Якорь

      Дереку двадцать четыре и он понимает, что в этот момент он смело может заявлять о всём жизненном дерьме, как тот, кто через него прошёл. Что может кричать, будто жизнь того не стоит.       Дереку было пятнадцать, и у него было все — семья, друзья, подружка и звание одного из самых «звёздных» учеников за спиной. Самоконтроля, правда, не было, но это не то, чтобы волновало очень уж сильно. В принципе, к этому даже можно было привыкнуть, в конце концов, очень сильно это сказывалось только один раз в месяц, и то в это время его запирали на семь замков. Мама твердила, что он должен стараться, только тогда все получится; папа хлопал по плечу и советовал попробовать снова; Лора хмурилась, когда Дерек отворачивался, и улыбалась ободряюще, едва он возвращался. Питер с его уроками самоконтроля не помогает ни-хре-на. Но Дереку, в общем-то, плевать.       Ему было пятнадцать, когда жизнь дала один из первых пинков под зад. Смерть Пейдж сломала его настолько, что, он был уверен, сам оказался наполовину в могиле вместе с ней. Он видел на своих руках её кровь, он ощущал её запах, помнил голос, который звоном стоял в ушах. «Я тебя ненавижу», раньше говорила Пейдж, а Дерек смеялся и целовал её в висок. «Я тебя люблю», сказала она ему в последний раз, когда он судорожно пытался забрать её боль и понял, что ни хера не выходит. Если бы Дерек знал, он бы с радостью повернул время вспять и даже не стал пытаться узнавать её имя. Пейдж была бы жива, а глаза у Хейла не сверкали бы голубым.       Впоследствии радостного становилось всё меньше. Друзья отдалились, кто из-за недостатка времени ради будущих экзаменов, кто просто потому, что характер у Дерека стал дерьмо (как будто раньше это было не так). Девушку себе он как раньше не искал, так не пытался и сейчас. Сёстры уже давно забыли, когда в последний раз видели искреннюю улыбку на его лице. И когда появилась Кейт, навешала ему лапшу на уши и практически заставила снова поверить в мир, жизнь снова повернулась к нему задом. Арджент сломала его во второй раз, и теперь рядом не было никого, кто сказал бы ему, что, несмотря ни на что, его глаза все ещё прекрасны. Лора была раздавлена не меньше него, а Питер... О Питере лучше не говорить вовсе.       Время шло, и веры в Дереке не осталось совсем. Они свалили из Бейкон-Хиллс ко всем долбанным чертям, свалили в Бостон к единственным оставшимся в живых дальним родственникам и продолжили жить там. Мысленно Дерек сжёг тот город и наблюдал за огнём точно так же, как горел особняк его семьи. Просто потому что похоронить и носить на могилу свежие цветы было легче, чем отпустить.       Все же было нормально. Они с Лорой окончили колледж, когда старшей сестре стало вдруг внезапно необходимо вернуться в то место, которое Дерек стёр с карты и для верности закопал. И вот тогда все снова пошло по пизде.       Лора пропала. Лора умерла. Дерек остался совсем один. Дядя (до определённого момента) только и мог, что слюни пускать, а о родственниках пришлось забыть ради их же безопасности. У него не было никого, только одна мысль — найти того ублюдка, что прикончил его сестру.       Питер оказался ублюдком. Дерек похоронил и его тоже.       Знакомство со случайным, по сути, бетой своего дяди принесла ему только очередной геморрой. Скотту нужна была помощь, а Дерек был единственным, кто мог её ему оказать. Так уж вышло. Скотт должен был перестать быть геморроем, когда глаза Хейла загорелись красным.       Не перестал.       Дерек практически собрал стаю и был уверен, что будет альфой не худшим, чем его мать. Ну и что, что сейчас в его стае было только три беты, и те подростки? Из подростков вырастают прекрасные волки, а Эрика, Айзек и Бойд именно такими себя и заявили. Дерек был уверен.       Дерек провалился.       Это был полный грёбанный провал. Стая альф заявилась в Бейкон-Хиллс, в городе начали, один за другим, находить трупы убитых ради какого-то ритуала, и вот тогда все пошло по пизде. Снова. Рядом постоянно маячил чёртов Питер, чьё горло хотелось перегрызть (за Лору, за силу альфы, за насмешливый взгляд серых глаз), а тот только ехидно посмеивался, выродок.       У Дерека на хвосте висел Девкалион, а в голове — твёрдая уверенность, что до завтра он не доживёт.       Дожил. На самом деле, только он и дожил.       Его беты сбежали. Просто позорно свалили, поджав хвост, как только в городе объявились альфы. Дерек не стал их держать. Он знал, что они либо вернутся, либо погибнут. Легче от знания не становились. И от мыслей, что он настолько дерьмо, что от него сбежали даже обычно невозмутимые Эрика и Бойд — тоже.       Хейл знал, что они умрут. Догадывался. И когда догадки подтвердились, он захотел въебать самому себе.       Эрика оказалась первой. Когда он увидел труп красивой девушки на полу сраного банка, сердце замерло, руки сжались в кулаки, но в итоге он даже не смог забрать её, чтобы нормально похоронить. Не до того было. Пришлось бежать, гнаться за двумя чокнутыми оборотнями, чтобы трупов не стало больше. И Дерек бежал, не оглядываясь. Большего он сделать не мог.       Бойд был вторым. Хейл — опять — не мог сделать ничего. Он только тянулся к нему дрожащими руками, повторяя одними губами «Нет, ты не можешь, нет». Вернон сказал, что все в порядке. Дерек знал, что ни хера не в порядке. Он уронил безжизненное тело в ледяную воду и просто не смог подняться. Кора бросилась к трупу, держала его, словно пыталась разбудить, а Дерек не мог сказать ни слова. Он знал, что был виноват. И когда ему на плечо легла рука Стайлза… Нет, легче не стало. Он просто вдруг осознал, что на самом деле не один. Мальчишка молчал, что для болтающего 24/7 Стилински было ненормально, сжимал его плечо как можно крепче и подбадривал, как мог.       Стайлз был славным парнем. Дерек с ним связываться был не должен. Он понял, что облажался окончательно, когда учуял запах мальчишки на крыше больницы. Тот дрался с самим собой, оставлял свои следы, практически орал «Помогите!», а Дерек мог только его искать. Пытаться. Не помог даже тогда. Он, блядь, не смог найти долбанного мальчишку с СДВГ, к которому неизвестно как привязался. Он — не смог. МакКолл смог. Этого хватило. Стайлз был жив, а Хейл зарекся приближаться к мальчику и пообещал самому себе в это не ввязываться. Знал, что сделает только хуже.       Он пытался его спасти. Понятия не имел, как, но пытался. В Стайлзе сидел чёртов дух, убивающий людей и вешающий это на руки подростка, и Дерек сам себе поклялся, что его спасёт. Если придётся — поменяется с ним местами и сбросится в какую-нибудь канаву, но Стайлз-заткнись-на-одну-минуту-пожалуйста-Стилински будет жить. И он правда выжил, только Дерек к этому руку не приложил. Мальчишка был жив, но погибли слишком многие, чтобы все было, как прежде.       Хейл не понял, в какой момент парень стал к нему ближе, чем кто-либо другой. Кора уехала и благополучно поступила в один из колледжей Вашингтона, а Дерек остался в Бейкон-Хиллс, привязанный к этому месту стальными тросами. Знал, что нужно было валить вместе с сестрой, но «проклятье» этого места, не отпускающее жителей отсюда навсегда, уже подействовало и крепко примотало его, заставив сидеть на заднице ровно. Дерек день за днём сидел в своём лофте, спал, ел, читал и снова спал, с одними только перерывами на душ и туалет в этом списке. Дереку двадцать четыре и он с уверенностью мог сказать, что пора бы уже заказывать самому себе гроб. Даже нашёл телефон ритуального агентства.       Неплохого, если можно было так сказать, ведь трупы не оценивают собственные гробы. Дерек бы оценил, если бы на его пороге однажды не появился Стайлз. Мальчишка просил просто побыть с ним, потому что Скотт занят, Лидия тоже, отец на работе, с Малией у них как-то не ладилось, а одному оставаться для него было сродни самоубийству. Прежде Дерек послал бы говорливого подростка на хуй, но сейчас только отступил и пропустил мальчишку внутрь. И это было, наверное, просто пиздец каким судьбоносным поступком. Стайлз вертелся перед глазами, рылся в телефоне, играл в притащенную PlayStation, однако молчал. Губы в кровь искусал, пальцы практически тоже, но не сказал ни слова. Хотел, Дерек видел, но держался, будто боясь, что тогда его прогонят, а оставаться одному сейчас никак нельзя. И тогда Хейл, по не обыкновению, завёл разговор первым. Он и не знал, что со Стайлзом у них окажется столько общих тем. При этом, как оказалось, Стилински умел не только трещать, но и слушать.       Мальчишка засиделся до вечера и больше не ушёл.       Они оба спасали друг друга от чего-то, хватались, как за спасательные круги, вытаскивая обоих из трясины и не давая утонуть. Стайлз держал его днём, целовал, обнимал, запрыгивал на спину и постоянно говорил, говорил, так много, что это уже должно было бесить. Дерека не бесило. Он вслушивался в голос, не всегда, но отвечал, периодически вступал в споры, чем парнишку радовал просто до поросячьего визга. Рядом со Стайлзом он не думал о том, что сам он, вообще-то, то ещё дерьмо.       Ночью он сам становился на стражу Стилински. Гнал его кошмары, рассказывал легенды и придания хриплым шепотом ему на ухо, гладил и прижимал к себе, пока мальчишка не засыпал, наконец, расслабленно. Он ничего у него не просил и не требовал, но Хейл просто чувствовал, что обязан за ним следить. Как за ребёнком, если пожелаете. Дерек не умеет быть внимательным в мелочам и уж точно не умеет делать сюрпризы, но он в точности знает любимые игры и фильмы Стайлза, по именам может назвать его любимых актеров, в курсе его предпочтений в музыке и еде. И делает то, что может. Что должен. Таскает ему пиццу (раз в неделю, чтобы не расслаблялся), включает фильмы, когда тот приходит (безошибочно определяет, хочет ли того Стилински в тот или иной день), играет с ним в игры, разговаривает. Стайлз не наглеет, но Стайлзу нравится, и Дерек об этом знает.       Мальчишка приходит в лофт каждый день, заранее зная, что его там ждут. Он не тащит Дерека под руку знакомиться с его отцом, не требует поцелуев на публику и громких признаний в любви. Вообще, всё, что он делает — существует. И существует поблизости с оборотнем.       Так или иначе, шериф о них узнает. Он недоволен (а кто бы на его месте был доволен мужику, который притягивает смерть, рядом со своим ребёнком?), но против не идёт. Знает, что не сумеет. Читает Стайлзу лекцию о правильности выбора, учит самообороне, после чего мальчишка только воет, а Дереку грозится отстрелить все, что ниже пояса, если тот притронется к его сыну до восемнадцатилетия или без его согласия. Хейл кивает, но знает, что Джон не только об этом хочет попросить. Не только о такой безопасности. И снова кивает, улыбаясь уголком губ. Негласно обещает. Коснётся.       Дереку двадцать четыре, и спроси вы его где-то полгода назад, он бы сказал, что жизнь — дерьмо. Сейчас он только с усмешкой скажет, что жизнь даётся не просто так. Главное — не остаться одному. Найти свой якорь. У Дерека якорь — Стайлз.       Ну и, в принципе, что ему ещё нужно теперь?