rendezvous

«Ублюдок! Мразь! Последняя сука!» — Джеймс Мориарти в бешенстве метался по своим апартаментам на Пикадилли, снося все вертикальные предметы с поверхностей и почти завывая в пространстве шумного ночного квартала. Он подскочил к эркеру из цельного стекла и стал яростно колотить по нему. Стекло дало трещину, но Джим продолжал свою окрашивающуюся в алый расправу. -Нет, сэр, нет, — послышалось где-то в темном углу гостиной, и к Мориарти приблизился Себастьян Моран, телохранитель и лучший снайпер его команды. Он развернул Джима к себе, осматривая порезы на руках, и сказал, почти касаясь губами перекошенного мокрого лица: — Все наладится, сэр, я обещаю. Мориарти будто вовсе не слышал его, грозно рыча куда-то в пространство: — Ты труп, Джон. Ты покойник. Цифровые пиксели его сознания мотельной вывеской моргали: «Игра: Джон».

*

В пятницу Джон освободился из клиники пораньше. Он планировал вместе с Шерлоком нанести визит паре свидетелей по последнему делу. Баронесса ОʼНил гостила на своей вилле в Холборне, клерк Карсон обычно заседал после работы в пабе «Рукоятка», так что точно продуманный маршрут позволял успеть привести себя в порядок на Бейкер-Стрит и явиться на Трафальгарскую площадь в назначенный час. Стрелки часов неумолимо вращались, а треклятый Карсон никак не шел опрокинуть пару пинт. Джон, наконец, не выдержал и, извинившись и уверив в срочных делах, покинул озадаченного Шерлока. Он быстро шел, почти бежал по лабиринту лондонских улочек, теряясь в указателях. Остановившись и отдышавшись, он собрался и через три минуты вырулил на Бейкер-Стрит. Наспех приняв душ, переодевшись и укусив кусок яблочного пирога, Джон, наконец, поймал такси прямо на перекрестке стекающегося по домам пятничного Лондона. Простояв в пробках половину пути, Джон, в итоге, опоздал на три минуты. Но облегченно выдохнул, когда обошел кругом памятник Нельсону и тщательно осмотрел всех четырех львов, загроможденных туристами, но Джима не увидел. Он появился через пятнадцать минут, припарковав свой скутер на стоянке красных «рутмастеров». Джон пошел навстречу ему, и вот, через мгновение, на него обрушилась невидимая россыпь флердоранжа, и из-под стянутого шлема показалась сияющая улыбка Джима. — Привет, Джон! — смущенно произнес Джим, протягивая открытую ладонь, — Я задержался, извини, тебе пришлось ждать. Заранее не вышел из дому, и вот результат! — Джим! Привет, — с улыбкой отозвался тот, пожимая его руку чуть дольше необходимого, — Как добрались? Я нашел вашу визитку в своем пиджаке, — потирающий переносицу Джим загадочно улыбнулся. — Добирался ужасно, по пробкам, пришлось петлять в проулках, — он протянул Джону два билета в Музей естествознания и два в музей «Амуры Лондона», увлекая его за собой в поток прогуливающихся зевак. — Вот, Джон, всё, что мне удалось достать на сегодня. Выбирать тебе! Джон повертел билеты и рассмеялся, проводя спутника под локоть в обход лужи: — Выбор очевиден: идём на «амуры». Я там ещё не был, да и, боюсь, основы естественной истории усыпят вас, Джим. А я так голоден, что, наверняка, проглочу один из экспонатов! — Тебя. Перейдём уже на «ты», Джон, — мурлыкнул Джим. — Уверяю, во втором музее тебе тоже захочется откусить и испить, — пробормотал он чуть тише, слегка наклонившись к его уху. Они выпили чаю в кафе Национальной портретной галереи, откуда открывается шикарный вид на подсвеченную огнями площадь, а после взяли кэб и направились в музей. Кстати, им попался кэб марки Hooper, и Джим мысленно усмехнулся, поставив телефон на вибрацию. Музей оказался аналогом парижского музея эротики, и Джона накрыло внутреннее волнение, хотя внешне он остался невозмутим. «В любом случае, такого у меня ещё не было», — попытался он себя успокоить. На них обрушились красно-розовые своды тематических залов, оснащенных по последнему слову техники: на сенсорных экранах в разных позах переплетались тела, интерактивные скульптуры натуральных размеров вводили в дивный мир красоты человеческого тела, и особенно, отдельных его органов, мультимедиа вещало уроки любви. Смущенный Джон, порой покашливая и посмеиваясь, пытался что-то комментировать с медицинской стороны; Джим кидал на него редкие внимательные взгляды исподлобья, а в зале гомоэротики невесомо коснулся его руки. После были соответствующе оформленные коктейли в музейном баре, которые они, смеясь, выбрали исключительно по названиям: — Ок, Джон, выберешь «Минет», «Секс в душе» или «Жидкую виагру»? — они расположились на барных стульях в виде женских ножек. — Последнее точно нет, — смеялся Джон, — мне вполне хватило инсталляций. Я выбираю «Вишнёвые соски»! Джим? — «Возьми меня», — Джим медленно перевёл взгляд с бармена на замершего Джона. — Охлаждённый ежевичный ликёр и зелёный ликёр Шартрез послойно наливается в стопку, и — залпом! Да, беру его, — снова обратился он к бармену. Покончив с коктейлями, спутники выбежали из подсвеченной красным утробы музея эротики и окунулись в круговорот ночной жизни Лондона. Джим водил Джона по танцполам и маленьким пабам, они даже как-то оказались на берегу Темзы с пакетом из Tesco и упаковкой пива, уже порядочно пьяные. Джим танцевал в мерцании прибрежных огней, Джон исполнял гимн, читал Бёрнса и угощал его сэндвичами. «Где ты?» — в кармане Джона пиликнуло сообщение от Шерлока, и через три секунды: «Будь осторожен, не доверяй ей». Боже, Шерлок, видимо ещё не ложился. А время три уже… Сидит на диване, читает что-то в халате и зачем-то ждёт его. Джон поколебался и сказал: — Джим, предлагаю покинуть это славное место и прервать этот чудесный вечер.. до следующего раза, — язык немного заплетался, и домой совсем не хотелось. Джим картинно надул губу и заявил, что они ещё не развели костёр, и вообще, спать он будет прямо здесь, на берегу. Джон заулыбался и, набрав что-то на телефоне, отправился искать ветки. Пляшущая красная точка от коллиматорного прицела на голове Джона, скользнув, перепрыгнула с плеч на спину, а затем, и вовсе исчезла, когда, запрокинув голову, Джим закружился, исполняя ведомые лишь ему магические пассы.