Хроники Зеленолесья

Manowar, Manowar, livin' on the road, When we're in town - speakers explode! We don't attract whimps 'cause we're too loud - Just true metal people that's Manowar's crowd! They wanna keep us down But they can't last! When we get up we're gonna kick your ass!* Восседая на бронированном борте, я слушал музыку и с удовольствием вдыхал более-менее чистый загородный воздух. Наша кавалькада на всех парах неслась по направлению к Твери. Все были готовы к бою: вооруженные ПП мотоциклисты прикрывали с флангов могучий автопоезд, ощетинившийся стволами пулеметов. Впереди ехали "Каратели", способные одним видом навести на кого угодно панический ужас. Замыкали колонну "Тигр" и огромная фура, нагруженная припасами. Я настаивал на том, что наносить удар по Твери не следует, хотя город невелик и при необходимости мы сумеем поставить его на уши. О военных частях на территории Твери неизвестно, а полиция нам, с тяжелым-то автоматическим оружием и легкой бронетехникой, практически не страшна. Другой вопрос - стоит ли восстанавливать народ против себя агрессивным поведением? Решение пришло быстро. Приближаясь по Московскому шоссе, мы увидели над городом клубы черного дыма... Перед нами прямо на дороге, на восточных подступах к городу, чернели баррикады. На них прогуливались вооруженные люди. Разглядывая в бинокль подробности, я стиснул пластик до хруста и грязно выругался. - Что там? - поинтересовался Владимир "Амадей" Околесин, один из спасенных из поезда фикрайтеров. С виду обычный парень, весь в черном, вежливый, интеллигентный до старомодности, но то, что мы нашли его в отдельной камере с бронированными стенами, ныне переоборудованной под оружейку, закованного в три пары наручников, прикрепленных к якорной толщины цепи, приваренной к стене, заставляло относиться к нему с подозрением и некоторой долей уважения. Набрав тройную норму воздуха в легкие, я выдохнул примерную вербализацию своих впечатлений от того, что увидел на вражеских баррикадах. От этого панегирика вся фауна в лесах на три километра вокруг, понимай она человечью речь, передохла бы моментально, а трава от стыда и ужаса бы завяла, и даже давно оставивший наш мир Создатель проснулся бы, чтобы покарать сквернавца. Но ничего подобного не произошло, прямым доказательством чего стало увиденное мной, породившего подобное громоподобное матоизвержение с обильными посулами: - Эти трижды архиперепроебанные выпереблядомудские восьмипрохуйские мандопидорасы, квазиебаным их проперегибом с подвывертом через три пизды с восемью кандибоберами без перерыва ебать-разъебать конем в семикратно испизженную проебень, творят то, за что все их блядское дегенератогадоидное племя в хуйнадцатом поколении вырожденных мудогандонных пидороактивных унтерменшей хорошо бы подвергнуть геноциду с колесованием, сдиранием кожи, отрезанием яиц ржавым серпом, пришиванием тупой раскаленной иглой на их место вырванных глаз и рассаживанием этих злоебучих гандоновафелов на колья вдоль этих самых баррикад, а блядский приплод этих несовокупленных анально ебломамонтов до седьмого колена, чтоб их разблямудохало в пятьсот разъебов, сослать пожизненно разрабатывать урановые рудники!!! - задыхаясь от чудовищной злобы, сказал я и грязно-грязно выругался. Ну прям так грязно, что предыдущие гиперболические матюги не шли в сравнение. А как было мне себя вести при лицезрении увиденного? На баррикадах висели обнаженные тела со следами чудовищных издевательств. Единственное, что хоть как-то скрывало наготу худеньких, трогательных в своей беспомощной наготе подростковых тел - потеки крови и грязи, а так же таблички на шее с надписью "Фикрайтер". Зачастую к надписям присовокупливались какие-то ругательства и оскорбления. Судя по всему - многие из пленников еще живые. Ярость рванула меня вперед, словно камень из катапульты. Я встал за пулемет, дрожа от предвкушения расправы. Кое-как, с огромным трудом, успокаиваю себя - все-таки ярость берсерка хороша для мясорубки на расстоянии двух-трех метров, а с трех сотен лучше стрелять, имея холодную голову и трезвый разум. Тоже мне, дон Румата Эсторский выискался... Баррикады приближались. Нас заметили, но и мы были в состоянии разглядеть противников. Не похожи на вояк, даже камуфляжа нету - упитанные, крупные, накачанные парни с тупыми рожами обычной провинциальной шпаны, вооруженные ружьями, а то и всяким дрекольем. Отличительной особенностью у них были, пожалуй, только красные повязки на предплечье с надписью "ОГАП" и белые майки с двуглавым орлом. Ага, те самые "агапки" - вряд ли серьезный противник, на фоне уже встреченных - но позиция у них выигрышная, ничего не скажешь, за детьми спрятались, как за стеной. Но не учли одного. У нас есть Рэд и Николь. И укрывшиеся за живым щитом "охранители" падают под пулями и стрелами, пораженные сверху. У нас есть Всезнайка. И две молнии вдребезги разносят приближающийся со стороны города автобус, битком набитый вооруженными людьми. У нас есть я. И закованные в броню мотоциклисты, поливая баррикаду очередями из ПП-2000 поверх голов, проезжают мимо подвешенных фикрайтеров, рассекая прочные веревки. Под огневым прикрытием пулеметов автопоезда несколько мотоциклистов подбирают упавших пленников и возвращаются обратно. У нас есть Сата. И пули, устремившиеся нам вслед, пролетают мимо, потому что стрелки валятся наземь и корчатся от приступов головной боли. У нас есть Арайна. И пленные препоручаются заботам этой девчонки, способной излечить от чего угодно. У нас есть...Макс, вот ты читер, фаерболлами пуляешься! Но они оказываются очень кстати, расшвыряв могучим взрывом пару десятков зашедших с тыла беломаечников. Вот именно из-за слаженной работы такого количества людей с необычными способностями наш кинематографический трюк удался на славу еще до того, как широкие, ребристые, словно оскаленные радиаторы поджарых черных "Карателей" проломили кое-как слепленные из всякого мусора баррикады. - Знаете что? Плевать на изначальный план! Вперед, на штурм города!