Будущее не остановить

      – Вы живы? Но как? – Гермиона поражённо поднесла руки к лицу и замерла возле камина.       – Профессор Снейп всё ещё восстанавливает связки, поэтому он будет общаться надписями, – пояснил Гарри. – Помнишь, я писал про «Воинов света»? Я не знаю деталей, но профессору удалось избежать гибели, благодаря своевременной помощи этих ребят.       – Вы собираетесь прибыть на слушание? – винтики в голове Гермионы замелькали с бешеной скоростью. – Список свидетелей… Эйвери? Вы сказали, что что-то знаете?       – Мисс Грейнджер, – надпись не передавала тон, но девушка очень живо представила себе язвительные интонации своего учителя, – присядьте. Сейчас мистер Поттер объяснит, что происходит. В его исполнении это будет быстрее.       – Северуса вчера вызвали с помощью Метки…       Гермиона вновь замерла статуэткой.       «Умеете Вы подбирать формулировки, Поттер», – подумал Снейп.       – Не Волан-де-Морт, прости, я не с того начал, – замахал Гарри руками. – Эйвери помогал в создании ритуала с меткой, и он его воспроизвёл. Дело в другом. Эйвери хочет выступить с заявлением, что Волан-де-Морт подчинял волю своих сторонников древним ритуалом, внедрить им ложные воспоминания и таким образом сорвать серию процессов. Профессор Снейп говорит, что ритуал ему удался, и в это могут поверить.       – Нужно доложить мистеру Брустверу, – ахнула Гермиона. – Почему Вы сразу не сообщили министру?       – Я не уверен, что мне прямо сейчас нужна огласка, мисс Грейнджер.       – А вы… планируете возвращаться, сэр? – она слегка робела под взглядом Снейпа.       – Да. Но если я правильно понимаю, мои воспоминания или показания под сывороткой правды, не будут учтены без процедуры. А у нас нет на это времени. Прямо сейчас Вы должны проинформировать коллег и, желательно, предотвратить срыв завтрашнего слушания. Увы, огласки избежать не получится, но нужно перехватить всех, кто попробует защищать Пожирателей и давить на требование сделать следствие «справедливым».       – А для этого нужно открыто объявить, что Гарри планирует защищать всех, кто действительно того заслуживает, – подхватила Гермиона, глядя на растворяющуюся надпись.       – Верно. И одновременно с этим подтвердить мои воспоминания, – Северус скривился как от зубной боли. – Вы не подскажете, к кому можно обратиться в Министерстве в связи с моим возвращением из мира мёртвых?       – О, да, конечно, – перемена статуса: профессор спрашивает у неё, как поступить, её смутила, – возьмите, – она порылась в сумочке и протянула зельевару визитку с каминным адресом нужного отдела.       – Благодарю.       Гермиона на пару минут замерла в кресле, обдумывая что-то, кивнула своим мыслям и повернулась к Гарри. А парень нежно смотрел на Северуса, наслаждаясь эмоциями, так ярко проявлявшимися на его лице, радовался его язвительности и тому, что тот решил выйти из опалы. Вчера разговор был ярким, а сам Северус – пронизанным страхом и отчаянием, сегодня же он был собранным и спокойным. Девушка не верила своим глазам. Северус делал вид, что не замечает того, как Гарри на него смотрит, но и не одёрнул Гермиону, то есть он тоже пребывал в своих мыслях. И хотя его лицо было непроницаемым, Гермионе почудилось, что профессор счастлив. Она окликнула друга:       – Гарри?       Они оба сфокусировались на ней.       – Да, Гермиона, – произнёс он так, будто забыл о ней, – угостить тебя завтраком? Я думаю, я сам справлюсь с речью, наверняка твои новости вызовут ажиотаж.       – Скорее всего, и вас вызовут для беседы, – кивнула Гермиона. – Нет, спасибо за предложение, но я побегу в министерство.       – Давай Кричер хотя бы пару бутербродов тебе завернёт, ты с этой работой совсем о себе забудешь, – улыбнулся Гарри. Гермиона действительно слегка похудела из-за беготни последних дней. Если бы не год скитаний по лесу, это, может, и не было бы так заметно, но сейчас потеря и одного килограмма отражалась на ней. Гарри улыбнулся тому, что она закалывает волосы его подарком и одела серьги.       – Хорошо, – покорно приняла заботу девушка и забрала у домовика свёрток. Он смог сдержаться, хотя его лицо исказила гримаса.       – До связи, – друзья обнялись на прощание, и Гермиона исчезла в зелёных языках пламени.       – Приятно показаться на глаза кому-то из прошлой жизни, сэр? – весело спросил Гарри, сев на прежнее место. Стол, на котором Гермиона в первый день раскладывала документы, окружали диван и два кресла. Гарри устроился на диване, ближе к Северусу, его собеседник – в кресле. Обивка убранства, конечно, была в зелёных тонах.       Северус внутренне ликовал от естественности и дружественности этого тона.       – Как ни странно, да, мистер Поттер. Я хотел поговорить с Вами.       Почему-то Гарри вспомнил о надписи на семейном артефакте. «Не мог же он…», – Гарри так и не научился ставить достойные ментальные блоки. Тем более, что во время последней битвы он даже сознательно использовал возможность проникать в разум Волан-де-Морта. Северус заметил гамму эмоций на лице парня и мысленно отметил, что было бы неплохо узнать, что с ним происходит.       – Как Вы знаете, я был Пожирателем смерти, – начал он, прокручивая рукоять палочки в пальцах. «В длинных и красивых пальцах», – подумал Гарри, заметив его волнение. Хотелось взять его за руку и каким-то образом успокоить. Вчера он не решился приблизиться к профессору, когда тот только появился в комнате, а затем он сам взял себя в руки, и сокращать дистанцию показалось неуместным. «Но услышать, что он был в компании бывших друзей, было отвратно», – пронеслось у него в голове.       – Поттер? – надпись появилась на подлокотнике кресла Северуса.       «Он смотрит на меня? На мои руки?»       – Да, сэр, простите.       – И ввиду того, что нам предстоит сотрудничать, и информация о последних годах моей жизни станет, если не общественным достоянием, то явно доступной для Вас, мисс Грейнжер, министра и других, я был бы рад рассказать Вам всё сам.       «Что? Его интересует моё мнение?»       «Конечно, его интересует твоё мнение, идиот! Он, считай, только восстановил своё доброе имя в твоих глазах, логично, что он боится его терять», – внутренний голос был неумолим.       – Да, сэр, конечно, я Вас слушаю.       – Скорее, читаете.       – Вы ведь уже скоро восстановитесь? Я так обрадовался, когда услышал Ваш голос. И здорово, что Вы поздоровались с Герминой. Нужно было колдофото сделать, – Гарри улыбнулся хорошей шутке.       – Скоро восстановлюсь.       – Он был таким хриплым. Никогда Вас таким не слышал.       – Неудивительно. Итак, я получил метку на седьмом курсе Хогвартса. Уже тогда я добился успехов в модифицировании рецептов зелий, как Вы знаете. И три года до того, как я услышал пророчество Сибиллы, – на этом моменте Гарри хотел протянуть руку Северусу, но тогда он прервал бы его рассказ: он сидел по правую руку от зельевара, и именно правая рука вычерчивала палочкой фигуру заклинания. Северус, не заметив его порыва, продолжал, – я, не без помощи Люциуса Малфоя, работал над тем, чтобы приобрести достойную квалификацию. Конечно, тогда я не знал, что она понадобится мне для работы в Хогвартсе. Степень Мастера и определённую репутацию в профессиональной среде я приобрёл уже после исчезновения Волан-де-Морта. Тем не менее, даже будучи неопытным и чуть более юным, чем мои соратники, я представлял для повелителя интерес. Я, Эйвери, Малфой и Мальсибер были, своего рода, каре в тот момент, – Северус явно вспомнил карточные партии, проходившие вечерами между ним, Гарри и пациентом из Хога. – Я упомянул вчера, что Эйвери силён в тёмных ритуалах. Он придумал замену Империо, играючи за несколько недель, хотя и мотивация ему потребовалась крайне серьёзная.       Северус увлёкся и не сразу понял, что надпись уже дошла до края стола, как бы он не теснил буквы. Гарри помрачнел, когда Снейп похвалил Эйвери. Сложно было смириться, что для этого взрослого человека принципы и поступки его близких не имели решающего значения. Жизнь на два фронта накладывает неизгладимый отпечаток. Себя он не мог представить тепло отзывающимся о, например, Наземникусе, хотя они и были на одной стороне. Впрочем, вспоминать этого вора было плохой идеей, он очень сильно бесил Гарри. Мистер Браун был прав, когда сказал, что у него появится связь с последней половицей особняка.       – Я же, бедный юноша из неприметного рода, интересовал его своей преданностью и умением часами простаивать в лаборатории. За три года с помощью моих зелий было убито 17 человек. Первый год моя работа строго контролировалась. Образованный Лорд легко отличил бы подделку от настоящего яда, да и не все зелья можно модифицировать так, чтобы правдоподобно изображать предсмертную агонию. Я хочу, чтобы вы понимали, война к моменту моего выпуска длилась уже семь лет, с 1970-го года. Когда я приехал в Хогвартс, одиннадцатилетним я застал начало волнений. Когда взрослые перестали говорить о разрозненных группах молодых людей, совершающих налёты, и начали говорить о войне, о настоящей и кровопролитной. Войне, которую вёл хладнокровный лидер. Мы все заслушивались ужасами про великанов и инферналов в гостиной Слизерина. Старшекурсники, которых я и так едва помню, погибали, и сейчас, наверное, никого из тех студентов не осталось. Волан-де-Морт на тот момент был старше меня. И меня, юного по сравнению с остальными, мало к чему подпускали. Но пророчили великое будущее.       Я принимал участие в налётах – в спланированных убийствах магглов или предателей крови, или противников Волан-де-Морта. Нередко операции отличались довольно изящной стратегий. Но стратегов у него было много, это не было чем-то выдающимся. Чтобы выслужиться, нужно было сделать что-то большее, чем не попасться стражам правопорядка. Меня взяли на это мероприятие, чтобы проверить мою верность общему делу.       Но моя первая Авада была произнесена при Вас, мистер Поттер. Я понимаю, в это сложно поверить. Поэтому и не хотел начинать с этого. Моими «коронными» были другие заклинания, так же не слишком совместимые с жизнью. Хотел ли я убивать? Я не знаю. Когда спустя годы я узнал, что Волан-де-Морт убил, пусть и не собственными руками, а с помощью домашнего питомца, ещё в Хогвартсе, я пришёл в ужас. Во мне однозначно не было того, что присуще другим моим коллегам. И тогда, в 19 лет это казалось мне ужасной ошибкой. Я видел, что окружающие люди, поверенные в тайны, допущенные к Лорду, принимающие участие в чём-то стоящем, были другими. Холодными, отстранёнными, бессердечными. Даже у моих ровесников прослеживались эти черты, несмотря на горячую по молодости голову. В штабе, скажем так, хотя, конечно, у нас не было стабильной точки сбора, происходило множество других вещей. Разрабатывались законопроекты, исследовались тёмные заклинания, обрисовывались перспективы светлого будущего… Тёмный Лорд был грамотным политиком и очень могущественным волшебником.       «Ужасным волшебником… Но великим», – вспомнил Гарри слова Олливандера.       – Количество моих жертв – 23, и Альбус двадцать четвёртый. Конечно, всех со мной связать не смогут. Я даже примерно не представляю, что я услышу о себе в Министерстве. Мой крестник двигался по карьерной лестнице, если это можно так назвать, значительно быстрее. Вот, что значит хорошая наследственность, – попытался пошутить Северус.       Гарри оторвал взгляд от стола с надписями и посмотрел на Снейпа.       – Спасибо, что рассказали мне, – тихо произнёс он.       Северус никак не отреагировал. Мальчик выглядел расстроенным, слегка озадаченным.       – Сэр, как Вы относитесь к вашим соратникам?       – Примерно так же, как Рон Уизли относился к Вам. И в огонь, и в воду, и предоставим любую помощь, но ревность и зависть застилала нам глаза. Извините, если задел.       – Двинемся в Министерство? – тем же неестественным тихим голосом спросил Гарри.       Рука Снейпа шевельнулась, словно он хотел сказать что-то ещё, но промолчал и лишь кивнул. Он подошёл к камину и связался с сотрудником, которого порекомендовала Гермиона.       – Здравствуйте. Я – Северус Снейп, – в языках пламени можно и не разглядеть человека, которого считаешь мёртвым. – Да, выжил. Да, хочу объявить об этом. Сейчас подойду. Вместе с Гарри Поттером.       Говорить было очень тяжело. Но просить Гарри представляться за него он не хотел. Парень за его спиной засмеялся, представив шок простого служащего, не понимающего, как убийца Альбуса Дамблдора и Герой магической Британии могли скооперироваться. Спустя минуту после заботливого вопроса Поттера: «Не слишком болит горло?», от которого сердце предательски ухнуло вниз, они были в тесном кабинете, откуда их отправили в кабинет, где суетилась Гермиона с другими стажёрами, затем они разделились.       Северус просил держать информацию о его воскрешении в секрете до момента, когда хотя бы профессиональный легилимент из Отдела Тайн не подтвердит, что тот не является главной угрозой спокойствия Соединённого королевства. Коридоры были пустынными, и это было приятно, поскольку изображать из себя «ужас подземелий» было тошно.       Процедура началась. Выдать примерно те же воспоминания, что и Поттеру, добавить промежуточных сцен, внести какую-то ясность в его роль в происходящем в Хогвартсе при Кэрроу. Поражённый сотрудник сказал, что того наградят по меньшей мере Орденом Мерлина первой степени. «Я чутьём чую, что Вы не врёте и без всяких процедур, и я докажу это», – эти слова согрели Снейпа лучше самого тёплого одеяла.       В день суда ажиотаж по поводу Эйвери на скамье свидетелей поднялся невероятный. Информация об этом просочилась именно в тот момент, когда количество журналистов ещё могло увеличиться вдвое. Кингсли тяжёло вздохнул, понимая, что где-то в Министерстве крыса, и её ещё предстоит выследить. Гарри Поттер с лёгкостью уступил свой кусок славы бывшему Пожирателю и ехал на суд с практически лёгким сердцем. Заседание было долгим и проходило шумно. Для него вновь открыли зал суда номер 10, тот же, в котором судили Лейстренджей, и тот же, в котором судили самого Гарри. Те же каменные своды, но теперь все скамейки были заняты, а факелы горели намного ярче. Заявление Нарциссы, вспышки колдокамер, рассказ Драко о том, что произошло в Выручай-комнате, и о том, как в Хогвартс попали Пожиратели, заявление Эйвери о том, что ритуал могущественнее Империо сейчас проверяется министерскими работниками, и его истерика на камеру о «пелене, спавшей с глаз» в момент смерти Волан-де-Морта, жёсткое заявление Кингсли с места судьи: «Простите, Вы хотите сказать, что Том Реддл создал ритуал, полностью подчиняющий себе волю волшебника, обеспечивающий полнейшую достоверность и естественность поведения и, видимо, сохраняющий действие на протяжении, как минимум, десяти лет, раз мы об этом впервые слышим? Вы знаете, я снимаю шляпу». Отчитавший речь Гарри закончил её следующей фразой: «Как однажды сказал мне директор Альбус Дамблдор: «В Хогвартсе все, кто просят помощи, всегда получают её», и сейчас помощь нужна тем, кто не мог сопротивляться обстоятельствам и предать свою семью», благодаря чему сорвал несмелые аплодисменты членов Визенгамота. Открытое слушание было практически фарсом, шоу. Дело было слишком серьёзным. Голосованием с перевесом в два голоса Драко Визенгамот отправил его обратно в министерские камеры до следующего закрытого слушания. Как ему объяснила Гермиона, по сути, до реформ магической тюрьмы. Что ж, зато не срок, от которого парень сойдёт с ума. Информация об уничтожении дементоров всё ещё не была открытой.       Северуса на суд провёл Гарри, представив его как журналиста, и они покинули здание Министерства вместе. Гермиону уволокли стажёры перевести дух и посидеть за сливочным пивом. Девушка выглядела очень счастливой в окружении людей, которые бы в жизни не назвали её зубрилой. Доброжелательная атмосфера на Гриффиндоре – совсем не тоже самое, что вот такое взрослое сотрудничество и искренняя заинтересованность.       Гарри был рад за неё, и он был рад оказаться с профессором наедине.       – Всё прошло хорошо, верно?       – Верно, – надпись возникла на земле за пару шагов от Гарри, он успел наступить на светящиеся буквы.       – Пообедаем?       Северус кивнул.       – Вы рады за Малфоя?       Он снова кивнул.       – Спасибо, что провёл на заседание.       Гарри легонько пожал пальцы профессора. Он хотел прикоснуться к ним уже несколько дней, и сейчас, когда они шли рядом, пожирал их глазами.       Прикосновение доставило удовольствие и ему, и Северусу, но оно было слишком кратким, парень боялся выдать себя.       – Я так ничего и не сказал по поводу вашего рассказа. Спасибо, что были честным со мной. Мне было тяжело смириться с тем, что мне кажется недопустимым и ужасным, для вас в моём возрасте было желанным и повседневным. Понимаете? Но я не могу судить Вас. И Вы по-прежнему самый храбрый человек, которого я знаю. Вы были человечным, но и не святым. Равно как и мои родители. Я не испытываю ничего негативного к Вам. Совсем нет, – Гарри постарался быстро перевести тему. – И я хотел спросить, не составите ли Вы мне компанию на Гриммо, если можете?       – Ещё неделю Вы, в любом случае, не сможете от меня избавиться, мистер Поттер, – отмахнулся Снейп.       – Нет же, после того, как с «Воинами света» будет покончено.       Северус замешкался.       – Я с радостью приму Ваше приглашение.       – Отлично.       Спокойный вечер был прерван вечерним выпуском "Пророка", первая полоса которого была посвящена тому, что Люциус Малфой объявил, что Гарри Поттер и Министр магии, пользуясь общественным одобрением, намереваются решать судьбы Пожирателей смерти (цитирую, "бывших последователей Сами-Знаете-Кого) на закрытых заседаниях ради ссылки в Азкабан, игнорируя заявление Эйвери (см. сегодняшний выпуск). Не менее крупными буквами было написано о преданном слуге Волан-де-Морта Северусе Снейпе, который играет не слишком понятную роль в ситуации, но сам факт, что Министерство скрывает то, что убийца Альбуса Дамблдора жив «вызывает сомнения в благонамеренности нынешней политической верхушки». Гарри затейливо выругался.