Возвращение Владычицы

Элронд заметно нервничал, одеваясь вечером в их с Келебриан импровизированной комнате-террасе, перед тем, как они трое должны были отправиться на праздник в честь возвращения Леди Галадриэль в Валинор. Рядом не было слуги, чтобы помочь завязать причудливым нолдорским узлом широкий пояс черного атласа, плотно обхватывавший талию облаченного в доходившие до щиколоток шелковые одежды бывшего Лорда Имладриса. Келебриан и Эльвинг одевались и приготавливались к торжественному вечеру в спальне последней. Его супруга традиционно собиралась затмить красой и грацией всех дев, что соберутся на праздник. Прекраснее Келебриан, которую Элронд самозабвенно обожал, не было никого в Средиземье. Конечно, Леди Галадриэль, будучи матерью Серебряной Королевы, была хороша собой, но Элронд всегда видел в ней лишь мудрую и властную тещу. Справившись кое-как с узлом на спине и многочисленными застежками и ремешками наручей и наголенников, Элронд вышел из комнаты и спустился в маленькую приемную, чтобы там ожидать появления своих дам. Они прибыли в резиденцию Ольвэ, когда многие из приглашенных гостей уже успели пройти в отведенные для них залы в первых этажах дворца Кириарана, чтобы полакомиться выставленными на длинных столах, занимавших все пространство вдоль стен, угощениями и насладиться игристым белым вином с виноградников Валмара, расположенных на южных склонах горной гряды Ойолоссэ и ненавязчивой тихой музыкой, исполняемой приглашенными музыкантами. Около столов с яствами и вином на всей их протяженности толпились многочисленные придворные Ольвэ и гости. Видя такое невообразимое столпотворение, Лорд Имладриса подумал, что мудрее будет протиснуться, выстояв очередь, к столу, у которого прислужники разливали мируворэ, дабы главный тост вечера не застал их троих врасплох. Одетая в ярко-серебристый наряд, усыпанный бриллиантовыми блестками, Леди Келебриан крутила головой во все стороны и не переставая восхищалась роскошью дворцового убранства, однако, когда к ней навстречу, чтобы приветствовать, вышел сам Кириаран, она тут же сказала ему, к вящей гордости Элронда, что, несмотря на потрясающее воображение великолепие, царящее в королевских чертогах, она предпочитает скромное жилище свекрови, потому что в нем ей уютнее и ее «дорогой господин» с ней рядом, а о большем она и не мечтает. Забывшись посреди светской беседы с Владыкой тэлери, Лорд Элронд упустил из виду другого венценосного Владыку дома Ольвэ. — Что за прекрасное создание удостоило праздник своим присутствием? Вы ослепляете своим блеском, словно огромный бриллиант, которому нет равных, — обходя вокруг растерявшейся от такого напора и отвыкшей от посторонних ухаживаний Келебриан говорил царственного вида синда в темно-зеленом парчовом кафтане, расшитом золотым орнаментом из переплетавшихся меж собой стилизованных цветочных стеблей. — Я — Элронд, Владыка Имладриса, — заговорил с ним ее супруг, — Это — моя жена, Леди Келебриан. Синда недовольно выгнул бровь, покосившись в его сторону. — Вы — внук Лютиэн? — недоверчиво произнес он, поворачиваясь и оглядывая Элронда с головы до ног. — Правнук, если быть точным, — отвечал Лорд Элронд, начиная закипать от подобного обращения не желавшего назвать свое имя синда. — А это — мой старший брат, Эльвэ, — с улыбкой представил его подоспевший в компании других квенди из синдар Кириаран. Леди Эльвинг всплеснула руками, разглядывая высокого и гордого синда с насмешливым выражением лица. В его правильных, красивых чертах было что-то привлекающее и одновременно загадочное. Тут же в разговор вмешался показавшийся Элронду знакомым другой синда, подошедший к ним: — Лорд Пэрэдель, звезды сияют в час нашей встречи, — он тоже насмешливо кривил рот в улыбке, обнажая ровные сверкающие зубы. — Рад приветствовать, — кратко ответил Элронд. Вспомнить, кем был этот не слишком приятный синда, не получалось. И все же, эарендилион был уверен, что уже видел его лицо. Кириаран, тем временем, отвлекся общением с Эльвинг и Келебриан. Они весело смеялись. Дамам тут же поднесли на большом подносе закуски и вино. — С моей супругой вы не знакомы, — продолжал неизвестный синда, — Это Леди Нифрелас, — стоявшая рядом с ним наряженная в нежно-зеленый атлас русоволосая леди слегка склонила голову. Напряженный от неловкости своего положения Элронд поклонился ей и сказал, как он рад их знакомству. Пришел черед представляться другой паре, скромно стоявшей за спиной Ольвэ. — Я — Эльмо, а это — моя Лейтиан, — просто, без церемоний, представил их обоих мужчина, — Орофер говорил о вас… — он обратил взор в сторону того, чье имя никак не желало всплывать в памяти Элронда. «Так это же Владыка Орофер, что безрассудно пал при Дагорладе…» — понял Лорд Имладриса. Не успел Элронд подумать о том, насколько поразительным было сходство прекрасного Эльмо с оставшимся в своих владениях Владыкой Зеленолесья и разобраться в хитросплетениях родственных связей меж братьями Кириарана и их потомками, как его внимание отвлекла заигравшая внезапно громкая, торжественная музыка. Все взгляды обратились к распахнутым дверям парадного входа. В залу входила целая процессия одетых в темно-синие цвета благородных квенди. Во главе шел среднего роста миловидный нолдо в щегольском темно-синем укороченном плаще, подбитом песцовым мехом. Взгляд приковывали его густые, черные, отражавшие свет, заплетенные в тугие косы, волосы. Золото и серебро лент переплетались в них с самоцветным блеском подвесок и заколок. Чернокосый вел под руки двух одетых в темно-синее дам. Их платья были утканы серебряными цветами и мелкими звездами, на изящных шеях сияли бриллианты. Одна из дам, было заметно, принадлежала к синдар, другая, похожая чертами на сопровождавшего ее чернокосого, была истинной нолдиэ. Шагавшего следом за дамами квендэ Элронд узнал без труда. Это был его друг, родич и Владыка — Эрейнион, по прозвищу Сияющая Звезда. Он озирался по сторонам в незнакомом месте и окидывал взглядом гостей, не замечая Лорда Имладриса. Вслед за Эрейнионом, Лорд Элронд понял это интуитивно, исполненной величия и сознания собственной важности походкой, следовал его прадед и второй сын Нолофинвэ — Лорд Турукано. Он вел под руку супругу — Эленве из ваниар. Прадед был высок ростом, могучего сложения, но при этом выдающейся стати, с тонкими запястьями, длинными стройными ногами и темными, достаточно пышными, волнистыми волосами, уложенными вдоль спины. Он словно бы искал кого-то взором ярко-синих глаз. Далее следовала пара, которую Элронд нашел весьма странной — он казался обычным светловолосым молодым человеком, а она была точной копией супруги Тургона — золотоволосой ваниэ. «Леди Келебриндель…» — догадался Элронд. Сопровождавший ее гордый адан, видимо, был как раз тем дедом Туором, на которого ему намекала Галадриэль, говоря о том, что ему не пристало чинить препятствия браку между Арвен и Эстелем Элессаром. Замыкали процессию приятно улыбавшийся, высоченный ростом совсем молодой нолдо, одетый в щегольские одежды похожего кроя, на те, что были надеты на вошедшем первым чернокосом. Он держал за руку изящную, тоненькую нолдиэ в платье цветов Второго Дома с зауженным подолом. Хозяин гостеприимного жилища, Ольвэ, тут же устремился навстречу новоприбывшим. Элронд пребывал в раздумьях, стоило ли ему приближаться к ним, раз уж судьба захотела, чтобы они встретились здесь этим вечером, или лучше будет выждать удобного момента и, не привлекая к себе внимания прочих, подойти к Леди Келебриндель и Туору. Не успел эарендилион отметить про себя, что Нолдаран на торжество не явился, как послышались звуки фанфар, возвещавшие появление среди приглашенных самой Владычицы Лориэна и жемчужины Альквалонде.

***

Артанис спускалась по высоким ступеням расположенной в центре зала третьего этажа лестницы, ведомая под руку Лордом Арафинвэ. На ней было подаренное Фириэль платье и бриллиантовые ожерелье, серьги и диадема, приподнесенные когда-то лучшими ювелирами Средиземья из Гвайт-и-Мирдайн, которые она бережно хранила, надевая лишь в самых торжественных случаях. Они с отцом медленно, как и подобает, спускались, задерживаясь на миг на каждой из ступеней и позволяя, таким образом, рассмотреть себя во всех деталях. Отец был одет в праздничный золотой, как и его роскошные ваниарские волосы, усыпанный самоцветами, парчовый камзол, сверкавший ослепительно в свете множества ярких светильников, фонариков и ламп. На лице Лорда Третьего Дома читались гордость и торжество в смеси с искренним счастьем. Сегодня Арафинвэ финвион чествовал любимую и долгожданную дочь. Нэрвен вспомнилось их единственная короткая встреча в Землях Изгнанных. Как только стало известно о прибытии Арафинвэ во главе армии нолдор из Валимара, чтобы сражаться вместе со смешанной армией остававшихся еще в Белерианде квенди, ведомой Эрейнионом, против сил Черного Врага, Нэрвен, преодолев на пути тысяча и одну опасность, приехала в ставку командования объединенных сил нолдор и майар, чтобы встретиться с отцом. Предвидя, что ее не пропустят в укрепленный лагерь ставки, если она явится в атласном одеянии в пол, отделанном газом и кружевом, какие носили благородные леди при дворе Эльвэ Синголло, Нэрвен облачилась в мужское платье, надев поверх него свой старый серебряный доспех, привезенный из Амана, и с отрядом закованных также, как и госпожа, в доспехи, верных нисси, смогла пройти в самое сердце ставки, к шатру Нолдарана Арафинвэ. Вход в шатер командующего охранялся, но Артанис заявила стражам, что дело срочное, добавив также, что является родней их Владыки и командира. Ее пропустили внутрь после доклада. Только оказавшись в плохо освещенном двумя коптившими светильниками, установленным один напротив другого на треногах, шатре, дочь Арафинвэ решилась снять бывший у нее на голове шлем. Отец сидел, неудобно ссутулившись за крохотным походным столиком, на низком табурете и что-то писал при тусклом свете свечи. На нем была простая, даже грубая одежда, поверх надежный и самый обычный стальной доспех со следами вмятин на наплечниках и царапин на грудном панцире. Густые золотые волосы Арафинвэ показались ей потускневшими и были небрежно стянуты в толстую, растрепанную косу, лежавшую на левом плече. Потемневшее лицо главы Третьего Дома, на котором Нэрвен заметила следы недавних ссадин, носило печать напряжения и усталости. Щеки были испачканы какой-то сажей. — Кто ты и что тебе нужно? — спросил он, почти не отрываясь от письма, лишь на мгновение подняв голову и бросив суровый взгляд на вошедшую дочь. — Отец… — проговорила ошеломлённая Нэрвен, — Это я, Артанис… Неужели за пять с половиной столетий, проведённых в изгнании, она так изменилась, так пала, что любивший и баловавший её больше остальных детей отец не в состоянии узнать её?! Арафинвэ медленно поднял голову, пристально вгляделся в её лицо и вдруг схватился рукой за сердце, отбросив перо. Из глаз его ручьём полились слезы, черты исказились гримасой боли. Сорвавшись с места, Нэрвен бросилась ему в ноги. Ей так хотелось ощутить вновь его ласку, его отеческую нежность и тепло рук. Спустившись по широкой парадной лестнице до первого этажа, они преодолели зал, ярко освещенную множеством фонариков дорожку, покрытую розовыми лепестками, и поднялись на просторную палубу флагмана военного флота тэлери, который издавна принадлежал деду Ольвэ. Дед всегда лично выводил «Маранвэ» из порта и только нескольким самым доверенным своим стражам доверял управление им, стараясь при этом проводить больше времени за его огромных размеров штурвалом. Первый «Маранвэ» был похищен дядей Феанаро и бесславно поглощён пламенем в Лосгаре. Тот, на котором сейчас Кириаран устраивал праздник в честь обожаемой внучки, был точной копией сожженного восемь тысячелетий назад корабля. Благородный Финвэ подвел Артанис к установленному у носа судна высокому помосту. За ними на палубу стали постепенно подниматься приглашенные гости. У подножия помоста их уже ждали Кириаран, ее мать и братья с семьями, представители Второго Дома, Лорд Элронд с матерью и счастливо улыбавшейся Келебриан. Рядом с ними стоял, о чем-то беседуя с приемным сыном, застенчиво опустивший глаза при ее появлении Лорд Макалаурэ, Кано… Он выглядел словно сошедший с иллюстраций в фолиантах по истории нолдор принц. Нэрвен широко улыбалась блаженной улыбкой. Видеть настрадавшегося больше других братьев во время мытарств феанарионов в Эндоре Макалаурэ таким нарядным и счастливым доставляло ее сердцу, ищущему во всем высшую справедливость, необычайную радость. Тем временем, окруженные сияющей великолепием одежд и украшений свитой, на борт ступили Владыка Валмара Ингвэ в сопровождении Индис, ее дочерей и Амариэ, за которой следовали нарядно одетые дети. Гости невольно расступались перед заставлявшим меркнуть все вокруг великолепием посланников Вечноснежной Вершины. Ингвэ и Индис приветственно кивнули, Амариэ поклонилась. Арафинвэ, передав руку дочери ее деду Ольвэ, направился для теплого приветствия к матери и дяде. Нэрвен знала, что лишь ее отца в Валмаре негласно признавали полноценным принцем и истинным наследником короны нолдор за его благородство, доброту, мудрость и спокойный, кроткий нрав — признак всех ваниар. Немалую роль сыграли и ярко-золотые, доставшиеся от его матери, волосы Арафинвэ Инголдо, так разительно отличавшие его от остальных детей Индис. Зазвучали первые, красноречивее любых возгласов призывающие к битве, исполненные величия, аккорды гимна Славы Валар. Кано поднимался на помост во внезапно повисшей над палубой тишине. Когда над портом и замершем в ночи городом раздалось раскатистое и гордое — «Мелькорнен лантанэ*…» в исполнении хора, мороз прошёл вдоль позвоночника Леди Лориэна. Выражения лиц всех присутствующих сделались серьёзными и решительными. Чарующий голос Кано лился, открывая слушавшим его все свои грани и оттенки, поддерживаемый стоявшим в глубине помоста хором придворных певцов. Голос Макалаурэ, казалось, все выше и выше возвышался над землёй, эхом отражаясь от звёздного купола, простиравшегося в вышине, над всеми ими. Чувства, испытываемые Нэрвен и разделяемые другими, можно было описать как абсолютный восторг и ранящая до глубин феа гордость. Ей казалось, что она парит на орле под облаками вместе с Манвэ и свитой майар, возглавляемой Эонвэ. Финальное «Мир на долгие столетия…» Кано пропел в оглушительной тишине, уже без музыкального сопровождения. Оно вышло особенно прочувствованным, с оттенком изнеможения, какое накрывает после тяжкого сражения воинов, даже если битва выиграна. Он вложил всего себя в эту песнь, словно прося таким способом прощения у Валар за все неправедные деяния, начиная с ухода за Феанаро в Форменоссэ и заканчивая организованным разбойным нападением на шатёр Эонвэ. Через миг все зааплодировали ему. Слезы навернулись на глаза отчаянно хлопавшей в ладоши Артанис. Молодые квенди из нолдор и тэлери в полном восторге выкрикивали «Великий Макалаурэ!», чокаясь стеклянными бокалами с игристым вином. Кано низко кланялся, благодарно и смущенно улыбался и вскоре легко сбежал с помоста, подойдя к Амариэ и сопровождавшим ее владыкам Валмара. И вот, под громкие аплодисменты, на помост поднялся Кириаран, ведя за собой внучку. С этой, возвышавшей ее над пришедшими на праздник гостями, убранной цветами и яркими светильниками сцены, Артанис было удобнее разглядывать многочисленных приглашенных. Сама не отдавая себе в этом отчета, она то и дело взглядывала в сторону, где был установлены ступени, по которым пришедшие чествовать ее поднимались на палубу «Маранвэ». Нэрвен чувствовала каким-то шестым чувством, что остальные братья феанарионы запаздывали и только должны были ступить на борт корабля. Дед Ольвэ начал свою торжественную речь: — Благодарю всех вас, что откликнулись на приглашение! Мы воздаем сегодня хвалу Валар за то, что сохранили жизнь жемчужины Альквалонде и позволили ей возвратиться невредимой в родной город, в лоно ее семьи. Нашей жемчужины, Артанис Нэрвен, какой мы помним ее, больше нет! За время, что мы провели в молитвах за нее, она успела превратиться в самую могущественную и прекрасную Леди по обе стороны Великого Моря. И сегодня я счастлив и горд тем, что она вновь с нами! С этими словами Ольвэ взял Артанис за руку и подвел к краю помоста. Гости аплодировали. Слуга поднес им с дедом два кубка, в которых прозрачно-алым блестел мируворэ. — А сейчас, прошу вас, — разнесся зычный молодой голос Кириарана над собравшимися вокруг многочисленными гостями, — поднимем чаши и кубки за нашу дорогую несравненную Алатариэль! — и Ольвэ вытянул руку, устремив свой кубок в направлении собравшихся. Радостные крики и громкие возгласы «Да здравствует!» и «Слава Алатариэль!» огласили палубу и весь порт. Грянула музыка, зазвенели сотни кубков, сталкиваясь друг с другом. Пришла очередь виновницы торжества произнести речь перед гостями. — Я очень рада быть здесь сегодня, — заговорила Нэрвен, — Признаюсь, я не надеялась, что этот день наступит. Когда мне была явлена воля Валар, их милость, я не верила своему счастью. Но милосердие и доброту Валар я смогла оценить, лишь прибыв сюда… На этих словах она замерла, прищурившись, вглядываясь вдаль, туда, где по ступеням на тесно заполненную толпившимися на ней квенди, палубу вступали Нельо в ярко-алом, сияющем драгоценными камнями кафтане, поддерживавший под руку Нэрданель, и шедшие за ними остальные феаноринги. «Они здесь… Он здесь…» — сладко и счастливо пропел тоненький голосок в ее феа. — Здесь я увидела, что Валар возродили к жизни страдавших и искупивших страданиями свои прегрешения. Возвратившись сюда, в мой дом, в мой город, на мою родину, я почувствовала себя счастливейшей из квенди. Я благодарна моим родичам за неугасимую временем любовь, которую разделяю. Я благодарна всем вам за то, что пришли на этот праздник и хочу, чтобы он знаменовал единение и братскую дружбу между всеми народами Амана. Во имя Валар, пусть эта дружба будет нерушима и длится вечно! Вновь зазвучали аплодисменты. Нэрвен подозвала слугу с подносом, на котором стояли кубки с мируворэ, попросила добавить еще несколько, чтобы хватило всем им, и взяв у слуги уставленный чашами поднос, стала спускаться с помоста. Она не сводила взгляда с сыновей Феанаро, что пытались протиснуться ближе. Заметив, что она направляется к ним, Нельо приветственно поднял руку, энергичнее расталкивая гостей, пробираясь в направлении шедшей навстречу ему и остальным Артанис. Оказавшись лицом к лицу с главой Первого Дома и его госпожой, Нэрвен с поклоном поднесла новоприбывшим сладкий медовый напиток. Среди собравшихся вокруг них прошел сдержанный ропот. Слышались вздохи и приглушенные возгласы удивления. — За тебя, Нэрвен! — улыбаясь, произнес Нельо, первым взяв в руки чашу. — За Нэрвен! — тут же поддержал его, довольно оскалившись, Курво. — За нашу золотую малышку! — нежно улыбался подоспевший со своим кубком Кано. — За красавицу и умницу! — сиял улыбкой Турко. — За несравненную Артанис! — хором произнесли тост Тельо и Питьо. — За тебя! — последним из братьев подойдя к ней, чтобы взять с подноса чашу с мируворэ, приветствовал ее Морьо.