Гамма

      Тэхён влюблён. Только вот понять ему этого никак не удаётся. Заблудившийся в чувствах, из крайности в крайность бросается, лишь бы разложить всё в себе по полочкам. Ворочаясь ночами в кровати, накрывается с головой одеялом и принимается распускать по ниточкам запутавшийся эмоциональный клубок. Но незнакомые чувства до того переплетены между собой, что затянулись тугими, прочными узлами и поставили крест на ступени к пониманию. Из ночи в ночь Тэхёна настигало отчаяние от незыблемости комка собственных ощущений, и с каждым новым рассветом нити неведомых чувств упрочнялись, связывались сильнее и поглощали в свою паутину всё новые и новые робкие чувства.       Честно говоря, Тэхён сам не помнил, с каких пор он вдруг тратит драгоценные минуты блаженного сна на разгадывание нелепых загадок, подбрасываемые ему эмоциональным диапазоном, который, чёрт возьми, держится на завышенной планке изо дня в день. Кажется, никогда он не прекратит порождение странных трепещущих ощущений, которые овладевают телом Тэхёна и моментально погрязают в трясине непонимания.       В очередную бессонную ночь, терзавшись от глумливого беспорядка порождённых чувств, Тэхён решается придать своим туманным эмоциям вкусовые восприятия. Но, к своему глубочайшему сожалению, спектр вкуса оказался не достаточно велик, дабы описать всю многообразность Тэхёновых ощущений, что порядком его мучили своей необузданностью.       Тэхён не знал, куда себя деть.       Юноша с трудом находит успокоение и засыпает под утро, когда уже солнце вот-вот готово пересечь линию горизонта и пробудить мирную землю своими лучами. Весь день бушуют пёстрые эмоции, не желая поддаваться Тэхёновым порывам их утихомирить. Ночью же ставится старая заезженная пластинка беспокойства, и ничего с этим Тэхён поделать не может.       Время за полночь. Тэхён по своему обыкновению сидит на постели и комкает одеяло, закусив губу. Он бросает кроткие завистливые взгляды на соседнюю кровать, на которой спит Хосок-хён, охваченный сладкими сновидениями. Тэхён может только мечтать о подобном всвязи сложившейся ситуации, которая стремительно перерастала в паразитическую проблему. Юноша то звучно выдыхал, запрокидывая голову назад, то по новой закусывал губу. Он устал от неясности, и всё равно не переставал уходить с головой в размышления.       «Не могу больше!» — думает Тэхён и недовольно отбрасывает от себя одеяло.       В ту же секунду босые ноги касаются холодного паркета. Юноша на цыпочках подходит к кровати хёна и, не раздумывая, забирается на краешек его постели, будто бы специально подготовленный для него. Моментально приобретаются совершенно иные колориты. Запах постели Хосока чересчур одурманивающий для Тэхёна, и он не сдерживается: прикрывает глаза, улыбается и позволяет себе вдохнуть приятный ему аромат поглубже, чтобы запомнить. И какая-то слабость одолевает им от простоты и естественности этого пленительного запаха. Тревога и недовольство уносятся с каждым новым выдохом; приятное покрывало забытья окутывает с каждым вдохом…       — Тэхён-а, опять лунатишь, — лепечет в сонливости Хосок скорее как утверждение, нежели вопрос.       Эмоциональный диапазон Тэхёна взвинчивается до небес, когда хён накрывает его со спины пуховым одеялом и приобнимает, ближе горячим телом придвигаясь. Звучный вдох и такой же выдох в Тэхёнову шею — и Тэхён мурашками покрывается. Тот самый клубок спутавшихся нитей внутри него, неподвластный доселе всякому разъединению, вдруг начинает распускаться, с удвоенной силой пленяя Тэхёново непонимания. Сейчас, слыша лишь своё беспокойное сердцебиение, Тэхён ловит пёстрые оттенки своих ощущений, которые хаотично метаются и разносятся по всему его телу. От тёплого, ясного жёлтого, до глубокого, бездонного синего, — они танцуют в своеобразном цветном вальсе, и этот вальс есть тот самый спектр, который искал Тэхён, — это гамма неразгаданных чувств. Юноша выделяет из всех самый глубокий, насыщенный, в сравнении с другими оттенками, цвет, который он без капли сомнения делает главенствующим над остальными, и мажет на свою палитру. Этот цвет в разы чувственней красного. Он выражает взбалмошность поступков и фанатизм, но не переходит рубеж к сумасшествию.       — Определённо алый, — шепчет Тэхён.