Невольники войны

Этим утром на улицах города было тихо. Просто тихо без опаски, без оглядки, без ожидания смерти. За то столетие, что магическую Англию раздирала война, она въелась в ДНК всех обитателей этого мира, заставляя нервно оглядываться. Впрочем, не только от этого. Ведь война была проиграна. Теперь у власти стоял тиран и узурпатор. И пусть действовал он реформами, но реформы эти перекраивали магическое общество, влезали в частную жизнь магов, обязывали чистокровных продолжать линию чистой крови, ущемляли права полукровок и многое другое. Удивительно, что их еще не сажали в тюрьмы, как поступали с военными преступниками в "цивилизованных" мирах. Впрочем, Гейл был уверен, что все только начинается, ведь сегодня его настойчиво пригласили в министерство на аудиенцию к действующему... правителю. Ну, как пригласили. Вон стоят под окнами черные министерские авто, более чем понятное приглашение. Когда-то Гейл частенько разъезжал на этих авто по делам службы, но с тех пор, как злодей пришел к власти, он оставил службу, не считая возможным работать на врага, которого ненавидел всей душой. Однако его положение в новом мире было весьма шатким, чтобы открыто сопротивляться новой власти, и он скрепя сердце и стиснув зубы сел на заднее сидение. Картеж черных авто мягко плыл по затаившемуся городу. Почти такому же большому, как немагический Лондон, хотя и в нем, конечно, жили маги, просто за время войны их стало несоизмеримо больше, но после ее окончания часть из них все равно вернулась. И это были те, кто в открытую поддерживал новую власть. Гейл к таким не относился. Он был одним из тех, кто возглавлял противоборствующую сторону. Так же, как и его почивший отец. А потому переступать порог министерства сейчас было больно и отчасти стыдно, как и видеть виноватую улыбку той, что сражалась с ним бок о бок, но осталась работать на этого... Просто выбора не было. Она чистокровная, но дети полукровки. Она не могла рисковать. Гейл кивнул девушке, давая понять, что ни в чем не винит и не отвергает, да и мог ли он судить ее, изо дня в день наблюдая, как тяжко приходится полукровкам, многие из которых ходят под угрозой смерти. Охрана проводила его до самого кабинета и даже постучалась сама, очевидно решив, что у него не хватит духа. Шагнув в открывшийся проем, он замер у захлопнувшихся, отрезая пути отступления, дверей. Нет, он не боялся, об этом говорило все его существо, точно бросавшее врагу вызов, таким образом он выказывал свое отношение к визиту. Виктор Розье сидел за столом. Идеальный, красивый, надменный. Как всегда. Словно и не было столетия войны, сотен покушений и рук по локоть в крови. Дал же господь бессмертие не тому человеку... Впрочем, не он, конечно. Бессмертие и вечную молодость Розье вырвал буквально зубами у вечности, говорят, он шел по головам к своей цели лет с шестнадцати. И Гейлу не было смысла не верить, ведь в свои сотню с лишним, маг выглядел от силы на двадцать. Но его темные, почти черные от силы его магии глаза не давали полностью утопиться в этой иллюзии: перед ним был человек, переживший многих и который стольких же еще переживет. — Мистер Трайс, я рад тому, что вы приняли мое приглашение на конфиденциальную беседу, — он улыбнулся мягко, но от этой улыбки передергивало. Это была ласковая улыбка играющего с жертвой тигра. По позвоночнику полукровки скользнул легкий холодок, но он никак внешне не выдал этого. Усмехнулся, выражая презрение: — А у меня был выбор? — спросил он, наперед зная ответ. Виктор Розье не привык себе в чем-то отказывать, и этот визит был лишь делом времени. — Что вам надо от моей скромной персоны? — Что может быть нужно главе правительства от человека, являющегося лучшим в своей сфере? — приподнял изящную, явно корректированную бровь "юнец". — Мне нужно, чтобы вы вернулись на работу и, как и прежде, возглавили отдел магической безопасности при правительстве, мистер Трайс. Ах вот оно что… не хватает профессиональных кадров, чтобы система, налаженная другими, продолжала исправно функционировать. Или это только предлог, чтобы все видели, что даже герой войны, самый яростный и неутомимый его противник теперь на стороне победителя? Желание сильнее унизить побежденных и заставить их склонить головы? В любом случае, это было невозможно, о чем он и сказал новому главе правительства в самой категоричной форме. А тот даже бровью не повел, лишь поднявшись со своего места, обошел тяжелый дубовый стол, присев на его край напротив Гейла. Глаза в глаза с усмешкой. Чертов хозяин положения. — Видите ли, Гейл, — мягко начал он с интонацией, будто обращался к неразумному дитя, — я не думаю, что у вас есть выбор, потому что я предлагаю по-хорошему, а так я делаю только один раз. Или же вы хотите, чтобы ваш брат последовал за вашим почившим отцом? Получив удар под дых, Гейл Трайс задохнулся и стиснул зубы, сверля собеседника ненавидящим взглядом. Он не сомневался ни минуты, что тот исполнит свои угрозы, с него станется, и в один миг почувствовал себя загнанным в ловушку, из которой не было приемлемого выхода. Допустить, чтобы казнили брата, такого юного и жизнелюбивого, такого любимого всеми, он не мог, но принять предложение Розье, означало перестать уважать самого себя. Жестокий выбор… — Не трогайте брата, — хрипло выдохнул он, облизав в миг пересохшие губы. И взгляд Розье остановился на его губах, словно гипнотизируя, затем маг улыбнулся, широко и открыто и от этого стало совсем жутко. — Не могу ничего обещать, вы же понимаете, что он является одним из военных преступников, впрочем, как и многие из ваших друзей. Жаль его будет: юный, талантливый, при том, что полукровка, как и вы. Впрочем, здесь все зависит от вас. Ради вас он не раз рисковал всем. А на что вы готовы ради него? Гейл понимал, что решение уже принято, потому что никогда не простит себе, если не сделает все, чтобы спасти Анджи, но медлил, оттягивая момент, когда заключит сделку с дьяволом, но вот его губы шевельнулись: — На все, — выдохнул он. Впрочем, они оба понимали, что предел у этого слова все же был: он никогда не предаст друзей и не станет убивать по велению Розье тех, с кем сражался бок о бок, "все" касалось исключительно его лично. Оттолкнувшись от стола, председатель правительства, а по сути: абсолютный правитель, медленно подошел к молодому мужчине, и тот пожелал отшатнуться от волны мертвой черной магии, но она же и удержала его на месте, в то время как Розье тихо выдохнул в чужие губы: — Вот и хорошо. Завтра вы приступаете к своим обязанностям. — Как скажете. Гейл обреченно прикрыл глаза, понимая, что с этого мгновения для многих становится предателем, что даже тот, ради кого он делает это, может отвернуться от него. Что именно этого и желает проклятый ублюдок, вставший у власти, но… смертный человек слаб. Да и что им всем сейчас остается, только выживать, выбирая из двух зол меньшее, и ждать часа, когда задует ветер перемен и они смогут вновь подняться против захватчика. Розье тихо засмеялся и вдруг впился в чужие губы поцелуем, жестоким и агрессивным, в то время как его ладонь легла на чужой затылок, и от его прикосновения вниз по позвоночнику поползла ледяная энергия смерти. Странно, говорили ведь, что некроманты давно вымерли, впрочем, да, эта тварь живучая. Гейл замычал и уперся ладонями в грудь темного мага, пытаясь отстраниться, разорвать этот противоестественный контакт, и пальцы Розье сомкнулись на шее мужчины, оставляя синяки, требуя подчинения, а зубы куснули за губу. При всей хрупкости юного тела оно обладало большой силой. Это продолжалось целую вечность, и у Трайса закружилась голова, заставляя вцепиться некроманту в плечи, чтобы устоять на ногах. Губы болели, но уже начинали невольно отвечать, лишь бы хоть каплю смягчить безжалостный поцелуй. И воспользовавшись этим, "юнец" тут же углубил поцелуй, буквально заставляя Гейла промерзать до костей, вдыхая в него энергию смерти, сделав резкую рокировку, впечатал поясницей в столешницу, напирая словно волной, цунами, а затем вдруг отступил. Отстранившись, вновь улыбнулся: — С завтрашнего дня вы приступаете к своим обязанностям, мистер Трейс. А пока можете быть свободны. Однако тот не двинулся с места, боясь упасть. Накрыл ладонью припухшие, ноющие губы: — Что вы себе позволяете? — гневно выдохнул он, чувствуя, как в груди безумно колотится сердце. Розье удивленно приподнял брови и спросил, что он такого сделал, вновь садясь за стол. А после поинтересовался, не хочет ли Гейл чая, раз уж он так желает остаться и, возможно, обсудить дела. Отлепившись от стола, Трайс повернулся к хозяину кабинета, вытирая губы: — Вы полагаете, что это нормально, целовать своих подчиненных? — совладав с голосом, обиженно поинтересовался он. — Нет, — совсем по-юношески пожал плечами мужчина, со скучающим видом посмотрев на Гейла. — Вы сами позволили мне это, сказав, что готовы на все. Привыкайте, мистер Трайс: я всегда получаю то, чего хочу, и всегда ловлю людей на слове. Тыкнутый в собственное слово, точно нашкодивший щенок, Гейл невольно сделал шаг назад и опустил голову: — Я понял, — сказал он тихо, начиная догадываться, что его обязанности будут несколько шире, чем предусматривает должность, на которую он возвращался, но решительно. — Разрешите откланяться. Он повернулся и быстрым шагом направился к выходу. Розье кивнул и отпустил будущего подчиненного, напомнив о том, чтобы тот зашел в отдел кадров. Там его уже ждут. Покинув отдел кадров, Гейл долго стоял на крыльце, наблюдая за жизнью министерства теперь, когда сменилась власть, и не находил отличий. Кроме неприязненных взглядов, которые ловил на себе или на таких же, как он, вынужденных работать на новое правительство. Он вообще долго не решался вернуться домой, не зная, как скажет о заключенной сделке. И не сказал, впервые струсив. Просто ушел утром на "новую работу", понимая, что долго шила в мешке не утаишь. Безукоризненный и пунктуальный как прежде, просто потому, что не умел относиться к работе иначе. В отделе его встретили гробовым молчанием. Новые люди просто не обратили на него внимания, те же, с кем он работал прежде, казалось, потеряли надежду, которую он для них олицетворял. Что он точно не сдастся, что найдет выход, не подчинится системе. Именно то, на что рассчитывал Розье, и Гейл не знал, что с этим делать. Не оправдываться же, в самом деле? Разве только не прятать глаза, будто чувствует за собой вину, и стараться вести себя, словно ничего вопиющего не произошло. Просто работа, которую должен кто-то делать. В гробовой тишине он еле дожил до обеда. В отделе работало слишком много друзей и знакомых. И лучший друг Анджи, который буравил его яростным взглядом, тоже. В обед он подошел и спокойно спросил: — Какого хрена, Гейл?! — Так надо, Отто, — тихо сказал он, не осмелившись по-дружески коснуться плеча парня. Безумно хотелось курить, вот только сигареты уже давно не водились в его карманах. — Мы должны выжить. Выжить, чтобы однажды скинуть власть темных и вернуть тот мир, каким мы его помним. И не важно, что большинство из них знали лишь войну. Вздрогнул от звонкого смеха за спиной. В дверях его кабинета, облокотившись плечом о косяк и скрестив ноги, стоял Розье. С тонким чуть ослабленным галстуком и в начищенных до блеска туфлях, рубашке, отчасти скрытой под стильным жилетом, и с закатанными до локтя рукавами, даже в этой небрежной позе он все равно выглядел идеальным. — Стучаться надо, заходя в чужой кабинет, — заметил Гейл, атакуя, в попытке скрыть смятение. Доказывая друзьям, что хоть он и вынужден подчиняться врагу, он по-прежнему не покорен им и не сломлен. — Это вы будете стучаться в мой кабинет, а я в ваши стучаться не обязан, — хмыкнул мужчина, отлипая от косяка и проходя в кабинет. — И судя по всему правильно делаю. Дайнберг, будьте добры, отбудьте на обед, нам с мистером Трайсом нужно переговорить. Бросив на него сочувственный взгляд, Отто повиновался, и Гейл остался с начальством один на один. Сжав в руке ручку, которая едва не затрещала от давления на нее, прямо посмотрел на Розье, появившегося уж слишком вовремя, из чего он делал вывод, что у стен есть уши. Щелчок дверного замка заставил его вздрогнуть, Розье же мягко, кошачьей походкой прошел к столу Гейла, на край которого присел. Привычки у него были под стать внешности. То ли хорошо маскируется, то ли и впрямь не чувствует возраста. Но вдруг выдохнул: — Глупые дети. Вы и ваши родители родились в войне, вы первое поколение, что видит мир, а вы упираетесь словно бараны. — Может быть потому, что ваш мир не для всех, мистер Розье? — справедливо заметил Гейл. От близости некроманта он напрягся, точно готовясь к бою, хотя это был лишь инстинкт, ради брата, сопротивления не будет. Он просто продолжал смотреть врагу в лицо — это все, что ему оставалось. — Глупые дети с недостатком образования, — мягко улыбнулся мужчина, склонив голову на бок и сложив руки на груди. — Демократия, свобода, равенство. Это все ведет к вырождению. Магическая кровь ослабевает из-за крови обычных людей. Маги вырождаются. Гейл не мог не признать, что в чем-то маг прав, но, тем не менее, дело было не в демократии и равенстве, скорее — в воспитании и пропаганде, просвещении на ранних стадиях… — Однако мы, полукровки, уже существуем и нам нет места в вашем мире… — Гейл, не сгущайте краски, — покачал головой "юнец". Оттолкнувшись от стола, он прильнул — действительно прильнул! — к подчиненному кошачьим движением и коснулся губами губ, вновь целуя и "замораживая" этим поцелуем, но разогревая холод укусом. Полукровка дернулся, но не позволил себе оттолкнуть мага, хотя желание было велико, подстегиваемое страхом перед очередным унижением. Хорошо, хоть дверь была заперта, и никто не мог увидеть, что творится в кабинете. Только судорожно перевел дыхание, прикрывая глаза, когда его губы оставили в покое. — Ну конечно… — выдохнул он, возвращаясь к прерванной беседе. Розье фыркнул и оттолкнул мужчину к столу легким движением руки, сказал, что если он хочет продолжить данный разговор, то пусть заглянет в его кабинет вечером, а пока же он не смеет отнимать у починенного драгоценные минуты обеденного времени. После чего вышел. Остаток дня прошел точно в тумане. Гейл думал о том, как станет объясняться с родными, которым наверняка уже доложили, что за работу он нашел, и совсем не собирался идти к Розье. Маг был просто невыносим, а от его домогательств по телу бегали мурашки. И все же, сам осознавая это только в последний момент, разговору с братом он предпочел продолжение беседы с врагом, который пытался промыть ему мозги, сбить с пути истинного. Постучавшись в кабинет, он остался за дверью, ожидая позволения войти. Дверь открылась, хотя к ней никто не подходил. Казалось, Розье использовал магию по поводу и без. Впрочем, сейчас он сидел за столом, уже избавившись от жилета и галстука, корпя над документами. Поднял взгляд на вошедшего и улыбнулся, стягивая очки в металлической оправе. — Мистер Трайс. Что-то случилось в отделе? Или родные выгнали из дома и вам некуда податься? Я польщен в таком случае. Гейл не удержался и фыркнул в ответ на самомнение мага: — Если подобное случится, я лучше стану ночевать под мостом, чем приду к вам. Вы предложили продолжить вечером интересующий меня разговор. Однако я вижу — вы заняты, так что я, пожалуй, откланяюсь. — Ну что вы, раз уж сам герой войны пришел ко мне с просьбой прояснить ситуацию, я брошу все дела, — усмехнулся мужчина и отложил бумаги, ну как, они сами отложились в сторону в аккуратную стопку, сам юнец указал подчиненному на мягкий диван и попросил секретаршу принести им чая. Подчиненный скрипнул зубами на очередной укол со стороны правителя, но на краешек дивана все же опустился, кто знает, сколь долгой получится беседа. — Вы так любезны… — Ваша младшая сестра сказала бы, что я умею быть душкой, — широко улыбнулся мужчина, вставая с места, чтобы поставить стул перед столом, тем самым оказываясь лицом к лицу с подчиненным без каких-либо преград. Через пару минут им подали чай. Однако Гейл не спешил к нему прикасаться, напуганный, казалось бы, невинным замечанием мага. Он в упор посмотрел на того, требуя ответа: — Откуда вы знаете, как бы она сказала? Вы… Девочка еще не выходила в свет и не участвовала в войне, оберегаемая ими с братом, как само сердце их семьи. — Она очень умна для ее возраста, — улыбнулся Розье, склонив голову на бок, — и невероятно талантлива. Если бы вы развивали ее способности, как то подобает любящим родственникам, я был бы не так уверен в своей победе. Но вы все так заигрались в войну, что просто забыли об элементарном образовании, саморазвитии, об индивидуальных особенностях, все ваши силы были направлены на то, чтобы воспитать воинов. Розье издевался над ним, просто издевался, нащупав еще одно его слабое место, и Гейл усилием воли взял себя в руки. Вряд ли тот действительно общался с Алисой, просто, в силу прожитых лет, стал слишком хорошим психологом. — В войну не играют, это слишком страшное бедствие. — Которое вы сами и устроили, — передернул плечами мужчина и глотнул чая. — А по поводу Алисы. Прекрасная девочка, правда. И передайте ей, что та магия, которой она интересовалась, вряд ли поможет ей вернуть отца. Слишком много времени прошло. — Алиса… глупая девчонка! — Гейл бросил быстрый взгляд на собеседника, которого безосновательно подозревал. Сделал глубокий вздох, изгоняя из крови адреналин. — Я передам. Так вы говорили в обед, что готовы найти в своем мире место для полукровок? — Умнее вас, — честно заметил мужчина и сделал еще глоток. — Если бы его не было, вы бы здесь не сидели, Гейл. Просто нужно соблюдать баланс крови. Если рождение полукровок продлится и сами полукровки будут смешиваться с обычными людьми, магия угаснет. Если же полукровки будут смешиваться с магами — это разбавит магическую кровь, но не уничтожит ее, даже освежит. В том смысле, что чистокровное кровосмешение тоже приводит к вырождению. Так что все хорошо в меру. — Вы правы, — вынужден был признать правоту мага Гейл. Слава богу, для этого он был достаточно умен. Баланс сил и крови, несомненно, следовало контролировать, вопрос был только в методах борьбы с тем дисбалансом, который имел место быть. — Только при том, как не сладко нам сейчас приходится, большинство просто растворится, сбежав в мир человеческий. — Заметьте, плохо живется лишь тем, кто не принял правил игры. И это касается не только полукровок, но каждого, кто нарушит законы. Закон не выгоняет их с работы и из школ, не запрещает поступать в колледжи и ВУЗы, в основном все касается лишь демографии. Если вам нужны примеры, спросите у своей боевой подруги. У нее два сына полукровки, я же не уволил ее, не срезал зарплаты. Она ведет себя тихо и правильно делает. Хотя, конечно, были те, которые слетели со своих мест "просто так", как ваш друг, например, но это исключительно по вашему мнению. Причины были. — Вот только не надо строить из себя ангела во плоти, — поднялся из-за стола Гейл, то ли в сердцах, то ли намереваясь уйти, но позабыв о своем намерении, чтобы высказать Розье все. — Или вы забыли про показательные суды над полукровками, думаете, я не в курсе, сколько моих товарищей томится в тюрьме только за то, что посмели не покориться вам? Не вы шантажируете меня жизнью моего брата? А может, мне припомнить вам военные преступления? Виктор так же поднялся на ноги и отставил чашечку, чтобы подойти к подчиненному и выдохнуть ему в губы: — Знаете, история очень удобная и политически зависимая наука, особенно для таких, как я. Она все спишет. Потому что историю пишут победители и кто победил — тот и добрый. А военные преступления... Нет никаких военных преступлений. Это тоже придумано победителями, чтобы очернить оппонентов. Просто война. И у вас, Гейл, руки тоже по локоть в крови. И от этого никуда не деться. Просто война. Несколько бесконечных секунд Трайс молча кипел, в голове проносились фразы, которым не суждено было сорваться с языка, а потом он оттолкнул Розье, чтобы молча направиться к двери. Не надо было приходить… Хотя нет, ведь теперь он знал про Алису. Но Виктор вдруг поймал его за руку, чтобы рывком притянуть к себе и вновь поцеловать агрессивно и жарко, хотя энергетика Розье морозила до мозга костей. Казалось, еще пару таких поцелуев и Гейл схватит воспаление легких, не иначе. Он позволил магу углубить поцелуй и молча терпел, пока его, наконец, не отпустили. Сделал шаг назад, вытерев губы рукой, избавляясь от ощущения влаги. — Вы хотите высосать из меня душу? — недовольно посетовал он. — Я хочу ее заполучить, в комплекте с вами, — делая шаг навстречу и касаясь пальцами чужой груди, признался мужчина. — Если бы я хотел ее "высосать", я бы сделал так... Резкое движение пальцев, обволакиваемых черной магией, и вот в них уже нечто прекрасное, живое, пульсирующее, яркое, словно мифологическая божественная искра, описанная в книгах, нитью энергии по-прежнему связанная с его грудью. Гейл, как завороженный, смотрел на это чудо, лишь краешком сознания понимая, что одно неосторожное движение и он перестанет существовать, как живой организм, именуемый человеком. Не замечая легкого головокружения и поверхностного дыхания, поднял взгляд на мага, в полной власти которого находился сейчас. — Зачем вам — я? — Бессмертие — это скучно, не всякий раз можно найти человека, который сможет составить мне здравую конкуренцию, или представить хоть какой-то интерес, поэтому таких, как ты, лучше держать рядом, "герой войны", — усмехнулся мужчина, нежно перекатывая в пальцах "искру", действуя аккуратно, осторожно, согревая в пальцах... словно проделывал не раз. Это было очень странно, но чертовски приятно, отчего глаза так и норовили закрыться. И не хотелось думать ни о том, что душа доверчиво лежит в ладони врага, ни о том, что он лишь игрушка для скучающего некроманта. Лишь губы попросили: — Не называйте меня так… Розье засмеялся и сделал шаг назад, отчего нить натянулась подобно струне, звенящей от напряжения, а пальцы продолжали нежно ласкать эту чистую энергию. Дикий контраст. Гейл судорожно вздохнул, понимая, что медленно умирает, но страшно не было. Во-первых, некромант не мог не понимать, что происходит, а во-вторых, когда слишком хорошо — не чувствуешь страха, не отдаешь себе полного отчета. Напротив, он протянул руку, чтобы едва весомо коснуться собственной искры. Не каждый же день видишь извлеченную из тела душу. Тем более — свою. Но Розье легко перехватил руку. — Не стоит. Повредишь. Сделав последнее ласкающее движение, он резким движением вогнал чужую душу обратно на законное место. И ужас произошедшего рухнул на голову Трайса. Медленно опустившись на диван, рядом со столиком, на котором остывал невыпитый чай, Гейл обхватил себя руками, в попытке успокоиться, а может — согреться. Голова кружилась, и он не сразу сумел сконцентрироваться взглядом на лице мужчины. Тот же вновь присел на край стола и наблюдал за подчиненным, будто ничего не произошло. Молчал, ожидая, пока Трайс придет в себя. Но, вдруг нахмурившись, подошел к нему и, присев на корточки, взял чужое лицо в свои ладони, заставил посмотреть себе в глаза. И, видимо, увидев там что-то, чертыхнулся. Ладонь его скользнула обратно на грудь Гейла, и тот почувствовал его ледяную энергию, после чего все сразу пришло в норму. Виктор усмехнулся: — Неправильно поставил. Обычно я души не возвращаю. Трайс криво усмехнулся: — О, так мне крупно повезло… — попробовал подняться, но снова опустился на место, чувствуя в теле дикую слабость. Похоже, придется терпеть Розье еще какое-то время. — Не представляете насколько, — хмыкнул тот в ответ и вдруг скользнул пальцами по волосам подчиненного. — Ваша душа — редкость, Гейл. Сильная, яркая. Такой соблазн... — и вдруг как-то криво усмехнулся: — но у Алисы... Чистый изумруд, как и ее глаза. Когда я держал ее в руках, она была маленьким доверчивым зверьком. И немедленно получил удар в челюсть. — Не смейте и близко подходить к моей сестре! — вскочил Гейл, преодолевая слабость. — Она слишком чистая, чтобы мараться о зло вроде вас... Мужчина засмеялся в ответ, вытирая разбитые губы, но противоречить не стал. Видимо, не находил смысла говорить что-то. Только заметил, что Гейлу, видимо, полегчало и он может выметаться. И тот ушел, только громко хлопнула дверь. Слабость все еще владела телом, но Трайс не хотел оставаться в министерстве ни одной лишней минуты и потому буквально выбежал на улицу, где был жуткий холодный ветер. Но к черту это все! Гейл был взбешен. И холод не трогал его. Эта тварь! Как он посмел! Через сорок минут быстрого шага он был уже дома. Ему было плевать, что Анджи наверняка устроит скандал. Сейчас проблема была в Алисе. И он ворвался в ее комнату, устроив разнос. Вроде уже не маленькая девочка, должна была понимать, что делает и к кому обращается. Ведь у нее могли забрать душу, вот так просто, ничуть не сожалея о загубленной жизни. Одной больше, одной меньше на совести убийцы, не велика ли разница. Она смотрела на него в ответ и молчала, но вины в этом не было ни капли. Смотрела холодно и спокойно, потом поднялась с кровати, отложив книгу, и поинтересовалась, все ли он сказал. Ее холодность выбивала из колеи. — Ты не понимаешь, да?! Гейл покачал головой, махнув в сердцах рукой, и пообещал запереть в комнате. — Мне кажется, не понимаешь ты! — вспыхнула девушка в ответ, но на крик не перешла. — Понимала ли я, чем рискую? Конечно! Я не дура, Гейл! Я готова была рискнуть! Потому что как бы вы не старались, даже ты в свои тридцать, вы все еще дети! Я готова была умереть, лишь бы отец вернулся к вам! — Зато ты у нас слишком взрослая… Даже сила некроманта бессильна, чтобы воскресить человека после столь долгого срока, — доложил ей Гейл, передавая послание Розье. — У нас есть только мы, Алиса. Только мы. И я не хочу потерять еще и вас, ты понимаешь?! — Посмотри на меня, на себя и на Анджи, — посоветовала ему Алиса, вновь успокаиваясь и становясь обреченной. — Мы давно уже потеряли друг друга. Все, что волнует меня, это то, как вас двоих вернуть к реальной жизни, а то, что волнует вас — это то, как вы выглядите в глазах общественности. Конечно. Несломленные герои. Такими и уйдете в закат. Не поэтому ли Анджи сегодня чуть не спалил дом, когда пришла весть, что твоя новая работа — это твой же пост в министерстве? А теперь будь добр, выйди и не имей привычки входить ко мне без стука. — Не приближайся к нему, Алиса, — велел Гейл, направляясь к двери и добавив, прежде чем закрыть с другой стороны: — Я предупредил. И в ответ что-то разлетелось на осколки. Впрочем, в гостиной его уже ждал Анджи и вечерний разбор полетов только начинался. Младший брат кричал почти до хрипа. Как Гейл посмел встать под флаг этой мрази? Как это унизительно для всех, что это полный крах и что до Алисы он еще доберется, впрочем, этот крик был направлен вверх по лестнице на второй этаж. Молча выслушав тираду брата, Гейл виновато опустил голову, повторив тоже, что сказал Отто, который, вероятно и донес другу, где работает его брат: — Так надо, Анджи. Иногда мы вынуждены подчиниться обстоятельствам, чтобы потом подняться. Парень лишь кипел в ответ и, бросив, что ужин на плите, направился в комнату сестры, чтобы поднять крик там, кажется, как всегда эмоционально перейти на личности, и тогда Алиса начала кричать в ответ, даже плакала. Впрочем, Гейл не дождался окончания скандала и не притронулся к ужину, поднявшись в свою комнату, чтобы рухнуть на кровать, пытаясь примирить собственных демонов. Он понимал, что в чем-то Алиса права, они уже давно перестали быть семьей и если прежде их с братом объединяла война и забота о сестре, то сейчас они совсем отдалились. Почему? С этим вопросом он заснул тяжелым сном, чтобы проснуться ни свет ни заря. В доме было тихо, все еще спали. Как обычно. А потому Гейл спокойно спустился на кухню, чтобы привычно приготовить завтрак на троих. Обычно, учуяв запах свежезаваренного кофе, спускалась Алиса, целовала брата в щеку и помогала накрывать на стол. Сегодня она не спустилась. Обида. Обычное дело. Но что-то тянуло внутри, и, закончив с сервировкой, Трайс старший поднялся на второй этаж и тихо приоткрыл дверь, боясь разбудить хозяйку. Но комната была пуста, и по ней гулял сквозняк из распахнутого окна. Кровать была немного сбита, но не расстелена, будто Алиса и не ложилась вовсе. Гейл был в ярости, Гейл был напуган, и потому, забыв про все разногласия, растолкал брата, отправив его на поиски, а сам отправился на службу, чтобы и там поставить на уши тех, кто знал и любил девочку. Сам оставаясь там, где должен был, сходя с ума от беспокойства и ожидая вестей. То, что он всегда больше всего ненавидел. — Позвольте поинтересоваться, почему отдел пуст и при этом никакого ЧП явно не случилось? — спокойный голос председателя правительства заставил подчиненного вздрогнуть. Розье стоял в дверях и, прищурившись, смотрел на Гейла. Сегодня он был одет более строго, видимо, были назначены какие-то официальные встречи. И встретился с полным ненависти взглядом, ведь это он был виноват, посеяв в девочке то, чего в ней не должно было быть. — Пропал ребенок, это ли не ЧП, мистер Розье? — спросил он. — А в городе все равно все тихо. Виктор лишь усмехнулся в ответ и вытащил из кармана телефон... Алисы. Поигрывал им, подкидывая и ловя. — "Пропал" — это когда действительно пропал. А не когда два глупых старших брата потеряли умную младшую сестренку. Сердце сперва оборвалось, а потом застучало так громко, что надменный ублюдок наверняка услышал его. Гейл вскочил с места, стиснув кулаки, желая пустить их в ход, но бессильно отпуская. — Когда она перешла на вашу сторону? — тихо спросил он, начиная понимать, что потерял сестру уже давно. — Не мыслите штампами, Трайс, я все еще верю, что у вас для этого достаточно мозгов, — Розье чуть поморщился и расслабленно привалился плечом к косяку. — Война закончилась, нет ни сторон, ни баррикад, примите это, наконец. К тому же она никогда не шпионила для меня, если вы об этом, а вы, конечно же, об этом. Я не просил, да она бы и не согласилась. Гейл медленно опустился в кресло. — Ну, хоть на это у нее совести хватило, — заметил он, доставая сигарету. Он все же купил по дороге пачку… — Домой она возвращаться не собирается, верно? — Хорошего вы мнения о своей сестре, ваше воспитание, между прочим, — хмыкнул "юнец", пронзая подчиненного ледяным взглядом. — Впрочем, чего ожидать от людей, которые позволили себе нелицеприятные оскорбления в ее адрес, влепили пощечину и довели до того, что она пешком среди ночи кинулась через весь город в дом постороннего мужчины? Я бы на ее месте тоже не захотел возвращаться. — Она прекрасно знала, кто вы такой, и все же нарушила запрет, связавшись с вами. Она говорит о вас, как о кумире, и бегает к вам по ночам, что я должен о ней думать после этого? Ведь она предает нас этим! — сорвался Гейл. — Если бы был жив отец, он бы убил ее на месте! И правильно бы сделал… Он все же закурил, жадно затягиваясь и кашляя с непривычки. — Не знаю, под каким кумаром вам это почудилось, но с "кумиром" вы явно переборщили, — невесело рассмеялся темный маг. — Я не собираюсь ее оправдывать, но, когда мы встретились впервые, она не знала, кто я. Она потянулась не за тьмой, Гейл, и даже не за силой. Все, что ей было нужно, это капля уважения и немного понимания. И не надо говорить сейчас, что у нее было и то, и другое. Сами же видите, что нет. Вы сделали из нее светоч, что надо оберегать, и совсем забыли о ее собственных желаниях. — Может, сперва и не знала, но потом-то? — Гейл был непреклонен, не в силах простить сестре ее предательства, предательства идеалов отца, которым они всегда следовали. — А потом закончилась война, — продолжал мягко парировать мужчина. — И к ее чести она пришла ко мне тогда и не стала устраивать глупых сцен. Просто спросила, почему я не сказал ей. Я ответил, что она не спрашивала, а я не считал нужным лезть в такие подробности. Гейл снова затянулся, на этот раз более удачно, и прикрыл глаза: — Ах да, война… она закончилась. Да. Значит, теперь можно забыть и простить все: смерти родных и друзей, те ужасы, через которые мы прошли. Ночи без сна и тревоги за людей, которыми дорожишь, крах идеалов и мира, к которому мы стремились. Забыть, кто ты есть, и предать тех, кто заботился о тебе и оберегал. Но вы правы, для некоторых война действительно закончилась, и я не в праве их винить. Кто я такой? Передайте Алисе, пусть возвращается, в конце концов, она уже взрослая… и может выбирать судьбу по собственному вкусу. — Кажется, я ошибся в ваших умственных способностях, Гейл, — мужчина покачал головой. — Просто есть люди, которые хотят забыть все. И она не вернется. Пока вы не придете сами и не переговорите. Сами. Без кого-то. Как брат и сестра. Не как герой войны и, по-вашему мнению, оступившаяся святая. Перестаньте мыслить штампами. — Ну так освободите меня от должности, не соответствующей моим умственным способностям, — горячо бросил Гей, которому надоело, что его выставляют идиотом. — И к ней я не пойду. Хочет забыть, пусть забывает, и обо мне тоже! Ибо я был и остаюсь частью войны, которую она хочет забыть. Поднявшись, он прихватил пиджак и направился прочь. — Знаете, я не понимаю вас, — слова Розье застали Гейла на пороге. — Вы, что, недостаточно потеряли? У вас так много близких людей, раз вы так легко ими раскидываетесь? В любом случае, ночью я уже подготовил документы на опеку. Если вам война и принципы дороже, подпишите их. Гейл обернулся и, будь он сильным магом, некромант упал бы замертво, сраженный его взглядом: — Уже и документы подготовили? Ловко. Не бывать этому! — крикнул он и громко хлопнул дверью. Сестру он Розье не отдаст. Только не ему… Весь день он бесновался, и, когда поисковики вернулись, легче не стало. Кто-то смотрел с сочувствием, кто-то с презрением, те, кто решался завести разговор об Алисе, лишь подливали масла в огонь. Ну, и как после этого Розье мог утверждать, что война закончилась? Нет, она продолжалась и не закончится никогда. Не для них. Однако он видел в городе, его сестра не единственная, кто хотел все забыть, оставив войну в прошлом, и просто жить, выбирая чужой, но мир. И с ними нельзя было не считаться, нельзя было обвинить в предательстве, потому что он многих знал лично и помнил, как они сражались и оставались верны делу до конца. Но потом война закончилась... Уже ночью, Гейл постучал в двери особняка Розье. Через пару минут дверь ему открыл немолодой слуга, казалось, всюду сопровождавший Розье, в том смысле, куда бы ни переезжал некро, слуга следовал за ним. Кивнув Гейлу, мужчина отступил в сторону, приглашая пройти в дом. — Вы припозднились, — заметил он, забирая у гостя куртку. Тот виновато кивнул, проходя в холл: — Собственно, я не столько к хозяину, сколько к его гостье… Если Розье отдыхает, не нужно его беспокоить, — попытался вежливо улыбнуться он. — Господин ждет, — сухо информировал дворецкий, провожая мужчину в малую гостиную, где в кресле расположился мужчина, склонившийся над тяжелым магическим талмудом. Он выглядел сосредоточенным и немного уставшим. Пройдя в помещение, Гейл приблизился, но остановился чуть поодаль, чувствуя себя в этом месте неловко: — Я хочу увидеть сестру, — с ходу заявил он о своем намерении. — И никуда без нее не уйду. — Она рыдала весь день, поэтому я напоил ее успокоительным и теперь она спит. Чая? — мужчина поднял взгляд на подчиненного и отложил книгу. — Не стойте. Однако гость остался там, где стоял, покачав головой. Он ничего не желал от мага и не был намерен продлевать встречу дольше, чем то было необходимо. Пусть мир изменился и люди начинали забывать, то, что он признал и принял сей факт, не значило, что он сам изменился. — Тогда я, пожалуй, зайду утром, перед службой, — предложил он. — Это возможно? Некро передернул плечами, не возбраняя подобного сценария. В этот момент в комнату вернулся дворецкий, сервируя кофейный столик для чаепития на троих. На удивленные взгляды пояснил: — Юная леди проснулась и сейчас приводит себя в порядок. Спустится с минуты на минуту. С губ Трайса сорвался вздох, в котором смешались облегчение и обреченность, проведя рукой по лицу, он устало опустился на один из стульев. Рука потянулась за сигаретой, но он удержался. Впрочем, дворецкий тут же выхватил из воздуха кубическую пепельницу, услужливо ставя ее на стол. Через минуту на пороге появилась Алиса. В закрытой удлиненной вязаной кофте, коротких шортиках и белых балетках. Раньше у нее таких вещей не было... Она топталась, не решаясь войти. Розье предпочитал не вмешиваться, и Гейл поднялся, чтобы протянуть девушке руку: — Алиса… — он попытался улыбнуться, но, кажется, вышло плохо. — Садись, нам надо поговорить. Он надеялся, что слова прозвучали достаточно мягко. Девушка обогнула его по максимальной дуге и устроилась в кресле напротив, забравшись в него с ногами. — Как вчера? Ну что ж, давай. — Нет, — заверил Гейл, опуская взгляд на свои руки, что переплелись пальцами на колене. — Возвращайся домой, Алиса. Я обещаю, что больше ни я, ни брат никогда не поднимем на тебя руку и не станем кричать. Ты доказала, что уже взрослая и давно пора считаться с твоим мнением, так что отныне все будет иначе. Она смотрела на него в упор, поджав сухие губы. Быстрым движением вытерла слезинку. — Да неужели? А как же то, что я мелкая дура? Что я ни хрена не понимаю и предала всех? Ах да, еще меня убить мало... Дальше не помню, у Анджи спроси. Гейл кивнул: — Это лишь доказывает, что мы смотрим на жизнь по-разному и не хотим ничего слышать о том, что идет в разрез с нашим мнением. Ты тоже. Возможно, это наша вина, мы с братом хотели уберечь тебя от войны, и у нас это получилось слишком хорошо… Не твоя вина, что ты не можешь понять нас, но и нам, пойми, трудно думать иначе, ведь мы не знали другой жизни. Война въелась в нашу кожу, кости, мозг, мы — часть войны. Ты хочешь жить иначе. Я больше не стану этому препятствовать. Девушка лишь покачала головой, но говорить ничего не стала. А потом вдруг обратилась к Розье с просьбой переговорить. Тот согласно кивнул, и они вышли на лоджию. Точнее она, схватив некроманта за руку, вытянула туда. Так, словно она была главной. Гейл не понимал, чего еще она от него ждала, полной капитуляции? Он все же закурил, воспользовавшись пепельницей, о которой так предусмотрительно позаботился дворецкий. Они говорили долго, не меньше получаса. Во всяком случае, Трайс умудрился выкурить к тому времени уже несколько сигарет, когда она фурией вылетела с балкона и прямо посмотрела на брата, выпалив, что ей нужны гарантии. Нерушимая клятва. Розье же лишь заметил, что это плохая идея. Гейл посмотрел на темного мага, точно пытаясь прочесть то, что ему хватило порядочности не подслушать, перевел на сестру: — Моего слова тебе недостаточно? — печально констатировал он, не ожидая шантажа хотя бы от Алисы. — Хорошо. Однако я, в таком случае, хочу ответную клятву. Согласна? — Условия? — спокойно спросила она, видимо, оценивая риски и последствия. Розье в это время уже готовился к наложению чертовой клятвы. Магия уже вихрилась в его ладони. — Ты будешь жить дома, предупреждать о том, куда собираешься. И не смотри на меня так, тебе еще нет восемнадцати. Не практиковаться в черной магии и не шпионить… для него, — добавил он, уточняя, что он имеет в виду, и кивнул на Розье, и оба, что "юнец", что Алиса, скривились. Но ведь никто из них не знал, что будет дальше и куда приведут их выбранные пути. Подумав минуту, она кивнула, высказывая свои требования: — Я имею право на личную жизнь с оговорками на твои требования, я буду изучать и практиковать магию. Любой вид, если он не направлен на причинение зла. Я имею право на свое мнение, и вы будете его хотя бы выслушивать. Все важные решения, касающиеся нас всех, мы принимаем совместно. И ответно: вы не используете меня для шпионажа за Виктором. Все устраивает? — Да, устраивает, — выдохнул Гейл. Алиса протянула руку брату и сжала его ладонь, и тогда ледяная магия некро сплела их руки, буквально въедаясь под кожу, прожигая морозом до кости, запечатывая клятву. Гейл сжал ответно ее пальчики, точно пытаясь согреть, но на самом деле боясь потерять. Ему казалось, что проклятый некромант пытается отобрать у него его жизнь, слепить ее по своему уразумению, но был бессилен хоть что-то изменить. Когда все закончилось, пальчики Алисы ослабли, и она пошатнулась, падая. Розье же сразу бросился к ней, ловя в падении. Трайс и сам покачнулся, но устоял на ногах и, придя в себя, протянул руки, требуя у мага свою сестру. Тот лишь покачал головой, пеняя на слабость полукровки, и аккуратно уложил девочку на диван, легонько хлопая ее по щекам. — Лисичка, приходи в себя... — шепнул он, видимо, имея в виду огненные волосы девчушки. Гейл попятился и опустился на стул, чтобы вновь раскурить сигарету. Вспомнив вдруг, как Алиса любила смотреть, как он придает дыму образы и из его ноздрей вылетают драконы или пускаются в рассыпную серые мыши, печально усмехнулся. Увы, той маленькой девочки больше не было. И сам не осознавая, создал стаю летучих мышей. Закашлявшись, Алиса пришла в себя, и по движению чужой руки распахнулись ставни, впуская свежий воздух, что стер творения Гейла. А девочка, пришедшая в себя, хлюпнула носом и спросила у некро, в порядке ли брат. В голосе ее была искренняя обеспокоенность. — Все хорошо. Я здесь, — тут же оказавшись рядом, Гейл взял сестру за руку, погладив ледяные пальцы. — Как ты? Все же, она была слишком юна для столь сильных заклинаний… Притянув к себе, Алиса крепко обняла брата и призналась, что испугалась за него. — Алиса… — поцеловав девочку в макушку, Трайс погладил ее по удивительным ведьмовским волосам. Выдохнул: — Ты хоть представляешь, что я сегодня чуть с ума не сошел? Девушка лишь заметила, что он не пережил того, что пережила она, и мягко отстранилась, попытавшись сесть. Однако он уложил ее обратно: — Лежи. Ты еще слишком слаба. Не держи на нас зла, Алиса, — попросил он, скользнув пальцами по бледной щеке. — Мы всегда хотели тебе только добра. Даже когда бывали не правы… Девочка не отозвалась, не желая вновь возвратиться к закрытой теме. Еще несколько минут спустя, удостоверившись, что девчушка в порядке, Розье вызвал для них министерский автомобиль.