Созвездие железной леди

Боль. Все то понимание, что можно было вложить в это слово, она ощущала прямо сейчас. Тупая, пульсирующая, ноющая и тягучая. Все оттенки боли, вся ее природа, вся ее сущность свинцом разливалась по телу. Она не понимала, что с ней происходит, она не знала себя, не помнила собственного имени и того, кем она была и что с ней станет. Яркий свет на секунду ошеломил, ей захотелось закрыться от него руками, но тело было непослушно. Словно чужое. Тяжелые мысли переваливались, не позволяя сфокусироваться на чем-то одном. И снова темнота. И постоянное самокопание. Все, что ей оставалось. Хотелось кричать, выть от отчаяния, бить руками в неожиданно возникшие преграды собственного сознания. Но все тщетно. Сегодня ей удалось открыть глаза. Первые два раза сфокусировать взгляд не удалось. Глаза закатывались и иногда попросту сходились к переносице. Почему-то от этого ей стало даже смешно. Но улыбнуться у нее тоже не получилось. - Вы помните свое имя? – девушка, сидящая напротив, была приветлива. – Помните откуда вы? Она покачала головой, чувствуя, как болью отдается каждое движение. - Кажется, Эстер, - неуверенно ответила она, поразившись своему голосу – таким громким и низким он стал. – Я помню это имя. Девушка кивнула, сделав пометку в своем планшете. Эстер задумалась, выуживая из недр памяти что-то еще. - Ты не помнишь, что произошло, Эстер? – спросила она и, дождавшись отрицательного качания головой, продолжила. – Ты умирала, Эстер. Даже в наше время не все болезни удается вылечить. Ты была заражена… Дверь кабинета раскрылась, и в кабинет вошел мужчина. Эстер не знала почему, откуда в ней возникло это чувство, но ей захотелось убить его прямо сейчас. Вцепиться руками в горло, рвать его на части. Она шумно выдохнула, старательно прогоняя это гадкое ощущение. - Как чувствует себя пациентка? – улыбаясь, спросил он, присаживаясь напротив. - Увы, как вы и подозревали, память не вернулась, - с тоской произнесла врач, глядя на Эстер поверх планшета. – Но Эстер удалось вспомнить свое имя. - Стало быть, Эстер, - произнес он. – Как чувствуете себя? Эстер задумалась, прислушиваясь к своим чувствам. Боли не было, пока она не двигалась. Кружилась голова, и хотелось пить. - Нормально, - ответила она и снова зажмурилась. Ее голос был невероятно громким, отражаясь от полупустого помещения. Она не кричала, но сейчас могла заглушить этих двоих, пусть они даже начнут петь хором. Она перешла практически на шепот, понимая, что так сможет сравнять громкость: - Слабость, - ответила она, удовлетворившись результатом. – но, в целом, неплохо. Что со мной было? Двое переглянулись. Доктор тактично откашлялась и встала, выходя прочь из кабинета. Эстер осталась наедине с тем, кому недавно хотела выпустить кровь и раздробить его кости в пыль. Она тяжело дышала, пытаясь привести мысли в равновесие. - Если бы для спасения жизни тебе пришлось пойти бы на некоторые изменения в организме или умереть, что бы ты выбрала, Эстер? – спросил он, неожиданно перейдя на «ты». Эстер вопрос не понравился, ей захотелось взглянуть в зеркало, и она завертела головой в поисках хоть чего-то его напоминающего. - Что вы сделали со мной? – испуганно спросила она, и голос ее громким молотом ударил по стенам, заставив задребезжать мелкие склянки. - Улучшили, - спокойно ответил он. – Добавили немного того, чем природа не наградила нас, людей, изначально. Ты потеряла себя, Эстер, тебя бы уже не было, но… нам удалось сохранить твою жизнь. - Кто это, мы? – спросила она, поднимая руки и в ужасе шарахнувшись назад, испугавшись самой себя. Ее руки были белоснежны, Длинные, тонкие пальцы, ни следа кровеносных сосудов или капилляров. Белые, под стать рукам, ногти заостренные и крепкие, ей казалось, что она легко может вспороть кожаную обивку мебели, лишь проведя по ней пальцами. - Кто я? – испуганно спросила она, прогоняя с горла липкую ладонь страха. - Ты – это ты, Эстер. И никто, никакие изменения этого не отнимут. Теперь ты стала сильнее, теперь ты можешь жить, сражаясь за общую цель. Эстер стало не по себе. Она скрючилась, прогоняя внезапно охвативший ее приступ тошноты, накрыла голову руками и взвыла. Ей стало страшно, страшно до безумия. Эстер вскочила, но тут же рухнула назад, понимая, что нет еще силы в ее ногах. Боль в плече, и ее снова поглотила темнота. Рендон клевал носом. Доктор Вайс не рассказала им ничего нового, лишь пожала плечами, сославшись на то, что не имеет доступа к медицинским отчетам. Но покидать больницу отказалась. Харрис храпел в гостиной, Рендон не позволил ему ехать в гостиницу после всего случившегося. К утру он ждал всю команду, понимая, что нападение держать в тайне от них нельзя. Он сомневался в «виновности» их пациентки, но отрицать эту возможность не хотел. Иначе для чего он понадобился батарианцам? Харрис считал, что они упустили что-то еще, но на логичный вопрос, что же именно, равнодушно пожал плечами и отчалил на боковую. Капитану же не спалось. Кофе в чашке давно остыл, оставив на стенках противный налет. Рендон поморщился и бросил кружку вместе с содержимым в машину для мытья посуды. Она, отвыкшая от постоянной работы, недоверчиво заурчала, но потом честно взялась за дело, тихонько ворча и приветливо моргая дисплеем. Рендон обхватил руками голову, опершись на столешницу. Он пытался разложить все по полкам. - Капитан! Двое слева! Он не увидел их. Если бы не Черил, то не сосчитать бы Рендону дыр в своей голове. Этот поддонок стрелял метко и хорошо прятался. Капитан Сантоса вымотался. Бессмысленная беготня за собственным хвостом, но, черт возьми, они их опередили. Все, на что они натыкались, уже с огромной натяжкой можно было назвать людьми. Их застали прямо в середине рабочего дня. Запекшаяся кровь на дорожном покрытии выглядела уродливой багровой рекой, тут и там он узнавал человеческие останки. Завершением картины была голова, лежащая прямо посередине улицы. Противный комок то и дело подкатывал к горлу, и Рендон держался с трудом. Никакой пощады, никому. Черил тихонько всхлипнула, увидев детский труп. Рендон видел, как она украдкой смахнула слезу, но не сказал ничего. Ему и самому было не по себе. Такого варварства он не ожидал даже от батарианцев. А сейчас они старательно уходили на восток. Выхватить их в прямой схватке было бы самоубийством. Их было больше, как минимум, в два раза. Потому Рендон решил заходить сбоку, отстреливая максимальное число террористов. Те, к сожалению, умирать вовсе не торопились и то и дело открывали ответный огонь, не жалея термозарядов. Один из них едва не угодил ему в бок. Рендон пригнулся, прыгнул вперед и перекатился через голову. Броня была тяжелой для таких кульбитов, потому пластики гимнаста Рендон показать не смог, но увернулся от смертельного патрона. Он выстрелил в ответ практически вслепую, понимая, что вряд ли попадет в цель. Харрис тяжело дышал. Ему пришлось встретиться с одним из них в ближнем бою. Батарианец оказался тем еще крепким сукиным сыном, едва не свернул лейтенанту шею. Кажется, Харрис размозжил ему голову камнем. Теперь его броня была покрыта кровью твари, что совсем недавно пыталась отправить солдата Альянса в могилу. Черил держалась молодцом, хотя было заметно, как ей тяжело. Но эта женщина никогда не показывала слабости. Рендон часто признавался себе, что будь он моложе и не будь он связан по рукам и ногам Уставом – приударил бы за ней. Девушка была хороша. Невысокий рост делал ее чрезвычайно маневренной, а сочетание способностей биотика и отличного владения снайперской винтовкой превращали ее в отличного солдата. Черил была молода, всего 25 лет, но уже получила звание сержанта и неплохо пилотировала челноки. Боевая девушка, а в компании мужчин эдакий свой парень. Ее сложно было смутить и совершенно невозможно вывести из себя. Она прекрасно могла ответить на любые шуточки и при необходимости сломать наглецу нос. Потому Черил уважали. Она носила короткую стрижку и, в целом, была похожа на очень симпатичного парня. Голос у нее был высокий и звонкий, по характеру зажигалка. Рендону нравились такие люди, с ними всегда легко. Они никогда не заискивают и не пытаются быть кем-то другим. Черил всегда была сама собой, она честно говорила в лицо все, что думала, частенько нарываясь на неприятности. И она могла перепить крогана. Рендон поражался, как в такое маленькое тело вмещалось столько алкоголя, и как она после всего умудрялась ходить прямо. Черил двигалась чуть позади, прикрывая тыл. Харрис держался на востоке, постоянно отчитываясь о том, что видит. Вторая группа была на западе колонии, но пока они не находили ничего, кроме трупов и разрухи. - Капитан! Сюда! – Харрис резко рванул вправо. - Харрис, черт тебя дери! – выругался Рендон. – Мы их потеряем! Как оказалось, лейтенант был прав. Здание, чудовищно похожее на все остальные, выглядело паршиво. Стоящий рядом бронетранспортер указывал на то, что различия, все же, были. Рендон подал знак команде остановиться и сам присел, переводя дух. Он не знал, как другие, но броня с полным вооружением не делали бег и прыжки через развороченные здания увеселительной прогулкой. Было чертовски жарко, какой же кретин задумал колонию в этом пекле? - Печет как в реакторе, - фыркнула Черил, читая его мысли. – Что они там нашли? - Пока не знаю, - ответил Рендон . – Гранаты остались еще? Харрис покосился на него украдкой, точно сомневаясь в адекватности собственного капитана. - Я не думаю, что мы пройдем мимо них с гранатой. Я, конечно, могу ошибаться, но с этой махиной они ее даже не заметят, - с сарказмом ответил он. Рендон вздохнул: - Черил, сможешь отвлечь их? Мне нужна минута. Она кивнула, как всегда коротко и ясно. Ей не нужно было объяснять задачу дважды, Черил всегда сама знала, что делать и была сильна в импровизации. Все остальное происходило молниеносно быстро. Штурмовая винтовка отбивала руки, а термозарядов оставалось все меньше. Громкий «бум» отвлек батарианцев лишь на секунду, но этого было достаточно, чтобы троих затянуло в мощный водоворот биотики, а еще двое разлетелись в прах от взрыва. Их осталось лишь трое и, к счастью Рендона, они еще не успели добраться до машины. Он выпрыгнул из укрытия, оставшись на открытом пространстве на пару мгновений, тут же лишившись щита. Ругаясь, молясь и сдабривая все это отборным матом, он припустил за ближайшее укрытие, надеясь на крепость собственной брони. Так, став главной мишенью, скача, словно сумасшедший, он дал отличную возможность для действий своей команде. Все получилось именно так, как он рассчитывал, Харрис рисковал, собирая всех поближе, но потратил лишь одну, последнюю гранату, разнося в мясо оставшихся террористов. - Нужно было задать им пару вопросов, - недовольно пробурчала Черил и, кривясь, переступила через наполовину развороченное тело. – Мертвые они нам не расскажут, какого черта здесь делают. - Мертвыми эти ребята нравятся мне куда больше, - проговорил Рендон, подходя к удивительно крепким дверям здания. Показавшееся издали абсолютно идентичным, теперь это здание выглядело иначе. Бронированное со всех сторон, оно явно было подготовлено к натискам такого рода. Мощная пушка бронетранспортера не смогла пробить дверей, оставив на них лишь неглубокие борозды. Штурмовать его было бесполезно, там можно было переждать целую войну. Шум открывающейся двери был полнейшей неожиданностью. Все трое вскинули оружие, но за дверью никого не оказалось. Передатчик Рендона перехватил сигнал, голос был надрывным и слабым: - Люди… люди, нас услышали! Я… я не смогу долго. Лаборатория. Лестница, наверх. Рендон кивнул, не убирая оружия, они двинулись вперед. Механическая дверь с тихим щелчком задвинулась за их спиной. Внутри здание выглядело слишком… просто для такой масштабной защиты. Это было похоже на средний офис, множество столов с компьютерами, электронные панели в стенах, терминалы и даже автомат с закусками. Рендон огляделся, рассчитывая увидеть здесь кого-то из уцелевших, но помещение встретило его тишиной. Он махнул рукой, разрешая движение вперед. Широкий холл постепенно сузился в узкий коридор, шедший к лестнице. Десять ступеней – именно столько насчитал Рендон. На втором же этаже он не увидел ничего нового. Все те же столы и панели. Разве что за исключением вкусного автомата. - Если это засада, - прошептал Харрис, постоянно оглядываясь. - Тогда будь готов стрелять, - негромко ответил Рендон. Черил молчала, вся обратившись в слух. Ее карие глаза сейчас стали совсем черными, такое бывало, когда девушка была напряжена. - Все чисто, сэр, - отрапортовала она, когда они закончили осмотр помещений. – Последняя дверь заперта. Мой инструментрон не смог подобрать комбинацию. - Будем вежливы, - Рендон сам не знал, что в этой ситуации вызвало у него улыбку. Это было поразительно, но после трех коротких стуков дверь разъехалась в стороны. Рендон бросился вперед, в три коротких прыжка оказавшись возле скорчившегося мужчины в форме научного сотрудника Альянса. - Я знал, что они пришлют кого-то, - его голос был слабым. – Все пустяки, колонии давно пора было отправляться в бездну, я всегда так говорил. Он выдохнул, и его тело пробрал спазм. Мужчина прикусил язык, сплюнул кровь и сжал кулаки до побелевших костяшек. Рендон увидел, как на его халате стремительно расползается багровое пятно. - Черил! - Нет, - он поднял руку, снова сжимая зубы. – Мне не помочь… Она! Я прошу, я умоляю вас! Не дайте ей погибнуть! Все эти годы, вся работа! Она должна жить! Рендон обернулся. Он не сразу заметил капсулу, в которой лежала девушка. Признаться, изначально замутненную капсулу он принял за безвкусную инсталляцию, но никак не за живого человека в стерильном блоке. - Вы должны забрать ее отсюда. И еще, - он перевел дыхание, сползая по стене и оставляя на ней грязные кровавые полосы. – Я прошу вас об услуге, капитан. Человек поднял глаза. Полопавшиеся капилляры, впавшие щеки и отлившая от лица кровь. Рендон понимал, что панацелином он не спасет этого человека. Он понял его без слов и потому на курок нажимал без сожаления и угрызений совести. Он не знал, есть ли на свете Бог и будет ли он считать это милостью, но в понимании капитана это была помощь. Попытки уцепиться за ускользающую из рук жизнь, удержать ее за хвост слабеющими руками – нет большей глупости. Принять свою смерть, улыбнуться ей и посмотреть в ее глаза без страха – вот истинное мужество. Уйти с ней на равных, не растеряв своей чести, завершить дело ценой самого себя – вот признак настоящего солдата, пусть даже тот никогда не держал в руках оружия.