Синапсы

      Два дня не происходило ничего. Вообще. Хейли даже из скуки сходила на какие-то занятия, хотя, учитывая, что школу она закончила в том году, это было скорее для развлечения.       После появления Эрика в институте, Питер пропал куда-то совсем. То есть — абсолютно. Даже Курт его не видел, хотя Хейли оба дня интересовалась у немца, куда пропал их быстроногий друг.       И ее колбасило. Хейли была готова бегать по стенам непонятно от чего. Уснуть получалось только после трех часов утра, и в семь часов она вскакивала как по будильнику, не выспавшаяся, но не в силах больше просто лежать. Под глазами появились темные круги, а в зрачках — болезненный блеск, будто у их хозяйки температура.       Ей надо было себя занять. Книги летели на пол, подруги только спрашивали «да что с тобой?», когда Хейли не слышала их вопросов. А самое главное — она и правда никак не могла понять, что с ней такое. Ведь у нее не было каких-то особенных мыслей. Конечно, в вечер после «свидания» она еще какое-то время анализировала все слова Питера, перебирала и так, и сяк. Но все больше ей казалось, что это был удачный, долгоиграющий прикол, причем, обоюдный.       Однако, уже на следующий день на нее налетели подруги, среди которых оказалась и Джубили, которые трясли ее с одним вопросом: как Хейли окрутила Питера? Все до единого знали, что они были на свидании. Какого чёрта? Какое, на хрен, свидание? Неужели, профессор Ксавьер взял и кому-то об этом рассказал? Какая ересь.       Мэдрокс на нее не смотрел, хотя они общались с одними и теми же людьми, и даже сидели в одном классе. Он молча передал ей ручку, когда Хейли об этом попросила, и так же молча забрал ее после занятия прямо с парты, просто проходя мимо. А внутри все равно будто катался огромный булыжник: туда-сюда, бабах об ребра! Хрясь по желудку! Буммм в солнечное сплетение! Даже аппетит пропал. Хейли уже подумывала начать пить успокоительное, потому что за два дня она выпила пару чашек чая, и съела, давясь, один сэндвич. Джубили уговорила Хейли пробежаться по магазинам: лучший антистресс для девушки — шоппинг. Но едва Хейли вышла за порог здания, как обнаружила, что оставила сумку в комнате. Конечно. Собираться три часа, делая перед зеркалом лицо таким, чтобы никто не подумал, что ты накрашена — это да, со всем старанием и усердием. А взять сумку с деньгами — это нет, это мы не помним. Мозг, да что с тобой сегодня? Хейли охнула, и сказав Джубс, что догонит ее, помчалась обратно в комнату. Лифт ждать долго, девушка побежала по лестнице. Второй этаж, третий… И пробегая мимо поворота в коридор тренировочного зала, она влетела прямо в толпу вышедших с тренировки Иксов. Споткнулась об хвост Курта, толкнула плечом Скотта, и врезалась прямо в Хэнка в его синем облике. Он аккуратно, за плечи вывел Хейли из толпы в лётных костюмах, чтобы она больше ни об кого не споткнулась. — Простите, извините! Ой! Хэнк, — У Хейли враз вспотели ладони и вспыхнуло лицо, — давно не виделись! Я… мне бежать надо, прости! — не дождавшись ответа, она вихрем умчалась дальше по коридорам. И уже у самой своей комнаты, она остановилась, и замерла. Рядом с Хэнком ее буквально всю перекрутило, будто хлыстом ударили, даже дыхание сбилось. Все то, что мучило ее эти два дня, усилилось до пиковой отметки, когда девушка оказалась рядом с Иксами. И когда она удалилась от них, снова уменьшилось. Хейли оперлась на стену обеими руками, закрыла глаза, и начала тщательно перебирать все то, что могло остаться от их с Хэнком нейронной связи. Это ведь не ее ощущения. Словно присосавшиеся щупальца осьминога она отдирала от себя эти связи, точку за точкой. И ей становилось все легче и легче. Ушла тяжесть из желудка, гадкий валун, давящий внутренности, наконец, пропал. Влажные ладони высохли. Перестали пылать щёки, и кислорода снова вполне хватало. Но боль никуда не ушла. Дверь в комнату Хэнка сотряслась от ударов. Хейли лупила по ней открытой ладонью, но Зверю показалось, что кто-то фигачит по дереву кухонной киянкой. Неожиданно, дверь поддалась: в общем-то, Хэнк ее и не запирал.       Хейли ввалилась в его комнату, успев увидеть, как Зверь кладет на стол шприц, и с него постепенно сходит синяя шерсть, уменьшаются клыки и глаза приобретают привычную голубизну. Все это было видно более чем прекрасно, потому что Хэнк переоделся лишь наполовину: черный костюм лежал на кровати, как и рубашка, МакКой был в одних джинсах и майке. — Где пожар? — поинтересовался Хэнк. Хейли захлопнула за собой дверь, и развернулась к парню лицом, сложив на груди руки так, словно боялась, что не удержит сама себя. — Что с тобой? — спросила девушка. — В каком смысле? Я с тренировки, устал немного. Мне навалял Скотт… — Это я в курсе, — и Хейли задрала футболку: на боку красовался приличных размеров ожог полосой от ребер к середине живота и вниз. Хэнк поспешно подвел Хейли к лампе и осмотрел ожог. — Ты получила мою травму? А у меня почти ничего не осталось. Зачем ты снова подключилась? — Он отошел к шкафу и стал копаться в ящиках в поисках аптечки. — Я не подключалась! Не специально! Вообще я думала, связь пропадет, если мы не контактируем. — Девушка шикнула от боли, когда Хэнк осторожно потрогал края ожога.       Зверь достал салфетки, налил на них что-то, воняющее спиртом, и стал аккуратно обрабатывать рану. Вокруг кожа сильно покраснела, и выглядело это жутковато. — Ляг на кровать, — скорее, скомандовал, чем попросил, Хэнк, и сам же и уложил Хейли на покрывало. — Болит? — Он наносил какую-то мазь. — Уже меньше. Когда я налетела на тебя в коридоре, мне поплохело так, что я думала — упаду. — Хейли морщилась от боли, хотя и пыталась изо всех сил не показывать этого. — Стой! Что ты делаешь? — схватила она Хэнка за руки, когда он потянул за ремень на ее джинсах. — Ожог идет дальше, его надо обработать. — Переживу. — Хейли, — Хэнк мягко убрал ее руки. Девушка отвернулась и уперлась взглядом в стену, чтобы не видеть, как Зверь расстегивает ей ремень, пуговицу и молнию на джинсах и стягивает их на бедра, обнажая дурацкое белье в горошек. Потом холодная мазь ложится на воспаленную кожу, и боль уходит. Не полностью, конечно, но становится намного легче. Девушка старается не обращать внимание на то, что весь низ живота в мурашках то ли от мази, то ли еще от чего. — Почему тебе так плохо последние два дня? — Спрашивает Хейли, все еще пялясь в стенку. Хэнк замирает. Он будто бы даже не дышит. — Я не могу спать. Не ем. Мне будто воздуха не хватает. И это все происходит с тобой, я знаю. Хэнк молча стал накладывать повязку. Хейли повернулась, чтобы увидеть его лицо: на челюсти ходили желваки, но Зверь молчал. — Это из-за Рейвен? — спросила Хейли, о чем тут же пожалела. Хэнк отшвырнул тюбик с мазью, он перелетел через стол и рухнул куда-то в темноту. — Причем тут Рейвен? Это вообще не твое дело! Не лезь в это. — Хэнк, я только… — Что — «только»? Только ловишь мои травмы? Только залезла мне под кожу? Да я не знаю, как от тебя избавиться. — Он навис над ней, придавив к кровати, в глазах пробежали желтые всполохи. Хейли опешила. В глазах Зверя была ярость, но девушка не понимала, почему. Хейли поборола желание снова коснуться Хэнка, чтобы соединить их синапсы, и суметь заставить его отпустить ее. — Ты сам предложил мне помощь, — с трудом выговорила она. К горлу подкатил комок, хотелось умчаться отсюда подальше, но Хейли не могла, так как все еще была зажата Хэнком на кровати. — Я не знал, во что это превратится. — Зверь встал, отпуская Хейли, и отвернулся. — А во что это превратилось? — осторожно спросила девушка, прижимая так и не привязанные к телу салфетки, чтобы они не упали. Хейли, морщась, села на кровати, подтянула джинсы. Хэнк молчал. Девушка отняла от тела пропитанную мазью салфетку и швырнула на пол. Когда за спиной Хэнка захлопнулась дверь, он еще полчаса никак не мог заставить себя сесть и успокоиться. Сжатые кулаки, белеющие от напряжения костяшки. И перед глазами — покрытый легким весенним загаром живот с алой полосой ожога, который должен был получить он сам. Такая беззащитная, нежная, что хочется ее оберегать от всего. А вместо этого она сама работает для него оберегом. И куда же делся ее серебряный рыцарь, когда он ей так нужен? Джин проболталась вечером того дня, что кое-кто очень быстро нашел себе подружку. Так же быстро, как бегает. А Хэнк еще надеялся, что ему показалось.

***

В ванной Хейли долго поливала на ожог прохладной водой, пока не начала стучать зубами от того, что замерзла. Конечно, вся мазь смылась, но ей хотелось ее смыть. Убрать то, что делал Хэнк, чтобы ничего не осталось от него. Только этот ожог. Хейли было наплевать, останется шрам или нет. Но поведение МакКоя ее поразило. Поразило настолько, что внутри раскаленной лавой медленно булькала злость. — Ну я тебе покажу… — прошептала Хейли, и на несколько секунд прикрыла глаза, ловя оторванные нити связи. А затем она включила кран с водой. Ледяная вода в лицо — освежает, не правда ли, Хэнк? А как насчет муравьев по всему телу? Снизу донесся звук чего-то падающего, стула или стола, наверное. Хейли, не раздумывая, сунула голову под кран с холодной водой, а потом покрутила головой так, чтобы мокрые волосы как плетка хлестали по лицу. Знаешь, что такое эпиляция, Хэнк? Горячий воск на руку, сверху — полоска ткани, и сорвать одним рывком! Этажом ниже снова что-то упало, на этот раз — разбилось. Кажется, где-то завалялся крошечный сушеный перец халапеньо. Остался от пиццы, к которой его положили в подарок. Любишь острое, МакКой? Стук в дверь раздался раньше, чем ожидалось. Мокрая, встрепанная, с налипшими на лицо прядями и залитой футболкой, облизывая горящие от перца губы, Хейли открыла дверь. Вид у Хэнка был так себе. — Что ты творишь? — прорычал он, врываясь в комнату. — Тренируюсь в нейронной связи, — вздернула подбородок Хейли. — Ты издеваешься надо мной! — А ты переедь. Найди себе комнату в другом крыле, от меня подальше, — девушка увернулась от попытки Зверя схватить ее. — А то мне под твоей кожей тесновато. — Хейли! — Рыкнул МакКой, ловя летящую в него подушку. — Да, Хэнк? Или мне лучше называть тебя профессор МакКой? — Девчонка увернулась от подушки, вскочив на стул. — А может, мне надо окунуться в синюю краску, чтобы ты со мной нормально поговорил? Со стула девушка взлетела на стол и вцепилась руками в оконную раму. — Ты совсем чокнулась, — сдерживая ярость, сквозь зубы проговорил МакКой. — О, мне будет очень весело каждое утро начинать с ледяного душа, зная, что ты еще спишь. Или невзначай сунуть руку в заросли крапивы. Еще можно держать ладонь над горящей свечой — на спор с Мэдроксом, кто дольше. Или пить настолько горячий кофе, что язык потом несколько дней ничего не почувствует. И так будет, пока ты не начнешь со мной нормально говорить. — Голос у Хейли уже хрипел от злости, она как по ступенькам сошла со стола сначала на стул, потом на пол, не сводя с Хэнка взгляда. Разъяренный Зверь, тяжело дыша, смотрел на шантажистку. — Из-за того, что тебя плющит в присутствии Рейвен, я два дня не могу есть, — рычала девушка, подходя ближе, — я не слышу, о чем меня спрашивают, и хожу как зомби. У меня половина тела покрылась пузырями от ожогов. А когда я прихожу к тебе за помощью, ты на меня кричишь… Он закрыл ей рот своими губами. Схватил за руку, дернул на себя и… ему просто надо было, чтобы она замолчала. Ему надо было как-то закончить этот разговор. Надо было что-то сказать, но слов не находилось. И еще хотелось каким угодно образом отобрать ее у Питера. Это подействовало. Девушка вывернулась, и уставилась на Хэнка круглыми глазами. Ну, по крайней мере, она замолчала. Ни один из них не знал, что теперь делать. — Давай мы все обсудим завтра, — наконец, заговорил Хэнк. Хейли только кивнула: она до сих пор не могла произнести ни слова. За Зверем закрылась дверь. Через пару минут Хейли ощутила, как по его телу течет холодная вода, а снизу тихо зашумела вода в душе. Девушка села на кровать, обняла подушку, которой они швырялись друг в друга, и надолго зависла, глядя в стену и медленно-медленно отключая все нейронные связи с Хэнком. Последнее, что она почувствовала — было как Хэнк зарылся лицом в подушку, и Хейли оборвала последнюю связь.