Долг

      На следующий день Роджерс позвонил на телефон, который оставил Ольге. Она продиктовала список необходимых вещей и лекарств и начала собираться, все еще не до конца осознавая, что в ее размеренную жизнь грянули перемены. Не любила она перемены, редко они приводили к чему-то лучшему.       Еще через два дня Стивен снова с ней связался и сообщил, что вопрос с ее увольнением решен. Ольга тут же побежала к главврачу, который подтвердил слова Роджерса. И тут она поняла, что обратной дороги нет. До этого все произошедшее ей казалось дурным сном.       Новость об уходе доктора Хоуп распространилась по больнице быстро. Вскоре к ней зашел хмурый доктор Лоуренс.       — Не получилось у нас продолжить свидание, Крис. Мне жаль, — смущенно сказала Ольга.       — Да уж. Это из-за того красавчика? — Лоуренс скептически поднял бровь.       — Нет, что ты. Тут все гораздо сложнее. Я бы не хотела говорить об этом, слишком… Грустно все это.       — Мне тоже жаль, Ольга, — прошептал Крис. — Тоже очень жаль.       В его голосе послышалась такая горечь, что у Ольги навернулись слезы. Она ясно поняла, что это конец. Конец так и не начавшимся толком отношениям.       Кристофер Лоуренс — высокий, статный брюнет с теплыми карими глазами и низким, бархатистым голосом давно пытался за ней ухаживать, но Ольга лишь недавно ему ответила.       Крис, чувствуя ее состояние, подошел и нежно обнял, погладив по голове. Он ласково нашептывал всякую чепуху, но Ольга не слышала слов. Лишь растворилась в теплых объятиях, уткнулась носом в белый халат, и желала, чтобы кольцо надежных крепких рук никогда не разомкнулось. Все же Лоуренс отпустил, и ей стало снова холодно и одиноко.       — Удачи, Ольга. Может, еще свидимся.       Даже когда он ушел, Ольга стояла не в силах пошевелиться. В носу щипало, в горле стоял ком, но волю слезам она так и не дала. А еще, она была благодарна Кристоферу, что не стал ни о чем расспрашивать.       Вскоре подъехал Стивен на черном неприметном седане и забрал Ольгу из больницы.       — Мы сейчас в одну клинику поедем, где вы сделаете МРТ. К сожалению, большего нельзя сделать. Фьюри тоже, как бы это сказать, в бегах, и это максимум, что у вас есть. То есть буквально час.       — Ладно, будем действовать в условиях, что есть.       Сердце все еще щемило от прощания с Лоуренсом, но Ольга огромным усилием воли взяла себя в руки и предельно собралась.       Отведенного времени должно было хватить: десять-пятнадцать минут на подготовку, полчаса на само исследование и оставшееся время — запись на диск.       — Дома я уже собрала сумки, потом надо будет заехать за ними.       — Пока вы обследуете Баки, я заеду за вещами, только скажите что взять.       Ольге отчетливо показалось, что она больше не распоряжается своей жизнью. Но, вспомнив русскую поговорку — «взялся за гуж, не говори, что не дюж» — постаралась выкинуть эту мысль из головы.       — Стивен, вы для Джеймса… Как бы это правильно выразиться… позитивный момент, как думаете? — Ольга с трудом подбирала слова.       Роджерс тяжело вздохнул.       — Не знаю. Мы дружили с детства. Когда он стал Зимним Солдатом, я был его заданием. Он пытался меня убить, но не смог. Я думаю, потому что он вспомнил меня. Сейчас… Я помог ему избежать тюрьмы за преступление, которого он не совершал. Тот взрыв в Вене. В общем, я сейчас ему не тот друг, которым когда-то был. Но думаю да, скорее позитивный момент.       — Очень хорошо. В том доме, куда вы нас отвезете, вы тоже будете жить? — задала она волнующий вопрос.       — К сожалению, нет.       — Кто-то другой?       — Нет, только вы и Баки.       У Ольги все оборвалось. Страх еще глубже проник в нее, сжал нутро и свил гнездо. Черт побери, это какое-то самоубийство! Она облизнула внезапно пересохшие губы.       Роджерс мягко спросил:       — Вам страшно?       — Конечно! Шутка ли жить рядом с наемным убийцей, — Ольга с отвращением услышала собственные истеричные нотки. — С… убийцей!       Она не совладала с собой: губы задрожали, сердце ухнуло в пятки, резко замутило.       Стивен все тем же мягким тоном ответил:       — Он не убийца. То есть… Ольга, я доверяю Баки. Я ему верю.       Голос Роджерса доносился, как сквозь вату, а смысл с трудом доходил до сознания.       После недолгого молчания, он добавил:       — И посудите сами: Джеймса сделали наемным убийцей для самых сложных целей. Вы уж извините, но вы не тот объект, ради которого стоит задействовать Баки. Опасным он может стать, если зачитают код. Да и то… не для того, кто зачитал.       Она не видела, как Роджерс внимательно на нее посмотрел. Поняла ли скрытый намек?       Ольгу же слова Стивена мало утешили, но чего нельзя было у нее отнять — это железную волю. В очередной раз взяла себя в руки и попыталась успокоиться. Она все же задала вопрос, не дававший покоя:       — Почему Фьюри отказался его заморозить?       Повисла тишина, нарушаемая только тихим журчанием мотора. Томительное молчание затянулось, но Роджерс, спустя, казалось, вечность ответил:       — Это не гуманно, мисс Хоуп.       Ольга зло усмехнулась. А гуманно ли ей ломать жизнь? Жизнь, которая только-только начала налаживаться.       — Мне кажется, — все же добавил Стивен, — у Фьюри есть какие-то виды на Баки. Заморозь Джеймса и за ним могут прийти, а так, вычистив программу, он больше не будет оружием в чужих руках.       — Сегодня удалить программу невозможно, — устало повторила Ольга. — Во всяком случае, я ничего подобного не слышала.       — Научите его бороться. Ведь тогда у него получалось.       Машина остановилась у черного входа в больницу, где их уже поджидал молоденький ассистент, весь какой-то юркий, суетливый и тайно проводил до процедурного кабинета, где ждал Барнс. Проводник испарился, оставив ее наедине с… Со страхом.       Ольга оглянулась, как загнанный зверь, старательно отводя от Барнса взгляд. Но нервно облизнув губы, все же поприветствовала:       — Здравствуйте, Джеймс. Вы когда-нибудь уже делали МРТ?       Барнс отрицательно покачал головой. Ольга отыскала халаты — один осторожно протянула Джеймсу и начала натягивать свой.       — Надо полностью раздеться. И снять все металлические предметы, — объяснила она. Слова выходили с трудом, царапали горло.       Застегнув последнюю пуговицу, она повернулась к Барнсу, который успел снять с себя перчатки и толстовку, и ахнула.       — Твою ж мать! — воскликнула Ольга, когда увидела железную руку. — Боюсь, смысла делать МРТ нет.       Без одежды Джеймс выглядел будто мощнее. Она бросила взгляд на широкую грудь и сжалась, почувствовав себя мелкой букашкой. Сметет и не заметит.       Ольга ждала, когда Барнс оденется. Но он, все так же пряча глаза, тихо сказал:       — На ней есть излучатели, которые поглощают металлические предметы. Не знаю, поможет ли это….       Она соскребла всю волю в кулак и со вздохом ответила:       — Ладно, попробуем. Я сейчас введу вам контраст, потом вы ляжете во-о-он в ту трубу. Лежать придется около двадцати-тридцати минут неподвижно. Справитесь?       Она видела, как Барнс напрягся. Как настороженно кольнул взглядом. И спустя, как ей показалось, целую вечность, ответил:       — Да.       — Аллергий, клаустрофобии нет? — на автомате спросила Ольга.       — Нет.       — Хорошо, снимайте джинсы и обувь. И пройдемте к аппарату.       Она не видела, что Барнс внимательно следил, как она вскрывала шприц, набирала вещество.       Когда она вводила ему контраст, руки дрожали, в и так сухом рту, образовалась пустыня, и ей казалось, что Барнс вот-вот на нее накинется.       Несмотря на веру Фьюри в Стивена, несмотря на то, что символ всей Америки в свою очередь верил другу, Джеймс Бьюкенен Барнс вызывал у Ольги страх, как перед диким хищным зверем. То, что она человек разумный, утешало мало.