Мерит-тера

-Фесс. - Цикада склонился в церемониальном поклоне перед сидящей на алом троне девушкой. Она казалась застывшей статуей в полупрозрачном, расшитом поблескивающими камешками серого цвета, платье, складки которого полукругом спадали на мрамор пола. На голове у нее было тончайшего плетения украшение, которое венчали вплетенные и столь любимые Великой розы-шептуны. Она посмотрела на своего Хранителя, не изменив позы. Выражение ее лица было безмятежным, но сменилось настороженностью, стоило ей рассмотреть то, что обычно скрывала маска безразличной вежливости ее Хранителя. Она понимала его настроение на подсознательном уровне, чаще не обращая на это внимания, словно маска, скрывающая эмоции, вполне устраивала ее. Сегодня настроение Хранителя переливалось темным. Оно всегда имело разные оттенки серого, вспышки алого говорили доволен он или над чем-то думает, но Фесс никогда не вмешивалась в дела Цикады, если он не вводил ее в курс дела - зная, что нет ничего, с чем бы он не справился. Сегодня Хранитель пришел к ней. Случилось что-то, требующее ее внимания? Что-то, способное возобладать над охватывающей, подталкивающей ее к сновидениям, скукой? Почему Цикада позволил ей увидеть темные потоки настроения, столь тщательно скрываемые ранее? Но Фесс молчала, рассматривая белый с серым и черным костюм Хранителя. Одежда Гильдии шла ему, независимо от того, был ли это церемониальный строгий или ежедневный, похожий на змеиную, и облегающий, подобно второй коже, наряд. Ей нравилось, как чешуйки складывались в узоры, которые никогда не повторялись, нравилось водить по ним пальцами, вдоль всего тела Хранителя, когда он смотрел на нее своим безразлично-вежливым взглядом. -Ты будешь злиться. -Я давно не испытывала этого чувства, - подалась вперед она, - я буду злиться? Что произошло столь значимое, что может вызвать во мне злость? Цикада протянул ей руку, оборачивая вокруг ее пальчиков свою прохладную ладонь. -Я покажу тебе. Эта планета, этот мир, напоминали Фесс один из ее снов, когда божество гильдийцев, в образе девочки-беспризорника, бродила из города в город, познавая обычаи и нравы их обитателей. Тут были озера и реки, наполненные множеством разновидностей рыб, ручьи с прохладной и хрустально-чистой водой. Поля, засеянные зерном, леса, в которых водилось много видов животных, о которых Фесс и не слышала, а кроны деревьев должны были касаться неба - настолько они были высоки и величественны. И этот мир был обитаем людьми - эфемерными человекообразными созданиями, создававшими свои города из дерево и камня, но освещающие их волшебными огнями. Фесс знала это, стоило только ступить ногами на землю этого мира, взглянуть на белоснежные небеса, в которых не было лазури. Цикада следовал вперед, и Фесс, незримым воздушным потоком скользила за ним, вдоль рек и лесов, в самую глубь планеты, в самый центр этого мира. То, что увидела Фесс, словно нанесло ей незримый удар, заставило задохнуться от гнева, задрожать руки, ощутить дорожку слез на своих щеках. -Что это? - Голос дрожал, когда она отпустила руку Хранителя, отходя от него, и давая глазам привыкнуть к темноте. - Это... Это неправильно... Хранитель выглядел печальным и был неестественно молчалив. Он давал своей госпоже понять то, что вызвало в нем такую муку. Темная пещера, усыпанная кристаллами, каждый из которых легко поместится в ладонь, вела двоих путников вглубь. Фесс знала, что ранее тут можно было услышать легкий перезвон от шагов, мягкое сияние кристаллов освещало каждый уголок, а ветер, гуляющий сейчас сквозь пробитые в потолке дыры, когда-то был снаружи, откуда пел песни спящим детям. Это была Купель. Подобная той, в которой когда-то - в другой жизни - была найдена сама Фесс. -Эти дети могли стать воинами или учеными, тенями или поэтами, - проговорил Цикада. - Они были уникальны тем, что сочетали несочитаемые черты и качества. -Они были. - Фесс поразил ее голос, настолько мертвым он прозвучал. - Их больше нет. Она шла, касаясь руками того, что осталось от ее детей - потухшие коконы, пронзенные трубками, наполненные окаменевшей от времени субстанцией. Их было много, так много... -Они выкачивали их магию для своего мира. Они видели спящих детей, и использовали их незащищенность. - Голос Фесс был мертв, как сотни коконов, вдоль которых она проходила, касаясь их частью той силы, которой владела, отдавая последний долг тем, в ком текла ее кровь и ее ветер. - Все они... Мои дети... Мертвы. Хранитель привлек к себе внимание тихим возгласом. -Не все. Фесс замерла, будто боясь поверить в его слова, посмотреть на Цикаду и понять, что это его глупая шутка. Как мог кто-то выжить в столь чудовищном месте, пропитанном болью? Но Хранитель шел дальше, зная, что как бы ни хотелось Фесс не видеть этого места, не менее сильно она хочет увидеть его, увидеть то, о чем он говорил. И она шла, не обращая внимания на бегущие по щекам слезы, на дрожь в теле, на боль от увиденного. Шла, продолжая прощаться с теми, кто уже никогда не откроет глаз. Этот кокон отличался от других. В нем не было трубок, но он был холодным и темным - словно всю жизнь из него успели выкачать. Меньше остальных, скрыт ими. Фесс помнила ощущение, когда руки ломали стоящие рядом оболочки, как пробивались сквозь их, уплотнившуюся за столь длительное время, защиту. Помнила боль в ободранных до кости пальцах, когда увидела этот кокон, но не посмела коснуться его. Посмотрела на скрытые под тончайшей кожей перчаток руки Хранителя, и пришло понимание того, что эта боль принадлежит ему. Эти ранящие чувства - принадлежали ему, как и ободранные руки, которые он сейчас прятал. Нельзя было понять, почему Хранитель не взял кокон - Цикада вновь закрылся маской, слишком тщательно и сильно, чтобы Фесс хотелось проникать под его защиту. "Не сейчас. Не сейчас". Цикада объяснил все сам, не дожидаясь вопросов. -Это дитя... Оно практически безумно. Оно пережило боль и смерть своих братьев и сестер, оно было здесь, скрытое ими, когда они умирали. Моя кровь лишь ввергла бы его разум в смертельный танец, уничтожая то немногое, что осталось. Фесс притронулась к кокону, чувствуя, как тонкие иголочки проникают ей под кожу. Она видела их - тоньше волосинки, оплетающие ее пальцы, питающиеся самой ее сутью. Оставалось только расслабиться и сесть на землю, откинувшись на руки Хранителя. -Она жива. Он улыбнулся, чуть обнажив заостренные зубы, которые, впрочем, никогда не пугали Фесс. Холод. Испуг. Боль. Страх. Боль. Боль... "Я заберу тебя домой, в безопасность твоего мира, дитя." Кокон становится мягче, приобретая очертания тела ребенка. Фесс увидела, что иголочки, несущие ее кровь внутрь кокона, в кровеносную систему ребенка, втягиваются обратно, а оболочка стала совсем тонкой и прозрачной - ничего не стоило извлечь из нее младенца. -Сейбх, - выдохнула Фесс, едва коснувшись кожи ребенка своей. - Ее зовут Сейбх. -Но она не одна в своем разуме. -Не одна, - признала Великая. - Но мы решим это. Позже. Божество склонило голову, закрыв лицо водопадом волос, но Цикада знал, что она вновь плачет.  Помог ей встать, взять младенца на руки - сейчас, когда его руки были скрыты перчатками, он осторожно держал Сейбх, но взгляд его неотрывно следил за Фесс. Он ждал приказа. -Уничтожь это место. Уничтожь этот мир. Никто не должен уйти безнаказанным. Маленькая ручка схватила Фесс за палец, и Великая улыбнулась сквозь слезы. -Будет исполнено, - Цикада поклонился, растворяясь в порыве ветра. Но Фесс уже не видела его - все внимание было отдано Сейбх, открывшей глаза, чтобы впервые посмотреть на свою мать.