Вчера закончилась весна...

Ивана кто-то настойчиво тряс за плечо. Он недовольно проворчал что-то себе под нос и хотел было перевернуться на другой бок, но сетка железной койки жалобно скрипнула под весом второго человека и солдата принялись не просто трясти, а грубо толкать в спину чем-то тяжелым и твердым, кажется, прикладом от винтовки. Заспанный Брагинский не хотел даже задумываться о том, сколько времени показывают наручные часы и какого черта кому-то понадобилось присутствие его персоны. Может быть, полковнику Белову? Да черт с ним. Летний ветерок чувствовался даже в душном мраке казармы, где он спал, свернувшись в клубок и накрывшись тонким старым одеялом. Здесь Иван мог хоть в чём-то похвастаться — мало у кого одеяло было таким теплым, как у него. Его знали абсолютно все в полку и были осведомлены о его почти что родственных связях с полковником, поэтому Брагинский всё же слегка удивился тому, что кто-то осмелился нарушать его покой, а потом ещё и тыкать прикладом. Кто же этот глупый и неосторожный человек? Хотя, какая разница? Это не имеет никакого значения. Единственное что важно, это то, что Ивану вновь придётся пытаться уснуть. Странные, а порой и страшные сны, похожие на настоящие кошмары, часто преследовали его по ночам. Не помогало даже сонное питье, которое ему каждый день приносила из лазарета Наташа. Этой бурдой вообще злоупотреблять было нельзя, но разве Ивана это останавливало? Он готов был пойти на что угодно, лишь бы стереть воспоминания о видениях на болоте. А секунды в том монастыре, что был недалеко от Ельца, где было тепло и много зелени превращались во что-то ужасное. Солдат не мог понять природы этих кошмаров, да и старался пореже о них вспоминать. Ему казалось, что если он не будет о них думать, то избавит себя очередной бессонницы. — Да что за черт? — пробубнил он в матрац и широко зевнул. — Чего надо? Я сплю, идти нескоро ещё… — Товарищ старшина… — дрожащий неокрепший голос. Явно какой-то рядовой. — Там… Вас вызывают. — Кто, ежа тебе в печёнку? — Иван перевернулся на спину. В тусклом свете керосинки появилось лицо ещё мальчишки, едва вышедшего из школы. Бледное, немного испуганное, но, вероятно, всего лишь оттого, что именно ему поручили будить своего непосредственного начальника на поле боя. Который отсыпался на койке прямо в сапогах, накрывшись под одеялом ещё и гимнастёркой. — Дык… — рядовой снова запнулся и сглотнул. Некоторые товарищи, так же отсыпавшиеся на своих кроватях, недовольно подняли головы и заворчали на незваного гостя. — Вас товарищ полковник вызывает. Дело срочное есть, вот. Проблема одна. Решить надо. — Проблемы только и можно решать, — чертыхнулся Брагинский. — Где моя гимнастёрка? Как же я устал от проблем ваших… — Она на вас, товарищ старшина, — неуверенно промямлил «посланец». — Полковник просил передать, что общее собрание начнётся примерно через полчаса и… — Так какого лешего ты меня сейчас будил? — Иван негодующе уставился на рядового. — Передай ему, что я поднимусь примерно через пятнадцать минут. — Товарищ старшина, он также сказал, что вас пушкой не разбудишь и приказал поднять вас сию минуту. Извините, если я не туда вмешался, но обсудите это с самим товарищем полковником. Разрешите идти? — Разрешаю, моя ты головная боль. Сгинь. Рядовой в страхе и благоговении шарахнулся за дверь казармы, да так неуклюже, что опрокинул несколько табуретов, запнулся об один и, растянувшись на полу, на секунду замер. Затем рывком поднялся и выскочил из помещения, оставив других солдат давиться смехом, лежа на койках. Иван, усмехнувшись, привёл себя в порядок и вышел в полутемный коридор. Здесь, и там и тут, сидели раненые бойцы и уже выздоровевшие, о чем-то разговаривая и смеясь. Кто-то рубился сразу с несколькими товарищами в карты и даже домино, кто-то чистил сапоги, а кто-то перебирал письма, прибывшие из дома. Иван прекрасно знал о том, что некоторые солдаты всё же немножко завидуют его огромным полномочиям и теплым отношениям с полковником, но у них имелось кое-что, за что Иван готов был отдать все свои привилегии, награды, звания и прочую эту ненужную лабуду. Это были именно письма письма от родных. Если даже рядовые, над которыми все посмеивались и подшучивали, получали хотя бы раз в месяц несколько строчек из родного города или деревеньки, то им с Наташей везло меньше всех. Точнее, совсем не везло — им не пришло ни одно письмо из Воронежской области. Да и как оно могло прийти — мать или Оля не знали, куда нужно писать, чтобы оно дошло. — Здравия желаем, товарищ старшина! — едва солдат показался на виду, все тут же побросали свои дела и встали прямо, выпятив грудь. — Садитесь, — хмыкнул Брагинский. — Не признали меня, что ли? Я же месяц назад как вы был. Занимайтесь своими делами, а я пойду. Нелегко быть командиром взвода, когда чуть больше месяца назад ты был обыкновенным сержантом. Как ни войдешь в казарму на отбой или на обед — всюду все поднимаются и приветствуют. Не привык Иван к такому обращению, да и помнил — власть, даже такая небольшая, серьезно может голову вскружить. Долго вспоминали потом, как однажды к нему обратился какой-то мелкий солдатик, и с таким почтением, что Брагинский не выдержал и едва его не прогнал. И зачем только полковник добивался этого повышения в звании? Изначально Белов планировал поставить его своим вторым заместителем, то есть от сержанта Иван должен был подскочить не ниже чем до лейтенанта. С трудом полковника удалось отговорить от этой затеи. Не то чтобы для Ивана это не являлось почетным, но и брать на себя ещё большую ответственность он отказывался. На его попечении были Петька и Наташей, а в отношении последнего нужно было быть особенно внимательным — мало ли что с ребенком произойдет. Так нет же, Белов вознамерился-таки дать ему звание повыше. И каждый день, подсаживаясь к нему во время приёма пищи, медленно капал на мозги. заставляя принять предложение. Сестра, наблюдая за манипуляциями командира, только хохотала до колик. — Эй, Вань, давай сюда! — послышался откуда-то веселый голос. Лейтенант Рюмин. Один из немногих примеров, когда повышение не дает человеку абсолютно ничего нового. Он лейтенант и он старше Брагинского по званию, да и на несколько лет тоже, но обращается с ним как с дитём малым. Рюмин рыжий, ему где-то под тридцать и несмотря на молодость его волосы уже слегка тронуты сединой. Этот лейтенант — просто ходячее бедствие для Белова. Называется, умей вести себя с таким высоким званием как безбашенный сержант вроде того, каким был Иван. Только Иван теперь безбашенный старшина, а Рюмин — смесь всех званий одновременно. Почти со всем младшим составом на первый взгляд он строг, не терпит и малейших ошибок, однако над командованием готов шутить сколько угодно, зная что за свою исключительную меткость его никто не посмеет тронуть. Безнаказанный нарушитель правил. — Товарищ лейтенант, я спешу на… — попытался было объясниться старшина. — Знаю я, куда ты спешишь, можешь не рассказывать, — Рюмин похлопал его по плечам. — Сколько удивляюсь — был сержантом, а подскочил до старшины за месяц! Где угодно ты пристроишься, Брагинский, зуб даю! — Везение, ничего необычного, — вздохнул Иван. — Ты знаешь, что от меня нужно полковнику? — А ты заходил к нему вчера? — Нет. — Говорят, у генерала что-то произошло. Что не хорошее. В общем, накрылся наш отдых после битвы за Москву медным тазом. — Мы уже месяц без дела сидим. — На твоём месте я ещё немного сил набрался. Как заставят завтра маршировать с раннего утра, поймешь о чем я. Это тебе не отсыпаться каждый день до того момента, пока командир не вызовет. С этими словами Рюмин хохотнул и, ещё раз хлопнув старшину, но уже по спине, куда-то удалился. Слегка растерянный Иван остался стоять на месте. Солдаты уже вернулись к своим делам и не обращали на него внимания. Пожав плечами, Брагинский хотел было заглянуть в лазарет к Наташе, но остановился. Недавно в относительный тыл доставили тяжело раненых и она наверняка сейчас работает с ними, так что лучше её не отвлекать и не мешать. Петька наверняка попросился в очередной раз на аэродром, чтобы пообщаться с летчиками. Эх, как же все любили этого простенького и добродушного пацанёнка, который какой-нибудь месяц с лишним назад таскал у немцев гранаты и являлся едва ли не самым подходящим разведчиком. Решив, очевидно, что летать в небе гораздо лучше, чем скрываться среди врагов, мальчишка близко сошёлся с летчиками. Как быстро он взрослел. И с каждым днем Иван всё больше понимал, что контролировать или пытаться воспитывать его путем нравоучений будет уже куда труднее. Мальчишка об этом догадался… Наконец, Брагинскому надоело топтаться на одном месте и он отправился к полковнику. По дороге он окликнул четверых возвращавшихся откуда-то сослуживцев: — Эй! Говорят, у полковника что-то случилось? — спросил он, следя за ними взглядом. — Черт его разберёт! — откликнулся один. — Спицын дежурил около оборудования. Его сменять пришли — все ящики открыты, большая часть хранившегося разбита, а караульный точно сгинул. — Ну как так, Семён? — заорал Иван, всплеснув руками. — Вы должны было всё это контролировать! Так, внутри пропало что-нибудь? — Не знаем, сходи спроси! Солдаты двинулись дальше. Покачав головой, Иван зашагал было снова, однако сзади его вдруг легонько ударили по спине. Небольшой девичий кулачок. Старшина обернулся. Наташка. Милая, лукаво улыбающаяся, поверх формы накинут белый халат, по счастью не испачканный алым. Её светлые волосы за долгий период вновь отросли до привычной длины и эту золотистую копну, укрывающую узкие плечи, можно было узнать издали. Если раньше Наташе приходилось ходить в теплой шинели, в которой она была похожа на какого-то неуклюжего увальня, то теперь, с наступлением мая, она была одета в летнюю форму, а на голове её вместо шапки вновь красовалась, сверкая звездой, болотная пилотка. Гибкая стройная фигурка, облаченная в гимнастёрку, брюки-галифе и сапоги, перемещалась легко и быстро. На груди у Наташи медаль «За оборону Москвы». Иван имел такую же. — Полковник всем приказал явиться к себе, — пожала плечами девушка в ответ на вопросительный взгляд брата. — Я ведь тоже участвую. — В чем? — не понял Иван. — Ну, — сестра нетерпеливо махнула рукой. — В чем-нибудь. Пошли! Схватив его за руку, Наташа потащила старшину к полковнику. На небольшом пригорке, окруженном березками, в землю было вбито некое подобие стола и две больших скамьи по обе стороны, на которых, если постараться, вместе могло уместиться человек двадцать. Там и сидел Белов, по своей любимой привычке склонившийся над картами. На столе также стоял полевой телефон, у которого расположился связист. Приложив трубку к уху, он что-то сосредоточенно записывал на бумаге огрызком карандаша и посматривал выжидающе на полковника. Иван и Наташа подошли как раз в тот момент, когда вокруг Белова собрались все командиры взводов, его заместитель и несколько младших офицеров. — Все здесь? — спросил полковник. Глаза его ненадолго задержались на Иване с Наташей и он жестом пригласил их сесть рядом с собой. — Буквально вчера дежурный, который должен был охранять наше оборудование, открыл все ящики, повредил имевшиеся там приборы и украл особую рацию.Нам неизвестно, было ли похищено ещё что-нибудь особенно ценные. Генерал, к несчастью узнавший об этом… Очень недоволен вашей работой! С этим криком полковник поднялся со скамьи. — Признаюсь сразу, — продолжил он уже спокойным голосом. — Вместе с рацией были похищены некие очень важные документы, содержащие в себе сведения, которые не должны дойти до врага. Но благодаря вам, мои «дорогие бойцы», немцы получат их раньше, чем вы изволите собраться. Распустил я вас… Думали, что после обороны Москвы ничего делать больше не придется, а?! Так я вынужден вас огорчить, у нас новая задача! Назовём эту операцию «Охота на крыс». Белов стал прохаживаться по пригорку. Солдаты сидели на скамьях, внимательно слушая его и не произнося ни слова. — Цель операции: найти и обезвредить предателя до того, как он пересечет границу Беларуси или выйдет на связь, чтобы передать сведения. У него имеется с собой рация, но из безопасности он будет избегать крупных населенных пунктов. СМЕРШ уже занялись этим делом, но товарищ генерал настоял на том, чтобы именно я исправлял сделанный вами косяк. В крайнем случае их силы помогут нам. Вопросы есть? — Товарищ полковник, — Наташа робко подняла руку. — Я не понимаю. Ведь на границе предателя должны задержать. Там ведь работают наши, незамеченным он не пройдет. — Нет, Наташа, он это сделает, — махнул рукой полковник. — И у нас мало времени, чтобы ждать, пока контрразведка с ним покончит. Еще вопросы? — Товарищ полковник, — обратился к нему Иван, — Спицын состоял в моем взводе. Как ответственный, я должен понести взыскание. Могу ли я самостоятельно найти предателя? — Нет, — отрезал Белов. — Исключено. Приказ был отдан лично мне, я его и выполню. У нашего беглеца и вора наверняка будут иметься сообщники вроде полицаев или самих немцев. Не думайте, что эта операция — дело одного дня. Выступаем завтра. На этом всё, свободны. Офицеров попрошу остаться. Солдаты стали подниматься со скамей и покидать пригорок. Всем им, в том числе и Ивану с Наташкой, казалось, что кипятившийся до сих пор полковник швырнет в них прямо полевым телефоном. Парочка отделилась от общего неровного строя и двинулась к казарме. На ходу Наташа собирала росшие тут и там летние цветы и тут же плела из них нечто, похожее на венок. — Как думаешь, эта история с предателем серьезна? — спросила девушка. — Сам генерал приказал нам найти его и уничтожить. А вдруг это даже не караульный? — Ну и кто тогда? — вздохнул Иван. — Семен говорит, когда они пришли сменять… — Я знаю, — прервала Наташа, — всё раскурочено, Спицын пропал… Но зачем? До этого он храбро сражался вместе с нами. Никогда не поверю в то, что он так резко принял сторону немцев. Что-то здесь не то… И почему-то именно из нашего взвода. — Это никакое не совпадение, он мог быть откуда угодно, — фыркнул старшина. — Так или иначе, теперь придется топать до самой границы с Беларусью, по пути отравляя покой местным жителям и волоча за собой ребят из СМЕРШа. — Брат, жителям и без нас покоя не будет хватать, — погрустнела Наташа. — Наша задача — защитить тех, кто на это не способен. В первую очередь стариков и детей. Иван улыбнулся и крепко обнял её. — Ты так об этом волнуешься? — спросил он. — Я же солдат, я не могу быть равнодушной. Я могла бы вообще не отправляться на войну с тобой, но я пошла, и какой бы ужасной она ни была, она многому меня научила. Даже если бы я имела возможность, я бы не уехала в тыл. — Почему? — Ну, во-первых, здесь ты, и Петя, и Вячеслав Андреевич. Более родных людей у меня, наверное, не осталось. А во-вторых, есть один человек… Связь с которым я бы очень хотела беречь. С этими словами она двинулась к лазарету, напоследок улыбнувшись брату. Иван остался стоять на месте. Он вспомнил, что у него тоже есть один такой человек. Человек, которому он чуть больше месяца назад прострелил бок ради того, чтобы их никто не раскрыл. Интересно, где сейчас Людвиг? *** Грета лежала на подушках, точно царица во время веселого пиршества. Когда заспанный Вильгельм, нахлобучив на голову фуражку, вышел из спальни, первый его взгляд тут же обратился к девушке, которая, похоже, была вполне довольна своим положением. На ней был прежний темно-коричневый костюм с ремнем, а вот сапоги она сняла, оставив их у дивана, на котором вольготно и расположилась. Грета была красавицей, настоящей красавицей, вот только Лангсдорфу она понравиться не могла, как бы ни старалась. В руке у девушки был бокал, наполненный вином. Она была именно из тех, кто любил и умел смаковать подобные напитки. Сама она мечтательно уставилась куда-то вверх, вслушиваясь в пение птиц за распахнутым окном. На улицах оккупированного города бушевало лето и даже его невезучим жителям, должно быть, в радость было прогуляться по улицам. Но сам Вильгельм готовился проснуться в пустой квартире в полном одиночестве, посмотреть на часы и подняться, понимая что уже пора. Это он и сделал, однако никак не ожидал, что шпионка чудесным образом окажется здесь. Он чувствовал, что девушка пришла сюда не просто так. Что-то произошло. Грета молчала. Она спокойно пила вино, растягиваясь на подушках как её душе угодно. И на пустые упреки офицера у неё давно имелись ответы, потому не было никакого смысла напоминать ей о приличиях. — У тебя есть ко мне дело? — спросил полковник, поскупившись на приветствие и комплимент. — Даже «здравствуй» не сказал, грубиян, — Грета поморщилась. — А если нет, то что? Выгонишь? Моя квартира ровнехонько над твоей, и я думаю, что соседи должны навещать друг друга. Хоть изредка. — Ты навещаешь меня слишком часто, — отрезал Вильгельм. — И я пока не совсем понимаю, чего ты хочешь добиться. — Какая подозрительность, — Грета прищурилась и в тот же миг рассмеялась. — Если будешь относиться так ко всем, у тебя не будет друзей, Вильгельм. Хотя, насколько я помню, ты прекрасно обходился и без них. Утопал в своей Надин и никто иной не был тебе нужен. Даже я. — Если ты пришла ко мне поплакаться о своей несчастной молодости и невзаимной любви, то тут я тебе не помощник. — Я разговаривала немного с твоими солдатами. Ну, с братьями Байльшмидтами. Очень милые мальчики, и такие послушные… Ты замечательно их выдрессировал. Лангсдорф фыркнул и прошел к столу, на котором для него уже был оставлен холодный завтрак. Ничто не освежает мозги с утра так эффективно, чем остывший эрзац-чай из морковки. — Недостаточно замечательно, чтобы ни один из них не оказался предателем, — сплюнул полковник. — Я подозреваю обоих, а за первым, что постарше, и вовсе собираюсь особо приглядывать. — Неужели всё так печально? — вздохнула Грета, расстегивая как бы невзначай несколько пуговиц на своем костюме. — В чем причина такого недоверия? — Это мом личные доводы, и я не обязан тебе о них заявлять, — криво усмехнулся Вильгельм, садясь за стол. — Даже так? — приподняла бровь девушка. — Я думаю, тебе стоит напомнить детали нашей беседы, проходившей месяц назад, где я озвучила подозрения господина генерала. Ты обязан мне тем, что я не стала выдавать тебя сию минуту. А я могла бы оклеветать, и за дело. — За то, что я тогда на тебе не женился? — вилка и нож со звоном опустились на тарелку. — Действительно, достойный повод, да? Грета снова тихо засмеялась, прикрывая ротик рукой. Зеленые глаза её сверкали торжеством и нескрываемым наслаждением от подобных словесных пыток. — Вильгельм, я знаю, что сердцу не прикажешь, — сказала она, закончив хихикать. — Но и тебе стоит меня понять. Жажда мести, и всё тому подобное… Ты ведь через это прошел. Ты убил Надин не потому, что ненавидел её, а потому что она, по твоему мнению, достаточно пробыла счастливой. Со мной всё наоборот. Я думаю, что тебе пора, наконец, понять что значит счастье. — Мое единственное счастье ушло три года назад, Грета, — полковник холодно взглянул на неё. В стальных глазах его был настоящий лед, который испугал бы любого. Однако никак не Грету. Она с интересом наблюдала за Лангсдорфом, отставив в сторону бокал с вином. Похожая на хитрую ловкую кошку. Пантеру. Шпионка взирала на Вильгельма с иронией, затем хитро, а после и вовсе с какой-то фальшивой, больше раздражающей жалостью. Наконец, из груди её вырвался разочарованный вздох. — Я ожидала услышать большее, — со скукой в голосе протянула она. — Ты провел бы мне интересную экскурсию в своё прошлое. Открыл бы дверь в мир, где маленький мальчик, сидящий среди горы коробок от игрушек, не чувствует любви своих родителей. Такое ведь было, я не ошибаюсь? — Что тебе нужно? — прямо и грубо прорычал полковник, с громким стуком отставляя чашку. — В первую очередь, твоя благосклонность. Грета невероятно изящно и грациозно поднялась с подушек. Она подошла к большому книжному шкафу, заполненному практически всеми томами на русском, и сняла с полки один: — Шиллер? — Грета удивленно приподняла бровь. — Как мило. Они перевели его на свой отвратительный варварский язык. Не буду пытаться читать это на нем, у меня заболит голова. — Прошу, оставь меня одного, — Вильгельм сохранял терпение из последних сил и вежливость давалась ему с трудом. — Мне нужно подумать. — Я сделаю как ты просишь, — сладко улыбнулась девушка. — Но у меня есть вопрос. Что ты собираешься делать дальше? Война продолжается, не забывай. — Дальше… — Лангсдорф хмыкнул. — Куда прикажет генерал, туда и отправлюсь. В тот же миг глаза у Греты радостно засверкали. — Нет нужды ждать приказа, — покачала она головой и, поправив маленькую шляпку, усмехнулась, — потому что у меня уже есть кое-кто, кто нам отлично помогает. Прямо сейчас. Она подошла к полковнику и руки её легли на его плечи, медленно массируя. Вильгельм по-прежнему холодно взирал на Грету, однако руки его сами собой уже медленно скользили по её тонкой талии. — И кто он? — тихо спросил Вильгельм, почти вжимая девушку в стену. — Предатель, опытный разведчик, — прошептала она, хитро улыбаясь. — А за ним идут русский полковник, бестолковый старшина и длинноногая золотоволосая красавица-медсестричка… Что общего у них всех? Вильгельм посмотрел на Грету с легкой ухмылкой. Ему не хотелось разгадывать глупые загадки. Важно было совсем другое. — Ты принесла отличные новости, — прошелестел он. В стальных глазах блеснули прежние превосходство и ледяная надменность.