Держи синицу крепче

*** С тех пор мы стали встречаться. В основном – у меня. Когда мама села на больничный с сестрой – у Димы, но гораздо реже. Я потерял голову. Иначе не назовёшь это состояние, когда я летел, словно бабочка, на встречи с ним. Как у меня начинала кружиться голова от одной лишь мысли о нашей близости. Он идеально мне подходил: во всех отношениях. Я не мог представить, что всё это время делал и почему не разглядел любимого человека раньше. И не мог понять, почему он в свою очередь выбрал меня? Ведь у него был Макс. Или не было? К Максу я тихо ревновал, ведь Дима жил с ним. И, пусть у меня не было повода для подозрений (не таким человеком был Дима), я ничего поделать не мог, ведь сам хотел всё время быть с ним рядом… Новый Год был уже не за горами, когда он сообщил, что ему придётся встречать его в Нижнем с родителями. Я не смог скрыть разочарования, но и настаивать остаться со мной права не имел. В итоге я отказался от поездки с друзьями на встречу Нового Года в Таллине и остался дома с мамой и сестрой. Вот такие дела. Я ждал Диму, но он написал, что вернётся лишь к началу сессии – а это ещё две недели ждать… Да уж, Новый Год явно начался для меня не так, как хотелось… Потом началась сессия, и пришлось усиленно зубрить, так что виделись мы лишь на экзаменах и в «SПБ» после успешной сдачи, куда заваливалась вся группа снять стресс за кружкой Василеостровского и тарелкой гренков, после чего снова разбегались по своим норкам. Дни пролетали незаметно, и вот уже сессия помахала вслед полной «удодов» зачёткой. Мне бы радоваться, что всё сдал вовремя, но настроения не было совершенно. Я приходил на занятия и не понимал, куда опять пропал Дима. А ведь уже представлял, как мы возобновим общение после экзаменов. Уехал к родителям, ничего не сказав? Чёрт, я, конечно, не его жёнушка, но мог хотя бы предупредить… Я отправлял ему несколько раз смс, но отчётов о доставке так и не дождался. Один раз звонил, но нарывался на выключенный телефон. Свою страничку в «контакте» он не обновлял с лета… Я был в депрессии, вот уж точно. Никогда бы не подумал, что буду так убиваться из-за парня. Но он как-то сумел меня «подсадить» на свою любовь, так что я думал о нём с утра до ночи. Его не было две недели или около того, а мне показалось – намного дольше. Увидев его в аудитории, я застыл в дверях, и сердце сумасшедше заухало. Дима кивнул мне со своей типичной полуулыбкой на губах, и я пошёл на своё место рядом с Лизой, чувствуя спиной, что он на меня смотрит. Стоит ли говорить, что всю первую пару я просидел словно с шилом в заднице и нетерпеливо поглядывал на экран телефона, ожидая перемену. - Привет, Стас, - поздоровался он, когда после звонка я подошёл и приземлился на стул напротив, вытянув ноги в проход между рядами парт. - Прив, - я чувствовал себя как-то не так. Всё это время ждал встречи, и сейчас отчего-то не находил в себе сил даже улыбнуться ему. Последние одогруппники покинули аудиторию, оставив сумки на своих местах – у нас была здесь ещё одна пара. - Чего мрачный такой? – Дима внимательно смотрел на меня. - Не ожидал увидеть. Думал, ты совсем решил уехать, - прозвучало как-то чересчур сухо. - Я бы тебе о таком сказал, - пожал он плечами. – У меня дома ЧП случилось, пришлось срочно сваливать, а мобильный оставил здесь. Вот и оказался без связи. Я молчал, пристально глядя на него. - Ты обиделся что ли? – он улыбнулся и встал, глядя на меня сверху вниз пару мгновений. – Вот уж не подумал бы. - Я по-твоему такой пофигист? – возмутился я. Дима рассмеялся (видимо, я и правда забавно злился) и, взяв меня под мышки потянул вверх и хотел прижать к себе. - Да не надо мне этих сюсюканий, - я упёрся руками ему в плечи, отстраняя от себя. – Мог бы как-нибудь дать знать! Дима разжал руки, выглядя несколько удивлённо. Я поправил одежду и, угрюмо на него глянув, пошёл на своё место. Спустя минуту он сел рядом. - Стас, чего ты бесишься-то? – голос его звучал уже совсем не весело. - Забей, ладно? – я посмотрел на него. - Ну неужели не понятно? - Слушай, извини конечно, но нет, - пробормотал он. - Значит проехали, - фыркнул я. Размазывать что ли, как я тут без него не находил себе места? Ага, щаз! Похоже, что он ничего подобного и не испытывал, наверное, даже не соскучился. И ещё решил, что все такие же пофигисты, как он. - Окей, как знаешь. Он ушёл на свою последнюю парту, а у меня внутри всё затряслось от неприятного чувства неоправдавшихся ожиданий. «Ну и чудненько… Можешь сваливать ещё хоть на год, и я слова больше на эту тему не скажу», - думал я. Начался февраль, и ничего в моей жизни не изменилось. Наше общение с Димой превратилось в будничное «привет-пока». Я поначалу не подходил к нему из-за уязвлённого самолюбия, а потом… да просто из-за упрямства. А почему на меня забил он, я не знал. Уже надоел ему? Чёрт, думать так было просто невыносимо… *** Я как раз заканчивал рисовать розовощёкого амурчика, когда меня окликнул Тихонов: - Стасян, подойди-ка. Выпрямившись после пары часов, проведённых буквально «раком» над листом формата А0, я с удовольствием потянулся, после чего пошёл к Витьку, занятому расстановкой стульев. - Чё такое? – почесав сквозь кепку затылок, спросил я. - Ха, у тебя краска на щеке, Рэмбо. Я закатил глаза: - Пох… что-то помочь? - Короче, празднование Дня Святого Валентина в этом году переносят в «Money Honey», да к тому же на субботу, поэтому я должен буду завтра туда метнуться за флаерами. Тебе придётся меня заменить и принимать валентинки в профкоме. - Вот радости-то… - буркнул я. – Мне что, делать больше нечего? - Выручай, никто больше не согласится, - заныл Витёк, и я покачал головой: - Ладно-ладно. Будешь должен. Витёк похлопал меня по плечу, выглядя до ужаса довольным. А я подумал, что профоргу живётся совсем не сладко, если так уж посудить. Ладно уж… пособираю валентинки, но вот разносить если попросит – хрен! На большом перерыве я сидел в столовой с обклеенным сердечками ящиком и подумывал, что мне надо прилепить на спину ангельские крылышки для полноты образа. Это меня даже повеселило немного. Робкие первокурсницы подходили не больше не меньше по трое-четверо. Парни, ясное дело, были редкостью. Я даже посчитал – в итоге вышло двое ботанов и, к моему удивлению, мой одногруппник Валя Лыков, который, оказывается, в кого-то был влюблён. Я поржал над ним, когда он не с первого раза попал в прорезь для открыток: - Целься лучше, от баб отбоя не будет. - Иди ты, Азовцев, - беззлобно улыбнулся он, махнул на меня рукой и пошёл обедать. В конце дня я оттащил ящик в профком и поехал домой. Надеюсь, завтра Витёк снимет с меня эти обязательства. Или пусть выдаёт лук и стрелы с сердечками на концах! *** В клуб идти мне не хотелось совершенно. Я попытался было отмазаться, но Данила сказал, что в противном случае потащит меня на плече (а это он мог, качок хренов!). Основной аргумент его был в том, что там будет вся группа, и какого фига я буду отсиживаться дома. Пришлось согласиться. В восемь вечера я выглянул в окно и беззвучно выругался – шёл снег, причём валил такими крупными хлопьями… Ехать-то не близко, а вымокнуть не хотелось абсолютно. «Не пойду!» - решил я. В десять я быстро оделся и, надвинув на лоб капюшон, вышел на улицу. С неба всё так же валило и прекращать не собиралось. Поймав маршрутку, отстоял полчаса в пробке на Ленинском и взмыленный забился в метро – печка в машине работала на славу. Я встретился с друзьями на Невском, и, глянув на мой угрюмый вид, Данила сказал: - Надо тебе бухнуть хорошенько, Стасян. Сразу взгляды на жизнь поменяются. Я поддерживал его идею. А что мне ещё оставалось, кроме как залить печаль? Правильно, нихера не оставалось. Поэтому можно отрываться со спокойным сердцем – никому ведь дела нет, в каком я буду виде. Доплелись до клуба, сдали в гардероб одежду, и сразу как-то легче стало дышать. - Ой, бля, да ты сегодня на высоте, - расплылся в улыбке Тимур, подёргав меня за короткий рукав белой рубашки. – Зря не надел чёрные брюки и бабочку, был бы похож на официанта. - Ага. Главное, не на сантехника, - ответил я, чувствуя прилив сил. Всё-таки, это лучше, чем просиживать дома. Правда, результат в обоих случаях один… зато, они меня тут отвлекут от мыслей о всякой байде. - Ну что, товарищи, нам туда! – Данила, положив руки нам с Тимуром на плечи, потащил нас сквозь пока ещё редкую толпу (мы припёрлись довольно рано) в сторону бара. По пути он прошёлся пару раз по поводу того, что его Диана снова продинамила, отмазавшись тем, что в клубах её начинает тошнить. Я подумал, что понимаю её. Да, поначалу тут было весело, конечно, но спустя время лично ко мне приходило неизменное чувство, что ты на этом празднике жизни всё равно один. Дима тоже тут был. Я заметил, когда мы наливались пивом, как он зашёл с Максом, и отвернулся до того, как наши взгляды встретились бы. Возможно, я уже был довольно пьян, чтобы адекватно на него реагировать. Или просто приревновал, не знаю. Но мне вдруг стало трудно дышать, словно горло пережали. В любом случае я не собирался ни подходить к этому придурку, ни заводить с ним разговоров, если он вздумает снизойти до моей персоны. Плевать. Сегодня у меня был один план – напиться и забыться. И мне фиолетово, что завтра я проведу в обнимку с белым другом, или просто валяясь в полубессознательном состоянии под одеялом. Раз решил со мной порвать, так мог бы хоть озвучить это, кретин. Нафиг вообще припёрся, на нервы мне действовать? Я сидел и злился на Диму, вполуха слушая трепотню друзей, пытающихся перекричать музыку, и чертя большим пальцем дорожки на запотевшем пивном бокале. - Привет, народ! – раздался смутно знакомый голос, и я, подняв голову, увидел сияющего словно начищенный таз Тёму с дорожного. – А чего это у нас Стасик сидит мрачнее тучи? А ну пошли на танцпол! - Не хочу я, - буркнул я в ответ, но мой голос потонул в потоке дабстепа. Тёма ещё немного поговорил с Тимуром – я уже не слышал, о чём именно, было слишком громко. Скользнул взглядом по толпе, но объекта, вызывавшего этим вечером моё негодование, в поле зрения не было. Так даже лучше… Интересно, где он затаился со своим Максиком? Мы ещё немного посидели, и в голове у меня начало шуметь, а перед глазами всё плыло при резком движении. Я был пьян. Прекрасно. - Ладно, пацаны, - встал с места, придерживаясь за стойку рукой, - пора мне пойти размяться. - Мы скоро присоединимся! Я вошёл в трепыхающуюся на танцполе толпу, тут было тепло и хорошо (у бара, если честно, я уже начал замерзать, пиво-то было ледяным). Я танцевал с какой-то девушкой, судя по крашеным в блондинистый цвет волосам и розовой заколке – с экономического. Разницы не было, но двигались мы неплохо, и изрядная доля выпитого явно способствовала мне. Покружились под медлячок. Моя несчастная кепка сползла почти на самый затылок, и я поправил её, пьяно улыбаясь партнёрше, которая, наверное, и не подозревала, что вовсе меня не интересует, но тем не менее активно прижималась при любом удобном случае, а я и не возражал. Пусть. Без разницы. Спустя полчаса я вернулся к бару, где Тимур и Данила пили на брудершафт абсент. Я чуть не подавился, когда увидел, как староста залпом опрокинул в себя зелёный яд и даже не поморщился. - О, давай к нам, - Данила уже говорил, с трудом ворочая языком. – Хорошая штука. Выпей-ка и ты! – и он пододвинул ко мне пахнущий микстурой стакан. - Не, я по пиву и снова туда. А то потом будете меня по сортирам собирать, - засмеялся я, прикладывая горящие руки к холодным бокам бокала. Блаженство. Хорошо, что пришёл. На этот раз я утащил этих двух алкашей с собой, и моя девочка с розовой заколкой тут же повесилась на смазливого Тимура, а я был снова предоставлен сам себе. Данила, пару раз махнув ручищами, сказал, что явно не настроен трясти булками, и ретировался обратно к бару. Под одобрительный гул студентов, на следующий медляк в зале погасили свет, и освещение доносилось лишь со стороны бара. Тут-то меня и схватили его руки. Я сразу это понял, когда он прижал к себе с таким напором мою размякшую от выпитого тушку. Это был странный танец. Я просто стоял на месте, упёршись лбом в его плечо и вздрагивал от подступивших к горлу слёз. Я сам не знаю, откуда они взялись, но, чёрт побери, поделать ничего не мог. Руки Димы лежали у меня на спине, чуть поглаживая и согревая. Он прижался губами к моему холодному уху, и я чувствовал тёплое дыхание на коже, и от этого плакал ещё сильнее. - Стас, - тихо сказал он. – Поедем отсюда, а? Я замотал головой, пытаясь сказать тем самым «нахуй ты мне не нужен, осёл», но в конце концов схватился ватными пальцами за рукава его рубашки и, подняв голову, посмотрел в его лицо, выступавшее из темноты лишь силуэтом. - Я тебя ненавижу, - произнёс, и голос мой прерывался на каждом слове, потому что меня душили эти грёбаные слёзы. Боже мой, да я вообще не помню, когда в последний раз плакал, да ещё и вот так вот жалко, словно девчонка… Понятно, что виной всему выпивка, но… от этого не менее стрёмно, чёрт возьми. - Пойдём со мной, - он наклонился, поцеловав меня в уголок губ, и я отвернулся, мазнув по его губам влажной от слёз щекой. – Стас. Пойдём… - Да чёрт с тобой, идём, - всхлипнул я, понимая, что иначе ответить просто не могу. Кое-как я повернул свою верную кепку, прикрывая козырьком глаза и стирая со щёк следы своего позора. Дима взял меня за руку и я, опустив голову, покорно пошёл за ним сквозь толпу. Пусть скажет, что был не прав. Я прощу. Я же не железный. Пусть только извинится. Я пытался застегнуть молнию на курте, но никак не мог попасть, в итоге Дима мне помог, после чего стал застёгивать пуговицы на своём пальто, а я смотрел на его пальцы, на лежащие поверх чёрной ткани волосы, на неприкрытые очками глаза, и думал о том, стал бы он возиться с такой пьяной свиньёй, если бы не чувствовал ничего?.. Заметив мой взгляд, Дима вопросительно вскинул левую бровь. - Шевелись, красавчик, - жеманно протянул я. – У меня сёдня ещё три вызова. Он улыбнулся, обнимая меня за плечи и выводя из клуба. Снег всё так же валил, и я повернулся, чтобы посмотреть, как он путается в его волосах. Красиво… чёрт… почему от меня ничего не зависело? Почему я просто позволял себя вести, а сам по сути ничего не решал?.. Что это за отношения такие? Захотел, взял, потащил куда-то… Что за?.. - Куда мы? – хмуро спросил я, глядя под ноги – асфальт был скользким и, мало того, покачивался под ногами. - Ко мне. - А любовник твой не возражает, когда ты шлюх приводишь? – спросил, не меняя тона. - Перестань. Вот так. Просто и понятно. Я заткнулся и обиженно сунул замёрзшие руки в карманы в поисках перчаток. Уронил одну, пытаясь надеть их. Дима поднял её с земли и помог мне. Пиздец. Я словно со стороны на всё это смотрел. Чего ещё ждать от тела, ставшего ватным и не способным само себя обслужить? Но это же не оправдание, бля, я же не… - Сейчас в машине согреешься, - мягко сказал он, когда мы пошли дальше, и рука его всё так же лежала на моём плече. - Ты ещё и за руль собрался садиться? – рыкнул я. - А что такое? Я же не пил. А Макс себе такси возьмёт, мы договорились. - Договорились они. Я что, сказал, что еду с тобой?! – эта его фраза меня окончательно взбесила. - В любом случае, я отвезу тебя домой, - он мотнул головой, сбрасывая с волос снег. - Давай-давай, - проворчал я, - а потом можешь снова пропасть куда-нибудь на полгода. Как-нибудь переживу и дальше без твоей наглой рожи… Он остановился, повернув меня к себе и глядя в глаза, и я испугался, потому что этот взгляд был каким-то странным. Не видел прежде, чтобы кто-то смотрел на меня так. Уж не знаю, что он собирался сказать, но потом передумал, и потащил меня дальше. Я его, судя по всему, разозлил. Мы сели в машину. - Пристегнись. Постепенно я отогрелся. Дима молчал. Я смотрел, как снежинки тают, оставляя на его волосах бисеринки воды. Пьяным всё можно. Поэтому я стащил с руки перчатку и протянул руку, касаясь его волос. Дима вздрогнул, когда мои пальцы зарылись в них и задели его ухо, слегка сжали прохладную мочку. Сейчас он отвезёт меня домой, как я и просил. А дальше неизвестно, что будет. Я, конечно, могу передумать… Нет уж. Хрен. - Давай, поехали, - буркнул я, убирая руку в карман и отворачиваясь. - Как скажешь, - согласился он, и машина тронулась с места. Два ночи. Улицы были безлюдны, и мы доехали до дома за полчаса. Он припарковал машину, и минуту мы сидели в тишине. - Пошли ко мне, - пробормотал я, надвигая на голову капюшон. - Чего? У тебя же мама дома, - удивился он. - Ну и чё? Скажу, что ты меня дотащил до дома по старой дружбе. Она же не знает, что ты на машине. Останешься… Он молчал, явно решая, как быть. Я повернул голову и встретил его тёмный взгляд, по выражению которого ничего было не понять. - Останься со мной, - прошептал я, и голос мой дрожал. Опьянение постепенно проходило. Дима заглушил движок, и я мысленно перевёл дыхание. Был ведь уже почти уверен, что откажется… Мы вылезли из машины, я дрожащими пальцами вытащил сигареты и смог прикурить только раза с третьего – пальцы всё время соскальзывали с колёсика зажигалки. Дима поставил «ауди» на сигнализацию и убрал ключи в нагрудный карман, подошёл, обнял меня. - Покурить-то дай, - возмутился было я, но потом смирился и бросил едва-едва раскуренную сигарету в снег, чтобы чего доброго не прожечь ему дыру в пальто. - Стас, прости меня, - раздалось возле уха. – Я… не привык, что кому-то нужен. Я испугался. Пару мгновений я соображал, что он имеет в виду, но моё пьяное сознание всё разложило по полочкам с удивительной ясностью. Ну конечно… он же не такой, как я, так почему я стал мерить его по себе? Приписывать свою манеру поведения ему, я ведь по сути-то лишь поверхностно знал, что за человек мой Дима... И откуда мне было догадываться, что у него на душе? - Стас? – позвал он, и я ответил: - Идём в дом, холодно писец как. В квартиру мы прокрались, словно знатные домушники. Я предложил Диме включить себе чайник, а сам пошёл в душ. Когда я закончил банные процедуры, почистил зубы и выполз к нему на кухню, прикрывая за собой дверь, Дима пододвинул ко мне чашку с двумя пакетиками. Крепкий. Но я уже и так был вполне адекватен. Ладно. Пусть будет по-твоему, решил я. Сел на стул и сделал глоток. - Я сахар не добавлял, - заметил Дима. - Спасибо, что предупредил, - я скривился и потянулся за сахарницей. Две, три… четыре ложки мне вполне хватит. Чай пили молча, потом так же молча пошли в мою комнату, и я закрыл за нами дверь. Дима зашуршал одеждой, я повесил халат на спинку стула и залез под одеяло. - Давай быстрее, дубак жесткий, - поторопил его я. Он забрался ко мне, обнимая, и я прижался к его тёплой груди, утыкаясь лбом в Димино плечо. ***