Hold on for dear life Держись за драгоценную жизнь, Until itʼs all gone, weʼll come alive Пока всё не испарилось, мы выживем And set fear on fire И сожжём страх. Weʼll set fear on fire Мы сожжём страх. Ruelle — Fear on Fire
Иногда надо рисковать. Главное преодолеть свой страх. Ведь неважно, как ты рискуешь, ты будешь рад, что рискнул. Эстер не выходит из самолета, потому что боится. Страх сковывает тело, сводит с ума. Что может сделать девчонка с ее потенциалом? Она мечтает увидеть Магнето или того же Апокалипсиса, который угрожает уничтожить весь свет. Но что она сможет сделать против них? Все эти люди на самолете — они могут изменить мир с помощью дара, предотвратить катастрофу, но только не она. Снова напрашиваются мысли о Звездных Войнах — Сила ей подвластна, джедай в ней умер. Ей не нашли, или не захотели найти применения — она не против. Рид осталась с Мактаггерт, которая, к слову, тоже нервничает, сжимая ручки сидения. Эстер сидит в кресле пилота, прижимая колени к груди. Она думает о том, как вернется назад. Они в Каире, не в соседнем районе городка, в котором вряд ли потеряешься. Эстер совершенно не представляет, как закончится этот день, и где она окажется завтра. Будет ли «завтра» вообще? — Ты уникальна, и никто не сможет этого у тебя забрать. Она не успевает ответить Мойре. Заявляется Курт с профессором, к которому женщина подбегает, чтобы оказать помощь, и Эстер проглатывает слова. Уникальность? Что вообще подразумевается под этим словом? Другой цвет кожи? Взгляд на жизнь? Родословная? В школе она участвовала в театральном кружке. Играла цветочную фею. Сверкая блеском вышитой юбки, сочными живыми цветами на ободке — розами, парила над полом, как настоящая волшебница. Взмах палочки — осыпает пыльцой бедную Золушку, воздушный поцелуй зрителям — истинные эмоции Звездочки проявляются на сцене. Под сводами актового зала свет розовыми пятнами падает на сцену. Зрители наслаждаются игрой детей, веселыми и заводными песнями. Пол не скрипит под ее ногами, тросы поднимают фею над полом, как пушинку. Крылышки за спиной дрожат, мелькают тени на стенах декораций. Особенная. Необыкновенная. Искренняя. Другая. Живая и жизнерадостная. Теперь просто Эстер Рид. Без капли особенности. Просто проклятие, делающее ее не такой, как все. Мутанткой. Волосы медленно окрашиваются в огненный рыжий, выделяя бледность и испуг на лице, когда заявляют, что им придется переместиться. Она не готова к телепортациям. Все хватаются за Курта, Эстер повторяет за остальными — мутантка Апокалипсиса почти добралась до них. Джин разворачивает самолет, направляя его по наклонной. Вниз. Почти. Почти. Курт делает усилие, а Эстер, держась за руку мутанта, независимо от себя, тонет в его мыслях. Цирк. Звон касс, лопается попкорн, под куполом шатра радость и восхищение. Темная клетка, горящая свеча, руки сложены в молитвенном жесте. Картинка смазывается, оставляя неясный осадок на душе. Боится? Курт напрягается, представляет место побезопасней, очертания комнаты настолько четкие, что у всех режет в глазах. — Давай же!***
Хлопок. Он бьёт по ушам в разы сильнее, чем она ожидала. Он звенит в ушах — или Рид всего лишь боится? Она осматривается, пригнувшись. — Я сейчас вернусь, никуда не ходи! — голос Курта с акцентом вкупе с приказом звучит до того смешно, что Эстер давит смешок. Правда, он сразу же пропадает, когда она понимает, что стоит непосредственно рядом с битвой. Битвой Сильнейших. Иначе тех, кто в пылу борьбы, Рид назвать не может. Вокруг неё носятся вихри песка, ветер путает волосы, которые подчиняются ему, закрывая обзор. Не нравится ей этот Каир. Абсолютно абсурдная мысль, но так легче. Она хочет отвлечься от съедающих её мыслей — а если кто-то погибнет? Перед взором мысленно мелькает Ртуть: самоуверенная улыбка, бессмысленные речи и его скорость. О да, Рид восхищалась им потому, что по жизни хотела куда-то бежать, сбежать, вырваться, а он это мог сделать. Ртуть жил где-то в собственном мире, куда остальным не было доступа, а как же ей хотелось оставить позади людей и начать жить, не чувствуя себя ущербной. Она видит, как напротив Апокалипсиса останавливается Ртуть, возникает из ниоткуда. Едва ли этот серебряный мальчик — Рид машинально ухмыльнулась — может конкурировать с этим страшным монстром. А он, по мнению Эстер, был гадким: несуразный, зелёно-чёрный, не вписывающийся в представления людей древний монстр. Ртуть наносит удары точно и быстро, но только Рид быстро понимает, что ничего не выйдет. Из подслушанных разговоров она выудила одно — это совершенное чудовище, для которого их мутации всего лишь лепет перед его возможностями. Ноги её несут вперёд быстрее, чем она понимает, что делает. А когда понимает, то плюёт на слова Курта, в конце концов, ему о себе заботиться надо, а не о ней. Так зачем ты заботишься о Ртути? Ей бы подобраться ближе, и она сможет сделать то, что отвлечёт от Ртути Апокалипсиса. Она ведь должна быть на что-то пригодной, верно? Рид еле пробирается вокруг летевшего песка и чьих-то криков. Вскрик Ртути подстёгивает её, и она последние метры преодолевает со скоростью света, как ей кажется. Вцепляется мёртвой хваткой в Апокалипсиса, который ничего не замечает, будучи охваченный эйфорией от доминирования. Она и сама не знает, как работает её дар. Но знает, что, прикоснувшись к кому-либо, она может отвлечь, заворожить, испугать. Это тяжело было контролировать потому, что она будто бы ныряла в человека, и её это отчасти пугало в той же мере как и пьянило. Часть чудища охвачена пылом битвы, он хочет всё уничтожить, от этой части Рид бежит, не желая исследовать глубины, другая же часть помнит Каир таким, каким он был прежде, то есть в его власти, когда люди подчинялись, и царил порядок. Рид передёргивает от этого, но она сосредотачивается и проецирует. Она не знает, поможет ли это, но вкладывает в свой мысленный посыл гораздо больше сил, чем обычно. Эстер не замечает, что не только Апокалипсис, но и остальные застыли, захваченные иллюзией. На все стороны простирается Каир древних времён. Ее захватывает безудержное удовольствие от того, что она сейчас делает. Она не понимала раньше, как это восхитительно быть собой, пользоваться силой. И упускает тот момент, когда Апокалипсис взревел и одним ударом снёс её от себя. Рид глотает воздух, не в силах вдохнуть. Она думает, что последующий удар вышибет из неё дух, но вместо этого слышит: — Красный — это боль? Интересно-интересно, я-то думал, что красный — цвет страсти. — Ртуть, конечно же, быстрее. Он ещё пару секунд — его личные часы — стоит прямо напротив того места, куда должна упасть Рид. Он подхватывает её и говорит эти слова, аккуратно укладывая на песок — может быть, его помощь понадобится, а он тут с дамой. Эстер не сразу понимает, о чём говорит Ртуть. Она тупо смотрит на парня, приподняв бровь. Всё ещё больно. Пока не видит длинную красную-красную прядь волос, которые никогда не были такими ярко-красными. — Я всё испортила, — бормочет она, не замечая ничего вокруг и пытаясь сесть. — Лучше посмотри туда, — Ртуть восхищённо улыбается и тыкает куда-то пальцем, прежде чем встать и надеть на глаза свои несуразные очки, которые, пожалуй, никому не шли так сильно, как ему. Рид поднимает взгляд и задыхается от восторга. Это Джин, Джин уничтожит Апокалипсиса, Джин превзойдёт его. — Мутант пятого уровня, — Ртуть всё также восторженно наблюдает за сим действием. Рид бы и рада смотреть дальше на восход Феникс — так окрестят Джин чуть позже — но глаза неумолимо закрываются, а где-то внутри неё расползается дикая боль, от чего она отключается, резко бледнея — волосы седели; Ртуть обернулся на Эстер, чтобы в очередной раз что-то прокомментировать, но его взгляд изменился: прямо на его глазах волосы бледнели и истончались. — Нашла время помирать! — наигранно возмутился он, правда, пальцы дрожали, а в голове билось «Как помочь?». — Барышням следует сидеть в крепости, — шипит он уже не по-доброму, а зло, поднимая Эстер на руки, чья голова покрылась полностью седыми волосами.