He bears a tale so gloom and tragic never to be known Into darkness now fallen, into hatred now grown Like stillborn child drifting in the silent seas Of blood, crushing all his dreams No castle walls can hold the fury in his eyes Devotion for death now controls his life No gold or silver can bring him consolation Only one thing is left inside him, the desire of revenge…
Что-то заставило фею Морфикса вслушиваться, через силу разбирать слова — едва она услышала слово «месть». Жажда мести… Как это было ей знакомо. Когда действительно ничто не могло дать удовлетворения, кроме как желание отомстить и никакие стены не могли сдержать гнев. Песня разбередила старую рану, заставила горло сжаться противным спазмом, однако последовавший за этим проигрыш немного её успокоил. — Понравились, что ли? — ненавязчиво перевел тему брюнет. — У них, кстати, своеобразное возвращение блудного сына сегодня. Правда, девочка их приболела — и вот этот самый «блудный сын» сегодня у них еще и на вокале. Конечно, скрим у него слишком заблэкованный, но в этом даже что-то есть — тем более, что ещё и гроулит он недурно. Увидев, правда, на лицах собеседниц смятение, парень предпочел прервать свою речь и затянуться. — Забейте, — отмахнулся он, выпуская из ноздрей дым. — Ну, короче, вы поняли, где этого типа искать. — Да. Спасибо за информацию, — поблагодарила Блум и хотела уже уводить подруг отсюда. — Подожди, Блум — я хочу дослушать, — неожиданно попросила Муза. — Эта песня мне нравится. — Говорю вам — играть они умеют, — заверил бармен. Тем временем со сцены послышался достаточно приятный сильный голос, звучавший по-человечески:…One light so cold and pale, sleeping quietly all alone One life so cold and gray, wandering away from home…
Фея музыки выглянула в зал, где блондин (сейчас его лицо не прикрывалось волосами, но всё равно его было сложно разглядеть из-за ослепительного мерцающего света софитов) продолжил свою партию:…Parted with a horrid cry, snow falls on his grief United by the sword of wicked screams What deeds he has done to hear those deadful sounds In the ruins of memories he wanders, forever bound…
Для Айши же песня становилась всё более личной, слова лучше всего передавали её состояние в момент, когда она решила отомстить за смерть любимого. Сейчас она будто бы опять переживала те события, перед глазами проносились те кошмарные сцены, откуда-то изнутри всплыла наружу вся та боль, что она испытала тогда……Forever bound to death!..
Да, все воспоминания, что всплывали сейчас действительно были навеки связаны со смертью, связаны с желанием причинить смерть преступникам, что лишили её счастья быть с любимым человеком. Но ведь что она сама сделала для того, чтобы отомстить — да, она отправилась на Омегу, да некоторое время Огрон и его шайка были заточены во льдах, но теперь ведь все трое разгуливают на свободе, а она так ничего не предприняла, и даже не пыталась искать их. Может, её тоска по Набу начала остывать, а желание уничтожить охотников на фей перестало быть таким страстным?Wait for me in the mountains, haunt for me in the winds Wait for me in the land where nothing lives. Until the day I have found revenge, I will feed my sword Until my heart is cold, every breath of mine is yours…*
После проигрыша блондин заиграл соло — которое, как решила Муза, изначально предназначалось какому-нибудь народному струнному инструменту, а не электрогитаре. Парень отбросил волосы назад, а ставшее не таким резким и ярким освещение позволило, наконец, рассмотреть его лицо. — Гантлос! — проскрежетала фея Морфикса. — Тварь… ненавижу… Фея музыки решила возразить — в конце концов, песня была хороша, в ней не было открытого воспевания смерти, которым изобиловала предыдущая песня, а просто пелось о чувствах, который испытывал лирический герой, желая отомстить… Месть… И почему же этому колдуну (вернее, ведьмаку) потребовалось выбрать для финальной песни именно эту? А если бы её пел кто-нибудь другой, как бы отреагировала подруга? — Ого, да вы его, оказывается, знаете, — заметил брюнет. — Мир тесен, не иначе. Реплика бармена, однако, была девушками проигнорирована — ими лишь двигало желание разобраться с одним врагов. — Я убью эту мразь, — пробурчала Айша и направилась к выходу; подруги тут же последовали за ней. Именно убивать, конечно, не следовало — но план принцессы Андроса корректировался лишь в соответствии с её чувствами. Вокалист проводил компанию фей взглядом — ему хотелось, чтобы всё обошлось, но что-то подсказывало, что это лишь начало. Закончив песню, парень прорычал в микрофон «Спасибо всем!», музыканты отложили инструменты и в обнимку вышли на поклон. Толпа осталась довольна концертом — значит, всё прошло не так плохо, как блондин боялся. Вернувшись в гримерку, музыканты устало плюхнулись кто куда — каждый концерт здорово выматывал их. Гуннар вытирал выбритую голову полотенцем, протер вспотевшее тело, надел запасную футболку и защитного цвета ветровку, его брат переоделся в плотный серый свитер, набросил сверху любимую серую толстовку и, расчесав волосы, тут же прибрал их в хвост. Басист перво-наперво принялся тщательно сушить и вычесывать свою гриву, и лишь после этих процедур, наконец, переоделся в тканевый черный свитер, поверх которого он надел футболку, и сверху — черный кожаный плащ. Гантлос, однако, словно не спешил приводить себя в порядок — блондин отрешенно смотрел в никуда, в голове творился хаос, а что ждать от одержимой местью феи, он не знал… Черт возьми, какие вообще к нему претензии! Не он же бросил этот проклятый шарик (или что там было?) на тот проклятый цветок! Почему приходится страдать из-за идиотии других? — Гант, ты чего? — позвал ударник. — Нам ещё собраться надо будет. — Прости. Конечно. Сейчас. Гитарист быстро расчесал волосы и убрал их в хвост, сменил футболку, одел черную толстовку, поверх которой набросил косуху. — Ты из-за тех девчонок переполошился? — спросил басист. Разумеется, не только блондин заметил, как под самое окончание их концерта в клубе объявились шесть девушек, которые сразу же направились в сторону бара, недолго там проторчали и затем так же стайкой вышли прочь. Что этой компании было надо — никто из остальных музыкантов даже предположить не мог, да и особо по этому поводу не задумывались. — Ерунда, Аксель. Забей. Музыканты направились помогать убирать кое-какое своё оборудование и перетаскивать его в припаркованный за клубом автобус. Гитарист предусмотрительно держался к товарищам поближе, набросил на голову капюшон — впрочем, на улице было прохладно, дул неприятный ветер, и это еще и хоть как-то согревало. Феи пока что не появлялись, Гантлос надеялся, что чувство здравого смысла возьмет верх — в конце концов, песню не он писал (о чем он сразу предупредил весь зал), а её лирический герой вообще мужского пола! — Ну что, по пиву? — предложил Бьорн. Его товарищи ответили довольным гамом, и четверка направилась внутрь — где бармен обещал им по бесплатной бутылке пива, и где их ждало общество решивших выпить фанатов. — Ублюдок! Прозвучавший неимоверно громко девичий голос сменился ощущением полета и затем — столкновением с каменной стеной. Блондин сморщился от боли — без защиты Черного Круга удар чувствовался сильнее, чем обычно, хорошо, что он вовремя успел сгруппироваться. — Глупо спрашивать, Айша — но ты мне смерти желаешь? Вернее, медленной смерти, — сквозь силы отшутился Гантлос. — Ты ещё издеваться смеешь? Мало тебе было тех страданий, что вы мне причинили, так ещё и песенку эту предъявить решил?! — гневно вопрошала фея. — Знаешь, какую боль ты ей только что меня снова пережить заставил? — Все претензии в Финляндию. Если быть точным — в Хельсинки. Извини, совсем точный адрес дать не могу — не знаю. — Чего?! — Финляндия. Страна на Земле есть такая. Спроси у Блум. Или у Рокси. Не знаю, у кого из них с географией лучше. — Гант, заткнулся немедленно! — рявкнул Бьорн, подбегая к товарищу. — А вы не трогайте его! Аквамариновые глаза Айши, кипевшие гневом, столкнулись с карими — выражавшими спокойствие и даже суровость. — Не смейте защищать эту тварь. Вы не знаете… — Мы всё прекрасно знаем, — спокойно ответил подоспевший Гуннар. — Гант рассказал нам. Поверьте, мы не одобряем его с этими придурками поступков, нет. Даже наоборот, по белокурой головушке хорошенько настучали за такое поведение. — Остальным, правда, не получилось. К сожалению, — добавил его брат. — Потому что рыжего, если честно, я бы сам прибил с большим удовольствием. Аксель тем временем помог своему товарищу подняться на ноги и тихо спросил о его самочувствии — удар ведь был очень силен, удивительно, как парень себе не сломал ничего! Подтянулись и остальные Винкс — на лицах которых отпечаталось беспокойство и злоба одновременно. — А где твои… друзья? — абсолютно спокойно и даже миролюбиво поинтересовалась Блум. — Вот они, — блондин рукой указал на товарищей по группе. — И если по вашей вине с них хоть волос упадет — клянусь, вам несдобровать. Ведьмак смело вышел вперед и в случае чего готовился защищать себя и своих друзей. Было немного страшно — но парень знал: приди чего этим феям в голову, некому больше будет защитить этих хороших ребят, виноватых лишь в том, что знают его с другой стороны. — Гант, выйди-ка ты из образа, — шутливо приказал шатен. — А вы, девушки, ступайте домой. И не обижайте впредь нашего гитариста — он, вообще-то, славный. — Да ваш гитарист сам кого угодно обидит! — парировала Стелла. — Обещаем — впредь будет обижать кого-либо только ради самообороны, — заверил ударник. — Да. Теперь мы его никуда одного не отпустим, тем более — с тем рыжим придурком, — добавил басист. — Кстати, к песне этой мы никакого отношения не имеем, она в принципе задолго до всей этой вашей бодяги была написана. — А закаверить её вообще было моей идеей, — закончил лидер группы. Гантлос пока что предусмотрительно молчал — но придумывал, что скажет товарищам, едва феи уйдут. — Ну ладно, — пробурчала Айша. — Живи пока. Живи, но помни: теперь каждый твой вздох — это мой тебе подарок. А если забудешь — то никакие друзья, никакие бумажки и никакие боги тебе не помогут. Понял меня?! — Он всё понял, — поспешно ответил Бьорн, похлопав своего белокурого гитариста по плечу. Айша, одарив всю четверку злобным взглядом, развернулась и поспешно направилась восвояси; за ней последовали и другие феи. — Кстати, хорошо играете, — похвалила Муза. — Нам очень приятно это слышать, спасибо, — с приятной улыбкой ответил лидер группы. — Ребята, берегите его. Он — отличный парень, — посоветовала Блум. — И простите Айшу: она порой бывает слишком вспыльчивой. На удаляющуюся огневку Гантлос смотрел с явным удивлением. Это определенно была Блум из этого мира, та огненная феечка, а не суровая валькирия. Только вот вела себя она спокойно, если не сказать, адекватно. Так неужели в параллельном измерении ей всё же мозги прочистили? — Так, я не понял — это же ведь сейчас Блум, кажется, была? — несколько нервно спросил шатен, едва феи отдалились на достаточное расстояние. — Это же вообще эти… как их… «Винкс», — сумничал басист. — Вот, считайте, лично с ними познакомились. Долбанутые какие-то девки, если честно. — Вообще-то мы Блум ещё раньше видели, — уточнил Гуннар. — Или это была не она? Братья одновременно переглянулись и затем перевели взгляд на своего гитариста. Сейчас Блум выглядела как-то по-другому, дело было даже не в одежде — исчез шрам, взгляд стал проще, держалась она по-другому, да и вообще вела себя так, словно не знала их двоих. — А вот сейчас ты нам всё-всё расскажешь про эту Блум. Вернее, чем эта отличается от той, что жила с вами, — потребовал Бьорн. — Вы двое что, успели с этой рыжей раньше познакомиться? — недовольно спросил Аксель, свесив светловолосому товарищу руку через шею. — Да, Гант. Ты нам точно сейчас всё-всё объяснять будешь. А вы двое будете всё-всё объяснять мне. — Да ну вас к черту, — ухмыльнулся блондин, и музыканты в обнимку направились обратно в клуб — уничтожать пиво, болтать с посетителями, знакомиться с девушками, чтобы затем вконец измотанными придти домой и завалиться спать.