Невольники войны

После разговора с братом несколько дней Гейл ходил сам не свой и работа не спасала. Работа, где он ловил на себе недоверчивые взгляды друзей, в скором времени, возможно, бывших. И винить их было нельзя, со стороны все и правда смотрелось довольно странно и подозрительно. Общие отмазки больше не проходили, а сказать в свою защиту было нечего, кроме шантажа, о котором не должен был узнать брат. — Это правда? — услышал его голос Розье, покидая министерство очередным вечером. Трайс стоял на ступеньках слева от двери и курил. — Алиса собирается проходить обучение у вас? — Почему нет? — вопросил мужчина, останавливаясь и так же вытаскивая из кармана портсигар, сегодня он был в костюме, стилизованном под магическую военную форму. Чертов идеал. Закурив, продолжил. — При всем уважении, вы не сможете дать ей того, что нужно. Вы и ваш брат — бойцы. Ей же нужен человек, работающий с более тонкими материями. Ее магия слишком деликатна. — Понимаю, — тихо сказал Гейл, хотя где-то в груди бился смех: убийца и некромант будет учить медика… Хотя спорить было глупо, у этих двух профессий, как ни странно, было много общего. — Я просто хотел проверить, верны ли слухи. Знаю, это моя вина… но Алиса не сказала мне. — Алиса просит меня об этом не первый год, — некро затянулся и выдохнул вместе с сигаретным дымом. — С тех пор, как я залечил ей открытый перелом ноги. Она хотела помогать вам с братом, быть полезной. — Она всегда была доброй девочкой, — согласился Гейл, затягиваясь. — И слишком ранимой, чтобы позволить ей участвовать в войне. Мужчина согласно кивнул, докуривая сигарету, а затем, выкинув окурок, сделал шаг навстречу, чтобы пылко поцеловать подчиненного, притянув к себе за воротник. Выронив тлеющий окурок, упавший им под ноги, Гейл попытался отстранить мага, прекрасно отдавая себе отчет в том, что они уже не в запертом кабинете. Его репутация и так слишком пошатнулась за последнюю неделю, чтобы еще… — Гейл?! Потрясенное восклицание Отто ударило по натянутым нервам, и он усилием воли вырвался из-под власти губ Розье и его объятий: — Нет. Это совсем не то, что ты думаешь… Розье лишь тихо засмеялся и направился прочь, оставляя конкретно встрявшего подчиненного разбираться с проблемами. И стоило ему оказаться на расстоянии, как Дайнберг тут же подлетел к старшему брату своего друга, нанося ему удар в челюсть. — Как ты мог?! Это потому ты так легко отдал Алису ему на обучение?!! Никогда не думал, что ты ляжешь под него! — Ты спятил, Отто?! — вскричал Гейл, вытирая кровь. — Он же это намеренно, неужели ты не видишь? Розье хочет разобщить нас! Разделяй и властвуй, помнишь? А Алиса… только пойдя на уступки, я могу хоть как-то ее контролировать. — Думаешь, я идиот?! — заорал немец в ответ, нанося еще один удар, теперь в скулу. — Да ты пропитан его магией! От одного поцелуя такого не случится! — Отто… Гейл хотел объяснить ему все, убедить, что Розье умело играет ими, как фигурами шахмат, давно просчитав на несколько ходов вперед, но немец не стал дожидаться, пока он подберет слова. Посмотрев ему вслед, полукровка тяжело поднялся, стискивая кулаки. Проклятый некромант! Ах, если бы у него были силы, с которыми он мог победить, Гейл готов был прямо сейчас пойти и убить его, и плевать, что будет дальше, но… В это мгновение к ступеням подъехал автомобиль представительского класса. Личный автомобиль Виктора Розье, на котором тот ездил последние несколько дней, отказываясь от личного водителя и министерского автопарка. Дверь с пассажирской стороны приглашающе открылась. Трайс не спешил принимать приглашение, кипя от гнева и не желая, чтобы кто-то увидел, как он садится в машину к ублюдку. Однако, убедившись, что никого поблизости нет, все же нырнул в салон, чтобы высказать магу все, что он о нем думает. Как только он захлопнул дверцу, Розье протянул ему пропитанный чем-то платок. — Берите, это заживляющий раствор. Но Гейл отказался, отпихнув чужую руку: — Вы намеренно это сделали! Хотите меня уничтожить? — вскричал он. — Вы разрушили мою жизнь! Розье же буквально впихнул кусок белоснежной ткани в чужие руки, оставаясь при этом неимоверно спокойным. Затем мягко нажал на педаль газа, выводя автомобиль с территории министерства, заговорил: — Видите ли, какая вещь, ваши "друзья" так поголовно верят в собственную святость и непогрешимость, что ищут в любом другом пороки, чтобы высветиться на их фоне. А вы первый среди равных в вопросе непогрешимости. Слишком удобная мишень. Сами знаете: да как он мог?! Да я вообще святой и т.п. Трайс покачал головой, таки прикладывая ткань к разбитым губам. Пусть другие поверят и отвернутся, а он не позволит Розье настроить себя против друзей. Он останется верен им и их идеалам. — Вы сделали это намеренно, — повторил он, стараясь не думать, что будет с братом, когда до него дойдут подобные слухи. Бросил взгляд в окно. — Куда мы едем? — Решать вам: могу отвести вас к вам домой, где вы нарветесь на взбешенного брата и смущенную сестру, а могу к себе. Тогда утром вы нарветесь на еще более взбешенного брата и еще более смущенную сестру, но во втором случае я залечу ваши губы, да и синяк на скуле обещает быть знатным, — отозвался некро, останавливаясь на светофоре, заодно закуривая и приоткрывая окно. Гейл осторожно коснулся горящей щеки, опустив голову. Выбор был небогатый, а впереди ждала полная беспросветность. Замарать репутацию всегда легко, а вот отмыться потом… — Домой, — решил он. По крайней мере, никто не посмеет сказать, что он кувыркался с магом, пока его родные сходят с ума. Розье лишь кивнул и после молчал всю дорогу, будто предвкушая, и было чего, ведь его автомобиль был слишком известен в городе и сейчас он притормозил у дома Гейла Трайса. — Спасибо, — выбравшись из салона, полукровка кинул испачканную ткань на сидение авто. Захлопнув дверцу, не оглядываясь, взбежал по ступеням их скромного особнячка, готовясь к "теплой" встрече. И она была... Жаркой. Настолько, что он едва успел увернуться от летящего в его голову заклинания, выпущенного Анджи. Он кричал, как кричал на Алису в последние дни, он оскорблял, не стесняясь в выражениях, и действительно готов был убить старшего брата. Гейл молчал, пока тот не выдохся, а потом влепил пощечину. Он устал и не хотел оправдываться, он не мог ничего доказать, он не мог клясться, потому что не был уверен, что Розье не пойдет в своих унижениях дальше. Ему было обидно, что те, кто всегда верил ему и кому верил он, вот так в одночасье поверили в его падение. И Анджи, словно ребенок, убежал в свою комнату перекраивать картину мира, ведь раньше брат никогда не бил его. Впрочем, раньше и Гейл не испытывал столь яркого желания сдохнуть, ведь на войне главная цель — выжить. Может поэтому он и решил напиться вусмерть в гордом одиночестве, которое было прервано уже спустя пару бокалов виски, когда на кухню спустилась Алиса и крепко обняла брата со спины, прежде чем отстраниться и начать мягко залечивать его губы. Мягким свечением магия вырывалась из-под ее пальчиков и вызвала приятное покалывание в губах. Гейл молчал, лишь поймал ее пальцы, убравшие следы сомнений тех, кто когда-то верил безоговорочно, и поцеловал. Он не стал ничего говорить ей про ее учителя, понимая всю бессмысленность это поступка, который приведет лишь к ссоре, не стал жаловаться на друзей и брата. Он впервые хотел забыть, но понимал, что ему не позволят. — Помоги Анджи, ему сейчас очень больно, — попросил он, наливая еще бокал. Алиса лишь покачала головой: нельзя помочь человеку, который не хочет эту помощь принимать. Потом ее пальцы скользнули к его скуле. — Я не знаю, чего он добивается, правда, не знаю, но обычно его комбинации беспроигрышны, — тихо призналась девушка, и не надо было уточнять, о ком она. И так ясно. Гейл был склонен с ней согласиться сейчас, когда все готовы были отвернуться от него, все, кроме тех, кто, так или иначе, находился на стороне Розье. Тот действовал тонко и методично, и, видимо, не с умишком Гейла было пытаться выиграть в этой игре, но… — Предлагаешь поднять лапки и выбросить белый флаг? — спросил он. — Предлагаю выяснить, чего именно он хочет, — поделилась девушка и потерла бровь. — Ведь зачем-то он все это делает. И дискредитирует тебя и берется за мое обучение... Я не дура, Гейл, но я предпочитаю быть в центре событий и делать это добровольно, а не через сеть манипуляций, как он проделывает с тобой. — Бессмертие — это скучно, — цитировал Трайс, пытаясь ответить на свой же вопрос. — Вероятнее всего, он просто развлекается за мой счет. Когда же я останусь совсем один, со мной можно будет сделать, что угодно, и никто пальцем не шевельнет ради предателя и подстилки врага. Раз уж Алиса была взрослая, он не стал особо подбирать выражения, называя вещи своими именами. Девушка кивнула, принимая объяснения, и сжала чужую ладонь в знак поддержки. В знак того, что она никогда не предаст. Затем заметила, что Виктор аккумулировал в себя уже так много смертей, что обеспечил себе еще несколько жизней вперед, так что смерть Гейла Розье явно ненужна. — Тут ты права, — согласился тот. Если бы маг хотел просто избавиться от него, то сделал бы это быстро, без затей, и на вполне законных основаниях. Залпом осушив очередной бокал, Гейл потер лицо ладонью. — Пойдем спать, поздно уже. Поднявшись со стула, Алиса потянула брата за собой и тихо бросила уже на лестнице, что она приступает к обучению завтра и, вероятнее всего, ей придется оставаться у Розье с ночевкой, ведь тот занят в министерстве и обучение может проводить только по вечерам. — Конечно, — скрепя сердце согласился Гейл, прекрасно помня о своей клятве. Он пожелал ей доброй ночи и скользнул к себе в спальню, чтобы, не раздеваясь, рухнуть на постель. Ехать утром в министерство не хотелось до дрожи в пальцах, ведь он не сомневался, что всем уже известно и о поцелуе, и об авто, доставившем его до самого дома. Однако он не мог позволить себе подобную трусость, которая, к слову сказать, лишь докажет его вину, и приехал точно в срок, ведя себя, как ни в чем ни бывало. Но его коллеги так не считали и объявили ему откровенный бойкот, прожигая ненавидящими взглядами, шепчась за его спиной. Гейл буквально чувствовал, как скопившаяся вокруг него негативная энергия вот-вот обрушится на его голову каким-нибудь проклятьем — не из злого умысла, просто от концентрации. Это было больно, но, как исправить ситуацию, Трайс не представлял. В конце концов, он не выдержал и покинул кабинет, отправляясь "по делам", лишь бы избежать этих взглядов. Спрятавшись ото всех в одном из укромных уголков министерства, прикрыл глаза, борясь с желанием нарушить технику безопасности и закурить. — Вами всеми так легко управлять, — искренне веселился Розье, от внезапного появления которого Гейл подпрыгнул на месте. Протянув ему зажигалку, некро устроился рядом, закинув ногу на ногу. В глазах его плясали черти. Протянув руку, он словно собрал энергию над головой Трайса, и спустя мгновение та уже черным смерчем вихрилась на его ладони. Проигнорировав предложение начальства, Гейл достал собственную зажигалку и закурил, плюнув на возможные последствия. Значит, ему не показалось, ненависть бывших друзей уже принимала материальные черты… — Развлекаетесь? — горько усмехнулся он. — Да, — честно признался мужчина без тени стеснения или смущения, так же закуривая от смерча черной магии в своей ладони, и огонек в первое мгновение вспыхнул светло-голубым светом. Затяжка, и на выдохе табачный дым разрушил магическую тьму. Легко и непринужденно. Так же как Розье разрушал и чужие жизни. — Не хотите присоединиться? Гейл едва не скрипнул зубами, но все же не поспешил оставить мага одного, потому что идти-то ему, собственно, было некуда… Только жадно затянулся. — Благодарю, я предпочитаю развлечения другого рода, — процедил он. — Знаете, Гейл, чтобы в чужой игре не чувствовать себя идиотом, лучше быть не пешкой, но сидящим по другую сторону стола, — заметил некро, делая очередную затяжку, а потом вдруг спросил. — Вы в курсе, что существуют шахматы на троих? Трайс нахмурился, бросив на собеседника взгляд: — Я не понял, что именно вы хотите мне предложить? — поинтересовался он. — Стать таким же игроком, как я? — предположил мужчина, с усмешкой выдыхая дым в лицо подчиненного. — Правда, для этого нужно проделать громадную работу над собой. Забыть о прошлом, о совести, о чести, к примеру. Сможете ли вы, это, конечно, вопрос. — Вы забыли еще один вопрос: Захочу ли я превратиться в такую же сволочь, как вы? — оскорбленный подобным предложением Гейл отвернулся, отгоняя рукой клубы чужого дыма. — Ах, ну да, ну да, комплекс героя, — мужчина засмеялся. А потом вдруг стал мрачным, и взгляд его потемнел от его же магии. — За сотню лет войны и чуть более сотни лет своей жизни я перевидал таких сотни: мальчишек и мужчин. Все вы мечтаете уйти в закат в лучах собственной славы, но вот беда, мирная жизнь уже не война и никто не спишет ваши грешки на чистую необходимость. Вы считаете себя праведным? Как бы не так. Он вдруг прильнул к подчиненному и пылко поцеловал, при этом голову Гейла пронзила боль от тысяч иголок воспоминаний. Лица всех тех, кого он убил. Но не только момент их см... убийства, но и какие-то редкие моменты их мирной жизни, где они были обычными людьми с семьями, улыбками, редкой радостью. Трайс терпел, пока мог, а потом с силой оттолкнул от себя мага, разрывая контакт и избавляясь от видений, что выворачивали душу наизнанку. Тяжело дыша, отряхнул с костюма пепел от упавшей сигареты. — Да, я не безгрешен. На войне не обойтись без потерь, но я никогда не убивал безоружных, никого не казнил, не вырезал семьи чистокровных, — сделал он ударение на последнее слово, ведь те не стеснялись убивать полукровок и сжигать их дома. — Я сражался за нашу свободу и права, за наше будущее и идеалы отца. Сейчас мир, и никто не посмеет бросить мне в лицо обвинение в убийстве! — А они сражались за свои идеалы, мистер Трайс, — в противовес ему совершенно спокойно отозвался мужчина, не сводя взгляда, — и получали от вас, таких чистых и правильных, не меньше зла и боли, чем причиняли сами. Или вы не знаете о практике ваших... собратьев об изнасиловании девочек и девушек, чтобы испортить их кровь? И вот здесь возникает один большой вопрос: какого черта ваши грехи смываются фразой "просто война", а они по-прежнему остаются чистейшим злом? Поразительное лицемерие. Гейл отступил на шаг, чтобы покачать головой, признавшись: — Знаю, — выдохнул он, чтобы, закурив новую сигарету, заметить. — Только кто сказал, что их грехи смывались? Мародеры и насильники, не важно, какой стороне принадлежали их жертвы, карались по законам военного времени. Нет, он, конечно, не мог поручиться за всех, но в его подразделении поступали именно так. — Да ладно?.. — губы некро исказила кривоватая усмешка, затушив старую сигарету, он тут же закурил новую. — Мне всех перечислить, кто до сих пор живет и здравствует? Или сразу перейти к тому, из-за чего погиб ваш отец? — Что? — вскинулся Трайс, вновь поднимая взгляд на Розье. — Мой отец? — недоверчиво переспросил он, краешком сознания понимая, что маг снова дергает за ниточки, подталкивая его к краю, и верить ему нельзя. — Ну не мой же. Мой папенька так давно почил этот мир, что занял место среди моих душ-хранителей, — хмыкнул мужчина, уходя от ответа и откровенно издеваясь этим. — А что? — Что вы знаете о смерти отца? — сформулировал полукровка свой вопрос, так сильно сжимая сигарету, что смял фильтр. — Это вы его убили? — Я? Мистер Гейл, вы ничего не путаете? — мягко улыбнулся мужчина, выкидывая окурок и вновь подходя к Гейлу, чтобы через очередной поцелуй вложить воспоминания и факты: о борьбе отца с мародерами и насильниками, о неудовольствии оных этим фактом. Все это было доложено через шпионов, сколь мог судить полукровка по эмоциональной окраске чужих воспоминаний и ракурсу. От чужой магии уже кружилась голова, но впервые Гейл не пытался вырываться, ловя короткие обрывки образов, в которых отец был еще жив. Как ему не хватало его… И, только увидев его смерть, усилием воли отвернулся, разрывая контакт. Прикрыл глаза, не в силах поверить. Но вот только Виктор не отстранился, стоял рядом, ненавязчиво поглаживая чужие плечи, словно поддерживая и впервые ничего не говоря. Гейл не знал, сколько они простояли так: минуту или, может, четверть часа, он словно выпал из реальности, вернувшись в которую, обнаружил себя в объятьях Розье. И чтобы скрыть смущение от ситуации и от собственной слабости, тихо спросил: — Алиса же не знает? — Знает, — честно признал мужчина, и пальцы его скользнули по волосам Гейла. — Знает, поэтому не общается ни с кем, кроме тебя и меня. Но не это притянуло ее ко мне. Она искала знания и силы. Я способен дать ей первое и раскрыть в ней второе. Трайс кивнул и, наконец, сделал шаг назад, мягко высвобождаясь из объятий мага, чтобы облокотиться о подоконник и провести ладонью по лицу. Он не хотел верить в то, что узнал, но все говорило о том, что показанные образы не были созданы искусственно. И как теперь жить? — Мистер Розье, позвольте мне взять отгул на остаток дня, — попросил он, теперь и подавно не в силах вернуться к тем, чьи руки хоть и не были обагрены кровью отца, но кто все знал и ничего не сделал. Розье, к его чести, позволил и попросил передать Алисе, чтобы она приехала на обучение к восьми вечера и, скорее всего, ей придется остаться на ночь. Сегодня будут закладываться основы — это будет долго, скучно и изматывающе. Прошло несколько недель, в которые Гейл изматывал себя работой, лишь бы не думать: об убийстве отца, о Розье, о брате, который совсем отбился от рук, больше не считая его достойным. Вряд ли он знал, кто убил отца, а сказать Гейл не решался, да и все равно Анджи бы не поверил ни единому слову… Как-то незаметно стали безразличны косые взгляды и выпады в его сторону, намеки на связь с начальством. Он стал замкнут и нелюдим. И старался избегать встреч с Розье. Однако, когда, вернувшись под утро с очередной тренировки, Алиса рухнула без чувств, он не выдержал и, оставив девочку на попечение брата, отправился в особняк мага. Едва светало, но дверь ему открыли. Розье. Лично. Заспанный и полуобнаженный. Босиком и в мягких пижамных штанах он непонимающе смотрел на подчиненного, и магические татуировки на его торсе, что постоянно меняли рисунок, казалось, выражали то же недоумение. — В чем дело, Трайс? Тот поостыл в дороге и, осознав, что поднял мага с постели, смутился. Однако сказал все, что думал: — Мистер Розье, я понимаю, я все понимаю, но Алиса же еще совсем ребенок. И не выдерживает таких нагрузок, вы же и сами знаете, как опасно магическое истощение. Я обещал не вмешиваться, но, когда сестра падает в обморок, я не могу молчать. Виктор, казалось, тут же проснулся и за время монолога Гейла эмоции на его лице отразились всем спектром от удивления и непонимания к раздражению и обеспокоенности. Едва Трайс закончил, Розье хрипло выдохнул: — Сегодня не было тренировки, Гейл. Алиса не приходила ко мне вечером... И смущение полукровки стало сильнее от неловкости момента. Как же так, что он еще успел проглядеть в сестре, ведь с тех пор, как они заключили нерушимую клятву, следил за ней вдвое пристальнее… — Где же она могла быть? — растерянно спросил он, догадываясь, что у сестры с магом были темы, в которые его никто посвящать не собирался, так может?.. Маг нахмурился, пообещав свернуть шею какому-то Адлэю, и щелчком пальцев мгновенно привел себя в порядок, оказавшись одетым в джинсы, водолазку и белые кроссовки. Тут же потянул Гейла к машине, бросив, что ему нужно осмотреть девочку, если это и впрямь магическое истощение. Трайс повиновался, не задумываясь, садясь в машину рядом с водителем. — Кто такой Адлэй? — спросил он. Узнает, что тот хоть пальцем Алису тронул, не посмотрит ни на происхождение, ни на силы магии, закопает и все. — Ее... мальчик, — передернул плечами Виктор, набирая скорость и ведя автомобиль уверенно и жестко, ведь в столь ранний час дороги были свободны. — Он не мог ей навредить. Скорее всего, просто не досмотрел и не доложил. Душу выпотрошу... Ее мальчик? Гейл посмотрел на мага и тихо скрипнул зубами. А ему не сказала... Хотя у них был уговор, что брат будет в курсе о главном в ее личной жизни. И он видел этому лишь одну причину и потребовал ответа: — Он из темных? — Для вас все темные, кто был в войне не на вашей стороне, — фыркнул мужчина, закуривая на все том же светофоре. Кажется, это уже стало привычкой. — Он чистокровный. И он не участвовал в войне. Не смотрите на меня так, у нас тоже были свои светочи, Гейл. Трайс кивнул и чуть виновато отвел взгляд: — Я просто искал причину… У них все серьезно, да? Виктор затянулся немного нервно и жадно, выдохнул вместе с дымом, что-то про то, что им всего по шестнадцать и даже, если они считают, что это на всю жизнь, все может повернуться иначе. — Они сейчас об этом не думают, — улыбнулся Гейл уголками губ, не зная, радоваться или огорчаться. Напомнил себе, что сейчас мир, а любовь — это прекрасно, и решил, что первое. — Я не собираюсь им мешать. Заверил он спутника, который вполне оправданно мог решить иначе. Однако познакомиться с мальчиком следовало, хоть посмотреть на него. — Это вы пока так говорите, — засмеялся мужчина, докуривая и выбрасывая окурок в окно. Он набрал уже приличную скорость, и до дома Трайсов они добрались всего за несколько минут. Гейл подозрительно прищурился, посмотрев на мага, но выяснять, на что тот намекает, времени не было. Они взбежали по ступеням особняка, и он сам не верил, что лично впускает в дом самого заклятого врага. Бывшего? Ведь война закончилась… Сколько раз он повторил эту фразу, напоминая себе, пытаясь убедить, что больше нет причин для ненависти, что пора просто жить. Когда они влетели в комнату сестры, первое, что Гейл сделал, схватил переменившегося в лице брата и выпихнул за дверь, пообещав потом все объяснить. Подойдя к постели, мужчина склонился над бледной как мел девушкой. Нахмурился. Взял ее ладошку в свою, мягко сжимая. Другой рукой, проведя над ней, считывая магический фон, и нахмурился сильнее. — Не понимаю... Гейл погладил Алису по волосам: — Я не ошибся? — встревоженно спросил он. Сердце забилось сильнее, ведь это могло стоить девочке не только магических сил, но и самой жизни. — Это магическое истощение иного плана. Оно наступает, когда маг тратит силы, много сил на несвойственную ему магию. И я чувствую на ней магию боя... — прошептал мужчина. По щелчку его пальцев кофточка Алисы расстегнулась, и он прервал возмущенный вопль Гейла в зародыше, указав на отметины и синяки на молочной коже. — Кто-то напал на нее. Трайс коснулся самыми кончиками пальцев отметин, он много раз видел такие, еще совсем недавно. Война закончилась, да?.. Прикрыв полуобнаженную девочку покрывалом, он посмотрел на Розье, поднялся, пройдясь по комнате: — Убью. Кто бы ни был… — пообещал он. — Она придет в себя? Вернувшись к постели, погладил ладонью бледную щеку. Виктор кивнул в ответ и оглянулся по сторонам: — Есть либо ручка, либо маркер? Что-нибудь, чем можно писать на коже. — Да. Гейл бросился к столу Алисы, чтобы найти красный маркер — девочка так любила яркие цвета… Протянул некроманту, игнорируя стук в дверь. Быстро открыв его зубами, мужчина взял руку девочки и начал быстро выводить на ее предплечье от запястья до локтя какие-то странные символы. Закончив с этим, он бесцеремонно взял за руку Гейла и, задрав рукав его рубашки, начал выводить тот же узор, пояснив, что его энергия станет подспорьем для сестры. Трайс кивнул, уже понимая, что собирается делать Розье, и беспрекословно повинуясь его рукам и молчаливым приказам. Если надо, он и жизнь за Алису отдаст, особенно сейчас, когда они снова сблизились, как раньше. Как ему казалось, начали понимать друг друга. Закончив с этим, Виктор закрыл маркер и кинул его на стол, чтобы вновь склониться над девушкой, прижать руку к ее груди, как проделал когда-то с Гейлом, и через мгновение изумрудная безумно ярка искра оказалась в его руке. Гейл опустился на кровать рядом с Алисой, чтобы некроманту было удобнее сделать то, что он задумал. Держа в одной руке эту прекрасную энергию, другую тот протянул старшему брату девочки, предлагая сплести пальцы, чтобы увидеть последние воспоминания Алисы. И Гейл сделал это, невольно поежившись от холода, что излучал Розье, и прикрыл глаза, позволяя чужим воспоминаниям войти в себя. Нахмурился, узнавая лица тех, кто преградил дорогу сестре, спешащей на свидание к "своему мальчику". Она попыталась обогнуть, отшутиться, но они напали на нее, словно зверье, и ей ни оставалось ничего, кроме как атаковать, обороняясь и получая в ответ удары, что срывали вскрики и вздохи. Туманили разум болью. Пальцы Гейла сжались сильнее, выдавая его крайнее волнение и закипающий внутри гнев. — За что? — почти беззвучно прошептали губы. Хотя он, конечно, догадывался, какие могли быть причины. Для многих война продолжалась, и они карали предателей по ее законам. И их слова, что они бросали ей в лицо, пока она отбивалась и убегала, подтверждали его догадки. Предательница, мразь… за каждое из последующих оскорблений можно было разорвать их на лоскуты. Она сражалась стойко и отчаянно и, пожалуй, только это, только то, что она не могла позволить себе испугаться, помогло ей выстоять. Когда воспоминания оборвались на пороге их дома, Гейл разжал пальцы, опустив голову. Он тоже не мог смириться и принять этот мир, но опуститься до того, чтобы убивать тех, кто выбрал другой путь… Виктор же мягко приласкал чужую душу, утешая страхи и боль, прежде чем мягко вернуть ее в мерно вздымающуюся грудь. — Сегодня надо задержать ублюдков, — тихо сказал Трайс, который никогда не думал, что скажет такое про тех, с кем воевал бок о бок. — Они опасны. И дело было не в том, что едва не убили его сестру, но в том, что это наверняка был не единственный и не последний инцидент, которые, рано или поздно, приведут к волнениям. Мужчина кивнул в ответ и подступился к девочке, но вдруг посмотрел на Гейла. — Как хотите, Трайс, но в моем доме ей будет безопасней. Вы же понимаете? Гейл скрепя сердце кивнул. Увы, но некромант был прав. Здесь, в ее родном доме, он не мог обеспечить сестре безопасности, учитывая, что он постоянно отсутствовал, а Анджи… мог ли он доверять брату теперь, когда они с Алисой становились для него врагами? А после арестов и подавно. — Да, я согласен, — тихо сказал он. И Виктору не нужно было повторять дважды. Он тут же подхватил девушку на руки, но вот выйти из комнаты оказалось проблематично. Стоило двери открыться, как в комнату влетел Анджи, крича то, что Гейл за эти дни слышал так часто, что слова почти не ранили его. Вытолкнув брата, он припер его к стене, удерживая, пока маг шел к выходу. Наконец, влепив брату оплеуху и внутренне сжимаясь от собственного поступка, который лишь увеличивал разрастающуюся между ними пропасть, заметил: — Если она тебе больше не сестра, так отпусти, пусть забирает. Позволь ей жить, как хочет она, выбирать то, что ей любо. — И ты... И ты с ними! — Анджи кричал, почти задыхаясь, словно осознание свалилось на его голову только сейчас, спустя столько недель. — Ты забыл, забыл, сколько крови на его руках? Что он убил отца?! А теперь отдаешь ему Алису! Она ребенок, по сути, дура! Ни черта не знает и верит ему! — Не забыл! Как помню, и сколько крови на наших руках, чья бы она ни была. И это не он убил отца! — выпалил Гейл, наконец, решаясь открыть брату то, что носил в себе эти бесконечные недели. — Это сделали наши! Да, наши, за то, что сумел сохранить честь и благородство, не позволив войне втоптать их в грязь. — Врешь, — ошарашенно выдохнул парнишка, смотря на старшего брата, попытался оттолкнуть. — Ты врешь! Это все он! Он прочистил тебе мозги! — Нет! — Гейл еще раз приложил брата Анджея о стену. — И Алису пытались убить наши, твои друзья пытались, я сам видел это! — Ложь! — вскричал младший. — Ты одурманен им так же, как она! — Спроси их сам, может, тебе они ответят правду, — посоветовал Гейл, беря себя в руки. — Я-то для них теперь не более чем подстилка Розье… Ты ведь тоже так думаешь? Обида на то, что даже самые близкие люди не верили его словам после всего, что было, оставила в его душе кровоточащую рану. — А разве не так? — тихо спросил Анджи. — Я до последнего не хотел верить. Но сначала вы запираетесь с ним по кабинетам и от тебя несет его магией, потом вы целуетесь на ступенях министерства, и ты спокойно отдаешь ему право обучения Алисы, ему! Затем вас застают обнимающимися в коридоре, а сегодня вы приезжаете совместно, и он забирает ее с твоего дозволения! О чем я должен подумать, Гейл? — Возможно, если бы ты готов был слушать, я ответил бы тебе по каждому пункту, но я вижу, что это бессмысленно. Нет, я не виню тебя, ибо сам был таким же, пока не начал видеть больше, чем прежде. Что касается Алисы, то лучшего учителя ей не найти, а сейчас, после покушения, ей опасно оставаться в доме. Я постоянно на работе, а тебе… тебе я больше не могу безоговорочно доверять. Прости. Машина мага давно отъехала, и он отпустил брата, покидая комнату. Пора было на службу, и его ждал тяжелый день. И тут же получил озлобленным заклинанием в затылок. Яркая вспышка боли и спасительная темнота. Кажется, Анджи был доведен уже до ручки сложившейся ситуацией. Вряд ли он действительно хотел навредить брату, просто не ожидал, что тот не увернется. И вот, в итоге, он корпел над едва пришедшим в себя Гейлом, пытаясь нейтрализовать свою же магию. Получалось из рук вон плохо, и голова Трайса старшего грозилась расколоться на части. Заметив, что он очнулся, Анджи испуганно хлюпнул носом: — Гейл... Гейл, ты как? Я... я не хотел! — Тихо, — выдохнул брат, пытаясь подняться, и тяжело сел, держась за голову. — Хотел бы — убил. Анджи… ты всегда верил мне, послушай, — Гейл вдруг обнял брата, совсем как раньше. — Посмотри вокруг, наш мир… его — люди устали воевать и терять близких, они хотят просто жить, творить, любить, растить детей. Все забыть. Искусство войны — это не только умение побеждать, но и проигрывать тоже. Мы можем сколько угодно ненавидеть Розье, но он дал людям то, что мы не смогли. И это мы сейчас для них угроза, понимаешь? Ты можешь считать меня предателем, как остальные, но я просто выбираю служение народу, как и всегда. Младший же упрямо покачал головой, заявив, что никогда не примет этого, что будет сражаться до конца. Но из объятий вырываться не стал. Гейл вздохнул, поцеловав его в макушку, как маленького, продолжая крепко обнимать. Кивнул, попросив только об одном: — Сражайся, только в этой борьбе не переступай через идеалы отца, не пускай в душу свою тьму. Или я убью тебя своими руками, — пообещал он. — То есть не поступать так, как поступил ты, — хрипло засмеялся, а затем сорвался в слезы Анджи. — Гейл... Ну зачем ты так?.. Чем он тебя подкупил? Или он... Угрожает? Гейл? Угрожает ведь, да? Трайс старший тяжко вздохнул, пытаясь подобрать слова, чтобы объяснить то, что он и сам еще не до конца понял в себе: — Анджи, понимаешь… Так было только сперва, чтобы я вернулся на службу, больше он ничего от меня не требовал. Совсем ничего. Просто я стал видеть то, чего не замечал раньше. — И что же ты увидел? Что убийцы вдруг стали святыми? — горько усмехнулся парнишка. — Как ты мог поверить в то, что мы хуже, чем они? Как ты мог поверить в наше предательство?! — А вы, как могли поверить в мое? — тихо спросил Гейл, не сумев скрыть обиды. — И мы не хуже, мы такие же. В этой войне вообще нет правых и неправых. Парнишка покачал головой и вновь напомнил о поцелуях и объятиях, а после поднялся и спросил, хочет ли брат есть, ведь уже обед и на работу тот безнадежно опоздал. Гейл устало кивнул. Он чувствовал себя разбитым и несчастным, не способный наладить мир даже в собственной семье, что уж говорить про целый мир… Беспомощным, ведь, чтобы он ни сказал, ему просто не верили. — Анджи, просто думай собственной головой и слушай свою совесть, — попросил он. Младший брат не ответил. Лишь направился прочь, сказав, что принесет все в комнату, и во время его отсутствия на телефон Гейла пришло смс: "Все в порядке? Может, нужна помощь? В.Р." На миг прикрыв глаза, Гейл набрал: "Все хорошо. После обеда буду в министерстве", спрятав телефон в карман, чтобы не увидел Анджи, он дождался брата, уговорив пообедать вместе, а потом, еще раз обняв, собрался и вышел. Хотя уходить не хотелось, ведь после ареста друзей Анджи его окончательно возненавидит… К тому же раскалывалась голова. Почти до тошноты, но он упрямо шел на работу, чтобы у себя в кабинете созвать лучших из лучших и отдать приказ об аресте старых друзей. Лица его людей... Они были в недоумении, они были разгневаны, они не понимали, что происходит. И он объяснил, напомнив, что война закончилась и все действия, направленные кому-либо во вред, караются законом. Законом, который един для всех. А все, кто не подчинится, пойдут как сообщники. Они сжали челюсти и кулаки, но кивнули и направились прочь. Остался только Отто. Он запер за всеми дверь и обернулся к начальству: — Ты понимаешь, что сам себе роешь яму? Гейл кивнул, но прямо посмотрел бывшему подчиненному и другу в лицо: — Отец тоже понимал, но остался верен себе и своим принципам. Его же за это убили, верно? Вы можете и меня убить, но я никогда не воевал с беззащитными женщинами и детьми, так будет и впредь. И другим не позволю. — Ты бредишь! — фыркнул немец, поджав губы. — Твоего отца убил Розье, а ты примкнул к нему. Трайс тихо выдохнул, почти поверив, что Отто не был причастен к убийству и не имел ничего общего с насильниками и убийцами мирных граждан. Вдруг коснулся его плеча, привлекая внимание к своим словам: — Я не примыкал к нему. Просто я, наконец, понял, что война закончилась и люди хотят просто жить. Не будем им мешать, Отто, — попросил он. Парень накрыл чужую ладонь своей, но вместо того, чтобы откинуть ее, погладил. — Просто сядь и объясни мне, почему ты сделал такие выводы, почему вдруг кинулся арестовывать бывших друзей и почему решил, что отца убили свои? Гейл, пожалуйста, безо лжи и выкрутасов. Я понимаю, для всего есть причины, так разъясни их, иначе я свихнусь от своих предположений... В первый момент Трайс не поверил, неужели его, наконец, решили выслушать, вместо ставших привычными обвинений и презрительных взглядов? Посмотрел на Отто, точно ища подвоха, а потом устало опустился в кресло. Потер лицо ладонями: — Ты не поверишь. Но я расскажу, — пообещал он, лелея слабый огонек надежды. — Сегодня на рассвете на Алису напали, — поставил он в известность. — Девочка чудом осталась жива, Отто. Я думал, это Розье, загонял ее и поехал к нему. Мы осмотрели ее и нашли следы боевой магии, тогда мы посмотрели ее последние воспоминания… Да, она обучается у него магии, да, она не хочет войны, так что же ее за это убить? Тогда и меня тоже. Я видел их лица ее глазами, Отто, и никогда не думал, что в них столько ненависти… Они опасны, как загнанные в угол звери, — он перевел дыхание и ответил на второй вопрос. — Там, в коридоре, мы не обнимались. Розье… он утешал меня после того, как показал мне смерть отца. Я видел все глазами его соглядатаев… Парень молчал, задумавшись и присев на край стола. Открывал рот, будто порываясь что-то сказать, но закрывал его, не сумев подобрать слов. Наконец вздохнул, потерев лицо: — Твою мать... Знаешь, Гейл, я верю тебе. Губ полукровки коснулась робкая улыбка — много ли надо человеку для счастья? Просто, чтобы ему верили. — Отто… Я сам себе не рад, но я больше не смогу быть прежним, — устало признался он, прикрывая глаза. — Мне даже кажется порой, что я уже не столько ненавижу Розье, сколько… Гейл закусил губу. — Сколько?.. — предложил продолжить Дайнберг, сползая со стола, и присел рядом с Гейлом на корточки. — Он конечно не ангел, Отто, но совсем не такой, каким я его считал, и мне совсем не страшно было сегодня отдавать сестру на его попечение. Если он не задурманил мне разум, то он заслуживает уважения, хотя бы и как враг, превзошедший всех нас. Гейлу не просто было это признавать, но и держать в себе тоже не было сил. Он ненавидел себя и пытался бороться с этим чувством, но тщетно. Особенно, когда смерть отца оказалась не на совести Розье… Вздохнув, парень совсем уселся на пол и положил голову на колени старшего друга, которого почитал за брата, как в старые времена после тяжелых битв и потерь. — Наверное, это рефлекс, Гейл, но я верю тебе, даже если это слишком дорого мне обойдется. Может быть потому, что мои родители были мастерами памяти и я знаю, что подделать воспоминания невозможно. Подтереть, стереть или подселить да, подделать — нет. — Отто… спасибо, — выдохнул Гейл, скользнув ладонью по волосам друга, настоящего друга, который смог преодолеть себя и понять, когда не мог понять даже собственный брат. — Мне было так больно, когда вы все от меня отвернулись. Даже ты… Немец зажмурился, словно провинившийся котенок, и тихо вздохнул. Шепнул про то, что виноват, что поддался эмоциям и всеобщей истерии. Что так глупо ждал, что Гейл явится в лучах славы и всех спасет, все исправит, забывая, что тот тоже человек. Гейл печально улыбнулся, не оправдав надежд людей, что так истово верили в него: — Прости, — выдохнул он, зарываясь пальцами в светлые волосы Дайнберга, машинально перебирая. — Если бы люди еще хотели, чтобы их спасли… Наверное, оставайся бы они под гнетом Розье, если бы тот устраивал прилюдные казни и репрессии, если бы хотел извести полукровок и тех, кто им симпатизирует, они бы уже давно поднялись снова или организовали бы подполье, но нет… Закончить мысль он не успел, поскольку щелкнул замок, дверь распахнулась, и на пороге появился Розье, где и застыл, криво усмехнувшись: — Оу, а я-то думал, что вас уже убили и теперь расчленяют труп, чтобы незаметно вынести и сделать вид, что так оно и было. Гейл вздрогнул, выпустив пряди друга, поспешившего подняться с пола — начальство все-таки. Улыбнулся уголками губ: — Меня так просто не убьешь, вы ведь знаете, — заметил он, вспоминая несколько их личных схваток. Удовлетворившись ответом, мужчина кивнул и, выпроводив Дайнберга, сам запер дверь, чтобы подойти к Гейлу и вдруг коснуться ладонью чужого лба. — Откуда эта боль? — С братом повздорили, — неохотно признался тот, передернув плечами. Боль стала тише, но до конца так и не отпустила. — Пустяки. Как там Алиса? Мужчина хмыкнул, что неплохо они так повздорили, судя по всему, и прохлада его ладони усмирила боль, а может и вытягивала оную. Заметил, что Алиса в порядке, пришла в себя, и только после этого он покинул ее, оставив на попечение дворецкого и примчавшегося Адлэя. Гейл громко выдохнул, не скрывая своего облегчения: — Спасибо. Анджи слишком горяч, в силу своего возраста, и не сдержан. Однако я понимаю его чувства, — признался он, зная, маг поймет, о чем он. — Я пытался с ним поговорить, но… Слава богу, мы объяснились с Отто, может он сможет на него повлиять, а то я не знаю, как сегодня домой идти. Ладонь скользнула на щеку, пальцы нежно погладили бархатную кожу. — Могу предложить вам переночевать у меня, ведь Алиса там и, если вы будете по близости, она восстановится быстрее. — И никто не обвинит меня в трусости, — печально улыбнулся Гейл, не решив, как ему реагировать на новую ласку некроманта. Прикрыл глаза, пытаясь разобраться в чувствах, которые она вызывала. — Я приму ваше предложение, мистер Розье, — выдохнул он. И пусть говорят, что вздумается. Чуть хмыкнув, мужчина склонился и коснулся губами губ, без особой агрессии, которую выражал изначально в тех первых поцелуях. И Гейл неуверенно ответил, пробуя эти странные ощущения на вкус, хотя какая-то частичка сознания кричала, протестуя. Что он делает? Его же никто не принуждает… И поцелуй тут же стал глубже, чувственнее, а пальцы Розье вплелись в чужие волосы, мягко принуждая стать еще немного ближе. Боль затихала с каждым мгновением, то ли вытесняясь, то ли заглушаясь совсем другими чувствами. По телу пробежала чувственная дрожь. Гейл послушно прижался к мужчине, цепляясь пальцами за его одежду, позволяя целовать себя, не думая ни о чем. Последние события научили его меньше оглядываться на кого бы то ни было, слушая лишь веления своего разума и сердца. И ладони Розье даже немного потеплели за время этого медленного чувственного поцелуя, и даже тихий скрип двери не смог отвлечь их, к тому же дверь быстро закрылась. Когда Розье разорвал поцелуй, Гейл, тяжело дыша, облизал губы и сделал шаг назад. На скулах играл румянец, выдавая его волнение и крайнее смущение. Не зная, куда деваться, обнял себя руками. Виктор же отступил, словно ничего и не было. Пожелал ему удачного дня и направился прочь, сказав, что сегодня Гейл может уйти с работы пораньше. Стоило двери за ним закрыться, Трайс спрятал лицо в ладонях, словно надеясь, что все окажется лишь сном. Покачав сам себе головой, опустился в кресло, пытаясь сосредоточиться на делах, но вспоминал чужие губы и как внутри все трепетало. Хотелось верить, что только от волнения, но знал, что это не совсем верно. В конце концов, едва дождавшись пяти часов, хотя обычно уходил в последнее время не раньше девяти, он сорвался с места и направился прочь, и было странно идти к нему домой. Но не для того, чтобы убить или наехать из-за сестры, не по делу, для того, чтобы остаться ночевать. Хорошо хоть Отто успел предупредить, что ради Алисы едет… не хотелось бы, чтобы только наладившиеся отношения снова развалились.