***
Каллаган вошел в кабинет, бесшумно закрыв за собой дверь. В помещении была зажжена только одна лампа на столе, и ее тусклый свет разливался на небольшое пространство, выхватывая из темноты кое-какие предметы. Особенно хорошо было видно рабочее место и кресло, в котором никто не сидел. Хозяин кабинета стоял у большого окна, за которым синело вечернее небо, на котором из-за пасмурной погоды не было видно ни одной звезды. Легкие тюлевые занавески иногда колыхал ветер, и тогда силуэт человека становился расплывчатым. -Соуцке, ты что-то хотел мне сказать, -напомнил профессор, подходя к столу. Генерал даже не обернулся, и его широкая спина в плотном черном пиджаке почти сливалась с темнотой неба. -Роберт, -голос генерала был хриплым, и Каллаган невольно вздрогнул, услышав его, -Норту дали пожизненное. На каторге. -Я знаю, -кивнул профессор с едва заметной радостью, -Но у тебя такой вид, будто это плохо. -Плохо? -усмехнулся генерал, -Нет, Роберт. Просто через десятки караулов, миллионы километров будет жить убийца моей дочери. Он будет выполнять самую грязную строительную работу, будет вечно ненавидим всеми, кто хоть что-то знает о его преступлениях, но всё равно будет жить. А Ринни… Он через двадцать лет, если ему повезет, будет обыкновенным шестидесятилетним стариком. А она не станет красивой и умной женщиной, как могло быть. Она останется в земле, и ни я, ни Нелли — никто больше ее не увидит. Это не плохо. Это несправедливо. Каллаган несколько замялся. Его друг говорил так, что с трудом можно было понять и придумать ответ. И с каждым словом это было всё сложнее и сложнее. -У тебя ведь у самого есть дочь, -продолжал Басё, чуть повернувшись, -Что бы сделал ты, если бы с ней что-то подобное случилось? Роберта передернуло от такой догадки. Действительно, его Абигейл с самого своего рождения, а не только со дня смерти своей мамы, была чем-то нерушимым в сердце профессора. Она не могла исчезнуть навсегда и оставить его в нормальном состоянии, и мужчина понимал, что, случись вдруг с ней какая-то беда, он просто не справится с этим. -Я понимаю тебя, -вздохнул Роберт, всё ещё смотря на силуэт в окне. -Понимаешь? -усмехнулся Соуцке, и усмешка эта вышла одновременно горькой и страшной, -Тогда не осудишь за то, что я собираюсь сделать. Внутри профессора всё похолодело. Он медленно поднялся со стула, прижимая обе ладони к лакированной поверхности и всматриваясь в своего друга, будто стараясь прочесть в нем что-то. -Что ты собираешься делать? -переспросил Каллаган, хмурясь. Он не ожидал обнадеживающего ответа. Генерал уже стоял к нему в пол-оборота, однако всё равно смотрел на улицу, на которой только начинали зажигаться фонари. И это несмотря на такую темень… -Я не выживу так, -как именно, Басё не уточнил, -Я боюсь, у меня начнется паранойя. -Брось, -возразил профессор, -Ты совершенно здоров. -Нет, -покачал головой Соуцке, и даже на фоне уже почти черных небес это было видно, -Не здоров. Я больше не смогу служить в полиции, потому что в каждом новом трупе вижу ее. А разве может быть генерал с такой фобией? Роберт промолчал. -Вот именно, -собеседник принял это за ответ, и без того понятный, -Генералом может стать кто угодно, хоть Тонари. Он неплохо заведует Службой Розыска, значит, и вся полиция будет ему послушна. А вот я уже могу уйти в отставку. Каллаган еле слышно выдохнул. Его предположения насчет решения друга были куда страшнее, он даже немного корил себя за недооценивание психики Басё. -Уф, я-то думал, у тебя на уме другое, -профессор даже позволил себе легкий смешок, который эхом подхватил и генерал. А потом мрачно, отчего Роберту стало совсем не по себе, ответил: -Это я сделаю сегодня. А заявление уже подписано. Вся ирония с Каллагана спала, как снег с ветки. Он оторопел на минуту, а затем огромным усилием воли постарался подавить в себе желание броситься к другу и, тряся того за плечи, выпалить, чем чревато такое решение. -А ты подумал о жене? -припоминая все правила общения с так называемыми людьми на грани, процедил Роберт, не приближаясь к товарищу, -Ринни ведь была и ее дочерью. Как ты оставишь ее в одиночестве? -Нелли справится, -почему-то возражать не получилось. Несмотря даже на все срывы женщины, увиденные учителем до этого, -У нее гораздо более крепкий характер, чем ты думаешь. Таких сильных женщин сейчас совсем мало. -Даже если и так, -продолжал перетягивать чашу весов на свою сторону профессор, хотя чувствовал, что аргументов у него немного, -А ребята из Службы? Они тоже все, как один, с сильным характером? -Все люди когда-то умирают, -пожал плечами Басё, -Да и, вдобавок, кто же будет плакать над умершим начальником, тем более, таким, как я? Они-то как раз переживут легче всего. Каллаган отчаянно искал еще что-нибудь, что даст ему преимущество в этой психологической борьбе. Ближайшие знакомые, родственники, коллеги, друзья… -А я? -вдруг сорвалось с губ само собой, профессор даже не понял, каким образом. -Что «ты»? -недоуменно переспросил генерал. Заинтересовался… -Соуцке, мы ведь друзья, -продолжал пояснять мужчина, надеясь, что хоть за эту соломинку удастся зацепиться, -Я, конечно, не хочу сказать, что в этом плане я слабее твоей жены, но… Как я-то с этим смирюсь? Тем более, получается, я — последний, кто тебя видел. -Об этом не беспокойся, -прервал Басё, -Против тебя не будет ни одной улики. В том числе, времени смерти. -Я не об этом, -вздохнул Роберт. В эту секунду он внезапно понял, что эта борьба с генералом бесполезна. Как бы ни уговаривал его учитель, решения Соуцке всегда были твердыми и нерушимыми. И сил на уговоры, равно как и желания, уже не осталось. -Я всё-таки надеюсь, что ты одумаешься, -бросил Каллаган, направляясь к двери. Конечно, оставлять друга в таком состоянии он не мог, но что еще было делать? И за пару мгновений до того, как за профессором захлопнулась дверь, до него долетел тихий, почти беззвучный голос: «Прощай…» … На улице было холодно. Каллаган сам не заметил, как вылетел из здания СРСФ, едва не забыв накинуть теплую куртку. В августе, конечно, полагается носить отнюдь не такую одежду, но ночь сегодня и вправду выдалась почти морозной. Небо затягивали черные облака. Сегодня было новолуние, и наверху будто раскинулась беспросветная мгла, тогда как сам Сан-Франсокио уже вошел в свой ночной режим, режим бесконечной жизни и света. Тут и там искрились вывески, фары, окна и рекламные щиты. И всё это создавало невероятный контраст с темнотой над городом. Профессор обернулся на здание позади него. Оно казалось обыденно-серым по сравнению с другими домами, и только свет в окнах как-то оживлял его. Мужчина выделил взглядом одно окно — за ним был кабинет, из которого только что вышел Роберт. Там свет был еле видным, тем более, четвертый этаж. И Басё уже совершенно потерялся в нем, хоть профессор и знал: он там. Каллаган вновь отвернулся к городу. Он следил взглядом за бегающими цветными огоньками, пытался различить машины в отдалении и на шоссе. Над головой шуршала листьями одинокая вишня, и Роберт глубоко вдыхал свежий воздух, слушая этот шелест. Почему-то даже он казался сейчас тяжелым, серьезным… Внезапно кто-то обхватил тонкими руками учителя сзади. Объятия были неожиданными, но знакомыми, и спустя мгновение Роберт слегка улыбнулся. Абигейл обошла отца и остановилась прямо перед ним. Ее глаза, от природы голубые, сейчас казались черными. Каллаган осторожно притянул дочь к себе, вслушиваясь в ее дыхание и ловя стук ее сердца. Казалось, такой громкий… Вскоре к ним подошли братья Хамада. Их профессор заметил лишь совсем рядом. Маленький Хиро незамедлительно уцепился за ногу Роберта (в силу маленького роста), поставив того в замешательство. Но отцеплять ребенка учитель не стал. А вслед за братом присоединился и Тадаши, что удивительно, не менее крепко. Юноша был гораздо выше, и его руки лежали на плечах мужчины. Все трое сейчас виделись Каллагану детьми. Только детьми. И, что удивительно, каждого хотелось назвать своим. Хотя, конечно, Эби была самой родной… Роберт по-настоящему понимал своего друга. Пусть у того дочь и была единственной… Когда в вечернем шуме Сан-Франсокио раздался выстрел, услышал его только Каллаган. Услышал и невольно крепче обнял ребят, зажмурившись. И в лицо ударил свежий, сильный ночной ветер…Конец
***