Лед и Пламя.

POV Олег.       — Ну, что же, думаю, все хорошо, — сказал удовлетворенно Анатолий Иванович, — Олег, оставляю Владислава Андреевича вашим заботам. Предупреждаю, пациенту нужен покой, поменьше говорить и не волновать по пустякам. Все серьезные беседы оставьте на потом. На завтра.       Я кивал головой, по-прежнему пожирая взглядом Влада, я никак не мог налюбоваться потрясающе-красивой улыбкой, удивительно яркой и светлой.       Как только за доктором закрылась дверь, улыбка Влада растворилась, на его лице появилось выражение озабоченности:       — Олег.       Я догадывался, о чем он хочет спросить и, не дожидаясь вопроса, перебил его на полуслове:       — Тебе нельзя много разговаривать.       — Тогда говори ты. Я беспокоюсь, что с Викой?       — Давай завтра.       — Прошу, скажи.       Я тяжело вздохнул. Понимая, что он не успокоится до тех пор, пока не узнает правду, решил ему все рассказать:       — Она под следствием. Сейчас ты не сможешь ей ничем помочь, поэтому просто поскорее восстанавливай силы и напрасно не волнуйся.       — Понятно. Что ей грозит? Я не хочу, чтобы она села в тюрьму. Я не буду давать против нее показаний.       Его голос был очень слаб, я видел, что разговоры даются ему с трудом. Но, не смотря на его слабость, я решил идти до конца и рассказал ему все что знаю, чтобы дать возможность спокойно уснуть.       — Влад, она почти что убила тебя. В такой ситуации не имеет значения, будешь ты заявлять на нее или нет, будешь свидетельствовать против нее или нет. В любом случае ее будут судить. Если честно, то сначала я хотел собственноручно открутить ей голову, но потом подумал о тебе и твоих близняшках. — Перехватив полный тревоги взгляд, я снова тяжело вздохнул, — Я нанял ей отличного адвоката, так что не волнуйся. Защиту будут строить на состоянии невменяемости, тем более, что Вика ненормальная.       — В смысле?       — У нее диагностировали шизотипическое расстройство. Она сейчас в закрытой частной клинике. Это действительно классная клиника, мне посоветовал ее Никифор Леопольдович. Ее врач заверил меня, что с ней будет все в порядке, такое расстройство лечится. К тому же, пока собирают бумажки для суда, ее не смогут лишний раз потревожить.       — Олег, спасибо. А дочки, что с ними?       — С девчонками все в порядке. Они у твоей тещи.       — Спасибо.       — Хватит меня благодарить. Я ничего такого не сделал. Лучше помолчи, дай я на тебя посмотрю. — Влад снова улыбнулся. — Слушай, если ты теперь всегда будешь так улыбаться, я сойду с ума от счастья.       — Не надо, хватит с меня одного умалишенного, — попытался пошутить Влад.       Меня радовало то, что он довольно спокойно воспринимает положение своей жены, я не хотел, чтобы он слишком сильно волновался. Волнения не пошли бы ему на пользу.       — Теперь, наконец-то, я могу тебя поцеловать. — решил я сменить тему.       — Что мешало тебе сделать это раньше?       — Ну, знаешь ли, целовать живой труп не слишком приятное занятие. Да и сейчас ты не сильно от него отличаешься, — усмехнулся я.       — Черт, я хочу есть. Мне кажется, я могу съесть целую корову.       Я облегченно рассмеялся:       — Не уверен. Вряд ли ты в состоянии даже ложку воды выпить самостоятельно.       Неожиданно раздался стук в дверь, не дожидаясь приглашения, в палату вошла медсестра:       — Я дам больному снотворное.       — Я не хочу, я уже выспался на сто лет вперед, — слабо возмутился Влад.       Но кто бы его послушался, фея в белом халате ловко сменила капельницу и, мило улыбаясь, вышла за дверь. Уже через минуту глаза Влада закрылись, и он уснул, теперь уже по-настоящему. Я сидел рядом с его кроватью, с умилением наблюдая за тем, как равномерно движется вверх и вниз его грудная клетка, подрагивают густые темные ресницы, как он улыбается чему-то во сне.       Влад уверенно шел на поправку, но вставать ему пока не разрешалось, он по-прежнему был прикован к кровати. Распорядок моего дня тоже не изменился, я так же бегал по утрам, после душа завтракал, после полудня обедал и ближе к вечеру, после ужина, обтирал тело Влада спиртом. Он во время этой процедуры не выглядел смущенным, наоборот, пожирал меня страстным взглядом, поигрывая бровями, призывно улыбался. Я легко шлепал его в ответ на провокации и заливался легким счастливым смехом. Я наслаждался переменами, произошедшими с ним, он стал открытым, игривым, часто улыбался и шутил.       А еще в течение дня мы очень много говорили, говорили о погоде, о дурости чиновников, обсуждали деятелей театра, кино и эстрады. Мы говорили о пустяках и довольно сложных вещах, но никогда не заводили разговора о Вике или о нашем с ним совместном будущем. Естественно, мне очень хотелось знать, что он думает обо мне, о нас, но я не собирался форсировать события и задавать вопросы, я готов был принять любое его решение, лишь бы он был здоров и счастлив.       Закончив обтирание, я сходил в туалет, вымыл руки. Вернувшись, пододвинул стул к кровати Влада:       — Расскажи, что ты чувствовал, когда был в коме, — попросил я его.       Он задумчиво уставился в потолок:       — Я помню, как шел в густом, белом тумане, таком густом, что его можно было резать ножом. Я шел без цели и направления, а потом услышал твой голос. Ты кричал: «Влад, не уходи! Сколько ты будешь издеваться надо мной, мерзкая ледышка!». Кстати, ты не знаешь, почему мерзкая ледышка?       Я улыбнулся, но не ответил, он продолжил свой рассказ:       — Тогда я пошел на твой голос и провалился в темноту. Она была словно черная дыра, непроницаема и бесконечна. Потом забрезжил легкий свет, и я снова услышал тебя, ты читал Ницше вслух, это был Антихрист. На сердце стало удивительно тепло, и мне нестерпимо захотелось к тебе. Я пошел на свет, но сколько бы я к нему не шел, он не становился ближе, — сделав паузу, прочистив горло, Влад посмотрел на меня в упор и продолжил, — я слышал все, что ты говорил, все до последнего слова. И, когда ты припугнул меня тем, что наставишь рога, если я не вернусь как можно скорее, я и вправду испугался и рванул вперед изо всех сил. В этот момент словно незримые путы с оглушительным треском лопнули, и я почувствовал себя свободным. Я бежал легко и быстро. Я бежал на свет, я знал, что именно там находится черта, за которой ты ждешь меня. Мне кажется, я и выжил-то только потому, что безумно хотел снова тебя увидеть, прикоснуться к тебе. Я так хотел твоих прикосновений, Олег. Я люблю тебя.       Мое сердце гулко забухало в груди, расширилось до небывалых размеров — все хорошо, он по-прежнему мой. Облегченно вздохнув и приподняв бровь, я улыбнулся и подмигнул ему:       — Хочешь моих прикосновений? Может, лучше сразу миньет?       В его глазах вспыхнуло желание лишь на мгновение, он тут же сник и понурым голосом спросил:       — Ты уверен, что можно? Я слишком слаб.       — Спроси у Анатолия Ивановича, — разочарованно пожав плечами, ответил я.       — Хорошо, а пока можешь меня поцеловать?       — Конечно, — прошептал я и, склонившись над любимым, овладел его губами.       Прервал наш упоительный поцелуй легкий стук в дверь. Обернувшись, я громко крикнул:       — Войдите.       В проеме появился Анатолий Иванович собственной персоной, воистину, на ловца и зверь бежит:       — Ну, и как у нас дела? — Доктор, осмотрел своего пациента и удовлетворенно вздохнул, — Владислав Андреевич, вы быстро идете на поправку, думаю, через пару дней, вам можно будет потихоньку вставать.       — Скажите, доктор, а когда мне можно будет заняться сексом? — спросил у него Влад.       Анатолий Иванович посмотрел на него возмущенно:       — Молодой человек, вы перенесли сложнейшую операцию. Вы провели в коме две недели. Вы хоть отдаленно понимаете, насколько серьезно ваше положение? Вам противопоказаны любые, даже незначительные нагрузки. Да вам вообще нужно благодарить Бога и своего друга. Если бы Олег не поддерживал ваше сердце до приезда медиков, все могло бы закончиться довольно плачевно.       — А если без физических нагрузок? — На полном серьезе он задал доктору новый вопрос.       Тот, то ли всхлипнул, то ли хрюкнул и, неопределенно махнув рукой, вышел из палаты.       — Я так и не понял, можно или нет? — растерянно спросил Влад, повернув голову в мою сторону.       Наблюдая за развернувшийся передо мной сценой, я не смог сдержаться и расхохотался во весь голос. Когда приступ веселого смеха прошел, я тяжело рухнул на стул.       — Выходит, ты жизнь мне спас, — задумчиво произнес он.       Меня поразила резкая перемена: только минуту назад его лицо выражало нелепую детскую растерянность, и вот передо мной снова взрослый, серьезный человек.       — Выходит так, — согласился я.       — И чем я смогу тебе отплатить?       — Давай-ка, подумаем, — и в шутку предложил, — ты можешь на мне жениться.       — Как можно жениться на мужчине?       — Поедем в Европу, там обвенчаемся, заодно и медовый месяц проведем, — продолжал я его подначивать.       — В нашей стране такие браки не действительны.       — Зато в Европе действительны, и, если что, я затаскаю тебя по европейским судам, — сейчас я, как никогда пытался сохранить покерфейс, меня просто распирало от желания снова расхохотаться, искренне, от всей души, но вглядываясь в серьезное лицо Влада, я продолжал валять дурака, мне хотелось увидеть, как у него получится выкрутиться из щекотливой ситуации.       Он пару минут рассматривал потолок у себя над головой, затем перевел взгляд на меня:       — Хорошо. Как только выйду из больницы, поедем в Европу. Ты в какой стране хочешь обвенчаться?       И вот тут до меня дошло — он не понял шутки и принял мое предложение за чистую монету. Мое сердце снова забухало в груди, разгоняя кровь. Щеки и даже кончики ушей покраснели, наливаясь жаром. Горло сжал спазм волнения:       — Слушай, Влад, я же пошутил.       — Ладно, пошутил так пошутил. Тогда подумай до тех пор, пока не выйду из больницы. Я хочу с тобой обвенчаться, в церкви и навсегда. И чтобы были настоящие обручальные кольца. И медовый месяц тоже, — и, сделав небольшую паузу, уверенно добавил, — я не отпущу тебя, Олег. Даже если ты захочешь уйти, я не позволю. POV Влад.       — Сколько ты еще будешь мыться? Мы же опоздаем, — услышал я родной голос за дверью, — Вот, честное слово, копуша.       Обмотав голову на манер чалмы, я вышел из ванной комнаты.       — Пойдем, помогу тебе высушить волосы, — безропотно я поддался уверенной руке, увлекающей меня в мою комнату и усаживающей на любимый белый меховой пуф. Зажужжал фен, и ласковые пальцы прикоснулись к моим волосам.        — Вот, завидую я тебе, ну почему Господь одарил тебя такой потрясной шевелюрой? Тебе уже под полтинник, а волосы у тебя по-прежнему густые, и цвет потрясающий, в них совершенно не видно седины. Не то, что у меня, все виски седые. Знаешь, я, наверное, подкрашусь.       — Не смей, я люблю в тебе все, а твои серебристые виски в особенности, — пробормотал я, млея от нежных прикосновений и струи теплого воздуха.       — Легко тебе говорить. Кстати, где твое обручальное кольцо?       Требовательные интонации взбудоражили мои нервы, как же мне нравилась эта чистая, неприкрытая ревность. Взглянув на безымянный палец, я некоторое время рассматривал белую полоску нетронутой загаром кожи, затем примирительно ответил:       — Опять в ванной оставил.       — Однажды ты его потеряешь и будешь рыдать от горя. Все, давай резинку, — проворные пальцы собрали мои волосы и стянули их в низкий хвост, — одевайся, я подожду тебя у себя.       — Постой, я хочу на тебя посмотреть, — я с удовольствием скользил взглядом по гладко выбритому подбородку, дорогому костюму, любовался нервными пальцами, гордо вскинутой головой, дерзким взглядом горящих страстью и неуемной тягой к жизни глаз, в меру пухлыми, четко очерченными губами, растянутыми в легкой усмешке. — Как же ты все же прекрасен, — восторженно прошептал я.       Олег широко улыбнулся и, заключив мою шею в кольцо своих рук, также тихо ответил:       — Ты тоже хорош. Ты сейчас так красив, что я готов исполнить любое твое желание.       — Обещаешь? — Он согласно кивнул в ответ, — тогда сегодня я хочу быть снизу.       — Влад, давай не в этот раз, — разомкнув объятия, пробурчал Олег.       — Лентяй и обещалкин, — укорил я его.       — Ладно, ладно, как хочешь. А теперь, поторопись, иначе мы опоздаем на прием к Груздинскому. Ты знаешь, что у него новая жена?       — Ага, точная копия предыдущей, — ответил я, надевая брюки.       — И где он их берет? Может, у него есть волшебный станок? Или он их клонирует?       Мы посмотрели друг на друга и весело рассмеялись в унисон.       — Послушай, вот мне интересно, как тебе удалось увести у него из-под носа самый аппетитный земельный участок? — спросил Олег, отсмеявшись.       — Так уж вышло, — преувеличенно скромно ответил я, поправляя у зеркала кокетливый галстук-бабочку.       — Так уж вышло, у тебя входит в норму, ты не находишь? В прошлый раз выиграл тендер на строительство самого крупного торгового центра, в этот раз самый клевый участок земли урвал, если ты будешь продолжать в таком темпе набирать обороты, то через пару лет переплюнешь самого Груздинского.       — Дай-то Бог, — счастливо пробормотал я, заключая Олега в свои объятия.       Он немного отстранился и заглянул мне в глаза:       — Влад, звонили девчонки, в следующие выходные они хотят встретиться с нами.       — Что, снова деньги нужны?       — Нет, просто погулять. У тебя будет время?       — Наверное, — неуверенно ответил я, и в ответ на укоризненный взгляд, пообещал, — я постараюсь.       — Прекрати вести себя так, словно ты им не отец. Детям нужно твое внимание.       — Они уже не дети, им по шестнадцать лет, и у них уже есть другой отец, — проворчал я ревниво.       — Глупый, ты же знаешь, что для них ты единственный и неповторимый, даже если Вика еще десять раз выйдет замуж, — нежно целуя меня в губы, прошептал Олег и тут же, мягко оттолкнув, проворчал, — хорош лизаться, поторопись, иначе опоздаем.       Я ухватил его за руку:       — Подожди, пока помню. Олег, в твоем «Фонде помощи талантливой молодежи» есть в списках молодой архитектор? Спирицкий вроде бы.       — Есть, а что?       — Я хочу доверить ему наш проект бесплатного медицинского восстановительного центра. Как думаешь, потянет?       — Без сомнений. Кстати, я нашел еще парочку меценатов, готовых поддержать тебя в этом начинании. И на будущее договорился о бесплатных консультациях у лучших специалистов Германии. Будешь должен.       — Вообще-то, если я не ошибаюсь, это наша общая задумка, а я и так у тебя в долгу пожизненно, — вновь заключая Олега в объятия, пробормотал я, целуя его в висок.       — Ты говоришь глупости, но я, так и быть, прощаю тебя. А если ты еще хоть раз заведешь разговор о своем пожизненном долге, мне придется тебя наказать, и поверь, я буду очень суров с тобой, — ответил Олег с легкой иронией.       — Жду не дождусь наказания, — игриво сказал я и, ухватив любимого под руку, увлек на выход из комнаты.       Мне иногда кажется, что Олег никогда не перестанет меня подначивать и подтрунивать надо мною. Но в этом весь он, и именно такого я полюбил его однажды. И буду любить даже в следующей жизни.