Непростительные

Когда Гарри смотрит в отражении на размытый течением времени шрам на лбу, он спрашивает себя - а был ли Том Реддл? Ты становишься похож на него, Гарри. Руки Джинни, длинные, как вся она, не оплетающие привычным обжигающим желанием, отчаянно отталкивают его однажды, а из ее рта - раскусанного до крови, до рёва бешеной циркуляции в чувствительных к его честным поцелуям капиллярах - летит понятное всем кроме него одного. - От тебя несет, Поттер. Тогда он не крутил в разбитых пальцах сигарету, не заменял вдохи глотками, не засыпал в сомнительных к чистоте местах; он видит в ее дрожащих, колотящихся тревожно о грань радужки зрачках звериный страх. Потому что сам он зверь, и ужас ее - его творение. Как и разномастные синяки на худых предплечьях, и неумело зализанные рваные укусы на шее. Уизли трясет через пропасть шага - Гарри понимает, что от него несет темнотой. И Им. Дурь вышибить можно - дерьмо нельзя. Они дерутся с Роном до сломанных костей и внутреннего кровотечения; кровь, против всех ожиданий, красная. Кровь, против всех ожиданий, еще есть. Дыхание со змеиным сдавленным шипением проникает в пробитое легкое, и рыжий истерически смеется, заслышав это, выплевывая грязно-багровое на асфальт: - Сбрось наконец чешую, тварь. Когда их с Темным Лордом палочки намагничиваются роковой связью, цепь идет вибрацией и взаимной ненавистью. Та пробирается через древко палочки - лучший проводник - и заползает под кожу, стремится к сердцу, пробиваясь безболезненно и без сопротивления. Там ей и место. Гарри выбирает зеленый луч Авады взамен чистейшей невинности Экспеллиармуса; под цвет глаз, должно быть. Изживший себя сосуд зла падает человеческим бесполезным мертвецом, и разглядывающий его Поттер не видит ничего особенного, чего ждали все эти люди вокруг, подбирающие ему зачем-то оправдания - в конце концов, у мальчика были причины для такого выбора. Он ведет головой, прикрывая глаза; ему все равно - внутри расплавляется, растравляется неудовлетворенность. Он забивает задержанного до смерти и выдыхает хохочущий дым в лицо говорящего начальника. Неспешно облизывает тонкие губы, улыбаясь; глаза равнодушно блестят холодным изумрудом. - Самооборона, - прохлада услужливо лижет разбитые костяшки. Лучше. Победителей не судят, героев берегут. Легенд не трогают. Мальчик, который выжил из ума - добавляют шепотом в аврорате; превышение децибелов может сказаться на понижении в должности. Поттер карабкается вверх по карьерной лестнице, вползает под все закрытые двери, втирается в доверие. Имя расчищает дорогу, подчищает хвосты некрасивых разрешений конфликтов. Гарри здоровается со всеми знакомыми; таких становится все больше. Улыбается приветливо и широко, но волнами липкого страха от него запах смерти и тления. Фирменное заклинание теперь не имеет никакой пощады и лояльности - утвердительная и безапелляционная смерть. Наверное, рано или поздно все дети, вышедшие из чулана из-под лестницы, загоняют туда остальных. Когда Гарри смотрит в отражении на размытый течением времени шрам на лбу, он спрашивает себя - а был ли Гарри Поттер?