Майская королева.

- Я, кстати, так и не удосужился узнать, откуда изначально взялся этот самый бал, ну-ка, поведай мне о том, Владыка, вкратце… - Откуда взялся? - Трандуил опять уселся на поваленное дерево перед костром. - Хм, откуда взялся… Что ж, если подумать, традиция эта уже довольно древняя. А появилась она еще со времен последней большой войны. Войны Последнего Союза, если быть точным. Что тебе сказать, времена те были непростые и совсем нелегкие для всех. Потери и одни сплошные тризны. Вроде бы все завершилось нашей победой, а как покрывало черное на всех набросило, укрыло наглухо, да все никак не сдернет свежим ветром, даже несмотря на время. Не было больше прежней жизни, как это всегда бывает после любой войны. Последний Союз победил, но победа эта была тяжелейшей и вкус у нее был вовсе не сладкий, а горчащий на губах уже ничем и никогда невосполнимыми потерями. В общем, настроение все время было подавленное, если не сказать траурное. И вот первой, кому все это надоело и первой, кто решился бросить вызов этому всему и положить немедленный конец, была, конечно же, Артанис. Решимости ей, как всегда, не занимать. Вот как сейчас я помню, хлопнула она одним махом почти литровый кубок со спиртным, мотнула толстой золотой косой и говорит так с вызовом: "А давайте, эльдар, мы устроим с вами праздник!" Все так прямо и оторопели, даже замерли от удивления. Ну, а больше всех ее теперешний зятек. Ну, который зятем еще не был в то время. Он даже рот открыл и так при этом дико глянул на нее… А всем вдруг неожиданно понравилась ее идея. Сначала призадумались, конечно, но постепенно оживились. Да и представляешь, согласились в результате. Один только Элронд уперся рогом в стену, какие праздники в такое время, мол, ну позорище какое, я своего лица туда не покажу! А Золотоволосая в ответ хохочет: "Какой ты, право, скучный, юный знаменосец Гил-Галада! Так нельзя! Но так и быть, мы тебя пожалеем и не бросим погибать! Пусть это будет бал-маскарад! Наряжайтесь кем хотите, пусть снова станет весело у нас. Пусть даже так сначала! И такой же ему кубок в руки раз – пей, юноша, до дна! Мы победили!" – и смеется. А потом давай с ним целоваться троекратно! Да бурно так, что тот при этом совершенно обалдел. Ну, вот и повелось оттуда. Самый первый бал, понятно, состоялся в Лориене. Всю ночь мы развлекались тем, что искали Элронда. Под утро уже стали думать, что он вообще, наверно, не явился, все-таки оставшись при своем. То есть оставшись жуткостным занудой. Но нет, пришел… А когда узрели в чьем костюме и в кого он нарядился, смеялись так, что от потолка от этого веселья отвалилась здоровенная хрустальная люстра. Люстру теперь, кстати, бьют регулярно, это стало традицией… В общем, после решили, уже утром, что такое мероприятие обязательно стоит устраивать и дальше, хотя бы раз в столетие. И на этот раз уже все согласились, включая самого полуэльфа, оказавшегося в самом центре всеобщего внимания. Что ему, несомненно, очень понравилось. Видимо, в ту ночь он все же пересилил свою обычную чопорность, от чего и сам испытал несомненное удовольствие. Так что традиция этого веселого собрания постепенно прижилась, упрочилась и даже, можно так сказать, укоренилась за эпоху. Обрастая со временем уже своей собственной историей и этикетом. По правилам которого я, как вдовец, если являюсь принимающей стороной, непременно должен выбрать себе на эту ночь королеву бала, чтобы не быть одному. Моргот знает, кто это все придумал, я уже и сам не помню, если честно, весь этот этикет ваялся под таким угаром, что не передать… Но удивительно, что соблюдается он довольно строго! Честно скажу тебе, что из-за этой привилегии, которую я должен непременно выказать кому-то, бал утратил все свое очарование для меня. Сначала это было весело и вроде бы непринужденно. А вот потом… Потом такие начались интриги, размах которых прямо поражает. Твое с Медведем разграбление моих припасов и раздача одуванчиков под это дело - истинная мелочь по сравнению с тем, что мне известно из опыта прошедших лет. Я бы предпочел без этого всего. Честно сказать, в последний раз я пустился даже на откровенный подкуп, чтобы честь принимать собрание, успешно миновав меня, досталась бы моим соседям. Вот туда я еду с огромным удовольствием, один. Не обремененный выбором подруги. - Я все никак не уловлю из твоего словесного тумана, в чем сложность-то? - спросил у эльфа маг. - Конкретно? - Ну, в чем. Ты думаешь, девицы набиваются в подружки, сыпля всякий порошок друг другу в чай, чтобы соперницы покрылись пупырями, лишь за мои красивые глаза, как смело можно было бы предположить? Да вовсе нет, как выяснилось постепенно! Увы, их интерес совсем не в этом. Не в глазах. Да ты и сам все слышал только что… Все ищут выгоды и привилегий, стремясь урвать под это дело свой кусок. Кто вот финансов, кто списания долгов, кто жирных должностей для бестолковых родственников. Проталкивают кто чего… Я, безусловно, все могу понять, как их правитель. Сам бы, наверно, точно так же делал, окажись я сам на этом месте. Но это крайне неприятно лично для меня. Не отрицаю, это где-то задевает даже такое существо, как я. Эх, вот поверь, когда-нибудь к концу эпох, хотя бы на закате мира, я надеюсь, товарно-денежные отношения победоносно уничтожат остальные напрочь! Сотрут в конец понятия любви и дружбы, чести и достоинства и много что еще заменено успешно будет лишь одним мерилом. Все это крайне грустно, друг, и я совсем бы не желал это увидеть. Надеюсь, Намо заберет меня к себе намного раньше, - он вздохнул. Радагаст вздохнул ответно. - Ну, что ты хочешь, искажение Арды не остановить… Но мы попробуем, - он подмигнул поникшему Владыке. – Ты королеву-то уже нашел? - Да ну, куда там. Весь мозг уже сломал. Кого же надо выбрать, чтоб сохранить баланс своих финансов, ну и должностей при этом без капитального ущерба для лесов. Одна политика опять сплошная… А-а-а, - он махнул рукой устало. - Так надо выбрать ту, которой это все вообще не нужно, - выдал, подумав, Радагаст, - ту, с которой тебе просто будет весело, и ты не будешь всем при этом должен! - Какая гениальная идея, - буркнул эльф, - вот интересно, это кто? Маг поглядел куда-то в небо, сощурился и глянул на Владыку. – Ну-у, может, и появится еще, я бы надежды не терял, - ответил он и улыбнулся. - Ага, появится с очередным свиным копытом за плечами, - фыркнул тот. - Да вот дались тебе окорока! - не удержался майа. - Да ты голодный, что ли, признавайся?! Хотя молочные усы тебя, конечно, молча сдали с головой. - Естественно, - довольно мрачно процедил Владыка, - я месяц потреблял твои газоны! Да ладно уж, пусть хоть Медведь наестся до отвала, мне не жалко! Чего уж там, я что, одно животное в своем лесу не прокормлю… - Ну, вот бы так и сразу, - немедленно одобрил Радагаст, - своим друзьям всегда нужно идти навстречу. - Именно! Вот и от вас хотелось бы того же! - Ты что-то конкретное в виду сейчас имеешь? - Ты обещал мне стать сегодня деревом! Вот что! - Я тебе обещал?!!! – майа отсел как можно дальше. - Ты!!! Ну, покажи мне, покажи, ну как ты это делаешь, - немедленно заныл и заканючил эльф, скорчив умильную мордашку и мигом придвинувшись и повиснув на его плече. – Или я немедленно велю изъять моим гвардейцам все, что вы награбили здесь под шумок, бесстыже наживаясь целый месяц на моих страданиях! - он тут же скорчил самое свирепое свое лицо. - Да что ж ты прицепился-то ко мне со всей этой ужасной ерундой сегодня, не отлепишь!!! - взрычал, подскакивая, Радагаст, спихнув того со своего плеча. – Отцепись, Владыка! Сколько можно! - Да-ни-за-что, - по слогам выговорил тот и подлез к нему уже с другого бока, словно змей, - пока я не узрю все это сам своими дивными очами… - Ну ладно, зри!!! - сдался, выпутываясь, майа. - Только отстань хотя бы на сегодня! После чего вдруг резко и без всякого предупреждения взмахнул своим широким рукавом прямо перед его носом, да так, что эльф отпрыгнул инстинктивно от него назад. А пока он совершал этот прыжок, мир вокруг чуть-чуть качнулся. Пламя костерка вдруг полыхнуло в сумеречное небо очень высоко, будто лизнуло его острым языком, с треском рассыпая вокруг почему-то уже ярко-зеленые искры. И на том самом месте, где еще секунду назад стоял Радагаст, теперь возвышался молодой, стройный, еще нежно-зеленый, но с пышной кроной, крепкий клен. Причем как это все случилось, эльф так и не понял, хоть и смотрел в упор во все глаза. Он молча удивленно пялился на него некоторое время и так, и этак. И после даже обошел его со всех сторон неторопливо. Ну, клен себе и клен. А потом осторожненько подобрался уже вплотную и, высунув кончик языка, снова потянулся пальцами к его листочкам. - Ручонки тебе вырву, эльда! - вдруг произнес знакомый голос у него над головой откуда-то из гущи кроны. - Ай! - эльф пискнул от восторга. И отпрыгнул. А затем вдруг снова громко заиграла окарина. - Ой, неужели кто-нибудь еще?! - пробормотал Владыка, судорожно озираясь. - Что делать-то? - поспешно вопросил он у клена, задрав голову кверху. - На дерево лезь! - без обиняков велел тот. - Ай, больно!!! Идиот, не на меня!!! - Извини, - Владыка нервно замахал руками, как взлетающая птица, выпуская схваченную ветку, - очевидно, мысли о бале просто сводят меня с ума…. Бормоча это себе под нос и продолжая махать, он метнулся все к тому же каштану и ловко полез на него, на свое прежнее место. Клен крайне недовольно зашелестел ему вслед своими ветвями, будто собирался наподдать хорошеньких пинков тому вдогонку. А между тем в наступивших весенних сумерках из кипенно-молочной белизны пьянящей черемухи на поляну выступила невысокая девушка. В кончик ужасно растрепанной во все стороны рыжей косы был вставлен какой-то цветок. Была она без всякого таинственного плаща, а в самой простецкой одежде какого-то неопределенного древесного цвета, в накинутой поверх нее порядком потрепанной меховой жилетке. Но зато в новых и по виду очень удобных мягких сапогах. За плечом у нее был надежно пристроен небольшой лук и колчан. - Дедушка Радагаст, вы дома!? - звонко проголосила она что есть мочи. Вместе с тем осторожно подходя к горящему костру и пристально оглядываясь по сторонам. - Неужели нету? Вот ведь досада-то какая, - произнесла она уже негромко. – Да нет, вот и костер горит, и котелок вот варится на нем. Да здесь он где-то… Только, должно быть, отлучился на минутку только что перед моим приходом. Ну что ж, мы подождем… Не двигать же назад в болото с голыми руками… Как странно, окарина замолчала, а ведь вела меня сюда… Играл тут кто-то… Так красиво… Тут она снова огляделась и как раз заметила горшки с рассадой. Огурцы и всяческая репа заинтересовали ее мало. А вот зато тюльпаны… - Ух ты! - рыжая девица мигом сцапала ближайший к ней горшок с цветком. - Какой красивый цветик-семицветик! - восхитилась она, вертя горшок туда-сюда. – А-а-а, да наверно это он, тот самый цветок, который, по всем слухам, нужно непременно съесть, чтобы исполнилось желание… Да это точно он! Вот именно таким он мне и представлялся! Ага, может мага и не надо вовсе дожидаться здесь всю ночь… Раз все тут есть и без него… И наготове… Так, наверно, надо сосредоточиться сильнее на самом главном-то…, - Рыжая напыжилась с горшком в руках, зажмурившись и сморщив нос в веснушках. - Хочу, чтоб мои уши стали как у всех, нормальными, а ну-у…. не орочьими, в общем! - громко произнесла она при этом вслух. - Ну вот хотя бы на балу! - и выговорив это, моментально выдрала тюльпан и с громким хрустом жадно откусила от него бутон. Где-то прямо у нее над головой в салатовых ветвях молодого клена послышалось чье-то крайне досадливое цыканье. А затем будто чей-то мелодичный, незнакомый голос тихо с чувством произнес: «Дуреха…» После чего сверху на нее свалилась здоровая кедровая шишка и больно треснула ее по лбу. - Ай! - пискнула девица, потирая ушибленное место, моментально задрав голову кверху. И удивленно и озадаченно воззрилась на клен, из гущи которого она отвалилась. Все, однако, было тихо. – Почудилось, наверно, - подытожила она. Затем подняла эту шишку, осмотрела ее с не меньшим недоумением, чем клен. Какое-то несоответствие в природе явно наблюдалось в этот вечер. – Больно все же! - с досадой заметила она, ловко подкинула ее на ладони и со всей силы зашвырнула прямиком в большой каштан, растущий здесь неподалеку, норовя попасть об ствол. Ну из простого озорства и чтобы голову себе не забивать, как говорится… Каштан как будто тоже злобно прошипел, а шишка обратно вниз не отвалилась почему-то… Видимо, застряла… - Хм, странноватое местечко, - произнесла Тауриэль, а это именно была она. Дитя лесов, как все ее дразнили, воспитанница Трандуила. Затем дитя лесов осторожно ощупало свои уши. Которыми ее и впрямь ужасно донимали, просто постоянно потешаясь над их видом… Уши на ощупь были точно же такие, как и пять минут назад. - Не действует, что ли? - жутко расстроилась она. – А-а, может, одного цветочка маловато, там вроде бы про два как будто что-то говорилось, да и уха все же два. Да, да, наверно, надо съесть еще…. - с этим логичным рассуждением она оторвала еще один тюльпан и мигом запихала, как хомяк, его себе за щеку. Увлеченно дожевав его, она опять взялась за уши. Но уши снова были те же… И без всяких нужных изменений. - А может, нужно сразу все! Ну, чтоб уж сразу, чтоб наверняка! На вкус они не очень, правда, горьковатые такие… Но что поделать, - тут она вздохнула, - надо есть… Клен у нее над головой аж весь затрясся почему-то. - И кто бы мог вообще подумать, иду на жертвы ради красоты, - продолжила она и с невозможно тяжким вздохом продолжила свое занятие, хрустя зелеными стеблями. - Проклятый бал, - с набитым ртом прочавкала она, усердно работая челюстями, - все будто помешались. День и ночь одни сплошные разговоры, вокруг да около… Охи, ахи, вздохи и прочая похожая на это лабуда…, - критично высказалась она, кое-как дожевав последний тюльпан. И сыто рыгнула. - Ой! После чего решила прогуляться в ожидании эффекта вокруг каштана, дабы растрясти слегка отягощенный этой трапезой желудок. - Бал, бал, бал, - бурчала она под нос, шагая туда-сюда под раскидистым деревом. - Ненавижу балы! Вот уж вряд ли вообще можно было бы придумать еще более бестолковое времяпрепровождение… Да еще к тому же бал-маскарад! Наверно, самый первый бал придумал Моргот, не иначе! Нарядился и давай! Варда, что за нелепейший обычай, ну ведь правда! Ведь все разрядятся, как идиоты и только чтоб под это дело затеять мелкие интрижки… Поглотив и выхлебав при этом полугодовой запас еды и выпивки к тому же. Ну и зачем все это нужно? А главное, кому?! Хотя понятно вот кому, Владыке, разумеется, кому еще! Он прямо обожает эти штуки. Все самое ужасное в этом лесу, все – происходит от него! - запальчиво воскликнула она. - Ибо все, что здесь творится, творится исключительно с его всемилостивейшего повеления, одобрения и цензуры, - продолжила она, воинственно мотнув косой. – Тирания, вот как это все зовется, чтоб вы знали, господа. Как можно повелеть прийти на бал? На бал, наверно, можно пригласить, как это повсеместно принято, по слухам… Нет, а зачем? Вот мне, наверно, можно просто повелеть и все! Совершенно не считаясь с тем, что я вообще хочу… Я, может, абсолютно не хочу идти на бал! Я, может, все балы вообще ужасно презираю! Мало того, что повелеть прийти, так и еще в приличном виде. Что это значит вообще? У нас с ним очень разный взгляд на это. Не понимаю, чем ему прошлый мой костюм не угодил. Гоблинская королева – это было очень круто! Да все вообще отпали на корню! Тем более, изобразить костюмчик было просто. Несмотря на дикий клекот Нифредиля. Пайетки - это лишнее для всей задумки, полагаю! Ах, еще одно нелепое словцо, изобретенное Владыкой. Нет, всем понравилось, я уверяю. А он такую мор.. такое скорчил милое лицо, как будто чем-то крайне гадким подавился. Впрочем, оно такое у него все время. Не понимаю, отчего все просто сходят по нему с ума. Вглядитесь-ка получше, он надменный, саркастичный деспот и тиран! Ему вообще не угодишь, как ни пляши под его дудку. Вечно тычет мне в лицо то тем, то этим. До крайности он неприятный. А если и приятный, так он прикидывается ловко с тем, чтоб только что-то получить. А вот когда прикидываться нет нужды, он - именно такой! Клен за ее спиной в момент этого до крайности бурного и горячего монолога незаметно трансформировался в вихрастого парня в синем венке с симпатичной, загорелой, правда, чуть лукавой лисьей физиономией. - А-я-я-яй, - насмешливо шепнул он, - как мы здесь задираемся вовсю к ужасному и неприятному тирану, поглядите. Ах, мур-мур-мур! Ну, все понятно мне с тобой, Тауриэль… Парень этот снова уселся на своей завалинке, не без сожаления взглянув при этом на разоренные горшки, сложил руки у себя на груди, закинул нога на ногу и с веселым любопытством изготовился слушать дальше. - Ну, и чего вот по нему вздыхать-то! Такой и даром никому не нужен! - продолжала громко разоряться рыжая нахалка под каштаном. Сердце спрятавшегося в листьях эльфа при этом как-то сильно сжалось. Тут сидящий майа своим острым взором вгляделся в затаившегося синду… - Ну и чего это мы там не дышим, закусив себе губу. Чего себя руками обхватили? Так-так-так-так, мое дитя Белерианда, кто бы мог подумать…. - улыбнулся еле-еле. - Твоя прекрасная теория дает в итоге мелкий сбой. Мелкий, рыжий и нахальный, но, прямо скажем, очень милый. И этот сбой тебя так задевает и так тебя выводит из себя, что ты ведешь себя все время, как мальчишка рядом с ним… - Ой, он та-а-кой, - явно кого-то передразнила Тауриэль противным гнусным голосочком, закатив глаза под лоб. – Ну вот какой, какой? Противный - вот какой! Ох, у него глаза такие…, - опять ужасное кривлянье. - Идиоты! Разве вам не очевидно, что вот этими глазами он шлет вас к балрогам в зады! Ах, у него такие губы…. А этими губами он говорит сплошные гадости направо и налево, а потом еще смеется, откровенно издеваясь! Да он невыносим! Ну, я не понимаю, почему все за него, чуть что! - тут она сильно топнула ногой. – Вот я бы запихала ему поле из тюльпанов в его наглый рот, лишь бы он сделался нормальным! Уши, уши ему, видите ли, не подходят… Прицепился насмерть к ним. Высмеивает так и сяк при каждом случае удобном и неудобном тоже, между прочим. Вот я и в этом виновата, по его словам. Да как так можно, это же совсем бесчеловечно! Да сам он гоблин по натуре! Тролль типичный, тролль! Эльдар, поглядите, вами втайне правит тролль и гоблин, ловко прикрывшись ослепительно-прекрасным личиком для маскировки! Хотя ну почему же втайне? Или вот это вижу только я! Нет, а может, просто все молчат и рты позакрывали и боятся?! Так вот, я не боюсь!!! Прямо в лицо ему скажу! Когда-нибудь…. Наверно… Может быть…. И все время мне чуть что, что он меня вовсю облагодетельствовал, подобрав. Я, может быть, его и не просила. Не желала. Не желаю! Я Трандуила не желаю ни на йоту! - разнеслось над лесом звонко. - Да, да, мы видим, - тихо захихикал майа за ее спиной. И незаметно щелкнул пальцами. Каштан, которому время цвести еще не подошло, вдруг в одно мгновение распустился большими белыми свечами. Но, как будто этого было все еще мало, вдобавок каждый маленький его цветочек засветился в своей сердцевинке золотистой искоркой внутри. Как будто там сидело в глубине по крохотному светлячку. И все соцветия на дереве внезапно нежно замерцали друг за другом. В ясных весенних сумерках это было на удивление красиво. Рыжая умолкла сразу же на полуслове, открыла рот и зачарованно уставилась наверх, вовсю разглядывая это чудо. Но чудо, к ее ужасу, имелось в этот вечер не одно. Поэтому тут рот ее раскрылся еще больше, когда в волшебном сиянии каштана она вдруг совершенно четко разглядела длинную, стройную ногу в высоком сапоге. Вслед за слегка болтающей туда-сюда ногой обнаружились плотно сложенные руки в алмазных кольцах на груди. Сильные пальцы небрежно поигрывали той самой таинственно исчезнувшей кедровой шишкой. А чуть выше располагались неприязненно поджатые и закушенные губы, а главное - горящие, как у животного в ночи, глаза! Снимающие с нее мерку очень нехорошим взглядом. - В-В-В-Владыка, д-д-д-добрый вечер, - проблеяла она, слегка попятясь от каштана задом. – А-а-а? А, вы давно тут…. Ну-у-у…. сидите? - Достаточно, - процедил сверху каштана Трандуил. - О-о-очень красивый, ну-у у вас каштан, - ляпнула Рыжая, добавив, -ну-у-у и вы-ы-ы, вы тоже очень мудрый, добрый и красивый… - Гоблин, стало быть, - закончил сверху Трандуил, - мудрый, добрый и красивый гоблин, да чего уж, сразу - орк! - Я, ме-ме, не-не-не это все сказать хотела… Вы, вы, Владыка, как обычно, неправильно все поняли, совсем… И теперь делаете, как я вижу, очередные поспешные и неверные выводы относительно… - Значит, народом нандор правит гоблин! - перебили ее сверху. - Да нет! Ну что вы! Я в исключительно хорошем смысле… Гоблины они такие…. - Ну, какие? - Ну-у-у-у-у, милые… они… - Милые? - Ужасно!!! Я вот как их вижу, сердце просто разрывается от накатившей милоты! - выпалила дерзкая девчонка и было развернулась, чтоб бежать от этого каштана со всех ног. - А ну, стоять! - тяжело припечатали сверху. – Я тебя еще не отпускаю никуда… Тауриэль замерла, как нашкодившая кошка, буквально прижав свои действительно слегка длинноватые уши к черепу. - Лицом ко мне развернись, будь добра, - велели с каштана. - Когда Владыка говорить с тобой изволит. Тауриэль медленно развернулась, стремительно покрываясь пунцовым румянцем и закусив нижнюю губу. В волшебном свете мерцающего каштана это было особенно хорошо заметно. - Ну и как все это понимать? - холодно осведомились сверху. - Иносказательно! Аллегорически! Безотносительно себя! Ну и меня, конечно, заодно… - Полагаю, это будет очень сложно теперь сделать, - заметил Владыка, продолжая покачивать ногой в сапоге. – После таких-то бурных откровений с твоей стороны. - А подслушивать вообще нечестно, знаете ли! Это вы сами виноваты! Вот вы зачем сюда залезли?! - Я могу и слезть. Но для тебя, наверно, лучше, чтоб я этого немедленно не сделал! - Нет-нет! Сидите дальше, отдыхайте! Я вижу, вам вполне уютно там… - Мало того, что ты поносишь меня распоследними словами на весь лес, так ты убить меня еще вдобавок хочешь, - прошипел он сверху. – Это если опозорить все же не удастся…. Тут только Тауриэль заметила багровый синяк, уверенно наливающийся на его скуле. - Я шишку эту не специально! Я вообще не знала, что вы там сидите наверху! - буркнула она. - Специально, - отрезал он, - мне ли не знать твои нахальные ужимки! Вот что в тебе хорошего находит Леголас, о боги! - с этими словами он прицельно и зло метнул эту шишку назад в свою воспитанницу. Тауриэль, однако, ожидавшая чего-нибудь такого в этом роде, ловко отскочила вбок. А шишку эту снова подняла и тоже грозно сжала в кулаке. - Мне вот такая тоже даром не нужна! - добавил он. - Ни мне, ни уж тем более моему сыну. Да от тебя одни проблемы! Ты же повсюду лезешь, где не надо! Вот ты зачем сюда явилась, уши исправлять? Зачем? Боюсь, тебе-е-е, милее-е, стать не светит, хоть ты их напрочь оторви. Раз уж все гоблины милы, как ты тут утверждаешь! А уши у тебя ужасны! Я бы в болоте утопился, если б, не дай Эру, отрастил себе такие! Прежде чем воспитанница осознала, что творит, шишка снова полетела ему в лоб. Но тот уже не растерялся тоже и сцапал ее прямо на лету. - Еще и мажешь то и дело. Ступай на кухню, репу чистить. Поварешка - вот твой инструмент, предел твоих возможностей на всех этапах, а ты за лук хватаешься зачем-то! Да мне воистину смешно! - тут он нахально, звонко рассмеялся. - Неправда это! Да я стреляю хорошо! Вообще не хуже вас! Вы всё назло мне говорите! Постоянно! Вы специально! - Назло здесь ты! - отбрил Владыка. - Назло мне лично! Я слово в слово все запомнил! Весь твой волшебный монолог. - И что, теперь жестоко отомстите?! - съязвила Рыжая внизу. - Все верно. Отомщу, не сомневайся! - Что, снова отберете лук и стрелы, как в тот раз? - Ты мелко мыслишь, дорогая, волос - длинен, ум - короток, как говорят аданы о таких. Я придумал наказание похуже. Ты будешь майской королевой на балу. - Что?!!!! Чего!!! Не буду я !!!! - Будешь. За все, что я услышал, отрабатывать теперь придется, тебе ясно, искупать. - Я ненавижу эти ваши все балы! - Осведомлен прекрасно. И о балах, и о себе. Ты - будешь, я сказал и все. И только пикни, только пикни! Да я прямо жду! Ты - будешь! Ты будешь мило улыбаться мне всю ночь, держать за руку, танцевать, заглядывать в глаза подобострастно. И абсолютно молча ты нацепишь самое бесстыжее платье из всех, что я тебе найду. А я найду, я постараюсь. И только заикнись об этом Леголасу, что это не твой выбор, ты голая туда со мной пойдешь, тебе понятно?! - А я отказываюсь, вам понятно!!!! - А я не спрашиваю!!! Я тиран!!! Надменный, саркастичный деспот!!! Все соответствует, смотри! - тут он ловко спрыгнул с ветки и мгновенно встал напротив, грозно нависая и буравя жгучим взглядом. Правда, почему-то осыпаемый цветами от каштана с ног до головы. Эти крошечные мерцающие цветы немедленно запутались в его распущенных светлых волосах. – Ты у меня еще получишь…., - тихо-тихо выговорил он, буквально пожирая ее взглядом. - А-яй! Дедушка Радагаст, дедушка Радагаст, ну где же вы! - жалобно пискнула Рыжая, сжавшись в комок под этим ужасным взором и делая шажок назад. Как маленькая птичка перед внезапно сползшим с дерева питоном. Говорят, такие где-то есть на дальнем юге… То, что он ее сейчас немедленно сожрет вместе с ушами, было абсолютно очевидно. - Да здесь я, - отозвался маг спокойно. Оба неохотно повернулись. Радагаст в привычном своем виде снова сидел у костра и как ни в чем не бывало варил тот же суп. - А ну-ка, подойдите ко мне оба, - велел он, поднимаясь. Оба послушно подошли. Радагаст чуть поманил к себе Владыку пальцем. - Наклонись ко мне пониже. Ну, все так ведь и норовят попортить нашу общую работу, - произнес он непонятно. Владыка наклонился, и маг провел, будто погладил, по его скуле, легко стирая пальцами кровоподтек, как не бывало. - Не жалко портить красоту? - он обернулся к Рыжей. - Его жалеть вообще-то надо… - Его-то!!! Что за вздор! Меня немедленно жалейте! Он издевается все время! Уши… - совсем по-детски всхлипнула Тауриэль. - Тауриэль, ты супу хочешь? - Хочу! - Рыжая шмыгнула носом. - Ну на вот тебе ковшик, отхлебни чуток и успокойся. - А что все сразу ей! - немедля встрял Владыка в этот диалог. - Я, может быть, не дозволял! Не дозволяю! Отдай немедленно сюда! - с этим он нахально выхватил посуду прямо у нее из рук и жадно выпил абсолютно все из черпака, до дна. И поглядел вокруг победоносно. Тауриэль хотела было возмутиться. Но моментально осеклась, уставившись во все глаза на Трандуила. - Ну, и чего мы смотрим так влюбленно? - язвительно осведомился он. - У-уши… - Что же, снова уши? - Да, Владыка, но на этот раз определенно ваши, - выдавила Рыжая, начав при этом крайне гнусно ухмыляться. - Что-то не так…, - осмыслил Трандуил, запнувшись. После чего интуитивно ощупал собственное ухо. И с ужасом сейчас же ощутил, что ухо здорово прибавило в длине. - Так это что же… - начал было он. – Уважаемый хозяин супа, отойдемте-ка в сторонку на минутку. А ты вообще не шевелись! И хватит уже гнусно ухмыляться! - рявкнул он Тауриэль. И, вцепившись мертвой хваткой в мага, сейчас же поволок его вбок от костра. - Вопрос уже традиционный на сегодня, - процедил Владыка сквозь плотно сомкнутые зубы, - ты что творишь–то?! - Ах, это все весна, Владыка, - пропел тот, глядя на него влюбленными глазами. – А по–моему, все справедливо, - присовокупил уже каким-то басом. – Суп был предложен не тебе, зачем кидаться? Вот и поживи теперь маленько вместе с орочьими ушками, заодно узнаешь, как дразниться было над девчонкой. Ты ведь всерьез ее избрал? - Да что, ты сбрендил тут совсем на этих вот своих болотах! Так, ляпнул, чтобы проучить ее немножко… Языкастую, строптивую козу. Ты ведь слышал, что она несет вообще без всякой остановки! Неблагодарная зараза! - Ляпнул, значит? - Ляпнул, ляпнул… - Ляпнул, значит отвечать придется, ты же Владыка, Государь. Муж и хозяин собственному слову. Не с этого ли началась беседа у костра сегодня, не припомнишь? - Да ну, ты что. Мой сын мне голову потом откусит мигом. Он же в нее влюблен по уши, не оттащишь… - А ты? - Что я? - По уши? - Да ты свихнулся, что ли, от весны!!! – не выдержал Владыка, его отпустив, и даже отступая от него на шаг. – Да как ты мог вообще подумать! У тебя что, по весне заместо мозга сок березовый течет под волосами?! - Ну да-да-да, и как я мог. А ты чего кричишь-то на весь лес, как потерпевший?! Тс-с, тихо. Я все понял. - Да что ты понял?!!! - Да абсолютно все на десять тысяч лет вперед, - он рассмеялся. - Да, течет, бурлит, кипит и бродит! И тебе неплохо будет отхлебнуть! Не переживай, за Листика берется Радагаст в этом сезоне! - Что? - А то! Я принимаю приглашение, за себя и за Медведя. Мы, так и быть, придем к тебе на бал! Почтим собрание! - он, как обычно, хлопнул его по плечу. Снова заиграла окарина. И к ней вдруг прибавились ударные, как будто кто–то стал бить в небольшие барабаны, мелодия явно становилась танцевальной. По всей поляне вдруг стали вспыхивать и загораться тут и там ярко-зеленые огни. Майа встрепенулся, отвлекшись от Владыки, будто прислушиваясь к чьим-то невидимым шагам, а заодно легонечко уже притоптывая в такт музыке ногой. После чего громко хлопнул перед ним в ладоши. – Ваше время на исходе, господа, - обратился он к обоим. - У меня сейчас другие гости будут… - Эй, усатый, - крикнул он кому-то, - проводи домой влюбленных! - А, - начал было возмущенно Трандуил. - Да это я не вам, не беспокойся…, - с этими словами маг развернул обоих от костра. - А уши? Уши? - разволновался подталкиваемый в спину Трандуил. - Уши? Уши сами отпадут! - Когда? - Да сразу после бала. Все! Забирай свою подружку и домой, - он опять легонько подтолкнул их в сторону кустов черемухи. А над поляной уже звенели скрипки, флейты и гобои. На камне снова появился «котик». Блеснул на них желто-зелеными раскосыми глазами и вежливо указал им лапой на обратный выход. Черемуха, как по команде, расступилась, образуя темный и душистый коридор. И оба будто упали туда, взявшись за руки. А «котик» шел уже далеко впереди, неся фонарик, сделанный из чашечки какого-то цветка и указывая им дорогу. И то и дело все дудел в свою болотную свистульку. - А кто к нему придет, Владыка? - почему-то шепотом спросила у него Тауриэль, все оборачиваясь обратно на будто отодвинувшуюся в глубину леса поляну. - А не твоего ума это дело, - буркнул Владыка. Тауриэль немедленно выдрала у него свою руку. - Домой потопали быстро, - добавил он, безостановочно ощупывая свои уши, которыми наградил его не в меру развеселившийся майа. И оба, вовсе не глядя друг на друга, двинулись за слабо мерцающим впереди фонарем. «Котик» благополучно провел их сквозь темный тоннель из черемухи. И не успели они обернуться, как того уже и не стало. Густые ветви наглухо сомкнулись за их спиной. Впереди лежало болото. Вокруг были какие-то высокие торчащие кочки, сухие заросли прошлогоднего камыша, невысокие кусты ивняка, в свете белого месяца кое-где серебристо поблескивала вода. Фонарик провожатого уже снова мелькал далеко впереди между болотных кочек. - Вперед давай двигай, - повелел Рыжей Владыка, - я буду только рад, если потонешь. Тауриэль, сердито шмыгнув носом, поплюхала вперед, абсолютно не глядя себе под ноги от закипавшей злости. И все придумывая, что бы ему на это ответить особенно гадкое. Она так увлеклась процессом, что не пройдя и полусотни метров, глухо ойкнув, внезапно провалилась в холодную воду почти что по пояс. Владыка подлетел в два счета и мигом выудил ее оттуда едва ли не за шиворот. - Ну вот какая бестолочь, - при этом буркнул он сквозь зубы. – Под ноги гляди, а не ворон считай по сторонам… - Да отцепитесь вы, я и сама могу! - отмахнулась та, едва не треснув государя снова. И уверенно потопала вперед. Правда, через сотню метров повторилась та же сцена. - Ай!!! - Да что ж такое! - взрыкнул Трандуил, вновь выволакивая ее, как котенка. А затем вдруг легко подхватил ее на руки. Тауриэль немедленно брыкнулась с возмущением. - Будешь брыкаться, я сам тебя в болоте этом утоплю! И никто вообще об этом не узнает…, - страшным шепотом завершил он. - Нет, не утопите! - Рыжая испуганно прильнула, крепко обхватив его за шею. И моментально прижавшись холодным носом к его теплой груди, будто спряталась там. Так она делала только в детстве. – Нет, - невнятно пробормотала она. - Горе ты мое рыжее, - прошептал он, но уже не так сурово. После чего очень умело сделал вид, что оступился. И слегка подкинул ее на руках. - Ай, нет, не надо! - пискнула та и обняла еще крепче, прижимаясь всем телом. А нос был немедленно спрятан уже у него под удлинившимся ухом. А потом и он прижал ее к себе посильнее, несмотря на то, что теперь она была мокрая и к тому же просто ужасно грязная. Все ярче светил белый месяц. Далеко впереди то и дело мерцал маленький розоватый огонек, отражаясь в мелких осколках воды. Тихо и нежно играла окарина. Слышались глуховатые таинственные крики пролетающих над ночным уже болотом небольших сов. Легкий шорох сухого камыша. Чей-то легкий плеск над водой. И все это убаюкивало... Тауриэль вдруг поняла, что она сейчас вот-вот провалится в сон. Весенний день был таким насыщенным и длинным… - Вечно тащу тебя на своем горбу, - недовольно бурчал Владыка. В глубине его густых шелковых волос запутался, затерявшись, все еще мерцающий, как звездочка, крохотный цветочек каштана, - вечно мне от тебя одни лишь убытки. Только из-за тебя я награжден этими чудовищными ушами. Вдобавок ко всему я снова ноги промочил на этом проклятом болоте. Я измокну и немедленно заболею! Клянусь, что после я заставлю тебя, стоя на коленях, медленно стаскивать с меня эти грязные сапоги… - Гоблин, - невнятно пробормотала Рыжая куда-то ему в шею, сладко зевая. Он скосился из-под длинных ресниц на ее рядом торчащее из растрепанной косы орочье ухо, которое просто сводило его с ума всем своим видом, и тихо сказал совсем другим уже тоном, подышав ей в макушку, - спи, моя королева… И она сразу спокойно уснула. Потому что, даже несмотря на то, что он гоблин, руки у него теплые и надежные и он никогда-никогда не даст ей упасть ни в какое болото… И он действительно пронес ее на руках через все топи, ни разу не оступившись, а затем и через весь дворец до ее комнат. Про себя очень удивляясь, что так никого и не встретил на протяжении всего их пути. Владыка осторожно сгрузил свою драгоценную ношу на застеленную узкую кровать. Рыжая во сне что-то недовольно пробормотала, накрепко вцепившись в его руку. Он осторожно оторвал от себя ее тонкие пальчики, невесомо поцеловал ей запястье и, наконец, вышел прочь. Чтобы идти уже к себе. Где, как обычно, одному придется стягивать промокшие, сырые сапоги, растапливать камин и пить вино… Звать прислугу ему не хотелось. Добравшись до своих покоев, он упал с разметавшимися волосами, широко раскинув руки, на свою роскошную кровать. – Я ей не отец, - прошептал он, закусывая губы и закрывая лицо руками. – Я ей не отец…. Заснул, как обычно, только под самое уже утро. И привиделись ему при этом таинственно мерцающие желто-зеленые глаза и окарина в мягких лапах. Чья песня лилась и лилась…. - Влюблен по самые орочьи уши, - сказал, повернувшись к нему, «котик» почему-то голосом Радагаста. - Брысь на болото, - уже совсем сонно пробормотал он, вяло отмахнувшись от него рукой, - не ври про Владыку подобную чушь…. Моя королева…, - с тем и заснул.