Максим

Красивых любят чаще и прилежней, Веселых любят меньше, но быстрей, — И молчаливых любят, только реже, Зато уж если любят, то сильней. Владимир Семенович Высоцкий. В классе Максима и Александра училась Катерина Никифорова — тихая, незаметная, умная девчушка, от которой все требовали лишь готового домашнего задания и, конечно же, списать, на что она беспрепятственно соглашалась. С ней была знакома почти вся школа, но поистине настоящих друзей девушка никогда не имела, поскольку не находила что-то общее со сверстниками, сколько бы ни старалась, и, как ни странно, вину возлагала только на себя. Знакомые попросту считали ее одиночкой, каковой она не являлась, тем самым переваливая и свою собственную вину на ее хрупкие плечи. И, казалось, она до конца одиннадцатого класса просидит на последней парте, уткнувшись в любимую книгу «Хорошо быть тихоней», но не тут-то было! Все изменилось, когда перед уроком литературы наш герой, Максим Сергеев, подсел к Катерине с целью поинтересоваться о ее мнении по поводу прочтенного романа-эпопеи Толстого «Война и мир». И после этого не отходил от нее ни на шаг, начиная с того самого момента, когда окружающие стали замечать кардинальные изменения в Максиме, ранее грубом, равнодушном и эгоистичном. Катерина, честно говоря, сначала жутко дичилась его присутствия, удивляясь приветливости, внимательности и вежливости с его стороны, коих никогда ранее не наблюдала в однокласснике, и даже боялась, подозревая, что Максим решил поиздеваться над ней. Вскоре вся неуверенность и навязчивые мысли отступили, а Катюша впервые открылась человеческому взору такой, какой она была на самом деле, и это необычайно сильно привязало ее к Максиму — доброму юноше с невероятно яркой улыбкой, но почему-то безумно грустными глазами. Они везде ходили вместе, смеясь, обсуждая либо музыку и фильмы, либо книги и рисунки Катерины, творчеством которой Максим бесконечно восхищался. Ему целиком и полностью нравилась Катя: тихая, аккуратная, красноречивая, слегка нерешительная и задумчивая. Он умилялся ею, когда она злилась, когда смеялась и даже когда плакала, потому что все и всегда в ней было прекрасно, невинно и искренне. В его глазах она была словно ангел в белоснежном одеянии, сиявший чистым светом среди потемневших рассудков окружающих. Катя же, в свою очередь, испытывала сильную симпатию к привлекательному, отзывчивому и внимательному молодому человеку, но, побаиваясь утратить его расположение, не выдавала своих истинных чувств, что, конечно же, огорчало Максима, но он не сдавался. Наш герой всеми силами добивался ее внимания, интересуясь хобби и любимыми занятиям, стараясь не отказывать ей ни в чем. Водил в парк, куда Катя частенько ходила, чтобы в абсолютной тишине и гармонии сочинить стихотворение или нарисовать какой-нибудь пейзаж. Максим, подобно верному щенку, послушно помогал, выполняя ее просьбы, и пытался не мешать. Он учился у Кати мастерству рисования, и, признаться честно, у него довольно-таки хорошо получалось, в силу умения схватывать все на лету, которым он редко пользовался. Назвать его слишком податливым было бы по меньшей мере несправедливо, так как эта несколько излишняя уступчивость была взаимной, так как и сама Катерина частенько перешагивала через себя ради Максима. Она вела себя с ним терпеливо и непринужденно, что, по правде говоря, сперва давалось ей нелегко. Внимательно выслушивая его, позволяя выразить свою мысль полностью, девушка изумлялась рассудительности и столь широкому кругозору шестнадцатилетнего подростка. Она внимала ему с особой заинтересованностью и восторгом, зачарованно рассматривала его правильные черты лица, множество родинок на лице, большие, задумчивые, янтарные глаза, будто бы полные колдовства, с искорками бенгальских огней. И взгляд его был честным, но почему-то тусклым, словно юноша стремился к жизни, и одновременно что-то тянуло его назад. После уроков они практически ежедневно ходили в сквер, находившийся неподалеку от лицея; исключением не стал и тот ясный, мартовский день, будто бы улыбавшийся всем прохожим. Они сели под дубом, на сухую траву, друг около друга, и принялись делиться впечатлениями о новом альбоме музыкальной инди-рок-группы «Imagine Dragons». — Ты слышал «Smoke and Mirrors»? — поинтересовалась Катя, обращаясь к Максиму, а глаза ее так и сверкали. — Да, слышал. Но мне больше понравились «Gold» и «Shots», — ответил шатен, смотря вдаль, щурясь от солнечных лучей и морща нос, точно как маленький ребенок. Катя взглянула на него, усмехнулась при виде выражения его лица и принялась что-то черкать на белоснежно-чистом листе бумаги. Максим поднялся и, не слушая оклики Катерины, быстрой походкой направился за живую изгородь и через мгновение исчез за высокими, густыми, зелеными кустами. Вскоре он появился в поле зрения девушки и проворно зашагал с широкой улыбкой, весело размахивая руками. Максим прилег обратно на свое место. — Вот, — парень с довольной ухмылкой и искрой в глазах поднял руку, в которой держал ярко-алую розу, свежую, красивую и ароматную. — Это тебе. Светловолосая девушка изумилась, вытаращив глаза и не сводя восторженного взора с прелестного цветка. Она отложила все вещи в сторону, придвинулась ближе к однокласснику и, бережно приняв розу, подняла робкий, удивленный и благодарственный взгляд чистых, невинных глазенок. Максим только улыбнулся, приняв немую признательность, и слегка отстранился от девушки, разлегшись на мягкой траве и закрыв глаза. Его руки спокойно лежали на груди, дыхание было размеренным, тело полностью неподвижным, и только улыбка на красивом, светлом лице дрогнула, наверное, от приятного чувства, появившегося от осознания своей добродетели. Состояние Максима в последнее время тревожило Катерину, точно как и Александра, но в ее случае — с физической точки зрения, так как еще не ознакомилась с механизмом его личности окончательно. Он довольно-таки сильно похудел и побледнел; глаза никак не избавлялись от ужасающих синяков; волосы выпадали; у него постоянно был сильный жар, боль сковывала все тело, поэтому ему приходилось уходить прямо с уроков. Его нередко тошнило; проявлялись симптомы анемии, которая чаще всего встречалась у женщин и реже — у мужчин. Но в тот день, прекрасный и приветливый, ей показалось, что безумно ею любимый Максим вновь расцвел, подобно первым подснежникам ранней весной, которые приносят вместе с собою радость. Совсем скоро, когда наступили сумерки, они покинули парк, и Максим, как обычно, проводил Катю до дома, но, дойдя до нужного двора, он внезапно остановил ее, трепетно взяв за тощее, хрупкое запястье. — Постой, Кать. Я хотел попросить у тебя кое-что, — неуверенно пробормотал он, приблизившись к русоволосой девчушке, принявшейся внимательно его слушать. — Понимаешь, у меня мало времени, и я очень хочу сделать кое-что, чтобы потом... — он запнулся, словно его слова потеряли весь свой смысл, — не пожалеть. Ты не будешь против помочь мне? — Нет. Конечно же, я не буду против, — торопливо убедила девушка, совсем забыв о том, что хотела поинтересоваться насчет «времени», о котором он говорил. Максим несколько секунд непрерывно смотрел на Катю то ли недоверчиво, то ли оценивающе, затем, наконец, наклонился и крепко поцеловал ее в губы долгим, требовательным поцелуем. Он отстранился от нее, попятившись назад, и, произнося шепотом «пока», развернулся и зашагал по тропинке, сунув руки в карманы куртки. До тех пор все шло, казалось бы, хорошо, но ни Максиму, ни Катерине не было суждено встретиться и обмолвиться словом еще хоть раз. Их последняя встреча состоялась до весенних каникул. Месяцем позже Саша случайно услышал беседу своих одноклассниц, обсуждавших переезд Катерины, и странное, непонятное чувство овладело им — он одновременно расстроился, зная, что эта новость не обрадует его друга, но и возвращения ее не желал и объяснений этому не находил. Сергеев в школе не появился, поэтому Саша, как только закончились все занятия, оправился его искать — сначала к нему домой и в сквер, но не застав друга там, решился для пущей достоверности проверить и любимое Максимом место — берег. Он оказался именно там — чего и стоило ожидать, — юноша сидел на прибрежном камне, и лицо его было угрюмым, задумчивым и крайне раздражительным. Рудин приблизился к нему и сел на ближайший сухой булыжник, не сводя глаз с приятеля, внимательно наблюдавшего за волнами, периодически поднимавшимися над горизонтом и врезавшимися в камни. — Я знаю, что она уехала, — тихо промолвил Саша, опустив глаза. — И знаю, каково тебе, Макс. — Пришел посочувствовать? — небрежно бросил шатен, не соизволив взглянуть на одноклассника, показывая свою раздражительность, и слова его звучали подобно утверждению, нежели вопросу. Александр ничего ему не ответил, а лишь отвернулся и продолжил наблюдать за умиротворенным пейзажем, что открывался перед его глазами. Он не ходил сюда с осени, поэтому ностальгическая, но все же приятная, грусть вдруг вспыхнула и тотчас потухла в его душе. Ему не хватало непринужденных бесед с Максимом, обыденных занятий, совместных тренировок, которых не стало с того момента, когда он внезапно исчез на целую неделю. Это произошло в конце осени, перед ошеломляющими изменениями в нем, как внешними, так и внутренними. «Что с ним случилось?» — один-единственный, не дававший покоя, вопрос вертелся у Саши в мыслях, но он все никак не мог собрать всю волю в кулак и разобраться. Ему казалось, что после увиденного около ветеринарной клиники туман неизвестности рассеется, но, похоже, все случилось с точностью до наоборот. — Ты хоть сказал ей, что любишь? — вдруг, нарушив тишину, спросил Саша неуверенно, но точно зная, что рано или поздно добьется своего. — С чего ты вообще взял, что я люблю ее? — Максим резко развернулся к брюнету и недовольно взглянул на него. — Я не настолько слеп и глуп, чтобы не заметить это. Ты ведь так изменился, — ответил Саша, смело, открыто глядя на друга внимательным, оценивающим взором. Шатен неожиданно то ли растерялся, то ли испугался, но незамедлительно взял себя в руки и как-то болезненно усмехнулся, воскликнув: — Думаешь, я изменился из-за нее? Черта с два! Плевал я на нее и ее переезд. Да пусть катится, куда пожелает! — Макс, зачем ты это говоришь? Ты правда считаешь, что после такой тесной дружбы я возьму и поверю твоим словам? Сергеев, вообще-то это обидно. — Мать твою, Саш, с какой стати ты так со мной обращаешься, а? Мне все равно, что ты думаешь. Уяснил? А теперь проваливай! — злобно выкрикнул кареглазый парень, но голос его звучал далеко не рассерженно и не раздраженно, а, скорее, встревожено и неуверенно. Рудин не двинулся с места, промолчав другу в ответ, и они продолжительный промежуток времени просидели в тишине, нарушаемой лишь шумом прибоя. — Так ты сказал ей? — как ни в чем не бывало, поинтересовался Саша, обращаясь к Сергееву. Максим выдохнул расслабленно и удовлетворенно, будто ожидал именно этих слов. Но тяжесть на душе никак не исчезала. — Мне не нужно было говорить ей это, она все понимала. И при этом уехала, бросила меня, как докучавшую игрушку, — тихо проговорил он, а у самого сердце разрывалось от обиды и недосказанности. — Наверное, поэтому я бы не хотел, чтобы она возвращалась. Кстати, почему она уехала, и куда? — Москва ей дороже, нежели я, — парень опустил голову и тяжело вздохнул, выглядя обессиленным и изнеможенным. — Заедешь за мной завтра утром? — Саша кивнул, и Максим поднялся. — Спасибо. До завтра, друг, — похлопав брюнета по плечу, он решительной походкой отдалился от берега, сунув руки в карманы. Саша так и остался сидеть на месте, развернувшись лицом к морю, опершись локтями о колени, и опустив голову, что разрывалась от громадного множества мыслей.