You struck me dumb Like radium. Like Peter Pan Or Superman You will come to save me... Ты лишил меня дара речи, Как радий. Как Питер Пэн Или Супермэн Ты придешь, чтобы спасти меня...
Aimee Mann — Save Me
Они встретились не в самый лучший день её жизни. Даже такое знаменательное знакомство не смягчило эти воспоминания, которые до сих пор обидно ранят девичье сердце. Ей было десять лет. Она шла по тёмной дороге, возвращалась из леса. Там, среди одиноких деревьев, она вдоволь накричалась, вырывая с корнями цветы и растения, рыдая и проклиная все на свете. Жуткая привычка, но какое облегчение настигает после подобной разрядки. Такое блаженное безразличие — то, чего ей всегда так хотелось и к чему она, казалось бы, всегда стремилась. Неохотно она осознаёт, что лицо её в тот день перетерпело множество ударов. Разбитая губа то и дело кровоточила, под левым глазом заплыл большущий синяк, было больно даже моргать. Все это нанёс клиент её матери. Он, видимо был пьян и почему-то ужасно зол. Выходя из их дома, он увидел маленькую девочку, как раз вернувшуюся с Академии. Ударил два раза по лицу. Просто так. Пьяные мужчины и раньше били её, когда была помладше, но это лишь ограничивалось подзатыльниками и шлепками. Данное действо было очень неожиданно. Настолько неожиданно, что она, упав на зашарпанный пол прихожей, еще пару минут лежала, толком не понимая, что произошло. Но тот тип ушёл, а резкая боль пронзила её левую половину лица. Мать тогда равнодушно прошла мимо дочери на кухню, не сказав ни слова. Девочка сильно расстроилась и выбежала на улицу. Ноги сами несли её в лес, в обитель всего живого. Когда шла обратно, было уже затемно. Раны обработать не было возможности, и они каждое мгновение напоминали о себе. Она очень устала. Устала жить таким образом. Но в знак невероятной удачи навстречу ей шла шайка местных хулиганов. Без всяких шуток, это была поистине счастливейшая удача в её судьбе. — Смотрите-ка, кто это у нас! — прогремел толстяк-главарь. Компания из пяти человек окружила её. — Привет, ребята, — она натянуто улыбнулась. Фальшивая улыбка болезненно кольнула каждый мускул лица. — Да это же дочь той шлюхи с квартала! — гаркнул долговязый парень лет шестнадцати. — Отец сказывал о ней: «Сделает всё, что захочешь и за гроши»! Банда ликующе загоготала. — А твоей мамочке он тоже это рассказывал? — грубо усмехнулась она, как вдруг сзади её схватил один из этих отбросов. Буквально в ту же секунду она ощутила сильную пощечину — опять по левой щеке: — Заткнись, тварь! «В деревне слишком много правшей», — подумала она. — Полегче, приятель, видишь, ей и так досталось, — гадко произнес один из них. Неизведанное безумие овладело ею в тот момент, заставило принять тот факт, что уже нечего было терять. Оттолкнувшись от земли, она обеими ногами ударила того, кто находился к ней ближе всего. Удар пришёлся по больному месту и, судя по всему, был неслабым — парень согнулся пополам и яростно сыпал ругательствами. Потом её так сильно ударили в живот, что в глазах помутнело. Было все сложнее оставаться в сознании, но она отчетливо помнила следующую мысль, которая смешалась с бешеным сердцебиением и отчаянно стучала в висках: «Наверное, забьют до смерти». — Сверху всё очень печально, может, снизу дела обстоят лучше, а? — толстяк начал приближаться к ней. Поднимать ноги стало невероятно трудно, всё тело сковало бессилие. Но разум не спешил сдаваться: — Нет! Постой, подожди! — отчаянно крикнула девочка. — Я больна, понимаешь? Больна! Болезнь передаётся половым путём, ты можешь умереть, если сейчас сделаешь это! Не совершай ошибок, приятель! — Да какой он тебе приятель, дура? — Что она вообще несёт? — возмутился кто-то. — Вы что, не знаете о мерах предосторожности? — она театрально закатила глаза, и даже такое движение оказалось болезненным. — Хламидии, к примеру. На мне это никак не отражается, а вы можете пострадать. Спросите у любого медика в деревне — вам расскажут. Уж про половые акты и последствия, которые они за собой влекут, она знала много чего. Стоило лишь жить в том доме, в котором жила она, и слушать те разговоры, что заводили мать и её подружки — такие же жалкие проститутки. С отвратительной ухмылкой на устах главарь всё равно подошёл ближе и только собрался коснуться её юбки, как вдруг… — Отпустите её. Это был он. Голос его такой спокойный, немного холодный. Все вокруг замерли и устремили свои взоры на него. Он стоял на ветке многолетнего дуба, смотрел на этих подонков свысока. — Эта мразь не из твоего клана, Учиха, так что не вмешивайся, — злобно выплюнул толстяк. Но что-то в его голосе изменилось. Напряжение повисло в воздухе, и она почувствовала, как некто, сжимавший её руки сзади, слегка ослабил хватку. Они боялись его. Это стало очевидным, когда он резко и бесшумно спустился вниз. Так быстро, словно тень. Все пятеро смельчаков попятились назад. Её освободили, и от слабости и головокружения она упала на землю. Пару мгновений, и они разом решили напасть на него, но как тщетно всё это было. Он словно и не дрался, а лишь отражал их нелепые попытки добраться до него, быстрыми движениями обращал их удары против них самих. Ей оставалось лишь смотреть на него с тем восхищением, которое позволяло ей искалеченное сознание. Пара минут — хулиганов и след простыл. Лишь один из них лежал на траве, сморщив лицо и хватаясь за живот. «Но ни тебя, ни меня это не волнует», — подумала она. Он подошёл к ней и сказал: — Давай помогу встать. В его голосе было столько заботы, сколько она не слышала за всю свою жизнь. Только теперь при лунном свете она смогла разглядеть это лицо — лицо своего спасителя. — Ты спас меня, — только и смогла вымолвить. Она медленно поднялась, а он держал её за локоть, на случай если снова упадёт. — Спасибо. Страшно представить, что бы случилось, если бы не ты, — отрешённо прошептала она, уставившись на скорчившегося на земле парня. Они вместе двинулись прочь от этого места. Пройдя несколько метров, он вдруг остановился и аккуратно усадил её на какой-то пень у дороги. — Надо обработать раны, — сказал он, вставая перед ней на колени и доставая маленькую сумочку на поясе. — Я дома сама обработаю. — Лучше сейчас. Не было особых сил противиться, да ей и не хотелось. Он обмакнул бинт каким-то раствором из крошечного пузырька и легонько коснулся опухшей скулы. Ещё совсем юное и детское лицо скривилось от острой боли. И тогда она смогла увидеть жалость в его таких прекрасных и больших глазах. Она ненавидела читать в лицах людей это чувство, особенно когда подобные взгляды были устремлены на неё. «Как можно поднять руку на такое милое дитя?», — пронеслось у него в голове. «Очень просто», — ответила бы она, вырази он эти мысли вслух. — Прости, сейчас будет легче, — тихо произнёс он, осторожно дотрагиваясь до нижней разбитой губы. И вправду, стало гораздо легче. Теперь сидя здесь, на каком-то старом пне посреди не самой мирной дороги Конохи, ей впервые за долгое время стало спокойно. И это было хорошее спокойствие, которое не граничило с безразличием и равнодушием. Она даже не знала имени этого парня, а он опекал её, словно младшую сестрёнку. Всё это внушало столько доверия. — Я провожу тебя до дома, — сказал спаситель, складывая все медицинские принадлежности обратно. От этих слов внутри у неё похолодело — нельзя, чтобы он увидел, в каком месте она жила. Она лихорадочно замотала головой, высвобождаясь от его рук, которые подхватили, чтобы помочь ей подняться. Глаза предательски заслезились, а лицо невольно исказилось гримасой ужаса. — Не надо меня провожать. Не надо, — прошептала она, внезапно осознав, что сорвала голос, отчего ей удавалось лишь немощно шептать. — Всё хорошо, не бойся. Всё плохое уже позади, — тихо сказал он, взглянув ей в глаза. — Давай поступим так: я провожу тебя ровно до того места, до которого ты посчитаешь нужным, хорошо? Она посмотрела на него и медленно кивнула. Это, вне всяких сомнений, разрядило обстановку. — Вот и отлично. Меня, кстати, Шисуи зовут. Он, улыбаясь, протянул руку. — Михо, — прохрипела девочка, с радостью отвечая на рукопожатие.