Когда я буду выше...

      Они были неразлучны. Вместе бегали по улицам, спрятались уже во всех местах в большом доме Агрестов, построили бессчетное количество раз песочные за́мки, и уже который раз Маринетт обрабатывала ссадину на щеке у Адриана. Так повелось давно — если Адриан залез в драку, то он никого, кроме Мари, к себе не подпустит. Дюпэн-Чэн даже научилась оказывать первую помощь, как она говорила, на всякий случай.       Адриан Агрест все детство считался непоседой. Зеленые, прямо кошачьи, глаза искрились от веселья, а попасть в драку для него было обычным делом. Габриэль Агрест был полностью погружен в работу, как начинающий дизайнер, и мало уделял внимания семье. Адриан понимал его и уважал за усердие. Он часто говорил, что, когда повзрослеет, будет также стараться, как отец. На все вопросы Маринетт, а не тоскует ли он по отцу, когда его нет дома, маленький мальчик отмахивался и натянуто смеялся. Он знал, что она не верит в его напускное всегда хорошее настроение, но сказать правду не мог.       Впрочем, брюнетка была из тех людей, которые все понимали. Проницательна не по годам, понимающая и очень добрая, Адриан восхищался своей подругой. Она могла сделать ради него все: сбежать из дома в полночь, чтобы порадовать его в день рождения, переступала через свою прилежность и частенько лгала Натали, лишь бы Адриана не наказывали. Агрест ценил это. В такие моменты он смотрел на неё и сам не замечал, как искренне улыбается. И пусть Маринетт совершенно не умела лгать: её щеки краснели, она сильно напрягалась, сводя брови вместе и морща носик, да еще и сжимала губы — Адриан не мог наглядеться на это зрелище, невольно и сам краснея.       Он знал, что он вряд ли мог помочь Маринетт в чем-то — она всегда превосходила его и по учебе, и талантом, и даже в росте обогнала! И мальчик старался делать все, лишь бы Дюпэн-Чэн улыбалась и никогда не позволял никому отзываться о ней плохо.       — Хэй, Маринетт! Почему ты так странно одета? — смеялся Николя, их одноклассник.       Дюпэн-Чэн и правда отличалась от всех своим оригинальным чувством стиля. Ей было всего одиннадцать, когда она сшила свою первую юбку. Несмотря на все оскорбления, что неслись ей вслед из-за чересчур светлого характера, она улыбалась и не изменяла себе. Розовые юбки, пышные платьица, красивые блузки. Она напоминала принцессу из какой-нибудь сказки. Адриан часто сравнивал её с принцессой — такая же сказочная.       — Мне нравится так одеваться, — спокойно ответила девочка, поднимая с пола белый в розовую полоску рюкзак.       — Пф! — мальчик зашелся в смехе, тыкая в неё пальцем, как во что-то совсем неодушевленное. Некоторые одноклассники его подхватили, противно хихикая и неприлично тыкая пальцем. Маринетт просто стояла, прижимая к груди рюкзак, и поджимала губы. Несмотря на выдержку, было обидно слышать такое от своих же одноклассников.       Агрест переводил взгляд с хохочущего Николя на Маринетт и сжал кулаки. Ну, нет, он-то видел, как в голубых глазах вспыхивала обида. Блондин и сам не отдавал отчета в своих действиях, размахнулся и ударил Николя в живот, выбив весь смех разом. Кажется, противному школьнику резко расхотелось смеяться. Угрожающе зарычав, он вскочил с пола и кинулся на разозленного Адриана, попутно стараясь поколотить.       Такой бунт не мог не созвать свидетелей, и через пару минут их разнимал учитель по математике. И это происходило не раз, и не два, потому что в такие моменты младший Агрест просто не мог сдерживаться.       Маринетт качала головой и потом отчитывала его долгое время, смазывая раны и ссадины. Она бурчала что-то о глупых, несносных мальчишках, безрассудном рыцарстве и о том, что ему лишь бы кулаками помахать. Адриан смеялся, но тут же морщился, потому что царапины начинало щипать и Маринетт, продолжая ворчать, дула на них, чтобы смягчить боль. Такая и была его подруга — она старалась смягчить и сгладить все конфликты и все, что только можно было сгладить. Она вообще была сторонницей пацифизма и старалась вдолбить это и в голову блондина. Но как мальчику объяснить ей, что когда ей плохо, это действует, как инстинкт и всякий пацифизм улетает далеко-далеко.       Это случилось осенью. Ей было всего двенадцать тогда, когда Адриан праздновал свое тринадцатилетие. У него не было настоящего праздника, как было у многих его ровесников, просто вечером его отец должен был устроить пышный прием, на который созовет своих друзей. Это был своеобразный ход, и подросток отлично это понимал, но не возмущался, потому что утром обнаружил в своей комнате счастливую Маринетт. В руках она держала небольшой тортик, который не был похож на заказанные его отцом, но всем своим видом излучал заботу и любовь, с которой так старательно его готовили.        — Ты сама его сделала? — изумился мальчик, не спеша вытаскивать ложку изо рта. Пусть где-то корж немного подгорел, да и сам торт был не идеальным, но вкуснее он сейчас ничего не хотел. Лишь бы смотреть на пунцовую от похвалы подругу. Она до сих пор была выше его на добрых пять сантиметров и частенько подкалывала его этим.       — Ну-у, мне помогал папа, да и мама следила за работой, так что… — она повернула голову в его сторону ровно в тот момент, когда он потянулся, чтобы отблагодарить её. Поцелуй, который Адриан собирался оставить на её щеке, пришелся в губы. Это и поцелуем-то назвать было сложно: просто соприкоснулись губами и отшатнулись друг от друга. Торт едва не полетел на пол, но Мари вовремя его удержала.       Она не поднимала глаз, изображая бурный интерес по отношению к рисунку глазурью, а Адриан стоял в прострации и сам не замечал, как растягивает губы в довольной ухмылке, как кот, наевшийся сметаны. Он запустил руку в волосы, чтобы хоть немного быть похожим на раскаивающегося, но довольное выражение лица никак не сходило.       — О нет, я знаю этот взгляд! — вырвал его из размышлений тихий голос Маринетт, которая выставила руки вперед. Агрест автоматически глянул на стол, чтобы убедиться, что его праздничный торт сейчас лежит там, и перевел взгляд на подругу. — Ты что-то удумал, не вздумай!       — Пытаешься каламбурить, принцесса? Это моя прег… прегра… — он замялся, подбирая слово. — Пре-ро-га-ти-ва.       — В твоих снах, коротышка! — она специально переводила тему, надеясь задеть его этим, но Адриан подошел вплотную, измеряя рукой разницу в росте. Еще год назад она была больше, а, значит, это уже прогресс?       — Если я стану выше тебя хотя бы на столько, ты ведь выйдешь за меня?       Пару секунд Мари непонимающе смотрела на него, скрестив руки на груди. И только потом хихикнула, воспринимая все это, как очередную шутку. Посмотрев на него с фирменным «Ты что, дурак?», девочка ответила:       — Увидим, когда время придет, хорошо, коротыш?       Этот разговор забылся быстро. Девочка даже и не подумала воспринимать его, как что-то серьезное и только Адриан сохранил в своей памяти этот разговор, каждый раз улыбаясь от этого. Не то, чтобы для неё рост был принципиальным, да и он точно знал, что она выйдет за него и так, ведь его шуткам, улыбке и настойчивости было трудно отказать, но с того момента его цель была вырасти.       Через год погибла его мать. И Адриан замкнулся, не подпуская к себе никого. Все его друзья на тот момент, не выдержав отчужденности и гнетущей атмосферы вокруг блондина, поспешили его покинуть. И их можно было понять: безжизненные взгляды мальчика убивали наповал. И только Мари игнорировала все его просьбы уйти и не мешать. Она все также старалась его развеселить и у неё это получалось. Мари заметила, что он похудел, да и кожа стала бледнее, а еще чаще у него были круги под глазами.       Медленно она старалась вытянуть лучшего друга из болота отчаяния и, наконец, Адриан стал улыбаться намного чаще, просто смирившись. И именно тогда он уверился в своей леди до конца. Не бросила, помогла, осталась рядом. И они сравнялись ростом, но парень не был доволен этим, почему-то рос он медленно. Когда Дюпэн-Чэн было шестнадцать, им пришлось расстаться на год. Учеба за границей в модельной школе пришла Габриэлю внезапно и тот, не слыша все возмущение сына, сказал, что так будет лучше. Как будто знал все наперед.       Год проходил медленно. Тянулся, как резина, и Адриан уже изорвал третий календарь, пытаясь дождаться сентября. Но в чем-то отец был прав: он возмужал. Ежедневные тренировки, правильное питание сделали свое дело и парень вырос на целых двадцать сантиметров. Это приятно грело душу, потому что Адриан представлял их первую встречу с Мари. И даже строил в голове различные фразы по типу: «Привет, пур-рнцесса!», «Кажется, кто-то должен выполнить свое обещание!», «Моя леди, вы какая-то непривычно маленькая…» — но он их отбрасывал, считая глупыми и слишком пафосными.       Четырнадцатого октября Адриан был, как на иголках. Напряжение сказывалось на нем и он по нескольку раз спросил у Натали, как он выглядит, поправил и так идеально отглаженную рубашку, растрепал свою прическу, перепроверил содержимое рюкзака и поторопил Гориллу.       И правда, появление было эффектным. Хотя в школе его мало кто узнал, да и, кроме учителей, никто и не догадывался, что Адриан Агрест приезжает в школу. В классе было шумно. Он увидел где-то Хлою, которая сразу же оценивающе проскользнула по нему взглядом, Алекс, что бурно спорила с Кимом. И он сразу же наткнулся взглядом на стройную фигуру с темными, как ночное небо, волосами. Он бы ощутил её присутствие, находясь даже в огромной толпе. Привычная, добрая вокруг неё атмосфера, улыбка, какую посылает ей собеседница, он готов был спорить на что угодно, что это — его Маринетт. Но в целях осторожности парень не стал её окрикивать.       Подходя медленной, ленивой походкой, какую в него вдолбили, он склонил голову, чтобы натолкнуться на голубые, светлые глаза с искоркой озорства. Девушка едва повернула голову, все также улыбаясь, но застыла. И столько эмоций промелькнуло на её лице, что Адриан даже поразился. Некоторые модели даже на фотосъемках не могли выдать такую палитру чувств. Он не расслышал вопрос рядом сидящей девушки, расплываясь в фирменной, ехидной улыбке, и показательно измерил их разницу в росте.       — Ну как, увидела?       Стоящая напротив него пунцовая девушка точно не изменилась. Разве что повзрослела. Потому что чуть позже, отойдя от шока, потребовала проверить не жульничает ли он, надев каблуки.