***
Его будит звонок. Телефон — его собственный, не купленные дешевые одноразовые звонилки — громко и раздраженно вибрирует, пытаясь отползти подальше, будто ожил, и Бен ловит его спросонья, никак не в силах дотянуться. Со стоном отлипает от стены, на которой и проспал всю ночь, скрючившись. Это не Рей. Это Лея. Первое желание — подобрать его как можно быстрее и выбросить за окно. Но это ничего не изменит, всего через пару часов ему придется жать ей руку и смотреть с фальшивым сочувствием. Не таким уж и фальшивым, если что. Бен выпрямляет ноги, насколько это возможно — этот мир все еще не создан для высоких людей вроде него, делает один вдох, другой, пока ураган тревоги внутри не затихнет хотя бы на пару минут, и нажимает на "Принять вызов". Он ожидает чего угодно, криков, угроз, нотаций, даже ледяной вежливости, с которой она может поздравить так, что чувствуешь себя словно дерьмом облитым. Но она просто молчит. Молчит и все. Как и он сперва. Зажевывает щеку изнутри, прикусывает зубами, пока на языке не становится солено, стискивает мобильник так, что тот нагревается под пальцами. — Мам? — он вытаскивает слова из себя клещами. — Мне... Прости меня, — ему больше ничего в ответ не надо. За стеклом небо разгорается утренним светом, раскидывая золотые лучи, но звезд больше не видно. — Я все испортил, мам, — может, она и не слышит. Может, отключилась еще на первом слове. Может, это все ему вообще мерещится, кошмар, от которого он так и не очнулся. — Не знаю, что теперь делать... Он зажмуривается и откидывается затылком на холодный камень стены. И когда под веками вспыхивают и сыплются звезды, ненастоящие, но все же, случается крохотное чудо. — Чуи заедет за тобой, — отвечает Лея, быстро, словно и ей слова жгут язык. И отключается.***
Условный стук Чуи все такой же, как раньше, когда они играли в космических пиратов еще в детстве. Три коротких, один, тишина, а затем еще два и один — контрольный. Бен даже не смотрит в глазок, быстро отщелкивает замки один за другим и открывает дверь, застывая в полном охренении. Кажется, еще секунда — и челюсть тоже не выдержит, вывалится и покатится себе по полу. Это точно Чуи — попробуй найти еще одного такого здоровяка в два полных метра роста, только выглядит он совершенно непривычно. Косматая грива стянута в хвост на затылке, слегка оттопыривая форменный козырек кепки с вырвиглазной нашлепкой лейбла. Синий комбинезон тоже далеко не впору, будто его сняли с кого-то на две головы ниже. Только клетчатая рубашка Бену просто отлично знакома, она точно не одолжена и не украдена. Чуи держит в руках раздутую сумку, поблескивающую блестящим слоем термозащиты, и протягивает ее вперед. — Ваш заказ, сенатор Соло, — басит он в бороду таким тоном, что сразу ясно, издевается. — Шесть Пепперони, две Гавайские и четыре Вегетариано, как и заказывали, — он впихивает Бену ее всю, вместе с коробками внутри, но дальше порога не идет. Его взгляд напряженно ощупывает углы под потолком и, кажется, находит то, чего боялся. — Чаевые, сенатор, — он еще больше наклоняет голову так, чтобы камеры не распознали лицо. — Не задерживайте меня, пожалуйста. Бен, все с тем же охреневшим видом неловко вытаскивает сотенную купюру из бумажника, протягивает ее Чуи, не зная, что и сказать. Окей, выглядит это словно сцена из шпионского боевика, возможно ему даже досталась роль Бонда. Но что дальше? Дальше все идет ровно по сценарию, стоит ему только приблизиться к Чуи, как тот одним махом сгребает его в объятие, такое сильное, что кости трещат. Кажется, его еще не простили, ну и поделом. — Поздравляю с назначением, сенатор Соло, — басит Чуи, а затем продолжает шепотом: — Запасная лестница временно свободна, выйдешь через нее. Только быстро. Я достал все, чтобы тебя не узнали, — и напоследок то, чего не должно быть в шпионском боевике. — Я тебе потом уши скручу за мать, мелкий засранец, — звучит ни разу не ободряюще. Его голос возвращает прежнюю громкость и деловитость. — Удачи на посту. И да, у вас лампочка барахлит, вон та, — его палец направляется ровно туда, где судя по всему скрывается крохотная камера. Он уходит, топая и шаркая, так и не забрав сумку. Хотя будь на его месте любой другой настоящий разносчик пиццы, он бы уже все мозги вынес. Но сперва Бен притаскивает с кухни барный табурет, поднимается на него и скручивает лампочку, обрывая вместе с нею все проводки. Все-все, даже те, что ни разу не предназначены для лампочек. Теперь у Сноука на один глаз меньше, чтоб его. Быстро, пока никто на той стороне не дошел, что все это ну очень подозрительно, он спускается с табурета и несется к сумке. Внутри и правда есть пара коробок, и от них ощутимо пахнет пиццей, но остальные — слава богу — набиты одеждой. Бен вытаскивает и встряхивает здоровенный оранжевый комбинезон техника, а следом неопрятную мочалку, меньше всего похожую на нормальные волосы. Если это парик, то им, скорее всего, полы мыли вместо швабры. Но... в этом вороньем гнезде его уж точно не узнают. Еще там есть очки, нацепив которые, он дальше вытянутой руки не видит. — Твою мать! — нужно отдать должное Чуи, у него есть чувство юмора. Такое же черное, как и его душа. Не теряя ни секунды, Бен напяливает комбинезон, сгребает с нижней полки старые кеды, которые так заботливо спасла Рей — дорогущие ботинки будут смотреться ну совсем подозрительно. Приглаживает мочалку на затылке, нагребая побольше спутанных пергидрольных прядей на лоб. И, сунув бумажник и телефон в здоровенный карман на бедре, больше подходящий для каких-нибудь отверток, вываливается за дверь, почти ничего не видя. С одной стороны, в самом конце коридора видна белая спина, совсем нарочито отвернутая в другую сторону. Ну да, конечно, ты не следишь, ты просто вышел подышать свежим воздухом в коридор, ага. Бен горбится, стараясь выглядеть ниже, чем он есть, и кашляет, раздирает горло. Шаркая, подходит к мужчине — по костюму издалека понятно, что он тут из-за него. — Закурить будет? — ему адски везет, что тот не сразу понимает, кто это. Видимо, от термоядерного оранжевого все глаза на лоб вылезли. Бен бьет снизу-вверх, прямиком в челюсть. Этого, вкупе с эффектом неожиданности, вполне хватает, чтобы охранник свалился кулем ему под ноги. Нужно и рацию забрать, чтобы он связаться не смог, если тут есть еще такие вот. Бен спускается на следующий пролет — никаких лифтов, неа — и забирает налево, к запасной лестнице, по которой и ходят самые обычные техники. Пару раз он замечает усевшиеся вдоль стены силуэты людей, все один будто клоны того, схлопотавшего апперкот, но их вырубили до этого. Судя по тому, что они все еще не пришли в себя — это был Чуи. Внизу, в вестибюле, где количество белых фигур увеличивается вчетверо, ему удается пройти незамеченным мимо Хакса, явно направляющегося наверх, чтобы проверить Бена. Жаль, что нельзя пнуть его или хотя бы толкнуть плечом — это слишком опасно, да и вообще недостойно приличного шпиона. Тем более, ему нужно выбраться отсюда, а не мстить. С местью Бен разберется позже. Подслеповато щурясь, он выбирается наружу, спихивая очки на кончик носа, и тут же замечает старый добрый Сокол, припаркованный чуть дальше. Автомобиль на ходу, только и ждет его, чтобы стартануть, но есть кое-что важнее заслуженных выволочек. Рей. Бен взмахивает рукой, вылавливая из потока машин свободное такси, ныряет в него и диктует ее адрес. Он оборачивается дважды — из здания не вываливается целая толпа секьюрити, никто не стреляет по колесам. И Сокол — он двигается с места, разворачиваясь, и исчезает за поворотом. Так, ладно. Пока все хорошо.***
К счастью, у ее дома никто из личной армии Сноука вроде бы не дежурит. Зато прямо поперек парковки, закрывая спуск в тату-салон — два здоровенных грузовика. Мужчины в одинаковой форме снуют туда-сюда с коробками, загружая их в кузовы. — Вот, — Бен снова, даже не глядя, сует купюру таксисту, и практически вываливается из машины. Сперва он замечает Финна, затем и По — тот курит и орет, требуя укладывать коробки осторожнее, потому что там стекло. А потом они замечают его. Не узнают, конечно, на лицах недоумение, но стоит ему стянуть парик с макушки и отбросить в сторону, как все меняется. По выбрасывает сигарету, которой затянулся, наверное, полтора раза, набычивается и несется навстречу, как поезд, только даже не думая сигналить. Первый удар кулака мажет по скуле — Бен еще успевает слегка уклониться, а второй попадает ровно по челюсти. Острая, чистая боль пронизывает насквозь. — Ах ты ублюдок! — Дэмерон идет на новый круг. — Чтоб тебя, мразь! Урод. Тварь... — каждое из определений, каждый из новой серии ударов он заслужил. Поэтому больше не пытается сбежать или хотя бы закрыться. — Я тебя... — Хватит, По, — его останавливает Финн. Он тоже выглядит так, словно готов взять и размазать Бена по стенке, но не делает это. — Он этого не стоит. Свали отсюда и больше никогда не попадайся нам на глаза. — Где она? — Бен вправляет еще ноющую, хрустящую челюсть, размазывая что-то теплое по подбородку. Кажется, ему и нос сломали, или около того. — Где Рей? Мне очень нужно с ней поговорить! Пока они не накинулись на него снова или пока не развернулись и не ушли, так и оставив без ответа. — Рей? — Финн кривится, делаясь похожим на сторожевую псину, готовую сцапать и перегрызть горло по щелчку пальцев. — Ты недостоин даже по имени ее называть. — Где она?! — плевать на все это, напряжение внутри, державшее Бена на плаву все утро, тоньше паутинки, что вот-вот порвется. — Где?! — он орет, хватаясь за рубашку Финна, марая кровью воротник. В голове все шумит, перед глазами алая пелена, размытая — так бывает перед тем, как грохнешься в обморок. — Она уехала, — отвечает ему Финн. — Убери от меня свои руки, Соло, иначе я их переломаю, и плевать, что ты типа сенатор. — Куда? — конечно же, он не отпускает, этот мир и без того кружится, надувается пузырем и опадает, дрожа, будто в него врезалась комета, и через секунду все распадется в пыль. — Пожалуйста, скажи мне, где она. Скажи мне, где Рей, — он звучит так безумно, что они сдаются. Быстрее, чем Бен ожидал, к счастью. — Мы не знаем, — Дэмерон глядит на его лицо, а затем лезет за сигаретой и затягивается так, словно умирающий. — Твой ублюдочный начальник, тот уродливый хрен нас закрыл. Закрыл мой тату-салон и каким-то образом убедил не продлять нам аренду. А еще... Рей выставили из университета. В два счета, просто бац — и все. В другое время я бы подумал, что такое бывает, но нет. Это все ты. Ты, Соло! — он выплевывает его имя словно ругательство. — Нет... Это Сноук. Я не... — Да мне насрать, понимаешь? Ты порушил нам нахрен жизнь, ты... сделал Рей больно. А я говорил, что будет, если ты ее обидишь, — По стискивает кулак, но больше не бьет. — Я все исправлю. Я найду ее и все исправлю, ладно? — Бен отшатывается, и мир болтает еще больше, раскручивает по спирали, заставляя его хвататься за воздух. Он будто падает и не может остановиться. Ничего не может. — Черта с два, — Дэмерон затягивается и выдувает облако дыма ему в лицо. — Она пропала. Рей так может. Она где-то, одна. Из-за тебя, — его кулак лупит по плечу Бена, уже не так сильно, как раньше. — Вали отсюда, сенатор. Вали к своему уроду и живи дальше припеваючи, — он отворачивается, ясно давая понять, что разговор закончен, и идет обратно к грузчикам. Они тоже стоят, переглядываясь между собой, но стоит Дэмерону поравняться с ними, тут же берутся за коробки. И уже аккуратно укладывают внутрь. — Постой... — пока Финн не ушел, Бен хватается за него. — Она ничего не говорила? Хотя бы намеки, куда... что будет делать дальше... — Нет, — лицо Финна снова будто камень, но взгляд пронзительный. — Она такая, она не доверяет людям, не доверяла до нас. И ты все испортил. Она... — он лезет в карман и вытаскивает оттуда комок бумаги. — Она делала это для тебя. Хотела передать. Ну на. Подавись им, Соло. Дрожащими, почти немыми пальцами он разворачивает скомканный лист и сцепливает зубы, чтобы не застонать. Не заорать. Не наброситься на Финна, да хоть на кого угодно, и бить, бить много и в полную силу, захлебываясь черной, ядовитой яростью. Линии сплетаются и расходятся, не так, как у нее — по-другому. Вычерчивая кривую восхождения и падения Бена Соло. Черное солнце в центре, оскалившееся острыми зубцами внутрь, буквально стискивая, пожирая тонкий луч света, но он тянется все выше и выше, как вытягиваются сорняки на голых камнях, чтобы выжить, и кажется, что именно он победит. Одолеет тьму. И по крохотным звездам, таким похожим на те, что были на ее коже, выберется прочь из замкнутого пространства. Станет свободным. "Путеводная звезда" — выведено под рисунком, рядом с маленьким, сейчас почти незаметным за сгибами и потертостью бумаги сердечком. Они жгут глаза, закрывай или пялься на них до победного.