Tessellate

R. Джон - плод воображения Шерлока. Подростки!АУ. Юморок и немного флаффа. Повышаем градус ;) «Чертовы организмы, — сонно подумал Шерлок, открывая тяжелую раму толчком локтя. Где-то внизу испуганные коты прыснули во все стороны, полосато-пятнистыми клубками скрываясь в листве палисадника. — Чертова физиология». В голове его слово это походило на откровенное ругательство, обращенное, правда, неизвестно к кому: то ли к орущим с пяти утра животным (чье весеннее полнокровие портило попеременно белый камень особняка Холмсов и здоровый сон их обитателей), то ли к собственным пижамным штанам, встопорщенным в самом нелицеприятном месте (хотя, встопорщись они с какой-нибудь иной стороны, Шерлок радовался бы еще меньше). И если с котами еще можно было разобраться относительно мирными путями, то отпугивать собственную эрекцию пульверизатором и шикать на нее из форточки, очевидно, было делом абсолютно и решительно бесполезным. Посему Шерлок, прикрываясь поспешно сорванным с полки полотенцем, выскользнул из своей спальни и, прижавшись к перилам, двинулся вниз, в ванную комнату. Уже на середине лестницы его ушей достигла приглушенная брань: кто-то очень нервный настоятельно требовал, чтобы Шерлок вернулся в комнату и непременно заправил постель. — И смени, наконец, простыни! Последние пять ступеней Шерлок преодолел прыжком раздраженного лосося. — Отвяжись! — и буквально ввалился в ванную, с треском захлопнув дверь. Выругался (правда, теперь уже шепотом), поняв, что оброненное полотенце так и осталось в коридоре. Морщась и шлепая босыми ногами по холодному кафелю, он подобрался к ванне и отдернул шуршащую занавеску. За ней обнаружился светловолосый парень в мятой синей пижаме. Ероша растрепанные ото сна вихры пятерней, он шумно зевнул и уставился на Шерлока блестящим взглядом из-под заплывших еще век. — Ну? — Обязательно было тебе тут появляться? Именно сейчас? — раздраженно пробурчал Холмс, нисколько, в общем-то, не удивившись. — Мне нужен душ. Джон обиженно заморгал, неуклюже перемахнув через высокий эмалированный бортик. — Когда зовешь, тогда и появляюсь. Спохватившись, Шерлок круто развернулся на пятках и поспешил скрыться за занавеской. Ему вдруг вспомнился сон, тот самый, прерванный кошачьими воплями. Кажется, там было что-то о Лондоне, каминах, черепах, и… Он крутанул оба вентиля сразу, шумом воды перекрывая собственные мысли. Штаны и боксеры остались валяться на влажном коврике. — Никого я не звал. — Ну-ну. Мыло так и норовило выскользнуть из его мокрых пальцев, и, наклонившись за ним уже в третий раз, Шерлок почувствовал, как горячая клейкая паутина опутывает живот и внутреннюю сторону бедра: чуть коснись — и дрожащие тягучие волны ударяют в ухо, точно вибрация от зажатой ногтем струны. Он сдавленно охнул. — Что-то ты кряхтишь нездорово, — брякнули деревянные кольца, и занавеска отъехала в сторону. — Все хорошо? — с самым серьезным лицом прошептал Джон, старательно вглядываясь в кафель над шерлоковым плечом. — Если что, то я не смотрю. Шерлок охнул снова, на этот раз от раздражения. Буркнув что-то про «все в порядке», дернул ткань обратно и, задрав левую ногу, с силой прошелся по ней мочалкой, всячески игнорируя разгорающуюся где-то внизу пульсацию, болезненную и дико приятную одновременно. — Может, тебе зеленки? Мыло с тихим хлюпом выскочило из ладони в четвертый раз. — Это еще зачем? — Ну, вдруг ты до сих пор думаешь, что та штука между ног — раковая опухоль. Едва не свалившись в воду и крепко выругавшись, Шерлок назвал Джона болваном и попытался метнуть в него пенистый мочальный комок. Мочалка врезалась в стену. За дверью раздался по-девчоночьи визгливый голос Майкрофта: — Что, опять разговариваешь сам с собой? Повышаешь социальные навыки? Шерлок чертыхнулся, жалея, что извел все метательные снаряды. — Заткнись, Майк. — Хорошо-хорошо. Не опоздай в школу, мистер социофоб. — Я СОЦИОПАТ! Злосчастный обмылок шлепнулся о ребристый кафель, так и не долетев до двери. Из-за нее донеслось поцокивание чьих-то оксфордов по начищенному паркету. Джон, устроившийся на корзине для белья, виновато улыбнулся, пожимая плечами. Не будь Джон и без того его воображаемым другом, Шерлоку точно стоило бы его придумать, хотя бы вот из-за этой самой улыбки. Мысль эта (о Джоне, его улыбке, губах и всех прочих составляющих) мелькнула, сменяя злость, и горячим шариком скатилась в низ живота. От неожиданности Шерлок схватился за промежность. Сладкая дрожь сбежала по кончикам его пальцев в пол. Пряча лицо, стремительно наливающееся алым, Холмс перешагнул бортик ванны. Он знал, что Джон все равно не сможет дотронуться ни до одного предмета, а потому, продолжая зачем-то прикрываться ладонями (и стискивая пальцы чуть сильнее, чем было нужно), быстро пересек маленькую комнатку и наклонился за упавшей мочалкой, вокруг которой уже натекла пенная лужица. Еще Шерлок знал, что и сам никогда к нему не прикоснется. Джон, с нарочитым любопытством разглядывающий полоски на своих носках, позволил ему освободить наконец руки и поднять треклятый кусок мокрой губки. Что ни говори, а расхаживать голым перед вымышленным тобой же человеком было ничуть не проще, чем перед всеми остальными. Он произнес это в своей голове так, словно ежедневно устраивал нудистские марафоны вдоль по Темзе. Джон, увидевший ту же картину, смешливо прищелкнул языком. Шерлок обернулся на звук, запнулся о собственную ногу, поскользнулся и — патологическое везение — с грохотом растянулся на полу, ощутимо приложившись плечом о край стиральной машины. Смех и смущение на джоновом лице смешались с испугом. Одним махом он соскочил с корзины и бухнулся на колени рядом с Шерлоком. Заглянул в глаза. — Сотрясения нет. — Сам знаю. Вставать, однако, Шерлок не спешил: для этого нужно было освободить руки. А они, как назло, точно приросли к взбудораженной до последнего нерва плоти, только усугубляя сложившуюся ситуацию. Это пугало. Но еще больше пугало то, что Шерлоку это начинало нравиться. — А чего лежишь? — Думаю. Он еще старался сохранить независимый вид, устраиваясь поудобнее (насколько это вообще было возможно) на ледяном кафеле. Но пальцы его, словно выйдя из-под контроля, заскользили неуловимыми движениями, задрожали, растворяясь в чем-то горячем и всепроникающем. По животу пробежали мурашки. — Опять игнорируешь учебные заведения? — будто и не замечая творившихся с другом необъяснимых перемен, простодушно спросил Джон, вытягиваясь рядом. Голос его донесся откуда-то издалека. Казалось, прямо над полом завис огромный горящий шар, и Шерлок едва сдерживал себя, чтобы не закрыть глаза под его иссушающим жаром. Дыхание его то и дело срывалось, будто легкие неожиданно стали сокращаться в такт пальцам, будто все органы вдруг зажили в ритм этих рывков и поглаживаний. — Слишком много людей. Не дают… Предательский стон слетел с губ и обжигающим сирокко опустился ему на грудь. Шерлок изогнулся, отрывая бедра от пола, двигаясь навстречу тягучей истоме. Казалось, в ладонях пульсирует кровью само сердце. — … сосредоточиться. Шерлок зажмурился, погружаясь в темноту и непрерывное движение. Он вдруг потерял всякую власть и волю, всякую способность к сопротивлению. В голове было пусто и звонко, и звон этот отдавался эхом под самым потолком тесной ванной комнаты. Тело рассыпалось на искры. — Хорошие у тебя способы сосредоточения, — невзначай заметил Джон, жизнерадостно улыбаясь матовым плафонам на ближайшей стене. Шерлок ответил ему протяжным стоном. Он, кажется, только что проглотил Солнце.