поговоришь с матерью? Лицо бога света разгладилось, и он впервые удостоил жену взглядом. — А это идея... — Обязательно скажи ей обо всем, — воодушевилась Нанна. — Она наверняка даст дельный совет. — Или подскажет хорошее успокоительное, — рассмеялся Бальдр и поцеловал девушку. На небе начали медленно собираться редкие облака. С упорством древоточицы Сигюн продолжала добиваться внимания Локи. За то время, что прошло со дня их знакомства, ей значительно удалось продвинуться вперед, но признаков влюбленности принц, хоть ты тресни, не подавал. К девушке он относился с благосклонностью, беседы на интересные темы поддерживал, прогуляться предлагал, но его симпатия не имела ничего общего с тем, что ожидала Сигюн. Кем считал ее Локи — для нее до сих пор оставалось загадкой, но девушка не сдавалась и спокойно, с присущей ей терпеливой неторопливостью развивала отношения, поджидая подходящего момента. А еще она сблизилась с Хёдом, который неожиданно оказался интересным собеседником и во всех отношениях прелюбопытной личностью. — Для меня всегда было загадкой, — сказала она как-то, гуляя со своим слепым приятелем во внешнем дворе дворца, — как ты можешь различить каждого из обитателей этого местечка по шагам? — Годы и годы тренировок, — рассмеялся в ответ Хёд. — На самом деле, поступь — штука не менее уникальная, чем внешность. Вот ты, например, идешь размеренно, никуда не торопишься. Тебя я всегда узнаю. — А Локи? — Локи... хм... он не идет, а, как змея, ползет, — вынес вердикт слепец. — Ничего против него не имею, но это так... Сигюн поразмышляла немного над его словами, и тут ей в голову пришла интересная мысль. — Знаешь... — она не успела договорить. Ворота дворца распахнулись, и салютующие стражники впустили во двор вычурно расписанную колесницу с королевским гербом на дверце, в которой гордо восседал белобрысый подросток, чем-то похожий на маленького, но ловкого и хищного зверька. — А это кто? — тихо спросила девушка у своего спутника. — Определишь? — Сейчас... Дверь открылась, и мальчуган ловко спрыгнул на землю, обвел взглядом двор и, набрав в грудь побольше воздуха, провозгласил: — Привет, уроды, я вернулся! — О, нет... — простонал Хёд. — Хермод... — Кто? — удивленно спросила Сигюн, наблюдая, как невозмутимый слуга вытаскивает из колесницы многочисленные узлы и чемоданы. — Кто он? Родственник? — Воплощение зла, — ответил слепец. — Слава Всеотцу, он не живет у нас все время и приезжает редко, но... Заметив, что на него смотрят, Хермод присвистнул и медленно, засунув руки в карманы, приблизился к обомлевшей Сигюн. — Привет, — оглядывая девушку с ног до головы, сказал мальчишка. — А я тебя тут раньше не видел. — Я вас тоже, — подчеркнуто вежливо ответила она и поклонилась. — Сигюн. — Хермод, — представился тот и перевел взгляд на Хёда. — О, слепая задница, нарыл себе телку? Хёд молчал, видимо, ошалев от подобной наглости. Сигюн испытывала то же самое. — Красотка, — приговорил мальчишка, извлекая из кармана не первой чистоты яблоко и с хрустом отгрызая кусок. — Ну че вы молчите оба? Мне болтали, Бальдр женился. — Это так, — Сигюн первая справилась с оцепенением. — И она вроде как уже сынулю ему родила? — Достаточно давно, — ответила девушка. — Ненавижу маленьких детей, — высказался мальчишка и вновь обратился к Хёду. — Ну а ты че молчишь? Ты вообще откуда такую чикулю выкопал? Больше там таких не дают? Он расхохотался, довольный собственной шуткой, и Сигюн от всей души пожелала ему подавиться куском яблока. — Она не моя девушка, — тихо ответил Хёд. — Извини, мы пойдем... Хермод прекратил жевать и посмотрел на Сигюн без насмешки, даже с интересом. — Кхм, — он приосанился, яблоко убрал обратно в карман и потянулся поцеловать руку. — Странно, что я вас до сих пор не встречал... Поцелуй Сигюн вытерпела стоически и, скомканно попрощавшись, поспешила убраться вместе с Хёдом, который приобрел к тому времени совсем несчастный вид. — Наглый, самоуверенный, дурной мальчишка, — бушевал слепец, пока они шли обратно во дворец. — Всякий раз, когда он приезжает, что-то случается. А еще он обожает идиотские шутки вроде приклеивания на спину бумажек с надписью "Пни меня" или ведра с помоями на двери, в которую вот-вот должен кто-то войти... Сигюн только улыбалась, не замечая, что уже несколько минут держит своего спутника под руку. Она несколько раз пожалела, что приняла приглашение остаться на ужин. Выкроить минутку для разговора с Локи так и не удалось, зато пришлось весь вечер отбиваться от знаков внимания, что оказывал ей Хермод. Как она успела уточнить, мальчишка был младшим братом Хёда и во дворце появлялся лишь в перерывах между учебой. От него действительно было больше шума, чем от Тора и всех его друзей, вместе взятых. А еще приходилось слушать идиотские истории из жизни школяров и все время стряхивать его руку, как бы невзначай то и дело ложащуюся на талию. — Ну так вот, — мальчишка не замолкал даже за едой, — было у нас поллитра браги на троих... Сидящий рядом Хёд пережевывал крыло фазана с видом мученика, и в чем-то Сигюн была с ним солидарна. В поисках хоть какого-то предлога избавиться от общества мальчишки она обвела зал безнадежно утомленным взглядом, и сердце ее радостно дрогнуло — за другим концом стола сидела, активно обсуждая что-то с мужем и одновременно уговаривая неугомонного сына съесть еще кусочек, Нанна. — Ты куда? — спросил Хермод, когда Сигюн поднялась со скамейки. Девушка ответила ему одной из очаровательнейших своих улыбок. — Пойду поговорю с подругой. — Ага... ну я тебя, типа, здесь жду, ладно? — Ладно, — облегченно вздохнув, Сигюн поспешила смыться. Завидев подругу, Нанна приветливо заулыбалась. — Сто лет не виделись! — Ага, около того, — нервно засмеялась девушка, присаживаясь рядом. — Слушай, видишь вон там мальчишка сидит рядом с Хёдом? — Вижу... и что? — За сегодняшний день он облапал меня, кажется, за все возможные места. Звал на свидание. Представляешь? Бальдр тем временем тихо ржал, уткнувшись в свою тарелку. Нанна толкнула его локтем: — И что тут смешного? — Ничего, — пробормотал бог света. — На моей памяти, сколько он ни приезжает — все время пытается завязать с кем-то отношения. Безуспешно. — Неудивительно, — фыркнула Сигюн. — Он же полный идиот. Какая девчонка с таким свяжется? А Хермод, поймав ее взгляд, подмигнул ей. Девушка отвернулась, подавив искушение закрыть лицо рукой. Все это окончательно перестало ей нравиться. В доме Фрейра, как всегда, царил полный кавардак. Сам хозяин развалился на диване с блаженным видом, зажав в руке курительную трубочку, и, казалось, окружающий беспорядок совершенно не волновал его, как истинного философа не волнует творящаяся вокруг него буря. Со второго этажа, из комнаты его сестры, доносились приглушенные звуки музыки. — О, это ты, — завидев Хермода, Фрейр махнул ему рукой. — Я даже начал скучать... будешь? — Спасибо, — затянувшись и ощутив, как по телу растекается приятная истома, Хермод упал в кресло напротив приятеля. — Слушай, ты не мог бы помочь? — Помо-о-очь? — ван задумчиво почесал подбордок. — А в чем дело? — Понимаешь, есть одна чика... то есть девушка, — поправился подросток. — И она мне очень нравится. Фрейр только улыбнулся. — Хочешь ее завоевать? Обрадовавшись, что удалось избежать излишних объяснений, Хермод энергично покивал. Приятель в ответ рассмеялся и, выпустив кольцо дыма, с мудрым видом произнес: — Тут все просто. Будь собой. Если таким образом ты ей понравишься — значит, все круто. А если нет — нафиг она тебе сдалась? Жестом попросив еще одну затяжку, Хермод уточнил: — Наверняка на нее уже запали куча парней. — Ну и что? — удивился Фрейр. — Ты-то один, единственный и неповторимый... незаменимый! — вдруг воскликнул он и рассмеялся; неизвестно почему, но Хермоду тоже стало смешно, и он тоже зашелся в приступе хохота. Так они смеялись несколько минут, пока наверху не распахнулась с треском дверь, и оттуда не послышался гневный женский голос: — Фрейр! Ты что, опять куришь свою дрянь?! И кто это там еще с тобой? Голос ее ввинчивался в мозг, как шуруп. Ван крикнул в ответ: — Не нравится — не дыши! А вообще, не мешай, мы тут с Хермодом составляем хитрый план... — План? — Фрейя спустилась к ним и закашлялась, разогнала рукой клуб дыма. — Фу, ну и гадость... какой еще план? — Мне нужно покорить одну девушку, — объяснил Хермод. Фрейя скептически посмотрела на него, затем на брата. — И что ты ему посоветовал? Небось всякую чушь. — Никакую не чушь, — возмутился Фрейр. — Быть собой... — Ага, — хмыкнула Фрейя. — Для бабульки какой-нибудь это сойдет, но ни одна нормальная девушка... да ни одна нормальная девушка с тобой, идиотом, и не свяжется. — Иди ты, — видимо, ответить на выпад Фрейру было больше нечем. Девушка вздохнула сочувственно, как при виде неизлечимо больного умалишенного, и вернулась к Хермоду. — Все просто, парень. Докажи ей, что ты лучше всех, и она твоя. — Лучше всех? Но как? — у Хермода гудела голова от такого количества информации. — Да как хочешь. Сделай что-нибудь такое... — Фрейя неопределенно взмахнула руками. — Такое... ну, в общем, чтобы все ахнули. И посвяти это ей. Работает. — Спасибо, — пробормотал мальчишка, делая очередную затяжку. Сознание постепенно начало затуманиваться вязкой пеленой... Покидая несколькими часами позже этот дом, Хермод в очередной раз дал себе зарок, что никогда больше туда не вернется. Нанна в изумлении смотрела на мужа. — Ты не шутишь? — Нет, — радостно заверил ее Бальдр. — Я могу ничего не бояться. Вообще. — С ума сойти можно, — пораженно пробормотала Нанна. — И ничто в мире не сможет причинить тебе вреда? — Ничто. — Тогда... это отлично, — обняв мужа, девушка крепко прижалась к нему. — Я так рада, что ты будешь в безопасности... — Я-то как рад, — прошептал ей на ухо совершенно счастливый Бальдр. Той ночью кошмары о смерти ему не снились. Сигюн знала, что когда-нибудь дотошность не доведет ее до добра, заставит узнать то, что непосвященным знать не положено, и это, возможно, будет стоить ей жизни. Но по-другому она не могла, и именно поэтому с утра засела в главной городской библиотеке за просмор книг с записями о рождении и смерти. Она сама не знала, что ее на это толкнуло — скорее всего, желание разузнать точную дату рождения Локи, единственное, что Сигюн пока еще не знала об объекте своего обожания. Сам он в ответ на вопрос только отмахивался и говорил, что не помнит, сам не подозревая, какой невосполнимый пробел создает подобным ответом в сознании девушки. "Я чертов перфекционист, и когда-нибудь меня это погубит", — лениво думала Сигюн, скользя взглядом по очередной странице. Ее ждал сюрприз. Ни в одной книге не было записи о рождении второго сына в королевской семье. О Торе в книге было, о Бальдре тоже. Сигюн нашла даже совершенно не нужную ей дату рождения Хёда, а Локи... Локи будто бы появился из ниоткуда, возник сам по себе, совершенно без участия родителей. Захлопнув книгу, девушка подошла к смотрителю библиотеки. — Простите... это все, что есть за эти годы? — Все, — ответил, глядя на нее сверху вниз, степенный ас представительной наружности. — И книга не может быть повреждена? У смотрителя был такой вид, будто Сигюн нанесла ему кровное оскорбление. — Вы думаете, это возможно? — Э... нет, — под его взглядом девушка отчаянно смутилась, чего с ней не случалось достаточно долгое время. — Наверное, я что-то перепутала... Окончательно она уверилась в мысли, что здесь что-то не так, когда бесплодно просмотрела книгу второй раз. "Какой-то бред", — думала девушка, убираясь из библиотеки несолоно хлебавши. — "Не мог же он взять и возникнуть из ниоткуда. Похоже, я лезу в какую-то очередную тайну..." Внутренний голос подсказывал девушки, что докопаться до разгадки все-таки стоит. Но для начала предстояло все как следует обдумать. Зная, что после взятой матерью клятвы со всех живых и неживых существ ему ничто не грозит, Бальдр покорно позволил другим асам всласть над собой поиздеваться. Ему самому доставляло какое-то необъяснимое удовольствие наблюдать, как о него ломаются мечи, копья и стрелы, отлетают брошенные камни. Только один раз он занервничал, увидев поднимающего Мьельнир Тора. — Э... может не надо? — попытался протестовать бог весны. Громовержец лишь улыбнулся. — Да не бойся, я легонько, если что... Первый и последний раз в жизни Бальдр испытал на себе удар молота, когда был еще совсем юнцом, и отнюдь не горел желанием повторять этот печальный опыт. Не обращая внимания на съежившегося младшего брата, Тор замахнулся и ударил. Ударил от души, но не причинил Бальдру ни малейшего вреда — молот просто отскочил от бога весны и едва не съездил собственному хозяину по лбу. — Ого, — Тор был в восторге, — вот это по-настоящему здорово! — Сам в экстазе, — пробормотал бог света, переводя дух. Вдруг он заметил скромно тершегося невдалеке слепого кузена с луком в руках и окликнул его: — Хёд! — Привет, Бальдр, — слепец нерешительно приблизился к нему. — Ну как, работает твоя защита? — Как часы, — ответил тот. — Хочешь тоже в меня чем-нибудь бросить? — Даже не знаю... — протянул Хёд. — Боюсь испортить новую стрелу, мне ее Локи подарил... — Локи? — неясное сомнение закралось в душу Бальдра, но он поспешно отмел его от себя. — С чего это вдруг? — Не знаю... сказал, хорошая стрела, из омелы... боюсь теперь потерять. Бальдр хотел что-то ответить, но тут за его спиной послышался ровный голос бога обмана. — И правильно боишься, я столько ее точил... — Локи, — они не разговаривали толком после той памятной истории с поединком, и в присутствии брата бог весны ощущал себя до ужаса неловко, — и ты здесь... — Да здесь весь дворец собрался, что уж там. Все тебя так любят... — только глухой не уловил бы в голосе Локи яда. — Ну что, Хёд, помочь тебе прицелиться? — Буду тебе благодарен, — улыбнулся кузен. — Тогда отойди шагов на пятнадцать. Я сейчас. С нарастающим беспричинным беспокойством Бальдр наблюдал, как Хёд отмеряет шагами расстояние выстрела, проверяет прочность тетивы. Локи, необычайно решительный и собранный, проводил его взглядом, нервно усмехнулся и вдруг тихо спросил у младшего брата, наклонившись почти к самому его лицу: — Значит, все твои слова я могу уже не принимать в расчет? "Твой. Твой — до конца времен". Бальдр сглотнул. Прошлое, что до сих пор являлось ему лишь в зыбких воспоминаниях и видениях, вновь во всей своей обжигающей красе предстало перед ним. — Ты сам их ни в грош не ставил, — пожал плечами бог света, глядя на Локи почти с вызовом. Брат широко улыбнулся. — А может, ты и прав... ладно, пусть кузен выстрелит разок, а потом пойдем домой. Вечереет скоро. Бальдр, нервничая все больше и больше, кивнул. Чуть склонив голову, Нанна слушала необычайно взбудораженную подругу. — Вот этого-то я и не могу понять, — возбужденно говорила Сигюн, царапая каблуками пол. — Такое впечатление, что он — раз! — и появился. — Может, в книгах какая-то ошибка. — Не могло быть ошибки! — возразила Сигюн. — Да, это был тяжелый год, как раз тогда закончилась война с йотунами, но... они просто не могли ошибиться. Тем более, королевский сын... — И что ты хочешь этим сказать? Ненадолго повисло молчание. — А черт его знает, что я хочу этим сказать. Главное — здесь какой-то секрет, который ревностно охраняют. И я хочу понять, в чем он заключается. — Лично с меня уже хватило секретов, — отрубила Нанна. — Сейчас все наконец-то спокойно, и я хочу, чтобы это продолжалось как можно дольше. Сигюн внимательно посмотрела на нее. — А было страшно? — Что? — вскинулась Нанна. — Ну, идти тогда на поединок. Ты боялась? — Смеешься. Конечно, да. Я ведь тогда была... девчонка еще. А он — взрослый... — Взрослый, — со странной усмешкой повторила Сигюн. — Слушай, а ты не думаешь, что... И тут дверь комнаты распахнулась, и внутрь влетел растрепанный, необычайно бледный Хермод. На лице его был написан такой ужас, что Нанна не смогла противиться захлестнувшей ее ледяной волне жути. Еще до того, как мальчишка объяснил, что случилось, девушке стало ясно — мир, этот колосс на глиняных ногах, рухнул и рассыпался тысячей осколков, и собрать его воедино вновь уже невозможно. — Скорее... — задыхаясь, проговорил Хермод, переводя бешеный взгляд с одной девушки на другую. — Там, в поле... Бальдр... — Что с ним? — не своим голосом закричала Нанна, подскакивая. — Что?! Хермод отвел лишь на секунду глаза, и ей стало все ясно. Наверное, в последний момент у Хёда дрогнула рука, и поэтому вместо положенной ему секунды Бальдр умирал несколько часов, захлебываясь в собственной крови. Незадачливому стрелку повезло больше — его собственный сводный брат Вали, который, казалось, еще вчера носился мальчишкой по коридорам дворца, сметая все на своем пути и пугая служанок воплями из-за угла, убил его одним ударом. Хёд не успел, наверное, даже понять, что произошло — упал, бездыханный, на траву, выпуская из руки бесполезный уже лук. Бальдр не видел этого, его глаза были закрыты, но из-под сомкнутых век одна за другой выкатывались мелкие слезы. Первой, кого они встретили, занося раненого во дворец, была Нанна. Завидев на руках асов окровавленного мужа, девушка вскрикнула и подбежала к ним, схватила бога света за безвольно повисшее запястье. — Что с ним случилось? — взгляд сверкающих темных глаз обратился к Локи. Тот ответил ровно, повинуясь свинцовому оцепенению, сковавшему и тело, и сердце: — Хёд выстрелил в него. — Но... почему защита не сработала? — Не знаю. — Он выживет? Наверное, стоило сказать правду и посмотреть на ее лицо после этого, но Локи отчего-то смог выдавить из себя лишь: — Я не врач. Явившийся лекарь в первую очередь выставил из спальни всех и, оставшись наедине с раненым, занялся извлечением стрелы. Перед закрытой дверью толпились обитатели дворца, оживленно и тревожно переговариваясь о случившемся. Молчала только Нанна, с отсутствующим видом барабанящая по косяку кончиками пальцев, и отделившийся от кудахчущей толпы Локи. Он не ощущал в тот момент ничего, ни удовлетворения проделанной работой, ни раскаяния и запоздалого сожаления, все его чувства будто прихватило льдом, не давая им вырваться наружу. Только одна мысль, бившаяся на краю сознания, беспокоила бога обмана, и мысль эта была подозрением в том, что он ошибся, и ошибся чудовищно. Все разом смолкли, когда из спальни выскользнул врач. — Что с моим сыном? — голос Одина был тих, но от его звука все вздрогнули. Лекарь, дрожа всем телом, склонил голову. — Я сожалею... рана смертельна. Сделать ничего нельзя... Никто не проронил ни слова, только Нанна, ухватившись за дверной косяк, медленно сползла на пол, будто ее разом оставили все силы. Последней в спальню зашла — попрощаться, — Нанна. Держалась она, пожалуй, чересчур спокойно для человека, который вот-вот овдовеет, и лишь проступившие на щеках белые пятна и прикушенная до выступившей крови губа выдавали ее истинное состояние. Она так и не проронила ни единой слезинки. Внезапно кто-то ухватил Локи за штанину и требовательно потянул. Опустив голову, бог обмана увидел крутящегося у себя под ногами Форсети. Ребенок смотрел на него вопросительно и с недоумением, явно не понимая, что происходит. — Дядя Локи... а что с папой? У Локи пересохло в горле. — Ну... твой отец умирает, — ответил он, отводя взгляд. — Умирает? — как и следовало ожидать, таким объяснением мальчишка не оказался доволен. — Это как? Локи старался сделать ответ хоть сколько-нибудь приемлемым для детского уха и, не поддавшись приступу внезапно охватившей его злобы, отправить Форсети пинком подальше от себя. На помощь ему неожиданно пришла Сигюн, вновь оказавшаяся в нужное время в нужном месте. Присев на корточки рядом с Форсети, девушка с вымученной улыбкой заглянула ему в лицо. — Бальдр просто уедет, — объяснила она. — Далеко. — А когда вернется? Сигюн почти с отчаянием посмотрела на Локи. Тот отвернулся. Ледяная корка, прихватившая сердце, угрожающе треснула. И тут на пороге спальни возникла Нанна. Медленно она обвела взглядом толпу, сгрудившуюся у дверей, и гул тут же стих. — Мама! — бросившись к девушке, Форсети крепко прижался к ней. Нанна на сына не взглянула — она смотрела только на Локи, и отчего-то от ее взгляда бог обмана хотел убраться подальше от этой комнаты, а лучше — провалиться сквозь землю. — Зайди к нему, — бросила девушка и, подхватив на руки сына, отошла в сторону. Локи с сомнением посмотрел на открытую дверь спальни. Идти туда ему чудовищно не хотелось. Но надо было. Бальдр узнал его; взгляд из-под полуприкрытых век заискрился теплотой. — Я... я ей все сказал, — хрипло прошептал он. — С самого начала. Что уж теперь... Локи смотрел на него и молчал. Что он мог сказать? — Только не держи зла на нее. И на Форсети. Ладно? Они ни в чем... ни в чем не виноваты. — Я и не думал, — глухо произнес бог обмана и вдруг, схватив младшего брата за руку, коснулся губами тонкого запястья. — Мелочь... Бальдр спокойно и тихо улыбался. — Глупо получилось... увидишь Хёда — скажи, что я на него не сержусь... он же не знал... Локи не стал говорить ему, что Хёд мертв. Бальдр булькающе закашлялся, с усилием поднял руку и вытер выступившую на губах кровь. — Локи... — Что? — Прости меня... ты знаешь, за что. За Нанну... и всю эту чертовщи... Он не договорил — осекся на полуслове, сдавленно вздохнул и обмяк, закрыв глаза. Возникшая на лице гримаса боли разгладилась, сменившись застывшим отрешенным выражением. Бог весны был мертв. Только спустя несколько минут Локи понял, что трясется в бесслезных, беззвучных рыданиях, уткнувшись в холодеющее плечо Бальдра. За его спиной скрипнула дверь и послышался ревнивый голос Нанны: — Чем вы тут зани... что за... нет... Бальдр!!! Вырвавшийся из ее груди вопль пронесся по дворцу, отдавшись горестным эхом в каждом уголке, и звучал он, как последний приговор, красноречивее любой заупокойной песни. Охваченная горем толпа собралась в главном зале. Обошлись без пустословных соболезнований и прочей чуши. — Смерть Бальдра — это еще не конец, — заговорила Фригг, и голос ее звучал необычайно звучно под сводами погруженного в тишину зала. — Необходимо отправиться к Хель и забрать моего сына из ее царства. — А она согласится? — с надеждой спросила новоиспеченная вдова, прижимая к себе сына. Ответом ей было молчание, нарушить которое не решился даже Один. — Надо попробовать, — подвела черту королева. — Кто согласен отправиться в Хельхейм? И снова тишина. Все мялись, переглядывались, перешептывались, но ни один не изъявлял желания отправиться в царство мертвых. — Еще никому не удавалось побывать там и вернуться живым, — тихо сказал кто-то. — Тогда у одного из вас есть возможность сделать это первым, — голос Фригг чуть подрагивал. Локи усмехнулся про себя. Все это начинало напоминать дурной фарс. И тут над головами раздался звонкий мальчишеский голос: — Я поеду. Асы расступились в стороны, пропуская к королевскому трону Хермода. — Я поеду, — подтвердил мальчишка, прямо и решительно глядя на Одина. — Я отправлюсь в Хельхейм, верну Бальдра и сам вернусь живым. — Хермод! — воскликнула Сигюн потрясенно. — Ты что, спятил? Подросток посмотрел на нее и вдруг дерзко, с вызовом улыбнулся. — А если даже и да? Нарастающий гул удивления оборвал Один, поднявшийся с трона. Он смерил взглядом юного храбреца, затем растерянную, бледную как снег Нанну, вздохнул каким-то своим мыслям и тяжело произнес: — Да будет так. Хермод, отправишься ты. Немедленно. — Конечно, папаша! — радостно воскликнул мальчишка. — Я возьму коня из дворцовых конюшен, а? — Можешь взять Слейпнира, — ответил Один. — Охренеть! — завопил Хермод и с гиканьем бросился прочь из зала. Стоило его крикам стихнуть в отдалении, Фригг осторожно обратилась к супругу: — Надеюсь, он отдает себе отчет. — Да уж, — отозвался владыка асов, опускаясь обратно на трон. — Я тоже на это надеюсь... Одетая в черное молодая женщина, половину лица которой скрывала подколотая к волосам плотная вуаль, опустила на стол перед своими собеседниками кусок сероватой руды. — Вот причина, по которой я собрала вас здесь, господа. Кто-то из сгрудившихся у стола геологов взял камешек, осмотрел со всех сторон. — Вибраниум? — Именно, — подтвердила женщина, нервно постукивая каблуком сапога по полу. — Металл настолько редок, что в Лесальфахейме его называют "слеза мира". У них с этим связана какая-то старая легенда, которая, впрочем, не имеет отношения к делу. Главное вот... По мановению ее руки перед столом возникла карта Хельхейма, на которой светились несколько ярко-алых точек. — Здесь вы можете видеть месторождения вибраниума у нас, — тоном заправского лектора произнесла женщина. — Как видите, небогато... теперь посмотрим сюда... Изображение сменилось — теперь перед глазами мужчин возникла карта Мидгарда. На ней красных участков было значительно больше. — Несмотря на то, что жители этого мира не до конца осведомлены о свойствах этого металла, они уже начали разработки по его использованию. К сожалению, договориться с ними об экспорте не представляется возможным, потому что... потому что... — женщина вздохнула, — официально мы для них не существуем. Кто-то сочувственно вздохнул. Следующим на очереди был Лесальфахейм. Если верить карте, жители этого мира буквально сидели на куче вибраниума. — Наши основные партнеры, — объявила женщина. — Но последнее время их месторождения на исходе. Именно поэтому я вас всех сюда и позвала... кстати, для сравнения. Когда на карте появилось изображение Асгарда, красное свечение почти ослепило всех присутствующих. Земля асов была почти целиком покрыта месторождениями — не было свечения лишь на месте королевского дворца и пшеничных полей. — Вот так-то, — усмехнулась женщина в черном, жестом заставляя карту погаснуть, свернуться и нырнуть в стоящий у стола тубус. — Вот основа могущества асов. Уже неоднократно я пыталась заключить с ними торговый договор, но их цены для нас... хм... неприемлемы. — И что же вы хотите? — спросил кто-то. — Все просто. Начать разработку месторождений на нашей территории. Недавно господин Эйнштейн рассказал мне много нового о свойствах этого металла, и я весьма заинтересована в его получении. — Эйнштейн — шарлатан, — высказался второй мужчина, ослабляя слишком тесный для него воротничок. Женщина глянула на него с интересом, как ученый смотрит на опытный образец мышиной требухи. — Действительно? У вас есть, чем это подтвердить? Мужчина промолчал и опустил голову. На лице женщины расплылась довольная усмешка. — В следующий раз держите свое мнение при себе, договорились? Ваше дело — добыть мне вибраниум, каких бы усилий это ни стоило. И тут дверь зала распахнулась, и на пороге появился взмыленный слуга. Хозяйка недовольно глянула на него: — У меня совещание. — Я понимаю, — виновато проговорил тот, почтительно кланяясь. — Но случилось... случилось ЧП. — Что такое? — нахмурилась женщина. — На КПП остановили одного психа, — доложил слуга. — Уверяет, что он — младший сын Одина. Говорит уверенно. Решили без вашего повеления ничего не делать. Что прикажете? — Сын Одина? — переспросила женщина и вдруг сухо, трескуче рассмеялась, запрокинув голову. Мужчины взирали на нее с боязливой опаской. Наконец, едва приступ хохота отступил, в сторону лакея полетел приказ: — Немедленно доставьте его ко мне. — Да, госпожа Хель, — поклонившись, тот испарился. Не переставая улыбаться, женщина повернулась к геологам. — Сегодня удачный день, господа. Очень удачный. — Но что все это значит? — спросил тот, кто неодобрительно высказывался о работе Эйнштейна. — Это значит, глупец, — Хель чуть прищурилась, — что не сегодня-завтра асы соберут и принесут мне на блюдечке все слезы мира, которые только смогут отыскать.