My Fair Thug

Микки был уже на грани. Все последующие шесть недель он был близок к воплощению плана убийства Йена. Все чаще мелькала мысль о том, чтобы сказать братьям, что Галлагер - растлитель малолетних и после перенасыщения того свинцом сбросить тело в одну из саутсайдских канав, раз уж малая родина так ненавистна рыжему недоумку. Даже пидор-Скотт и Эдди были лучше. Они хотя бы боялись, но Йен все еще смотрел на Микки как на полную сволочь. Ну, он не сильно ошибался. Микки оставил новые продукты в холодильнике, и они мирно гнили, пока Галлагер не начал воротить нос от вони. Хорошо, от новой вони. Йен даже наорал на Милковича, но тот не обращал внимания. Жизнь его практически не изменилась, он все ещё ел и пил все, что хотел, но теперь регулярно ходил в спортзал. "Ходил" означало, что его пинками выгоняли и в тренажёре он вяло выполнял программу по упражнениям. Да, он почти пришёл в форму, и это была целиком заслуга Йена, но Микки так же не хотел выплачивать компенсацию журналу, так что ходить приходилось. Нравилось ли это Йену? Нет, не нравилось. Со своей стороны, Йен просто понять не мог, как кто-то не способен хотеть становиться лучше. Особенно если помогает в этом кто-то вроде Йена. Парень мечтал о милях, которые они пробегут на тренировках, а вместо этого Микки заходил в спортзал и вяло повторял за Йеном, чуть ли не каждую минуту показывая средний палец с грязным обкусанным ногтем. Йен почти сдался, пытаясь побудить Милковича сделать хоть что-то. Этот жиртрест начинал рассматривать свои руки, не обращая внимания на то, что Галлагер, вообще-то, показывает, как правильно упражнение делать! И что надо было предпринять, нахуй? Йену платили деньги за то, что он приведёт Микки в форму, а тот за два месяца даже не изменился. И вряд ли помылся хоть раз. Микки был просто какой-то загадкой для Йена, и он, блин, не был уверен, что хочет её разгадать. Галлагер сомневался, стоит ли брюнет его усилий, тем более что сам Милкович не слишком-то старался. Ему, казалось, было удобно в своём теле и нечистотах. Ну и чудесно. Но. В этом мужчине было кое-что ещё. Что-то скрывающееся за его грубостью, сарказмом и полным нежеланием быть нормальным человеком. И Йен увидел что: взгляд Микки. Взгляд, задерживающийся на нем чуть дольше, чем нужно. Голодный взор голубых глаз, который мог принадлежать только очень запуганному человеку. За свои тридцать лет Йен повидал много таких взглядов. Они с Микки никогда не разговаривали о сексуальных предпочтениях. Блять, да они вообще не разговаривали! Милкович был подавлен и запутался в себе, видел Галлагер во всех этих готов-отсосать-хоть-сейчас взглядах. Но стоило Йену едва намекнуть о гомосексуальности мужчины, как тот сразу начинал выглядеть так, как будто сейчас раскроит ему череп. Йен вздохнул. Микки, как обычно, сидел на скамейке. Тренажеры уже ждали его, но ему, похоже, было пофиг. Оператора не было, так что единственной хорошей вещью, что он сделал, была мысль взять с собой сестру. Рыжий увидел её впервые со встречи в спортзале. Несмотря на три слоя штукатурки, топ, из которого вываливались сиськи, и очень короткие шорты, она была в неплохой форме. Наверное, ходила в спортзал. Йен не один обратил внимание на тело Мэнди. Многие мужчины в зале теперь старались, чтобы их заметили. И она стала выгибаться практически как самая настоящая шлюха. Нет, правда "почти". Ей нужно было привлечь это мужское внимание, ибо Мэнди Милкович была той самой типичной саутсайдской девчонкой, которая "на помойке себя нашла". Из тех, что дают парням, лишь бы почувствовать свою нужность и "любимость". И Йену правда было её очень жаль, потому что, в конце концов, она была довольно милой. И потому, что Мэнди была единственным Милковичем, с которой можно было говорить и не бояться быть обматеренным. - Ладно, Йен, что делать будем? - спросила она, закончив своё представление, она скрестила руки, предоставляя отличный вид на грудь. К несчастью, Йена это не интересовало. Рыжий никогда не афишировал свою ориентацию, но и не притворялся. - Мы? Ну, если заставить твоего братца шевелить жопой, то мы начнём разминку, - ответил Галлагер, оглядываясь на Микки, который выглядел так, будто собрался вздремнуть. Мэнди проследила за его взглядом и вздохнула: - Он все ещё не занимается? Столько времени прошло, я думала... - Ну, значит, ты ошиблась, - Йен кивнул в сторону брюнета. - Он только и делает, что спит. Ну конечно. Блять, если он знал, на что шёл, зачем подписывал контракт? Мне было бы лучше без него и его ленивой задницы. - Эй, ты всё-таки о моём брате говоришь! - воскликнула она возмущенно. Потом посмотрела на готового закрыть глаза Микки и вздохнула. - Слушай, я знаю, с ним тяжело, но... он всегда такой, ладно? Не осуждай его. Или меня. Да, мы не те, с кем ты привык общаться, но мы не пропащие люди, понятно? Йен смущенно взглянул на неё: - Что? Нет, я не думаю, что... - Эй, Рыжий лобок! Ты закончил домогаться моей сестры или мне ещё подождать? - Милкович неожиданно быстро оказался между Йеном и Мэнди. Чёрт, Микки думает, что Галлагер пристает к ней? - Нет, не надо. Мы тут ждём только тебя вообще-то, - сказал Йен. - Странно видеть тебя готовым, знаешь ли. - Не моя вина, что ты херовый тренер, - пожал тот плечами. Господи, ну и мудло же он. Что, в присутствии сестры в себя поверил? Это ведь Йен разрешил ей прийти! - Ну а ты - херовый ученик, - нет, он не спорит как ребёнок. - Да, потому что мне насрать, - фыркнул Микки. - На программу на эту насрать, а тут я только потому, что моей сестренке взбрело в голову, что это все хорошо на меня повлияет. И знаешь что? Нихуя. Мэнди открыла было рот, но брат прервал ее: - Да-да, сучка. Я подписался на эту хуйню и я не хочу оказаться в суде. - Микки отошёл. - Ну, начинаем или нет? Йен не верил своим ушам. Нет, Микки наверняка не серьёзно, но кому понравится, когда твою работу обсирают? Йен помогал людям, помогал становиться лучше. Он верил в это. Йен на автомате двигался первые пять минут, прыгая и шевеля руками и ногами, разминаясь. Но вот его мозг был в совершеннейшей прострации. Его работу оскорбляет - и кто!? - какой-то уголовник! Человек, который ничего не делает в и для своей жизни. Ну и нахуй его. Несмотря на весь труд Йена... - Нет, знаешь что, Мик? Иди нахуй, - Йен остановился на середине упражнения, ловя на себе удивленные взгляды. - Тебе может и трудно, но это моя работа, блять. Не будешь делать, что я говорю? Ну и вали отсюда. Судись, делай что хочешь, плевать. Но если решишь остаться, будь добр работать. Даже если твоя сестра думает, что это хорошо для тебя. - О не-е-ет. Вот только не надо мне тут сестрой тыкать. Не тогда, когда ты её унижаешь! - Микки тоже остановился. - Что? Когда!? - Только что! И на интервью! - Микки подошёл ближе. - Смотришь на неё так, как смотрят северяне. Не то чтобы на меня ты смотришь иначе. Я для тебя лишь гря... Что? Думал, я не замечу? Что осуждаешь меня с первого дня, блять. Воротишь нос от меня и от моей квартиры... от соседей ебучих. Решил, что если ушел, стал вдруг лучше нас? О, точно. Я же знаю, что ты с Соут-Сайда. Видишь, Мэндс? Он такое же южное говно, но возомнил себя лучше и чище только потому, что у него работа в центре! Можешь думать так сколько захочешь, но ты такой же уебан, как и мы. Йен не думал. Ему просто нужно было сделать что-то. И этим "чем-то" стал сильный толчок Микки. - Ты нихуя не знаешь! Микки не шевельнулся, ухмыляясь и наслаждаясь происходящим. - Ты Йен Галлагер, так? Из Кэнеривилля? Я знаю вашу семейку. Пиздил твоего папашу, и, кажется, один твой брат в тюрьме? А не твоя ли сестрица залетела в четырнадцать? - Завали ебало! - Заставь меня! - прорычал Микки. - Что, такая семья не подходит нордсайдцу? Не хватило места в твоём северном мега-особняке? Стал слишком идеальным для них? Знаешь что? Ты просто бежишь от самого себя! - Смотрите кто заговорил! - Йен не мог больше позволить Микки трепаться о том, о чем он не имеет ни малейшего понятия. Он не знает, как позорно было сбегать от семьи. - Знаешь что тоже? И ты бежишь! Мистер Натурал, думаешь, я не вижу, как ты смотришь на меня? Как пялишься на каждого парня здесь? Микки перестал ухмыляться, и Йену следовало бы остановиться, но он был слишком зол. Йен когда-то пообещал себе не использовать чью-либо сексуальную ориентацию как аргумент в споре, это был бы удар ниже пояса. Да Галлагер и сам знал, каково быть саутсайдским геем, и, несмотря на явность, он решил не выдавать секрет Микки. - Че ты, блять, несешь нахуй? - с напором спросил Микки, сжав кулаки. Многие люди бы испугались, но не Йен. Рыжий почувствовал запах страха в словах брюнета и ощутил уверенность в собственных силах. Все равно слова были сказаны. - Я несу, что ты гей, и, знаешь, не очень-то ты скрываешься! Не будет натурал смотреть на мой член как на Святой Грааль. Я тоже гей, и я знаю этот взгляд. И ты выглядишь как обычный скрывающийся пидор с недотра... У Йена были быстрые рефлексы. По крайней мере, должны были быть, но он не успел избежать удара Микки, и тот врезал ему кулаком в лицо. Рыжий попятился назад, прижимая руку к лицу. Он собирался дать сдачи, но тут Микки замер. Не потому что хотел врезать снова, а потому что был на грани плача. Его руки были все ещё сжаты в кулаки, но нижняя губа была прикушена почти до крови, лицо покраснело, а сам он немного дрожал. А глаза... В глазах Микки отражались вселенская паника, злость и страх. Ноги, казалось, сейчас подкосятся. - Мик... И только в этот момент они оба поняли, что Мэнди все ещё была тут. Одновременно повернув головы, они посмотрели на женщину, которая уставилась на брата. Микки открыл было рот, но не издал ни звука. Он быстро выбежал из зала в одном свитере и шарфе. Это был первый раз, когда Йен видел бегущего Микки. - Э-эм... Йен вспомнил про Мэнди. - Ты... ты не знала? - если даже Йен, чужой человек, понял, то разве не должна сестра?.. Блять. Ну что за пиздец, а? - Н-нет, - потрясла Мэнди головой. - Мы... Мы никогда не говорили об этом. Я только знаю, что раньше он предпочитал толстух, но теперь... Пиздец. Прости, я хочу уйти. Женщина быстро вышла, оставив Йена наедине с собой. Он сел на одну из лавок, подперев голову руками. Ну и что за хуйню он только что натворил? *** Йен вздохнул раз, другой, третий, прежде чем позвонить в дверь квартиры Микки, чтобы попытаться исправить сделанное. Нет ответа. Йен попытался ещё раз и ещё. Да что там делает этот ублюдок? Слишком занят страданиями? Ещё удар в дверь. - Да ладно тебе, Микки! Я знаю, что ты тут! Что, не можешь открыть? - помявшись секунду, он добавил. - Не в смысле открыть... ты знаешь. Не в гейском смысле. Я про дверь... - Йен закатил глаза от собственной тупости. - Слушай, мужик. Я правда хочу с тобой поговорить. Не следовало мне говорить то, что я сказал, это не моё дело... Просто открой дверь, а? Все ещё никакого ответа. Даже съебаться не сказал. - Чудесно! Я останусь здесь до тех пор, пока ты не выйдешь! Буду сидеть тут! - сказав это, Йен уселся на пол, скрестив руки. Микки страдает? Ладно, может, Галлагер и виноват, но выйти-то можно? - Ты че делаешь? - услышал наконец Йен голос обитателя квартиры. Снаружи. Микки стоял перед ним с разозленно-удивленным выражением лица, прижимая к себе бумажный пакет. Да, мало сегодня Йен чувствал себя идиотом. - Я... эм, я думал, ты внутри, и решил... - Разбить ебаный лагерь у моей двери? Не дожидаясь ответа, Микки угрюмо прошёл к двери и оттолкнул Йена. Он явно не хотел душевных разговоров. К несчастью, он потратил слишком много времени на поиск ключей, так что Йен заговорил снова. - Микки, нам нужно поговорить. Я не хотел, чтобы все узнали, прости, но ты сам понима... - Заткнись нахуй! - ключи, наконец, были найдены, и брюнет был готов войти. - Нет, выслу... - Отъебись! Йен загородил дверь, когда Микки попытался её открыть. - Я сказал отъебись! Отойди от двери, сука, ну че за пиздец! - Нет! - ДА! Микки попытался отпихнуть Йена, но тот не сдвинулся. - Ну послушай... - Нет! - Пожалуйста!? - НЕТ! - Я куплю пива! - ...Что? Пользуясь моментом, Йен быстренько проскользнул в квартиру. - Эй! - очнулся Микки. - Че за нахуй!? - Надо поговорить, - твёрдо произнёс Галлагер, не обращая на агрессию Микки внимания. - А я не хочу, все, дело закрыто, - вздохнул Микки. - Слушай... - немного смягчился Йен. Он видел внутреннюю борьбу Микки. Да, был контракт, но обсуждение ориентации с тренером в него не входило. И ещё... Что-то, кажется, удерживало брюнета от разговора с Галагером. Сука, неужели и правда какая-то его часть хочет поговорить!? - Слушай. Мне жаль, что я сказал то, что сказал. Я на самом деле не думаю... Нам правда нужно поговорить. Разобраться. Да, ты считаешь меня мудаком, но думаешь, я не считаю? Пожалуйста, если наши посиделки тебя не устроят или ещё чего, я отстану. Разорвем контракт. Ладно? Микки, размышляя, закусил уголок нижней губы. Потом кивнул. - Так ты соврал про пиво или как? *** Нет, Йен не соврал про пиво. Почти. Он запихнул шесть пакетов в багажник машины, и, перед тем как уйти, взял с Микки клятву на могиле матери, что он не запрет дверь. Рыжий заставил Микки помочь вытащить пакеты, и всю дорогу от машины до квартиры они шли рядом в тягостной тишине. Когда они уселись - Йен в кресло, Микки на диван, - Галлагер откашлялся: - Так... - Йен обхватил бутылку руками и уставился на неё. Сейчас, находясь лицом к лицу с Микки, он понял, что не знает, что делать. Потом он вспомнил бумажный пакет в руках у Микки. - Ходил на шоппинг? Что прикупил? Микки поднял брови, услышав странный вопрос, затем вздохнул и ответил, поняв, очевидно, что бежать некуда. - В "Доритос" на вынос брал. - Ты же знаешь, что тебе нельзя есть эт... - Погоди-погоди, - остановил Микки тираду о здоровом питании и жизни без сахара и холестерина. - Я думал, мы тут собрались, чтоб извиниться и разойтись, не? - Ага, - да, не ради диеты и упражнений. - Но я хочу, чтобы и ты извинился тоже. Микки хмыкнул: - Зачем, это же, блять, ты обвинил меня... сам знаешь. Серьёзно!? - Ты обвинил меня в том, что я кусок говна, бросивший семью, Микки. И я не обвинял тебя в "сам знаешь". Как я могу, блять, если я сам гей? Я хочу извиниться за то, что выдал твою тайну, - заметил Йен, не обращая внимания на реакцию Милковича про слове "гей". - Я не гей, - автоматически ответил тот. - Да, ты злишься, но ты же сам знаешь... - Йен старался говорить спокойно, чтобы не разозлить Микки. Он знал, что брюнет был геем, видел это, но Микки сидел с каменным лицом. - Пойми, я тебя выслушаю, поговорю с тобой, помогу, ясно? Без осуждения. Микки на пару минут замолчал, уставившись в пол и отпивая из бутылки. - Чтобы обсудить это, мне нужно больше алкоголя в организме. - Я подожду. *** - Так ты больше не осуждаешь саутсайдцев, а? Четвёртое пиво явно развязало Микки язык. Да, на гейские темы говорить ещё рано, но уже лучше, так? Тишина намного хуже, к тому же Милковичу нужно было слегка расслабиться. - Я не... Так, во-первых. Это личное дело. Должно остаться между нами, понимаешь? - крутил в руках ещё первую бутылку Йен. Тёмные брови удивленно взлетели, но Микки кивнул: - Я похож на трепло, блять? - Н-нет... Просто говорю, - Йен вздохнул. Он не знал, готов ли рассказать свой секрет Микки, но это единственный способ заставить открыться того в ответ. Однако он верил, что Микки не расскажет никому. Плюс... Почему-то верилось, что Микки поймёт. - У меня биполярка. Знаешь, что это? Брюнет кивнул: - Да, видел как-то по телеку. Сначала охереть как хорошо, потом охереть как плохо. Хуево тебе. - Да, хуево. Журнал знает, и у меня в контракте прописано насчёт лекарств, так что биполярка никогда не была проблемой на работе. - Эй, я про это и не говорил! - Да, прости... Короче. Я на таблетках уже больше десяти лет. Расстройство ебануло, когда мне было семнадцать... охереть как хорошо и охереть как плохо, да? Моя семья за меня очень беспокоилась, а я хотел жить свободно, понимаешь? Врал им, что пью прописанные лекарства. Не думал, что биполярка вернётся. Я - не моя мать, говорил я себе. Как раз была маниакальная стадия, я просто летал, и все были счастливы... Фиона, моя старшая сестра, разрешила мне сидеть с Лиамом, моим младшим братом. И вот однажды я уехал с ним. Встретил знакомого парня из клуба. После вечеринки - точнее, это выглядело как второй день тусовки, - я решил, что лучшей идеей будет взять моего братика с собой. Мы пошли и... - воспоминания пронеслись перед глазами Йена: смех и наркотики. Спиды, таблетки, порошок, косяки. Чувство лёгкости и веселости. Каким чудесным и простым вдруг стал мир. - Лиам умственно отсталый. Сначала я думал о его безопасности, но он же спал в коляске, блять, понимаешь? А потом наркота... Я очнулся только тогда, когда кто-то закричал что-то о детях. Понесся в больницу, но... Он уже впал в кому. Из-за меня. Он... Он очнулся, но доктора обнаружили у него повреждение мозга... - И как ребёнок сейчас? Йен очнулся и увидел, что Микки смотрит на него. Он действительно слушал, и ему не все равно. Хорошо. - А? - Ребёнок, как он сейчас? Никаких следов презрения или отвращения в голосе Милковича. Йен нашёл в себе силы ответить: - Живёт... Живёт как обычно, я думаю. Насколько это возможно в нашем районе. Но он не разговаривал до пяти лет. Сейчас ему шестнадцать и он живёт в своём собственном мире. Как я слышал. Может, что-то и изменилось. - Ты не знаешь. Он хороший ребёнок? - Очень мирный. - кивнул Йен. - Никаких проблем в школе, оценки хорошие. - Ну и хорошо, - Микки тоже кивнул. - Но... - Он ненавидит тебя? Рыжий задумался на минуту. - Не думаю, что он помнит, ему же было только три. Не думаю, что он вообще меня знает. - Так зачем ты ушёл? Боялся посмотреть в глаза ребёнку? - И семье тоже. После этого случая я понял, что со мной что-то не так. Пошёл в больницу, принимать лекарства начал. Но... - Думаешь, что слишком поздно. - Да. Потому и ушёл от них. И я посылаю им деньги и подарки, но прийти и поздороваться... это выше моих сил. Микки открыл рот, и Йен приготовился выслушать, что он скажет. Милкович заметно нервничал: - Я гей, - выпалил он, и Йен быстро обернулся, широко раскрыв глаза. - Да, я... гей. Блять. Йен видел, как Микки закусил губу и выдохнул. Галлагер не ожидал такого быстрого признания, но это очень хорошо вообще-то. Он не стал налегать, заметив слёзы в уголках голубых глаз. Микки взял новую бутылку - Йен сбился со счета, какую. Пусть, если ему так легче. - Старый добрый педераст. Понимаешь? - Микки жутко улыбнулся. - Ебучий пидорас, хуесос, спидозная обезьяна... Так мой папочка называл парней, которые предпочитают члены. Йен молчал, позволяя мужчине выговориться. - Я... - Микки глотнул еще пива. - Вот как я рос. Не у соседей такое было, а у нас. Отец мой жутким гомофобом был. Другие дети получали деньги на мороженое. Мы с братьями пиздили гомиков по указу отца. Я даже нашёл нескольких сам, так что он мной гордился. Но глубоко внутри... Блять, не было ничего внутри. Мне это нравилось. А потом, в колонии, мне отсосали. Охеренное чувство. Я трахнул нескольких. Избил до полусмерти, чтобы не болтали. Но когда вернулся домой, появилось такое чувство, блять... Что отец знает, понимаешь? Он, конечно, не знал, иначе бы меня уже давно не было бы в живых, но это ощущение... Что я спалюсь где-то. И я начал спать с бабами. Только и делал, что обсуждал их пёзды. Иногда мне хотелось, чтобы одна из них залетела и я стал обычным малолетним засранцем с ребёнком на руках и шлюховатой подружкой. Классический саутсайдец. Нормальный. Йен только кивнул. Ему досталась понимающая семья, но он все еще помнил, какой страх нагоняло одно только имя Терри Милковича, даже после того, как... - Он умер в тюрьме, и я наконец-то почувствовал себя свободным. Мои братья были жутко тупыми, но сыновьями своего отца. Так что я напился и отправился в Бойзтаун, чтобы окончательно... стать. Я нашёл парня. Высокий, симпотный... Я ему приглянулся. Мы отошли в переулок, и он только решил вставить мне, как я что-то услышал. Это просто крыса копошилась, но во мне что-то щелкнуло, я начал пиздить пацана. Вдруг подошли какие-то парни и начали мне помогать. Оказалось, они шарились в поисках бойзтаунских педиков. И... я мог бы им стать, подойди они минутой раньше, понимаешь? А получилось наоборот. Они дали мне бухла, поздравили с очередным убитым уебком , сказали, что папаша бы гордился мной. Подумали, что слёзы от того, что я горюю по папочке. Микки сделал ещё глоток и несколько секунд смотрел на бутылку. - Отец выигрывал. Даже находясь в сучьей могиле. Я планировал славно поебаться после его смерти, а вышло так, что я праздновал с его гомофобными дружками. С этого момента я просто... Отпустил, наверное. Переехал в эту квартиру, перестал притворяться с телками. Но не смог заставить себя снова, понимаешь? Я подрабатывал и никуда не ходил. А потом на горизонте появилась твоя рыжая жопа, и моя сестра все узнала, - прибавил он немного обвиняюще. - Да, прости ещё раз. Микки только пожал плечами. Он выглядел умиротворенным - алкоголь наконец подействовал в полную силу: - Проехали. И ты меня прости тоже, ну, знаешь, за семью. Йен посмотрел на него, почесывая нос. Да, этот парень явно не привык извиняться. - Да все в порядке. Я понимаю, почему ты взбесился. Я вел себя как мудак. Никогда не пытался побывать на твоём месте. Не знал, почему ты так себя ведешь. Микки фыркнул. Он протянул Йену вторую бутылку. Ладно, напиваться так напиваться. - А сейчас что? - Ты сам себя загнал. Сказал, что отец победил. Но теперь понял, что нет. - Да? - Да. Твой папаша больше не контролирует твою жизнь. Совсем. И мы со Скоттом сделаем из тебя настоящего сладкозадого педика. Микки рассмеялся. По-настоящему. Он смеялся долго, потому что выпил слишком много и на дне бутылки спрятались его злость и растерянность. - Блять, знай, что я разрешил тебе это сказать только потому, что бухой в говнище. Хотя надо бы тебя хорошенько отпиздить. - Прямо как на татухе написано? - Йен ничего не мог с собой поделать и тоже расхохотался. Смех у Микки больно заразительный. Честно говоря, хорошо, что они сняли такой груз со своих плеч. - Точняк! Они долго смеялись, так долго, что на глазах выступили слёзы. Возможно, это были слёзы от смеха, а, может, они были от облегчения, как и всегда после тяжелого разговора. Микки вздохнул, откинувшись на спинку дивана. - Короче, мужик, - Микки сморгнул слезинки. - Тебе нужно пойти домой, к семье. Не то чтобы я охуенный семейный психолог, просто, блять... Семья важна. Я знаю, что говорю, потому что мой папаша настоящий монстр. Йен посмотрел на потолок. Пиздец, как вообще потолок может быть таким грязным? Следовало благодарить алкоголь в венах за то, что он не задумывается о состоянии кресла, на котором сидит. За то, что наконец-то смог расслабиться в чьей-то компании. Даже если это была компания Микки Милковича, экстраординарного уголовника. - Нет, ты прав. Просто я не готов. Но сделать это надо. - Йен кивнул и поинтересовался. - А ты? Готов быть тем, кто ты есть? - Куском говна? Прости - куском пидорского говна? - Нет. Ты лучше, чем думаешь. Теперь я это вижу. Я помогу тебе чем смогу, просто дай мне это сделать. Йен открыто посмотрел на Микки, желая показать всю серьезность намерений и ситуации. И Микки понял это. - Ладно, мужик - брюнет поджал губы. - Я... Телефонный звонок прервал его. Звонок телефона Микки. Мужчина нахмурился. - Это Мэнди. Снова. Не знаю, что ей сказать. - Можешь начать с правды. Она выглядит очень славной, странно, что ты ей ничего не сказал. Микки отложил телефон на стол. - Может, потому что я и самому себе сказать не мог? Но нет. Я хочу ей сказать. Звонит она из-за своих проблем. Йен встрепенулся: - Каких? - Не, чувак, сегодня мы разбираем моё говнище. Не ее. - Понял. Но тебе нужно сказать ей что-нибудь. Микки фыркнул: - Я знаю. И скажу. Но сейчас просто давай продолжим пить. Йен широко улыбнулся. Микки прав, проблемы могут подождать пару часов. *** Микки стоял перед дверью Мэнди. По совету Йена он купил ведерко шоколадного мороженого. Хорошее средство от бабской злобы - и уж намного лучше цветов. Но между тем он все еще звонил в чертову дверь, перебирая в голове десятки вариантов своей речи. И все ещё не зная, что делать, когда она откроет. Мэнди, наконец, сжалилась, и открыла. - Побойся, блять, бога, я из кухни слышала твою ругань. Мэнди выглядела дерьмово. Судя по всему, она была одна, в старых шмотках, ненакрашенная и с растрепанными волосами. - Да, как хочешь. Может, пригласишь? Мэнди закатила глаза. - Входи уже. Надо поговорить. Она посторонилась, выпуская его. В затянувшейся тишине отобрала мороженое и унесла его на кухню, где села на стул. - Просто отвечай на мои вопросы, понял? Микки горестно вздохнул, но все равно кивнул. Не время выделываться. Она взяла ложку. - Так ты правда гей? Микки снова вздохнул. С Йеном было проще - шесть упаковок пива отлично раскрепощали, но сейчас, перед сестрой, он чувствовал себя абсолютно беспомощным. - Да... Мэнди кивнула: - Ты всегда знал, но мне не говорил. - Это вопрос? - Просто нахер ответь, еблан! Микки посмотрел, как она черпает ложкой мороженое. - Наверное, да. Ну, типа, когда я смотрел порнуху, я больше обращал внимание на хуи, ясно?.. У тебя есть пиво? - Только белое вино. В холодильнике. Белое вино... Настоящий пиздец. Вкусы Мэнди изменились, когда она вышла замуж. Но обсуждение алкогольных предпочтений не входило в планы Микки. Вино так вино. Он плеснул желтоватую жидкость в стакан и залпом выпил. - И я никогда не говорил тебе... Потому что я никому не говорил. В этом было трудновато и себе признаться. - Но после папиной смерти... - Нет. - Что, видишь его призрак, когда дерешь кого-то в зад? Микки ухмыльнулся: - Типа того. - Фу-у. Эдипов комплекс во всей красе. - Разве Эдип не был со своей мамашей? - Пидорская версия. - Сучка, - пробормотал он. Лицо Мэнди смягчилось, она указала на место рядом с собой. - Как думаешь, это мы из-за папаши такие ебанутые? - Да, думаю, да. Женщина задумчиво крутила ложкой в ведерке. Она вдруг посерьезнела. - Ты знал? Микки подавился и постарался как можно невиннее спросить: - Знал что? Мэнди уставилась на него, отложив ложку. - Не притворяйся идиотом. - Так вот кто я для тебя. - Нет, что ты. Ты мой умный, помогающий братик. Пиздец. Это был удар ниже пояса, и притворяться уже не было смысла. - Я знал. Мэнди добела сжала губы. Понимающе кивнула, и, пока Микки раздумывал над побегом, ударила его. Сильно. Но он все равно заслужил. - Прости, Мэндс... Она положила свою ладонь на его. - Просто... Рассказывай. Да, пришло время для правды. - Я знал, что Ник гей, - прежде чем Мэнди снова ему врезала, он быстро продолжил. - Я понял это только после того, как ты за него вышла. В смысле, вы же поженились так быстро, и ты летала тут просто, вся такая охуенно счастливая... - Хуевое было счастье, - бормотнула она, и Микки разозлился. - Как ты догадался? - Ты тогда хотела, чтобы мы сблизились. Помнишь? Новые родственники, все такое... Ну и мы сильно напились, и.. - Вы же не?.. - широко распахнула глаза Мэнди. - Что!? Фу, блять, нет! Мы.. Нет, знаешь, что? Я ничего не скажу. Ты этого не заслуживаешь. Он не хотел, чтобы его сестра знала. Что они тогда напились и Ник предложил потрахаться, аргументируя это тем, что с братом жены и не считается даже. Что Микки поддался соблазну, потому что тогда ему было очень херово. Что потом ощущал себя еще херовее, боясь проболтаться. Но его сестра все равно узнала, после того как поймала Ника с его секретарём Раулем. И пусть Микки очень хотел рассказать ей все, страх раскрытия его маленькой тайны был сильнее любви к сестре. - Ты же все равно застукала его с тем парнем через месяц. Но мне правда жаль, что смолчал. Мэнди молчала, размешивая шоколадную массу. Не издавая ни звука, она ушла в гостиную и села на диван. - Мэндс? - последовавший за ней Микки остановился напротив. Он переключала каналы, даже не смотря в его сторону. - Так у тебя не было ничего с Ником? - Нет. - И ты не женился ни на какой бабе, потому что ты гей и ублюдок? - Да, я гей. И ублюдок. Но нет. Я не женился ни на ком. - Хмм. И ты не рассказывал мне о нем, только потому что берег мои нежные чувства? - Да. - Потому что не хотел, чтобы я узнала, что ты заднеприводный? Микки почувствовал, как уши теплеют. - Абсолютно верно. В этот раз она пнула его сильно, так что он упал. - Скажи спасибо, что не по яйцам, говнюк ты сраный. Жаль, что падая, он даже не обозвал её сукой. - Не могу поверить, что ты мне не рассказал! Я твоя сестра, блять! - Я знаю! Прости! - И это все из-за Йена! Какого хуя! Ты бы сам когда мне рассказал!? Микки все ещё сидел на полу: - Не знаю! Я бы рассказал, если бы ты все еще была замужем за этим ослом. Но ты бы узнала первой! Если бы я решился совершить каминг -... Публично рассказать. Господи, как же по-пидорски это звучит. Мэнди вздохнула. - Ну ладно. Я все равно узнала. Но это не значит, что ты прощен! Хоть ты и мой любимый брат, но все равно дерьмовый. - Спасибо, Мэндс. Она кивнула. - Наконец и мудила-Йен сделал что-то хорошее для тебя, а? - Ну, он не такой уж мудак. Пришёл извиниться и... Ты чего лыбишься? - Нет, ничего, - она даже не попыталась спрятать улыбку. - Что? - Ладно, эм, парни вроде Йена - твой тип парней? Ох блять, нет. Он не настолько пидор, чтобы обсуждать с сестрой такие вопросы. - Мы не будем об этом разговаривать! - Нет, будем! - воскликнула Мэнди. - Мы поговорим о парнях и включим девчачье кино!.. Начнём прямо сейчас! Погоди, я дам тебе ложечку, будем есть мороженое из ведерка! Микки попытался остановить её. Честно. Но через пять минут они уже сидели на диване и смотрели "Блондинку в законе". Конечно, он никогда не признается, что кино было прикольным. - Знаешь что, Мик, - начала после окончания фильма Мэнди. - Наш папаша достаточно нас запугал. Теперь ты можешь быть геем, астронавтом, профессором, да хоть стриптизером. Если хочешь. Ты свободен. Микки кивнул и положил руку ей на плечо. - Ты тоже. Ты заслуживаешь лучшего. Я не хочу, чтобы ты снова втюрилась в какого-нибудь Ника только потому, что он относится к тебе чуть лучше остальных. Ты можешь быть с компанией или одна - не важно. Ты все равно заслуживаешь лучшего. Не нужен тебе для счастья никакой мужик. Она слегка улыбнулась. По-настоящему. Со смущением и надеждой. - Поживем - увидим, правильно? - она положила голову на плечо брата. - Так что, ты вернешься на программу? Он закатил глаза и кивнул: - Попытка не пытка.