You're my art.

      Они встретились всего один раз, и этого раза было достаточно, чтобы Тим совершенно потерял от него голову.       Тим был художником, если можно было так сказать. Пару раз он устраивал выставки, продавал картины за неплохие деньги и в общем-то, жил неплохо. На еду, квартиру и дозу для вдохновения хватало. Его все хвалили. Критики говорили, он великий. Сестра восхищалась. Хотя, конечно, и её, и брата, совершенно не устраивало то, что он употребляет.       «Это не кончится хорошо, Тим», — говорила Лаура. «Ты можешь убить себя, Тим», — говорил Герберт.       Тиму плевать.       Однако, как и многих художников, спустя какое-то время, его охватила странная меланхолия, вдохновение и желание рисовать абсолютно пропали. Каждый раз, когда он брал кисть или карандаш в руки, все силы будто покидали его. Он даже из дома тогда не выходил. Однако, Лаура быстро нашла решение проблемы.       Она отвела его в бар.       «Ты должен расслабиться, Тимми, дорогой. Просто выпей немного, найди себе девушку. Скажи любой, что ты художник — и они сам полезут к тебе в постель», — посоветовала сестра.       И как ни странно, это и впрямь помогло. Тим выпил, снял симпатичную девушку, они отправились к нему. Она смотрела на его картины и восхищалась. Смотрела на него самого и восхищалась. Сам де Вард почувствовал восхищение только когда они занялись сексом. Любовью это было назвать сложно, но он все равно почувствовал нечто странное внутри себя, ему будто бы снова открыли глаза. Как только он кончил первый раз, он попросил ее ему позировать. В тех же позах, в каких он трахал ее. Она сказала, что Тим — извращенец, и она не станет позировать голой. Но после некоторых уговоров все же согласилась.       Да, несомненно его первая модель была хороша. Но сейчас он не помнил даже ее имени.       Потом было еще много моделей. Одна простая схема — бар, постель, мольберт. Парни, девушки, в возрасте или совсем молодые — не имело никакого значения. Их прекрасные, разные, совершенно обнаженные тела в момент соития, в момент того, когда они казались ему наиболее великолепными, открытыми — он рисовал их. Но спустя время Тим снова понял, что это все было не то. Они все были хороши, но не настолько, насколько он искал.       Он искал свою Музу, свою идеальную модель, чтобы запечатлеть ее в своей лучшей картине. Он искал даже не просто модель для картины, Тиму нужно было его искусство. Его личное искусство.       И наконец, однажды, он его нашел.       Он не знал, что такого было в Матиасе. Но веселый парень со странным акцентом зацепил его. Его светлые волосы, прозрачно-голубые глаза, щеки и нос, покрытые веснушками. Он смеялся красиво и громко, опрокидывая очередной стакан выпивки, и даже алкоголь, который, несомненно, портил обычных людей, не делал его менее красивым. Он не был тем сладким мальчиком, каких ему удалось нарисовать — у него было рельефное красивое тело, покрытое теми же веснушками на плечах и спине, и честное слово, Тим хотел изобразить и целовать их все.       Из бара, в котором он нашел Матиаса, в его в квартиру они попали быстро. На ходу скидывая с себя свое пальто и куртку партнера, де Вард думал о том, что это будет его лучшая картина, и ничего прекрасней он создать не сумеет. Тим целовал губы Матиаса, его шею, оставляя яркие следы. Тот продолжал смеяться теплым грудным смехом, и целовал де Варда в ответ. Чуть было не снеся мольберт, стоящий рядом с кроватью, Тим бросил Келлера на кровать, нависая над ним. Их поцелуи кончались лишь на две секунды — одна вдох, другая выдох — и продолжались снова. Расстегнув красную рубашку Матиаса, Тим целовал его тело — каждый выступающий кубик пресса, каждую частичку кожи своей новой модели. Келлер громко и тяжело дышал, постанывая, хватая де Варда за плечи.       Вытащив из-под подушки смазку, Тим медленно разработал Матиаса, вглядываясь в его лицо, казавшееся ему совершенным. Тот блаженно прикрывал глаза, светлая кожа покрывалась красными пятнами, по лбу текла маленькая капелька пота, которую Тим слизнул. Ему хотелось нарисовать Келлера уже сейчас. Нужно было запечатлеть каждый момент, чтобы изобразить потом. — Куда ты? — спросил Матиас, когда Тим отстранился от него. — Можно тебя сфотографировать? — Зачем тебе это? — парень выгнул бровь и снова рассмеялся. — Я думал ты художник, а не порнолюбитель. — Я хочу нарисовать тебя. Мне нужны твои фото. — Как хочешь. Я пьян, так что мне плевать. Но трахни меня поскорее. — С удовольствием.       Натянув на член презерватив, Тим вошел в Келлера. Внутри Матиаса было тепло и немного узковато. Сначала он проникал в него медленными, размеренными толчками, и Келлер тихо постанывал, приобнимая Тима за шею. Потом движение чуть ускорилось, бедра Тима ударялись о ягодицы Матиаса, издавая пошлый звук. После де Вард вышел из Келлера и перевернул того на живот, и снова вошел — он продолжил двигаться внутри, вновь ускоряя ритм, по его квартире разлетались стоны, вздохи и хлюпанье. Тим целовал веснушки и родинки на спине любовника, продолжая втрахивать того в постель.       Спустя пару минул де Вард кончил. Выйдя из все еще казавшегося ему прекрасным Келлера, он стянул с себя презерватив и помог Матиасу кончить, любуясь его лицом в момент оргазма.       Он был готов нарисовать свою лучшую картину.       Всю оставшуюся ночь он рисовал, не покладая рук, потратив время лишь на то, чтобы отправить себя, а затем и Матиаса в душ. Тот решил остаться у де Варда на ночь.       Когда картина была почти закончена, Тим упал на кровать рядом со своей моделью, поцеловал того в висок и уснул.       На следующее утро его идеал бесследно пропал. Он не оставил ни номера, ни адреса, где его можно было найти. Картина осталась незакончена, но все равно ярко выделялась на фоне прочих. Когда де Вард смотрел на нее, он до мельчайших подробностей вспоминал ночь с Келлером, и буквально всем телом ощущал, что нуждается в нем. Не только для того, чтобы завершить картину, а для того, чтобы рисовать его еще.       Он был влюблен. Он часами смотрел на него, совершенно обнаженного, на фотографиях, сделанных в ту самую ночь, и на картине, которая не могла быть закончена, пока он не найдет его.       Тим искал его. В интернете, в соцсетях, в телефонных книгах и везде, где можно было. Приходил в бар, где встретил его, но там никто не знал парня по имени Матиас Келлер. Того будто уже не существовало.       Лаура говорила забыть про него.       «Он просто очередная твоя шлюшка, Тим», — сказала она. Это был первый случай в их жизни, когда де Вард хотел ударить сестру.       Когда он устраивал очередную выставку, сестра подошла к той картине. Тим накрыл ее полотнищем, ибо любоваться предпочитал в одиночестве. Она хотела сорвать ткань, чтобы подготовить картину к выставке, но де Вард запретил. Он знал, что это было лучшее, что он мог создать. Но она была не закончена. И ему отчаянно не хотелось, чтобы кто-то видел то, что видел он — самое прекрасное существо на планете и во всей Вселенной, что ему удалось нарисовать.