EXO - K/M drabble collection

— Нет, стоп! — разнесся рассерженный возглас хореографа, и вся команда возмущенно запыхтела. — Чанёль, ты должен повернуться и встать слева от Чонина, понимаешь? И при этом успеть сделать то новое движение, которое мы уже битый час разучиваем. Ещё раз! По залу снова загромыхала громкая музыка с весьма заводным ритмом, и все парни вновь зашевелились, стараясь выполнять движение более-менее синхронно, попадая в такт и успевая выполнить все команды своего тренера. Все, кроме Чанёля. — Так, стоп! Чанёль, что на этот раз? — тренер развернулся к ушастому парню в шортах, который, в свою очередь, состроил в ответ удивленную моську и выставил вперёд руки, одновременно пожимая плечами. — Ну, не знаю я, не выходит у меня вот это вот…, — парень неудачно спародировал движение их нового танца и лишь закатил глаза. — Я понял, у всех полчаса перерыва. А ты, — мужчина обратил внимание на Бэка, который оказался самым крайним к нему, — научи эту швабру нормально перебирать ногами, иначе никто отсюда не выйдет, пока все не смогут станцевать этот кусок от начала и до конца без ошибок! Ясно вам? Хореограф грозно обвёл глазами комнату, задержавшись внимательным взглядом на каждом члене команды, и через несколько минут скрылся за дверями тренировочного зала. Не медля, все ребята разошлись кто куда: кто решил выйти за водой, кто подышать свежим воздухом, а кто просто поиграть в телефоне или обсудить новую концепцию предстоящего камбэка. В огромном зале, в котором парни привыкли заниматься и разучивать новые движения для своих постановок, остались лишь двое. Пак недовольно смотрел на стоящую рядом тонкую фигуру Бэка, пока тот в свою очередь пытался медленнее рассказать и показать, как именно парень должен двигаться в этом куске танца, в какую сторону ставить ногу и куда поворачивать корпус. Младший кое-как плёлся сзади, запоздало повторяя все показанные ему движения, и, видимо, особо не спешил оттачивать своё мастерство, а лишь удивлялся – как это у Бёна получается всегда и во всём преуспевать? У него, по мнению Чана, была феноменальная память, с помощью которой он мгновенно воспроизводил полученную информацию, и было без разницы, увидел ли он это на телевизоре или услышал по радио, или вот, как сейчас, насмотрелся на тренера. Спустя нескольких долгих, мучительных тренировок и повторения нужного материала старшему без проблем удавалось это запомнить и заучить на долгое время. — Нет, постой, ты опять все перепутал, Чанёль, — бархатный голос старшего разлился эхом по пустому залу, окутывая сознание Пака мягкой молочной пеленой. — Смотри же, нужно это сделать вот так… Бён снова и снова повторял, казалось, такие лёгкие движения перед Чаном и искренне не понимал, почему такой талантливый парень как Пак не мог их запомнить. Ведь раньше некоторые их постановки были намного сложнее, чем этот небольшой кусочек, и у Пака никогда не было проблем с хореографией. Вот и сейчас младший, вроде бы, внимательно следил и слушал каждое его слово, но что-то обязательно выходило не так на практике. Пак смотрел. Только вот сейчас совсем не движения танца больше всего интересовали его торчащие уши. Он жадно ловил взглядом каждое изящное движение бёдер Бека, каждый изгиб его талии во время поворотов, легко вздымающуюся грудь под тонкой тканью спортивной футболки. Тонкие кисти сводили младшего с ума, стоило Беку лишь снова повести указательным пальцем в незаурядном невидимом узоре, как у Пака вставал в горле ком и здравый рассудок постепенно покидал его, и без того, порядком обезбашенную голову. Он специально останавливался, даже не закончив начатую связку, буквально глазами подзывал старшего к себе, всем видом давая понять, что без его прямого участия здесь никак не обойтись. Бён подходил ближе, показывал всё снова и снова, прикасаясь к нему намного чаще, пока горячее дыхание не опалило его кожу, заставляя сердце пробить три раза и опуститься вниз. Чанёль плавным движением, будто играя со своей жертвой, прошелся кончиком языка по нежной коже бёновской шеи вверх, прикусив мочку уха. В ответ старший лишь приглушенно ахнул, прикрывая рот ладонью. И снова эти тоненькие пальчики перед глазами Чанёля, заставляющие вздрогнуть от неистового желания бросить всё прямо сейчас и насладиться запретным плодом, что находился буквально в миллиметре от него. Младший резко провальсировал около парня, показывая тому всю пластичность, пусть и неуклюже, своего тела, и, заставляя старшего поддаться, закружил его около себя. Лишь через несколько секунд Бён, зачарованный взглядом глубоких карих, почти чёрных, глаз, ошарашено осознал, что был прижат к стене. Кожа покрывалась мурашками от резкого контраста горячего тела, что прижималось к нему, и холодного зеркала за его спиной. От этого рассудок туманился и отказывался воспринимать всякие попытки для бегства. Чужие губы накрыли его собственные, рвано целуя и оставляя совсем без воздуха. Голова шла кругом от обжигающих прикосновений Ёля; он покусывал в поцелуе нижнюю губу, оттягивая, и вновь умело пробирался своим языком сквозь, уже давно не выдерживающую, защиту парня в виде ряда ровных белых зубов. Большими пальцами одной руки Пак перебирал волосы на затылке Бэка, ещё больше расслабляя его, и так уже почти податливое, тело; второй забрался под ткань футболки, умело исследуя напрягающиеся мышцы торса, грудь, специально задевая затвердевшие соски и после ласково поглаживая спину. Он знал, как нужно доставить неописуемое удовольствие своему партнёру, углубляя поцелуй и посасывая его язык, нежно прикусывая его зубами. И тем более уже давно выучил на память все эрогенные зоны Бэкхена, от соприкосновения с которыми парень издавал томные, но такие возбуждающие вздохи, будоражащие кровь и распаляющие ещё большее желание. И Чанёль умело этим пользовался сейчас, будто мстя старшему за все одинокие ночи, что они провели порознь; за те моменты, когда он всё тренировался и тренировался, оттачивая своё, и без того идеальное, мастерство, совершенно не уделяя внимание ему. Пак затосковал так, что пришлось идти на крайние меры, устраивать бойкот, изображать с себя неуклюжего медведя, который не может выучить несколько детсадовских движений для новой концепции танца. Только чтобы остаться с ним наедине. Только чтобы вновь прижать его к этой стене, как раньше, и заставить дрожать под его напором, беспощадно кусать столь сладкие губы и вновь прикасаться к бархатной коже, слушая тихое мычание в поцелуй. Чтобы ещё раз возбуждать в Бёне эту неистовую страсть, с которой ему уже приходилось познакомиться раньше, и которую он так желал испытать на себе вновь. Дикую, беспощадную, доходящую до будоражащих криков, до крышесносных поцелуев, до глубоких порезов на спине и ярких пятен от засосов на шее. И Пак был готов уже разорвать на хрупком теле старшего эту ужасную футболку, будто и не он ему её покупал, лишь бы припасть губами к выпирающим ключицам, нежной мраморной коже возлюбленного. Но, как назло, дверь в зал отворилась и в коридорчике, что отделял вход от основного большого зала, послышались оживленные возгласы остальных парней. Пак, укусив на прощание старшего, заставляя это жгучее ощущение остаться подольше в его сознании, отпрянул от Бёна и, как ни в чём не бывало, продолжил танцевать именно с того злосчастного места, где раньше всегда делал ошибку. Хитро улыбаясь, он закончил связку до конца без единой ошибочки, уже под взор восьмерых пар глаз и ещё одних, не менее удивленных, бекхеновских. Старший так и прилип к зеркалу, наблюдая, как слаженно и абсолютно правильно парень выполняет все движения, как двигается его подкаченное тело. И снова перед ним его хорошо знакомый Пак Чанёль, его стиль и умение по-своему преподносить каждый кусочек в танце, слегка небрежно, немного самоуверенно и с обескураживающим выражением на лице. И тут-то до него дошло, что дело было абсолютно не в плохом самочувствии Пака или каких-то проблемах, что его помощь младшему была абсолютно, по сути, и не нужна. Что всё, что сегодня происходило — это лишь хорошо сыгранный спектакль, шутка, небольшое представление, а главный приз – он сам. Но кто сказал, что Бён был против того, чтобы отдаться в руки этого умелого кукловода, который творит с ним незабываемые и неповторимые по ощущениям вещи? — Отлично, теперь мы можем продолжать! — уже более оживленно заговорил хореограф. Остальные ребята поймали веселый гул, улыбаясь и бросая на Чана очень двусмысленные взгляды, в то время как Бэкхен, всё ещё покрасневший от смущения и от ощущения властных рук Пака на своем теле, пытался тщательно скрыть все свои эмоции, то поднимая глаза на младшего, то снова опуская свой смущенный взгляд. В этот раз Ёлю снова удалось напомнить ему всю палитру этих непередаваемых чувств, распалить огонь бушующей и томящейся страсти в груди старшего. Бэкхен никогда не перестанет влюбляться в него снова и снова. Казалось, забыть этого ушастого парня – самое невозможное, что может с ним случиться. По его глазам Чанёль сейчас видел, что сегодня ночью парень ни за что снова не задержится в тренировочном зале или в студии звукозаписи. Сегодняшнюю ночь они проведут только вдвоём.